Проблематика цивилизационной и национальной идентичности современной России

История человечества. Том VIII. Россия. Под обшей редакцией А.Н.Сахарова при участии А.Н.Боханова В.А.Шестакова. 2003.

.Политические отношения и политический процесс в современной России: Учебное пособие.-М.: Изд-во Моск. Ун-та, 2010.

Кортунов С.В. Становление национальной идентичности: Какая Россия нужна миру: Учеб. Пособие для студентов вузов-М.: Аспект Пресс, 2009.

Шевцова Л. Одинокая держава: Почему Россия не стала Западом и почему России трудно с Западом/Моск. Центр Карнеги.-М.: РОССПЭН. 2010.

1. Современная национальная идентичность России как «слоеный пирог» идентичностей.

Крах мирового социалистического и советского цивилизационных проектов, привел к разрушению старой советской идентичности и к попыткам «демократической власти» новой России выработать новую идентификационную модель для страны на основе вхождения в «Бодьшой Запад» (США, Япония и ЕС) и на базе самой масштабной за всю историю страны «перекачке» западных и европейских ценностей. Запад, вновь (причем, даже в больших масштабах), как и во времена дореволюционной России, приобрел для всего населения страны, как и элиты, так и простых масс (пример, редкого единодушия в то время-В.Б.) в качестве модели для подражания во всем, от быта, до идеологии. Причем, в первые годы, капиталистической «модернизации» страны «любовь» к Западу (как к Америке, так и Европе) порой принимала гипертрофированные формы (особенно ярко это проявлялось в кинематографе). Однако, демократические реформы по модернизации страны привели на практике, к фактической ее демодернизации, массовой нищите большинства населения и появлению архаичных черт в повседневной культуре, экономике, социальной сфере, политике, которые казалось бы, остались в далеком прошлом страны. Во многом это явилось результатом отсутствия какой либо социальной ответственности государства перед своим населением и фактическим «захватом» государства отдельными криминализированными олигархическими кланами. Осознание гибельности для России «прозападной модернизации» страны в конце 90-х гг., только увеличило антизападнические настроения в стране и усилило стремление искать свой «особый» путь развития.

Сворачивание западного влияния в стране значительно укрепило позиции российских антизападников (отечественных антиглобалистов) в их споре с западниками (глобалистами). Последних, российские консерваторы и почвенники обвиняли во всех бедах России, называя не иначе как «пятая колонна». Запад в работах Дугина, Панарина, Нарочницкой, Кара-Мурзы и др., представал как враждебный «Нам Другой», как глобальный противник, центр культурной экспансии по подрыву всех культур и особенно России. При этом, за этим Другим признавалась роль технологического лидера и образца высокого уровня жизни, но ими всячески подчеркивалось, что достигнуто это благополучие за счет безжалостной эксплуатации остального человечества «золотым миллиардом». Запад представлялся как сила, посягающая на российскую идентичность и пытающаяся навязать России чуждую ей идентичность. С точки зрения антизападников, сохранение России собственной идентичности представлялась как миссия, которую России необходимо выполнить во имя всего человечества, а именно сохранить роль «последнего оплота» сопротивления глобальной культурной экспансии Запада.

В то же время в текстах российских западников Запад представал в качестве «Другого», но совсем не «чужого» для России, а почти «родственного» ей и которого стоит взять в качестве образца для подражания. Поскольку, это самая успешная человеческая цивилизация, лидер прогресса, эталон качества жизни и свободы. По словам бывшего министра иностранных дел А. Адамишина, «на рынке успеха именно Запад продает модель, пользующуюся повышенным спросом, в том числе на Востоке. Ее основное отличие- сочетание рынка и демократии. Запад может нравиться или не нравиться, но предлагаемая им модель опробована и показала наибольшую эффективность». А весь почвенный дискурс российской самобытности и «особого пути» развития страны, они рассматривали как оправдание отсталости, «азиатского» произвола властей в отношении собственного населения, низкого качества жизни и т.д.

Развернувшаяся идейная и полемическая борьба между двумя лагерями, очень напоминает борьбу между славянофилами и западниками в XIX веке. Характер дискуссий о цивилизационных путях развития России между вестернизацией, глобализацией и демократического правового государства с одной стороны и антивестернизацией, фактически антиглобализацией по западному образцу и следованиям традиции авторитарно-патерналистского государства, с другой, жестко полярны и конфронтационны друг другу, как и в далеком XIX веке. И эта непримиримая идейная борьба сегодня, как и тогда, не способствует достижению консенсуса по выработке ясных цивилизационных ориентиров для развития страны и еще больше раскалывает формирующуюся национальную идентичность страны.

Хотят или не хотят российские западники, но с очевидной неевропейской традицией многих российских народов и их восточного типа этнокультурными идентичностями следует считаться. Но, кроме этого, традиционные и непримиримые разногласия в российском образованном классе во многом стало следствием незавершенности модернизационных процессов в России и по большому счету проваленных реформ 90-х гг. XX века. Эти реформы на деле, привели лишь к имитации западных демократических, правовых и рыночных ценностей, сохранив во многом патерналистские ценности прежних эпох, и в первую очередь, советской. Все это явилось главной причиной отсутствия в современной России ясных, и четких национально-государственных и цивилизационных самоидентификаций. Зато возник настоящий «пир» множества конкурирующих и взаимодействующихся между собой идентичностей в российском обществе. В результате современная национальная идентичность России, по мнению С. Кортунова представляет собой, своего рода «слоеный пирог», ни один из слоев которого российской цивилизацией полностью не отторгнут. Это такие слои (они же измерения идентичности), как:

-православный (религиозный);

-коммунистический (идеологический);

-либеральный (аксиологический);

-евразийский (геополитический, или территориальный);

-культурный (европейский);

-национальный (этнический);

-имперский;

-технологический (модернизационный).

При этом, пытаясь самоопределиться в начале XXI в., Россия, как представляется автору, делает сразу несколько выборов между:

-интеграцией в европейскую цивилизацию и стремлением сохранить собственную самобытную российскую цивилизацию;

-империей и национальным государством;

-относительной изоляцией и полной открытостью;

-экономическим и политическим либерализмом и ценностями патерналистского государства;

-индивидуализмом и коллективизмом (соборностью);

-мобилизационным и инновационным типом развития (модернизацией);

-построением политической («граждане РФ», или «россияне») и имперской нации.

2. Образ России как «Другой Европы».

Итак, в России налицо множественность и фрагментированность национальной идентификации и самоидентификации. Чем объяснить такое обилие выборов самоопределения России и ее общества? Только лишь объективным промежуточным положением страны зажатой в «тисках» между Западом и Востоком, имеющим в своем национально-государственном сообществе целые этнокультурные анклавы, как «Востока», так и «Запада»? Нет, не только этим. Хотя сбрасывать со счетов указанные выше факторы было бы неправильно, они, безусловно, влияют на российскую внутрицивилизационную «разноголосицу». Ведь такого этнокультурного своеобразия и таких плотных исторических контактов с Востоком не знала ни одна восточноевропейская страна. Это в частности, облегчило Восточной Европе вступлению в Запад и приобретению западной идентичности. И все же далеко не в этом причины, нынешнего цивилизационного и государственно-национального кризиса идентификации России. В чем же?

Главная проблема как говорилось выше, заключается в незавершенности модернизации страны, а вернее в масштабных ошибках, или, расчетливом узкоклассовом эгоизме ее элиты, при ее проведении. России не смотря на идущую с времен Петра модернизацию, так и не удалось избавиться от вотчинно-государственной системы, сформировать гражданское общество и построить правовое государство, в котором бы господствовали такие европейские нормы и ценности, как: социальная и правовая защищенность, равный доступ к общественном и политическому «престижному верху», социальная солидарность и социальный консенсус, приоритет качества человеческой жизни над получением максимальной прибыли и т.д. Была создана имитационная «под Запад» модель российского государства, в котором демократия, рынок, свобода слова, разделение властей и т.д. оказались в красивой словесной упаковке- российской Конституции, так и не реализованной на практике. А российская властная элита, с успехом продемонстрировала чудеса имитации, став по сути «своей» на Западе и «чужой» в России.

Российское общество, несмотря на масштабную советскую трансформацию, во многом сохранила коллективистско-патерналистскую доминанту и слабо выраженное личностное, самостоятельное сознание. Однако виновато ли российское общество в его упорном нежелании модернизировать архаичную общественную структуру? Ведь если посмотреть на российское государство не на форму, а на его содержание, то оно будет выглядеть еще более архаичным и «азиатским» чем общество.

Сама попытка переделать зачастую насильственными мерами русских в европейцев и привить им европейские ценности, сохранив при этом преимущественно «восточную» по содержанию государственную власть, и не создав полноценных условий для развития сильного гражданского общества, демократических институтов, обречены на провал, поскольку такие попытки, российской властью начиная с Петра I предпринимались не раз и каждый раз терпели неудачу. Все действия властей по преобразованию российского социума были продиктованы глубоким неверием в его творческие потенции и стремлением во чтобы то ни стало подавить и уничтожить «бесперспективные» традиционные ценности и одновременно с этим имплантировать и в точности повторить и освоить всю западную систему ценностей и «кодов» западной цивилизации. Но при этом сохранить во чтобы то ни стало азиатскую и недемократичную природу российского государства в ее вотчинно-государственной форме. Думается что подобная модернизация российского общества, без одновременной модернизации государства и его подлинной демократизации всякий раз будет обречена на провал.

Тем не менее, не смотря на все «провалы» и авторитарные «отступления», сегодняшние российские руководители и официальные государственные лица неизменно подчеркивают верность проевропейской модели общественного и политического развития страны, называя Россию европейской державой. Например, в речах В. Путина, Россия указывается и в историческом, и культурном плане как часть Европы: «…Мы- часть западноевропейской культуры. Где бы ни жили наши люди-на Дальнем Востоке или на юге, мы- европейцы». Еще чаще и намного больше слышится в речах действующего президента Д. Медведева тезис о том что Россия-страна европейская. Более того, Дмитрий Медведев поставил под сомнение довольно популярную в России идею о самостоятельной и самобытной российской цивилизации. В своих заграничных выступлениях президента направленных европейской аудитории четко прослеживается мысль: европейская идентичность России нужна, как самой России, так и Европе и что союз между двумя крупнейшими геополитическими игроками необходим для обоих участников этого взаимодействия. Приведем только отрывок из одной речи президента, сделанной им в Германии после его избрания. «Убежден, что проблемы Европы не будут решены до тех пор, пока не будет достигнута ее идентичность, органичное единство всех ее интегральных частей, включая и Российскую Федерацию…В результате окончания «холодной войны» возникли условия для налаживания подлинно равноправного сотрудничества между Россией, Евросоюзом и Северной Америкой как тремя ветвями европейской цивилизации».

Нетрудно заметить, что во всех речах ведущих российских политиков речь идет о принадлежности России, именно Европе, а не к Западу. Следует отметить что понятия «Европа» и «Запад» всегда разделялись в российском общественном и элитарном сообществе. А, в рассуждениях российских военных, геополитиков прямо указывалось, что России противостоит Запад, в первую очередь в лице США и военного блока НАТО, но никак не Европа. Надо заметить, что негативная коннотация слова «Запад» произошло еще в эпоху холодной войны, когда прямо противостояли друг другу США и СССР. С тех пор в слове «Запад» в советском идеологическом и обществоведческом дискурсе, прочитывалась империалистическая политика «реакционных кругов» США и что Западная Европа является лишь вассалом Соединенных Штатов. С этого времени, в российском общественно-политическом дискурсе Запад вновь предстает как враждебная сила, противостоящая суверенной России. Итак, под враждебным России Западом больше подразумевается США, иногда в союзе с Великобританией и НАТО, которые в свою очередь «руководят» безвольной Европой. В то же время отношение к Европе сохраняется в целом положительное, но всякий раз отмечается, что Европа крайне пассивная в мировой политике и является ведомой США. Одновременно с этим в российском академическом дискурсе, начиная с XIX в. формируется установка противопоставления «истинной» Европы, Европе «ложной». В конструкте «истинная» Европа, по мнению все того Морозова, представляет собой своего рода проекцию российских ценностей и приоритетов на весь континент, в то время как «ложная», враждебная России проамериканская Европа описывается как утратившая истинно европейские ценности, живущая вопреки ею же самой, декларируемым правилам, не вполне европейская. Отсюда российские политологи и руководители, начиная с Владимира Путина считая Россию принадлежащей истинной Европы, противопоставляют ей «ложную» (часто проамериканскую) Европу, которая классифицировалась как часть агрессивного Запада. Как заявил Дмитрий Рогозин, занимающий тогда пост бывшего заместителя председателя Государственной Думы: «Россия-это и есть истинная Европа, без господства «голубых», без браков педерастов, без лжекультуры панков, без лакейства перед Америкой. Мы и есть-истинные европейцы, (выделено нами-В.Б.) ибо и сохранились, потому что мы всякий раз доказывали свою европейскость в войнах и с крестоносцами, и с монголами». В рогозинском брутальном образе «ложной» Европы противопоставлено все то, что, по мнению автора не должно присутствовать в «истинной» европейской России. В продолжение дискурса о «двух Европах» отметим что в российской научно-публицистической литературе консервативного толка до сих пор существует устойчивое мнение о изначальном духовно-ценностном «превосходстве» (особенно у Александра Панарина) самостоятельной российской и одновременно европейской цивилизации («Россия-как другая Европа») по отношению все более «деградировавшему» Западу и «ложной» Европе.

Однако сам образ России как «другой» и «истинной Европы», мог бы стать устойчивой самоидентичностью страны только при наличие двух факторов, внешнего фактора и внутреннего. Внешний, заключается в безоговорочном признании Западом или Европой за Россией европейского статуса страны, общества и принятие ее во все ведущие западные структуры-ЕС и НАТО. Внутренний фактор мог бы сработать в случае успешного завершения идущей с Петра процесса модернизации-вестернизации страны.

Однако, на сегодня и Запад и Европа в частности, крайне негативно оценивают политический режим в России, считая его недемократичным, не соответствующим европейским стандартам и даже частично угрожающим интересам самого Запада. Печатные издания на Западе буквально пестрят шокирующими западную публику сообщениями о тотальной коррупции в России, «чекистских экспроприациях» богатых собственников, о расистской волне насилия и преступности, захватившей страну и т.д. В западном образе Россия предстает как недемократичная, агрессивная, империалистическая страна по отношению к своим соседям на пространстве СНГ и выступает в роли скорее неприятного и непредсказуемого партнера для Запада. И порой выступает даже в образе противника Запада.

Внутренний фактор, также не сработал в пользу признания европейскости России. Модель сырьевой экономики, с частичной деиндустриализацией, с вымирающим населением, разгулом преступности и полным произволом бюрократии в государстве где сама власть держится на личных взаимоотношениях преданности «вассалов» своим «патронам», свидетельствовала скорее о провале модернизации в стране, чем о ее успехе. Неудача с построением государства и общества, в котором бы утвердились европейские политические и социальные ценности, вместе с некоторым «охлаждением» отношений с Западом, привели российскую власть в начале 2000-х годов, к поиску оправдательных объяснений в официальном теоретическом описании построения в стране неевропейского по сути государства-общества. Сам официальный теоретический «опус» предназначался для двух адресатов. Первый адресат был по-прежнему значимый в глазах российской власти и элиты- Запад, второй-само российское население. По сути, главная задача ставилась: донести до обоих адресатов, мысль о том, что Россия, будучи суверенная, великая и незападная держава (хотя при этом имеющая европейские традиции), имеет право на свою модель «национальную демократии». Так появилась на свет, концепция «суверенной демократии», главного кремлевского идеолога Владислава Суркова. Концепция «суверенной демократии» в большей степени подчеркивает «особый» характер и самостоятельность российской цивилизации по отношению не только к Западу, но и в целом к общеевропейской цивилизационной традиции. В целом такой же позиции, но еще с большим упором на самобытность российской цивилизации, с указанием европейских, азиатских, евраазиатских черт и ее «особого пути», придерживается большая часть политической и интеллектуальной элиты страны, за исключением самого президента Медведева.

На Западе, где возникла устойчивая неприязнь к «путинской России», отнеслись к этой концепции как свидетельство родовой порочности недемократичного по существу российского государства. По мнению многих западных политологов и публицистов, сам термин «суверенная демократия» послужил маскировкой и прикрытием авторитарного и недемократического режима в стране. Однако, существуют и более тонкие объяснения «непонимания» двух субъектов мировой политики-России и Запада. По мнению болгарского исследователя Ивана Крастева, нынешнее столкновение между Россией и Западом по своей природе идеологическое и предполагает политическую и ценностную несовместимость между ними. «Суть нынешнего кризиса-не столкновение демократии и авторитаризма (как явствует из истории, демократические и авторитарные страны могут легко сотрудничать), а столкновение между постмодернистским государством, воплощением которого является Евросоюз, с традиционным государством эпохи модерна, олицетворяемым Россией »./ 28Но на наш взгляд Иван Крастев переоценил достижения российской государственности. Ведь сам характер современной российской государственности несет в себе черты глубоко архаичной вотчинно-государственной системы, известной еще Древнему Востоку порядка 3-4 тысячи лет, в то время как на дворе XXI век! Действительно мало общего между современным российским государством и Европой. Так, если в Европе, как впрочем и в «азиатской» Японии, не на словах, а на деле, создано правовое государство, действует эффективный механизм социальной защиты населения и общество активно и в своих интересах воздействует на власть, то иную картину наблюдаем в современной России. Российское государство, будучи лишь по форме европейского типа, имеет у руля абсолютно закрытую от общественного контроля власть, с компрадорской элитой, которая используя властные полномочия, единолично распоряжается огромными богатствами страны исключительно в своих частных и корыстных интересах, обрекая свое население на антропологическую деградацию и вымирание.

3. Идентификация «особого пути» России.

По мнению большинства зарубежных и российских политологов состояние России сегодня- и ее элиты, и общества в целом-характеризует неопределенность самоидентификации. Она разрывается между ощущением самобытности и своей причастности Европе. Возникает вопрос, а какие национально-государственные и цивилизационные предпочтения, ориентиры и идентичности у современного российского общества?

Надо заметить, что они весьма противоречивы. Следует признать частичный успех проекта по формированию единой российской нации. В недавних социологических опросах и исследованиях в структуре я-самоидентификации идентификация с понятием «я россиянин», «я гражданин России» не просто вышла на первое место, и значительно опередила такие самоидентификации, как «я- представитель такой-то нации» или «я- житель такой-то местности» и достигла 60%! А ведь совсем недавно две последние самоидентификации были соответственно на первом и втором месте. В тоже время, понятие «россияне» не вошло в широкий повседневный оборот и не пользуется популярностью у населения. А вот с национально-цивилизационной идентификацией существуют проблемы. По мнению Владимира Пантина, у большинства россиян возникла своеобразная «негативная» самоидентификации, исходящей из представления о России как особой стране, не похожей ни на Запад, ни на Восток, ни на Европу, ни на Азию. Так же считает норвежец И.Нойман, который утверждает что современный российский национальный проект строится на полном противоречий представлении о России как евразийской державе, не могущей до конца идентифицировать себя ни с Европой, ни с Азией, ни с Западом, ни с Востоком.Это во многом подтверждается результатами социологических опросов. Приведем несколько разнящихся результатов двух опросов за 2007 год. Так, по данным опроса, проведенного «Левада-Центром» в 2007 г., лишь 11% респондентов были согласны с тем, что Россия-это «часть Запада, она должна стремиться к сближению со странами Европы и США»; в то же время 74% опрошенных полагали, что Россия-это «евразийское государство, у которого собственный исторический путь развития» и еще 7% респондентов склонялись к тому, что Россия-это «восточная страна, она должна ориентироваться на сотрудничество со своими соседями в Азии» (остальные 8% опрошенных затруднились ответить). Другие, социологические данные, проведенные всероссийским опросом ВЦИОМ в феврале 2007 г., показывают несколько другие цифры. Там 38% граждан России рассматривают ее как часть Европы, в то время как 45% видят в ней евразийскую цивилизацию. Несмотря на большую разницу между двумя опросами (во многом это зависит и от профессии, рода занятий, места жительства и т.д.-В.Б.), нетрудно заметить, что на первое место в обоих опросах выходит евразийская идентичность, за которой следует европейская, а восточная на последнем месте, с большим отрывом от первых двух. В тоже время сама «евра-азиатская», «евразийская» идентичность, в содержательном наполнении остается неопределенной и противоречивой. Но, тем не менее она есть. И это главное. Россия за свою историю вобрала в себя немало восточных территорий с населением, придерживающим именно евразийской, а не европейской идентичности.

Существует и региональный аспект в формировании общероссийской идентичности. Так, в ряде регионов страны, особенно на Северном Кавказе, явно неевропейская самоидентификация и этнокультурная идентификация остается настолько очевидной, что «перекрыть» ее общероссийской и тем более, общеевропейской идентификацией практически невозможно. На Северном Кавказе, где процессы демодернизации и возвращения архаики, зашли так далеко, что фактически привели к созданию «иного» цивилизационно-культурного пространства и анклава страны, находящегося вне правового общероссийского и государственного поля. Да и сами местные жители Северного Кавказа не чувствуют что живут в России. Когда они едут в Москву, Краснодар, Петербург, то обычно в таких случаях говорят: «поехали в Россию». Такое положение вещей, во многом объясняется массовым исходом оттуда русского населения, служивших не только проводниками культуры Модерна в наиболее архаичный регион страны, но и являющимися основными культурными агентами русской цивилизации вовлекающими регион в общероссийское пространство. Уход русских из региона привел к тотальной этнизации республиканских элит во всех республиках Северного Кавказа. Впрочем, сегодня этнократические элиты, из представителей «титульных» этносов сформированы во всех национальных республиках России. А это в свою очередь напрямую влияет на сепаратизм и ставит под угрозу территориальную целостность многоэтничной страны.

Но даже у многих русских европейскость выражена не так сильно, как многим русским западникам хотелось бы. Все-таки география, история и тесное многовековое общение с Востоком дает о себе знать. В какой-то степени русско-российскую культуру отличает гибридность и скорее всего конгломеративность европейских и азиатских, вернее евроазиатских начал.

В то же время, обращает на себя внимание то что россияне хотя и крайне недовольны результатами реформ 90-х гг., и в то же время большинство из них не хотели бы возвращаться к государственно-социалистической и директивно- распределительной экономике, которую Россия заимствовала когда-то с Востока. Иными словами, позиция большинства россиян, разделяющих представления об «особом пути» развития России, состоит не в том, чтобы изолироваться от стран Запада и Востока и совершенно не учитывать их опыт, а прежде всего в том, чтобы продумано и творчески заимствовать зарубежный опыт, западных политических и экономических институтов, учитывая при этом исторические традиции, реалии России и психологию россиян.

Что же представляет собой идея «особого пути», и каковы ее черты, в сознании россиян исходя из анализа социологических данных? Философ Пантин сформулировал их в виде следующих пунктов.

А) оппозиция по отношению как к радикальному либерализму, так и радикальному коммунизму;

Б) неприятие резкого имущественного расслоения и социальной несправедливости;

В)потребность в патерналистском государстве, включающем эффективное регулирование экономики, проводящим сильную социальную политику, заботящемся о наименее обеспеченных слоях населения;

Г) ориентация на «гибридный» политический режим, включающий в сильные авторитарно-бюрократические тенденции и вместе с тем элементы демократии-всеобщие выборы на федеральном, региональном и местном уровнях, свободу слова и информации, свободу передвижения;

Д) идеал сильного и авторитетного государства на мировой арене, но без крупных материальных жертв со стороны большинства населения;

Е)недоверие к политике США и их союзников по НАТО;

Ж) потребность в сохранении и развитии российской культуры, традиций, обычаев, ценностей.

Дата добавления: 2014-01-04