Сексуальная революция XX века

О сексуальной революции XX века написано очень много вздора, вплоть до того, что она была продуктом заговора американского ЦРУ, предотвратившего таким образом «настоящую» пролетарскую революцию. На са­мом деле ассоциирующиеся с нею процессы — резуль­тат закономерного развития европейской культуры но­вого времени. Здесь можно выделить несколько главных тенденций.

1) Ломка традиционной системы половой (гендерной) стратификации, резкое ослабление поляризации мужских и женских социальных ролей. Гендерное разделение труда потеряло жесткость и нормативность, большинство социальных функций вообще не дифференцируются по половому признаку. Общая трудовая деятельность и совместное обучение в значительной мере нивелируют различия в нормах поведения и психологии мужчин и женщин. Главная тенденция современной культуры — установка на развитие индивидуальности, безотносительно какого бы то ни было заданного стандарта.

2) Перемены е культурных стереотипах маскулинности и фемининности, которые сближаются по своему внутреннему содержанию и становятся более противоречивыми. Традиционные черты в них переплетаются с новыми. Кроме того, они значительно полнее, чем раньше, учитывают многообразие индивидуальных вариаций. Наконец, и это особенно важно, они отражают не только мужскую, но и женскую точку зрения.

Традиционный идеал «вечной женственности» был, как мы видели, довольно прост. Женщина должна быть нежной, красивой, мягкой, ласковой, и в то же время пассивной и зависимой, позволяя мужчине чувствовать себя по отношению к ней сильным и энергичным. Эти качества и сегодня высоко ценятся, составляя ядро мужского эталона женственности. Но в женском само­сознании появились новые черты: чтобы быть с муж­чиной на равных, женщина должна быть умной, энер­гичной, предприимчивой, то есть обладать свойствами, которые раньше относились к прерогативе мужчин. Иметь дело с такой женщиной мужчине гораздо инте­реснее, но одновременно и труднее. В разных ролях она выглядит и чувствует себя по-разному, требуя диффе­ренцированного к себе отношения.

Изменился и стереотип маскулинности. Современное общество ставит интеллект выше физической силы, до­пускает в мужчине проявление нежности и душевной тонкости, требует обуздания «грубых» чувств и порывов и т. д. Но эти нормативные ожидания противоречивы на разных этапах жизненного пути. Например, для маль­чика-подростка, который только еще утверждается в своей мужской роли, важнейшие признаки маскулинно­сти по-прежнему проявляются в высоком росте, физи­ческой силе и сильном характере.

3) Серьезные сдвиги в развитии брачно-семейных отношений. Вопреки предсказаниям радикалов, такие виды отношений, как моногамный брак и юридически неоформленное постоянное партнерство (сожитель­ство), отнюдь не отмирают. Когда в 1990 году населе­ние 43 развитых стран опрашивали, какая сфера жиз­ни для них самая важная, первое место — 83% всех ответов — заняла семья. Хотя современные люди зна­чительно терпимее относятся к разводу, аборту, вне­брачным связям и проституции, они отнюдь не поддер­живают идею отмирания института брака и семьи. Что же касается заботы о детях, то ее ценность, как и ценность самих детей, даже возрастает. По всем социо­логическим опросам, женатые люди больше удовлет­ворены жизнью, чем одинокие. Большинство людей счи­тают совместную жизнь с сексуальным партнером наиболее близкой к идеалу.

Однако сами семейные ценности дифференцируют­ся: на первый план выходят показатели качества жизни и субъективного благополучия. Современные партнер­ства и браки тяготеют к тому, чтобы быть «чистыми», самоценными отношениями, основанными на взаимной любви и психологической интимности. Такие отношения значительно менее устойчивы, чем церковный брак или буржуазный брак по расчету, основанный на общности имущественных интересов. По мере того как некоторые старые экономические и социальные функции семьи (се­мья как производственная единица, как ячейка потреб­ления и как институт первичной социализации детей) отмирают или приобретают подчиненное значение, уве­личивается ценность психологической близости между членами семьи, будь то супруги или родители и дети. Поскольку внутрисемейные отношения стали более ин­тимными, усугубляются автономия и значимость каж­дого отдельного члена семьи.

Усиливается индивидуальная избирательность бра­ка. Переход от брака по расчету или по обязанности к браку по свободному выбору •—• громадное достижение человечества. Однако это предполагает также возмож­ность расторжения союза по психологическим мотивам, что делает институт брака менее устойчивым. Кроме неодинаковой длительности любовных чувств у разных людей, на статистику разводов влияет увеличение об­щей продолжительности жизни (раньше было меньше разводов, но многие семьи разрушались вследствие смерти одного из супругов) и уменьшение численности семьи: прожить 50 лет вдвоем, не надоев друг другу, гораздо труднее, чем просуществовать 15—20 лет в боль­шом семейном коллективе.

Это способствует появлению социально-психологичес­кой установки на возможную временность брачного сою­за. Социологи называют этот тип отношений «серийной моногамией», имея в виду, что индивид одновременно живет только с одной женой (мужем), но на протяжении жизненного пути у него может быть несколько браков.

Растет число одиночек, по тем или иным причинам не вступивших в зарегистрированный брак. В традиционном обществе женитьба была фактически (а порой и юриди­чески) обязательным условием получения статуса «взрос­лого». В дореволюционной русской деревне холостяк не­зависимо от возраста назывался не «мужиком», а «малым». Он не имел решающего голоса ни в семье, ни на деревенском сходе. Отсюда раннее и почти поголов­ное вступление в брак.

Сегодня дело обстоит иначе. Одни не вступают в брак, так как не приспособлены к нему психологически или физиологически. Другие избегают связанной с браком ответственности, предпочитая удовлетворять сексуаль­ные потребности «на стороне» (раньше это было труд­нее). Третьи, и таких довольно много, состоят в факти­ческом браке, но не регистрируют его.

Юридически не оформленные сожительства, кото­рые раньше осуждались и практиковались, главным об­разом, как временный, пробный период подготовки к браку, стали массовым явлением преимущественно среди молодежи, причем не столько как этап подготовки к браку, сколько как его альтернативная форма. Новой экспериментальной формой супружества являются так называемые сексуально открытые браки, то есть та­кие, в которых супруги признают друг за другом право на сексуальные связи на стороне, большей частью крат­косрочные, удовлетворяющие те потребности, которых не может удовлетворить постоянный партнер.

Глубокие перемены происходят и в культуре. Преж­де всего, это крах традиционных антисексуалъных ус­тановок и их псевдонаучного обоснования. Интеллиген­ция, а вслед за ней и другие слои общества перестают видеть в сексуальности нечто постыдное и низменное. Реабилитированная эротика находит разнообразное вы­ражение как в массовой, так и в «высокой» культуре, будь то литература, кино или изобразительное искус­ство. Здесь действует подмеченная Д. С. Лихачевым об­щая закономерность художественного прогресса — су­жение сферы запретного.

Расширение диапазона сексуальных переживаний, символизируемых в культуре, — часть процесса пере­стройки телесного канона и канона речевой пристойности утвердившихся в начале нового времени. Ослабели культурные запреты на наготу, расширились границы речевой пристойности (некоторые слова, еще недавно считавшиеся нецензурными, вошли в широкий оборот). Некоторые усматривают в этом знак падения нравов, но возможность обсуждать ранее неназываемое означает, что люди перестали бояться этих явлений, стали сво­боднее относиться к ним.

Изменение отношения к телу связано с общим из­менением отношения к эмоциям. В противовес викто­рианской установке на подавление эмоций современная культура, включая научную психологию, подчеркивает ценность самораскрытия и пользу эмоциональной чув­ствительности. «Воспитание чувств» в сегодняшнем по­нимании — это умение не только контролировать и под­чинять чувства разуму, но и выражать свои чувства, слушаться веления сердца.

Сдвиги в брачно-семейных отношениях и сексуально-гендерном символизме закрепляются и передаются сле­дующим поколениям благодаря изменениям в системе социализации детей и молодежи. Расширение диапазона контактов и совместной деятельности мальчиков и дево­чек способствует выравниванию многих традиционных полоролевых особенностей, а ослабление внешнего конт­роля над их поведением со стороны родителей или юношеской субкультуры дает молодым неслыханную прежде свободу принятия решений, включая вопросы половой жизни.

Не забудем также акселерацию: более раннее половое созревание означает также и более раннее пробуждение сексуальных интересов — задолго до наступления социальной гражданской зрелости. Современные юноши и девушки раньше приобретают сексуальный опыт. Эти сдвиги охватывают весь цикл психосексуального развития и все формы сексуального поведения — от мастурбации до полового акта. По типу сексуального поведения они опережают своих сверстников из прежних поколений на 3-4 года. Это заставляет взрослых, хотят они того или нет, создавать систему сексуального обра­зования не столько для того, чтобы возможно дольше удержать молодежь от вступления в половую жизнь (ти­пичная установка педагогики прошлого), сколько для того, чтобы научить молодых людей разумно управлять собственной сексуальностью. А поскольку официальная педагогика большей частью отстает от жизни и недоста­точно эффективно себя проявляет, то в этом вопросе важную роль играет молодежная субкультура.

Большое социальное (а не только медицинское) зна­чение имеет появление эффективных противозачаточ­ных средств (контрацептивов). Их наличие освобождает людей от страха перед нежелательными «последствия­ми» половой жизни, что особенно важно для женщин.

Как влияют подобные изменения на сексуальное по­ведение, его ритм, интенсивность и социальные фор­мы? Существует несколько общих тенденций, которые, хотя и в разной степени, характерны для всех индуст­риально развитых стран:

· отделение сексуального поведения от репродуктивного;

· более раннее сексуальное созревание и пробуждение эротических чувств у подростков;

· более раннее начало сексуальной жизни;

· социальное и моральное принятие добрачной сексуальности и сожительства (большинство населения, и особенно молодые люди, считают добрачные связи нормальными, не скрывают и не осуждают их);

· ослабление «двойного стандарта»;

· признание сексуальной удовлетворенности одним из главных факторов удовлетворенности браком и его прочности (современный человек ведет более интенсивную сексуальную жизнь по сравнению с предками, уменьшились ее сезонные колебания, увеличилось число сношений в неделю, удлинились эротические ласки, заметно обогатилась (особенно у более образованных и молодых пар) сексуальная техника;

· ресексуализация женщин (современные женщины получают от своей сексуальной жизни значительно боль­ше удовольствия, чем женщины прошлых поколений);

· сужение сферы запретного в культуре и рост
общественного интереса к эротике;

· рост терпимости по отношению к необычным, ва­риантным и девиантным формам сексуальности, особен­но гомосексуальности;

· увеличение разрыва между поколениями в сек­суальных установках, ценностях и поведении: многое из того, что было абсолютно неприемлемо для родите­лей, дети считают нормальным и естественным.

В целом эти сдвиги являются положительными. Од­нако протекание процесса становления новых норм и образцов сексуального поведения значительно отстает по времени от протекания процесса разрушения ста­рых стандартов, который воспринимается как проявле­ние беспредела и анархии. Ослабление сексизма и мно­гих традиционных табу расширяет индивидуальную свободу и избирательность только при условии доста­точно высокой общей и сексуальной культуры. В про­тивном случае социальные издержки этого процесса оказываются огромными. Об этом с новой силой напом­нило человечеству появление СПИДа.

Расширение сферы сексуальной свободы разрешает старые, но порождает новые социальные и психологи­ческие проблемы. Эффективная контрацепция позволя­ет людям сознательно контролировать рождаемость, но одновременно способствует старению населения, а в некоторых случаях возникает даже угроза депопуляции, вместо привычного перенаселения.

Достижения в области медицины, особенно сексофар-макологии (препараты типа виагры), существенно рас­ширяют возрастные рамки сексуальной активности, позволяя людям испытывать сексуальные радости чаще и дольше, чем в недавнем прошлом. Однако для продол­жения сексуальной жизни в преклонном возрасте нуж­но заботиться о поддержании не только потенции, но здоровья, красоты и культуры тела в целом, причем это в равной мере касается мужчин и женщин.

Современный культ молодого и красивого тела сти­мулирует заботу о здоровье и соблюдении правил лич­ной гигиены, что способствует долголетию. Однако это возможно только при достаточно высоком уровне бла­госостояния и общественного здравоохранения. Бедные и необразованные слои населения (и целые общества) ос­таются также сравнительно сексуально обездоленными. Кроме того, этот культ порождает новые тревоги и пси­хологические расстройства (например болезненное же­лание похудеть — anorexia nervosa, которое раньше счи­талось исключительно женским расстройством, а в конце XX века стало все чаще появляться у молодых мужчин).

Сексуальное поведение и ценности меняются нерав­номерно. Главной движущей силой сексуальной рево­люции была и остается молодежь. Произошедшее в 1960-70-х годах (в некоторых странах этот процесс про­должается) повсеместное заметное «омоложение» воз­раста сексуального дебюта (у женщин — минимум на два года) и обособление подростковой и юношеской сек­суальности от внешних форм социального контроля (со стороны родителей, школы, церкви и государства) со­здает множество опасных ситуаций, прежде всего — нежелательной беременности, аборта и заражения ин­фекциями, передаваемыми половым путем (ИППП). В связи с появлением ВИЧ-инфекции угроза такого за­ражения стала особенно серьезной. В 1970-х годах ран­нее начало сексуальной жизни повсеместно коррелиро­вало с различными антинормативными и девиантными формами поведения (плохая успеваемость, пьянство, ху­лиганство, конфликты с учителями и родителями и т. д.). В дальнейшем в развитых европейских странах эта вза­имосвязь ослабела. Хотя раннее начало сексуальной жиз­ни и сейчас нередко сочетается у подростков с проблем­ным поведением и стремлением скорее повзрослеть, проявление и последствия чего зависят как от индиви­дуальных особенностей подростка, так и от социальных условий его развития.

Особенное значение в связи с этим приобрело сексу­альное образование. В патриархальном обществе соот­ветствующие знания и правила поведения передавались из поколения в поколение, главным образом, путем лич­ных контактов. Городская цивилизация сделала этот спо­соб передачи информации недостаточным и неэффектив­ным. Отсутствие у молодежи надлежащего сексуального образования неизбежно порождает множество социально опасных и нежелательных последствий. Отсюда – растущее внимание к этой теме мирового (и не только медицинского) сообщества.

Вторая движущая сила сексуальной революции – женщины, которые шаг за шагом осваивают новые для себя занятия и виды деятельности, что, естественно, сопровождается изменением их коллективного самосоз­нания, включая представления о том, как должны скла­дываться их взаимоотношения с мужчинами. Многие традиционные различия между мужским и женским, при­вычно ассоциирующие с половым диморфизмом, осла­бевают и перестают быть обязательной социальной нор­мой, открывая дорогу индивидуальным вариациям, которые могут быть вообще не связаны с полом.

С одной стороны, идея равенства прав и обязанностей полов в постели производна от идеи экономической независимости женщин и принципа их социального равенства с мужчинами. С другой — росту женской сексуальной активности способствует гормональная контрацепция, которая освобождает женщин от привычных репродуктивных страхов и даже потенциально изменяет соотношение между степенью мужской и женской власти в вопросах репродукции. Сексуально образованная женщина сегодня может решать эти вопросы даже без ведома и согласия мужчины.

Сравнительно-исторический анализ динамики изме­нений сексуального поведения, установок и ценностей за последние полстолетия показывает повсеместное резкое уменьшение поведенческих и мотивациоиных различий между мужчинами и женщинами в возрасте сексуального дебюта (в Скандинавских странах, Нидерландах и северной части Германии девушки теперь начинают сексуальную жизнь раньше, чем их сверстники-юноши), числе сексуальных партнеров, проявлении сексуальной инициативы, отношении к эротике и т. д. В развивающихся странах юноши по-прежнему приобретают сексуальный опыт значительно раньше, чем их сверстницы. Но эти вариации зависят не столько от уровня социально-экономического развития, сколько от достигнутого социального равенства полов.

Однако говорить о единой для всех сексуальной куль­туре невозможно. Даже в пределах Европейского сооб­щества существуют три разных типа сексуальных куль­тур. Хотя главные тенденции развития везде одни и те же, способы их проявления неодинаковы.

A) Страны Северной Европы (Норвегия, Финляндия, Исландия, Дания и др.) и отчасти Голландия традиционно относятся к проявлениям сексуальности терпимо. В этих странах подростки начинают открыто сексуально экспериментировать сравнительно рано, девушки начинают половую жизнь одновременно с юношами или даже опережают их. До- и внебрачное сожительство считается нормальным. В этих странах наиболее развито сексуальное просвещение, здесь меньше всего нежеланных беременностей, абортов, изнасилований и венерических заболеваний.

Б) В странах Южной Европы (Испания, Португалия, Италия, Греция) нравы значительно более строгие. Здесь меньше разводов и незарегистрированных сожительств, поддерживается двойной стандарт, считается нормаль­ным, чтобы мальчики были сексуально активнее и на­чинали половую жизнь раньше девочек. Цензурных зап­ретов в этих странах гораздо больше, ненормативное поведение люди стараются держать в тайне.

Схожие морально-религиозные установки существу­ют в США, но там их гораздо труднее реализовать. Аме­риканская статистика абортов, венерических заболева­ний и изнасилований — самая плачевная в мире (за исключением российской).

B) Третья группа стран (Англия, Германия, Франция, Бельгия и прочие) находится как бы между этими полюсами.

Все эти социокультурные вариации требуют конк­ретного анализа, а вокруг их интерпретации идет ост­рая идейная, в конечном счете, политическая борьба. Особенно активно проявляют себя в этом отношении американские фундаменталисты.

Половая мораль относится к числу самых консерва­тивных и устойчивых элементов культуры, поэтому за­щита статус-кво неизбежно является и защитой этой морали. Лозунги охраны семьи и нравственности всегда находят живой отклик у населения, играя на сексуаль­ных страхах и предрассудках. Таким образом легко ском­прометировать политического противника. Один из ли­деров американских ультраправых Роберт Уэлч в 1969 _году прямо утверждал, что сексуальное образование в школах – «грязный коммунистический заговор для под­рыва духовного здоровья американской молодежи». По мнению идеологов «морального большинства» в Англии и США, единственное спасение человечества — в воз­вращении к нормам традиционной морали, укреплении моногамного брака, осуждении сексуальных меньшинств, запрещении абортов, порнографии и т. д. Но насколько реальна эта программа, какие именно нормы она имеет в виду, как можно обеспечить их эффективность и на­сколько они совместимы с современными представлени­ями о правах человека?

Все эти вопросы имеют прямое отношение и к нашей стране.

Дата добавления: 2014-01-04