Постмодернистская социология

Постклассическая социология

Неоклассический этап в развитии социологического знания

(1920-1950-е годы XX века)

В середине 1920-х годов в социологии наметилась смена основной проблематики исследовательской работы. Дискуссии предшествующего периода о том, какой должна быть социология, что является её предметом и каковы её методы, сформировали концептуальную традицию, т.е. практику использования социологами социального понятийного аппарата. Эта концептуальная традиция определила специфику социологии, её автономное положение в ряду других социогуманитарных дисциплин. Но созданные классиками типологии и классификации форм социального взаимодействия, социальной интеграции и солидарности, социальных общностей и групп не образовали единой концептуальной системы, т.е. её теории. Конечно, в ходе эмпирических исследований шло накопление фактического материала. Но его объём и разнообразие были велики и требовали систематизации. Поэтому актуальной проблематикой неоклассической социологии стал теоретический синтез, т.е. создание общесоциологической теории, которая синтезировала бы теоретические достижения классического периода и смогла бы обобщить результаты, полученные эмпирической социологией. Эта проблематика определила направленность работ социологов, получивших признание в качестве новых классиков социологии.

К наиболее значимым макросоциологическим теориям этого периода можно отнести: интегрализм П. Сорокина, структурный функционализм Т. Парсонса и Р. Маркузе, критическую теорию Франкфуртской школы (М. Хоркхаймер, Г. Маркузе, Т. Адорно), неоэволюционистские теории, эмпирическое обоснование концепции «человеческих отношений».

Интегрализм П. Сорокина. Первым, кто стал успешно разрабатывать новую проблематику, был эмигрировавший из России в Европу, а затем в США П.А. Сорокин (1889-1968). В работе «Современные социологические теории» (1928) российский учёный дал систематизацию всех классических концепций, разработанных в XIX – начале XX века, где изложил интегральный корпус идей и методов. В этой работе Сорокин настаивал на соединении теоретической и эмпирической социологии. Позднее, свой подход он назвал интегрализмом, который применил при разработке теории социальной стратификации и мобильности и теории социокультурной динамики.

В книге «Социальная мобильность» (1927) Сорокин рассматривает общество как социальное пространство – совокупность статусов, т.е. позиций, характеризуемых объёмом доступных индивиду благ, набором прав и обязанностей. Группы статусов, близких по своим характеристикам, образуют страты (от лат. stratum – слой), организованные в иерархический порядок. Иными словами, социальное пространство – это стратифицированное образование. Сорокин выделяет три вида стратификации:

1. экономической (по уровню богатства);

2. политической (по уровню доступа к власти);

3. профессиональной (по уровню престижа, квалификации или рода занятий).

Перемещение индивидов и групп в социальном пространстве с целью изменения своего статуса Сорокин называет социальной мобильностью. Стратификация и мобильность – это два необходимых и взаимосвязанных аспекта общественной жизни. Их формы и флуктуации (от лат. fluctuatio – колебание) Сорокин прослеживает на гигантском статистическом и историческом материале. Концепция многомерности стратификации и способы её эмпирического определения вошли в мировую практику исследований. Таким образом, была достигнута интеграция теоретической и эмпирической составляющих социологии.

В своём фундаментальном труде «Социальная и культурная динамика» (1937-1941) Сорокин представил масштабную теорию общественного развития как последовательную цепь идеациональной (т.е. духовной, умозрительной), идеалистической и чувственной социокультурных систем. В основе каждой системы лежит особого типа «ментальность», которая в виде ценностей, мировоззрения, умонастроения определяет характер всех сфер жизнедеятельности, научного познания, религии, искусства, экономики, политики, права и т.д. Идеациональная система развивается на основе представлений об абсолютной реальности и ценности сверхчувственных сущностей: бога, души. К идеациональной системе Сорокин относил социокультурные системы архаичной Греции (IX-VII века до н.э.) и Средневековой Европы (V-XIII века). Чувственная система развивается на основе представлений об абсолютной реальности и ценности материального мира. Здесь общественная жизнь строится на основе прагматичного и потребительского отношения людей к окружающему миру, к другим людям и к собственной деятельности. К этой системе Сорокин относил социокультурные системы эллинистическо-римской цивилизации (III век до н.э. – IV век н.э.) и современного Запада (XVII-XX века). Идеалистическая система носит промежуточный, переходный характер, так как в ней совмещаются и уравновешивают друг друга идеациональные и чувственные элементы. К ним относятся социокультурные системы Древней Греции классического периода (VI-IV века до н.э.) и Европы эпохи возрождения (XIV-XVI века). Теорию динамики развития и циклической смены социокультурных систем Сорокин строил как ряд эмпирических обобщений, фиксирующих синхронные изменения в различных сферах системы. В отличие от протосоциологических концепций Конта, Маркса и Данилевского Сорокин выстраивает социологическую модель, объясняющую эмпирически фиксируемые тенденции, а не формулирует «естественно-исторический» закон.

Структурный функционализм Т. Парсонса и Р. Мертона. С середины 30-х годов XX века свою версию общесоциологической теории развивал Толкотт Парсонс (1902-1979). В работе «Структура социального действия» (1937) он представил все предшествующие теории (Спенсера, Дюркгейма, Вебера, Парето и др.) в качестве корпуса идей, подводящих к раскрытию общей проблемы социологии, каковой является описание и объяснение социального действия. Опираясь на понятие структуры социального действия, Парсонс в последующих работах «К общей теории действия» (1951) и «Социальная система» (1951) создаёт общую теорию действия и в качестве её составляющей – теорию социальных систем.

Согласно Парсонсу, человеческое действие – это сложная система, подсистемами которой являются: организм (биологическая система физической возможности действовать); личность (психическая система, обеспечивающая выработку целей действия); социальная система (нормативная система, обеспечивающая комбинацию целей и средств действия, приемлемую с точки зрения окружающих); культура (ценностная система, которая обеспечивает поддержание в качестве традиций, целей, средств и норм, регулирующих действие). При этом, каждая из подсистем выполняет определённую функцию: подсистема организм выполняет функцию адаптации; подсистема личность – функцию целедостижения; подсистема социальная система – функцию интеграции; подсистема культура – функцию поддержания образца.

В свою очередь, система социального действия, также состоит из четырёх подсистем, выполняющих такие же четыре функции. Таким образом, Т. Парсонсом была создана универсальная схема структурно-функционального анализа, призванная описывать и объяснять социальные системы любого уровня (от индивидуального действия и малой группы до социального института и общества в целом).

Учениками и последователями Т. Парсонса в 1940-х–1950-х годах были разработаны частные социологические теории, например, теория социальной группы Дж. Хоманса, теория социальной стратификации К. Дэвиса и У. Мура, теория социального конфликта Л. Козера, теория общества Э. Шилза.

В тот же период другой представитель структурно-функционального направления в социологии Роберт Мертон (1910-2003) заявил об отказе от создания общей социологической теории и предложил систему множественных моделей функционального анализа на уровне конкретных социальных систем и общностей. Этот вывод Мертона был результатом «эмпирического обобщения»: в системе множественных моделей суммирован накопленный им опыт разработки частных социологических теорий. В книге «Социальная теория и социальная структура» (1949) Мертон предложил вместо всеохватывающей теории в духе Парсонса развивать эмпирически обоснованные теории отдельных социальных явлений и процессов – теории среднего уровня. Общая же теория должна складываться в результате их интеграции. Наряду с понятием «функции» Мертон вводит понятия «явных и латентных» функций, а также понятие «дисфункции», заявив о возможности отклонения системы от принятой нормативной модели. «Дисфункции», по идее Мертона, в свою очередь, должны повлечь за собой новый этап в приспособлении системы к существующему порядку, или определённое изменение системы норм.

Заявленная Мертоном стратегия нашла своё отражение в работе «Социальная структура и аномия» (1938), где он обосновал модель аномии. Аномию автор представил как ситуацию рассогласования норм, образующих внутренне противоречивую социальную структуру, а девиантное, т.е. отклоняющееся от социальных норм поведение, представил как реакцию структуры на такое состояние.

Таким образом, Р. Мертон пытался ввести в функционализм идею изменения. Но он ограничил изменения «средним» уровнем – уровнем конкретной социальной системы, связав его с проблематикой «разлада» системы – с понятием аномии.

Школа структурного функционализма Т. Парсонса, Р. Мертона и их последователей рассматривает социологию как науку, призванную анализировать те реальные и повторяющиеся последствия, которые вытекают из взаимодействия элементов социальной структуры. Каждая социальная подсистема выполняет определённые функции. Взаимодействие между подсистемами происходит на основе общих эквивалентов (деньги, власть, влияние, ценности культуры). Основной методологический принцип структурного функционализма – это систематизация результатов конкретно-социологических исследований на основе разработки общей теории человеческого поведения как адекватного принципам функционирования каждого элемента общественной структуры. Однако ограничительной стороной данной теории является её строгий нормативный детерминизм, т.е. абсолютизация нормативной жизнедеятельности общества.

Преодолевая его, учёные школы структурного функционализма пытаются совместить структурно-функционалистскую идею с идеей развития, что является основой неоэволюционистских теорий. Т. Парсонс и Э. Шилз выдвигают тезис о том, что все действующие системы, если им удаётся выжить, сталкиваются с четырьмя важными проблемами: адаптацией, целедостижением, интеграцией и поддержанием ценностного стандарта. Структуры теперь начинают рассматриваться с точки зрения функциональных последствий для решения этих четырёх проблем. Несмотря на то, что Парсонс и Шилз попытались решить проблему развития и изменения системы путём приведения её в соответствие с требованиями модели, их подход всё же остался нормативистским.

Определённый интерес представляют культурологические варианты неоэволюционизма, сформулированные американскими социологами и антропологами Л. Уайтом, Дж. Стюардтом, Дж. Мердоком. Суть их подхода заключается в выборе доминирующего фактора, закладываемого в основу «технологического детерминизма» в культурной эволюции. Так, Уайт придерживается концепции «технологического детерминизма» в культурной эволюции, Стюард стоит на позиции многолинейной эволюции, Мердок акцентирует внимание на социальной организации.

Критическая теория Франкфуртской школы. Теории Сорокина, Парсонса, Мердока и их последователей строились на основе традиционного понимания теории как системы утверждений, которая должна исчерпывающим образом описывать и объяснять факты. Такое понимание теории подверг критике Макс Хоркхаймер (1895-1973). В работе «Традиционная и критическая теория» (1937) он призывал социологов обращаться не к видимости совокупности разрозненных фактов, а к сущности, т.е. реальности общества как целостности. По мнению Хоркхаймера, факты, которыми оперирует социолог, и сам способ теоретизирования, полностью предопределяются характером этой целостности. Поэтому традиционная социология является не столько изучением общества, сколько формой закрепления в сознании представлений о естественности, объективности существующего положения дел.

Хоркхаймер выдвинул идею альтернативную критической, которая должна была синтезировать прошлые теоретические достижения и интегрировать теоретические построения с эмпирическими исследованиями. В этом смысле основная проблематика работ М. Хоркхаймера и его последователей Г. Маркузе (1898-1979) и Т. Адорно (1903-1969) совпадает с общей для социологии того периода проблематикой.

Концепция критической теории стала основой деятельности Франкфуртской школы *, сформированной усилиями Хоркхаймера, Маркузе и Адорно – сообщества германских учёных. На протяжении 1920-1970-х годов социологи этой школы вели исследования социальных процессов, руководствуясь идеей обновления марксизма.

Роль универсальной теории социальных явлений и процессов в исследованиях Франкфуртской школы играла теория цивилизации подавления, созданная и представленная в книгах М. Хоркхаймера и Т. Адорно «Диалектика просвещения» (1947) и Г. Маркузе «Эрос и цивилизация» (1955). Теория современной цивилизации была разработана этими авторами на основе синтеза идей трёх выдающихся мыслителей: К. Маркса (концепции капитализма как системы эксплуатации); М. Вебера (концепции рационализации как судьбы «Запада»); З. Фрейда (концепции подавления культурой бессознательных, инстинктивных импульсов). Теоретики Франкфуртской школы показали, что развитие современной западной цивилизации определяется инструментальной рациональностью, т.е. отношением людей к миру и к самим себе на основе определения полезности, утилитарной функции вещей. Рационализация деятельности людей привела к росту материального благополучия, безопасности и упорядоченности жизни, но чем более рационален человек, тем больше он подчинён предписанным стандартным и безличным образцам поведения. Рационализация подавляет внутреннюю биологическую и психическую природу человека, который изначально является существом спонтанным, склонным к воображению, игре и немедленному удовлетворению влечений. Следовательно, чем рациональнее общество, тем сильнее и чаще проявляется «бунт природы» – иррациональное массовое поведение, которое принимает формы фанатичного поклонения вождям, приводит к агрессии и нетерпимости по отношению к представителям иных рас, национальностей, религий и т.д.

На той же концептуальной основе была разработана теория авторитарной личности как «нового антропологического типа», который в XX веке стал массовым и, в силу присущих ему установок мышления и поведения, является социальной базой авторитарных и тоталитарных режимов. Авторитарная личность – это социально-психологический тип человека, характеризующийся такими чертами, как конформизм, консерватизм, стереотипность мышления, лояльность к инстанциям власти, идентификация с фигурами власти, нетерпимость к «чужим» и «слабым» представителям других этнических групп, к оппозиционерам, к маргиналам и т.п.

Концепция авторитарной личности стала теоретической основой, источником гипотез для серии эмпирических исследований, проведённых в середине 1940-х годов в США. В ходе этих исследований и анализа полученных данных исследователи обнаружили «авторитарный синдром» как характеристику личности среднего американца и пришли к выводу, что авторитарная личность в условиях либерального, демократического общества является массовым типом и, следовательно, такое общество можно назвать «фашизоидным».

Несмотря на критику, этот проект стал классическим социологическим исследованием, в котором удачно соединились тщательно разработанная теория и различные методы сбора и анализа данных.

Развитие прикладной социологии. Это направление получило развитие с конца 1920-х годов сначала в США, а затем в Европе. Руководители крупных корпораций, сталкиваясь в периоды экономических кризисов с проблемами повышения эффективности производства и совершенствования организации предприятий, заказывали исследования, на основе результатов которых принимались новые управленческие решения. Одним из первых и признанный классическим стал так называемый Хоторнский эксперимент – серия исследований, проведённых в 1924-1931 годах на фабрике компании «Вестерн Электрик» (город Хоторн близь Чикаго). Группа исследователей во главе с Элтоном Мэйо (1880-1949) изучала влияние различных факторов на производительность труда. Основным результатом этих исследований стало эмпирическое обоснование концепции «человеческих отношений». Согласно этой концепции, социально-психологические факторы – сплочённость группы, взаимное доверие персонала и менеджеров, удовлетворённость работников содержанием труда, поддержка и признание со стороны коллег и т.п. – не менее важны для повышения эффективности производства, чем факторы технико-экономические. Доктрина «человеческих отношений» Э. Мэйо, толчком для разработки которой послужил Хоторнский эксперимент, эмпирически доказала, что изменение производительности труда обусловлено не учтённым ранее социальным фактором, способным даже компенсировать негативное действие технического фактора (в данном эксперименте – ухудшение условие труда). Работницы, участвующие в эксперименте, воспринимали себя как особую группу, включение в которую является следствием их особых качеств (престижа), и стремились интенсивным трудом подтвердить этот особый статус.

Методика и результаты Хоторнского эксперимента активно развивались, дополнялись другими исследователями и на несколько десятилетий определили характер прикладных исследований в сфере индустриальной социологии и менеджмента.

Активно развивались прикладные исследования и в сфере политики. Политические лидеры, руководители СМИ нуждались в точной информации о настроениях избирателей. Изучение общественного мнения и определение рейтингов – оценок количества избирателей, поддерживающих того или иного политика – стало настолько востребованным, что появились специализированные исследовательские организации (например, Институт Гэллапа в США, созданный в 1935 году).

Во время Второй мировой войны развитие прикладных исследований получили в США дополнительный импульс – крупными заказчиками социологических исследований стали правительственные учреждения и общественные движения (особенно антифашистской направленности). Основной интерес вызывало изучение массовой коммуникации как инструмента политической пропаганды и социально-психологических факторов возникновения и устойчивости политических режимов, против которых вели борьбу США. Исследуя эти проблемы, социологи получили возможность совершенствовать методику эмпирических исследований. Особенно следует отметить вклад американского социолога австрийского происхождения Пауля Лазарсфельда (1901-1976), создавшего концепцию операционализации, т.е. процедуры перевода теоретических концепций в гипотезы и систему эмпирических показателей. Его работы способствовали синтезу теоретических и эмпирических исследований.

По окончании Второй мировой войны завершилась институционализация социологии в наиболее развитых странах Америки и Европы. Социология получила общественное признание. Наряду с расширением традиционных форм организации деятельности социологов – кафедр, факультетов, научно-исследовательских институтов, профессиональных ассоциаций – развивались и новые формы: специализированные исследовательские организации, действующие на коммерческой основе, исследовательские проекты, объединяющие группы учёных и практиков. В середине XX века академическая социология превратилась в настоящую индустрию социологических знаний, а прикладная социология – в индустрию социологической информации.

Итак, период с середины 1920-х до конца 1950-х годов стал периодом неоклассической социологии. Сорокин, Парсонс, Мертон, Хоркхаймер, Маркузе, Адорно, Лазарсфельд и ряд других исследователей этого периода могут быть названы новыми классиками социологии. Они продолжили и развили концептуальную традицию, идущую от основоположников социологии, – Конта, Спенсера, Маркса, Дюркгейма, Вебера, Фрейда и других – но вместе с тем, старались избегать традиционных дебатов о предназначении социологии. Благодаря им социология стала научной дисциплиной, отвечающей современным требованиям систематичности теоретических построений и практической полезности исследовательской работы.

(период 1960-1970-х годов)

Кризисные тенденции в западной социологии. Особое место в развитии социологического знания занимает период 1960-1970-х годов. Этот период стал этапом, так называемого парадигмального кризиса. К 1950-ым годам в социологии господствуют две парадигмы. В Европе и Америке в это время наиболее распространённым способом постановки и решения исследовательских проблем был структурный функционализм в духе Т. Парсонса. В Советском Союзе и других странах, где у власти находились коммунисты, единственной разрешённой формой описания и объяснения социальных явлений была марксистская теория в том виде, как её сформулировали В. Ленин и И. Сталин. В середине XX века многим американским и европейским социологам перспектива развития социологии виделась в «конвергенции», т.е. в соединении элементов структурного функционализма и исторического материализма в универсальную теоретико-методологическую концепцию.

Однако на рубеже 1950-1960-х годов господствующие подходы стали подвергаться массированной критике со стороны всё большего числа членов социологического сообщества.

Во-первых, стала популярной критика традиционной теории неомарксистами Хоркмаймером и Маркузе, но не воспринятая тогда социологами. В 1960-х годах Маркузе и Адорно продолжали обличать «конформизм» теории, ориентированной на согласование своих положений с фактами и на позитивистскую оценку равновесия социальной системы. Конформистскими, в этом смысле, в одинаковой степени являлись и американский функционализм, и советский марксизм. Широкую известность получила дискуссия, которую в 1961 году инициировал Т. Адорно. На заседании Германского социологического общества его доклад и доклад философа Карла Поппера, одинаково посвящённые логике социальных наук, но содержащие диаметрально противоположные точки зрения, вызвали многолетнюю дискуссию, получившую название «спор о позитивизме». В те годы концепции «критически-рефлексивной» социологии, противопоставляемой традиционному позитивизму, развивали социологи нового поколения Ч. Р. Миллс, Э. Гоулднер и другие, не связанные непосредственно с Франкфуртской школой, но испытавшие влияние её идей.

Во-вторых, ряд исследователей, среди которых выделялись Дж. Хоманс, А. Турин, Г. Блумер, Г. Гарфинкель, подвергли критике господствующие парадигмы за сосредоточенность на макроуровне социальной реальности, за неспособность понять непосредственное взаимодействие людей.

В-третьих, объектом критики стала так называемая «квантофрения» (от лат. quantum – количество) социологии. Это саркастическое определение стремления все социологические данные и выводы сводить к статистическим выкладкам, а социологический анализ – к манипулированию цифрами принадлежит П. Сорокину, который писал об этом ещё в 1930-х годах. Но лишь в 1960-х годах такого рода критика получила широкую поддержку в социологическом сообществе и превратилась в идейную основу развития качественных методов. Качественные методы – это построенные на интерпретации данных о смыслах, которые люди придают различным событиям. В представлении П. Бергера, Г. Блумера, Г. Гарфинкеля качественные методы больше отвечают специфике социологии как науке о взаимодействиях людей, как дисциплине, гуманитарной по определению.

Следствием подобного рода критики господствующих парадигм вновь стала актуальность проблематики предметной области и методов социологии.

В ходе развернувшихся в 1960-1970-х годах дискуссий о том, что и как должны изучать социологи, сложилась ситуация множественности парадигм. Каждая из конкурирующих парадигм претендовала на роль общесоциологической теории и методологии, но объединяла вокруг определённого видения предмета и методов исследования лишь часть социологического сообщества.

Возникновение в социологии ситуации мультипарадигмальности. Наряду с уже утвердившимися подходами, которые предлагали структурный функционализм, марксизм и неомарксизм, характер парадигмальности приобрели концепции, ориентированные на изучение межиндивидуальных взаимодействий и потому альтернативных традиционным макросоциологическим парадигмам.

Так, с выходом работы Дж. Хоманса (1910-1989) «Социальное поведение» (1961) и работы П. Блау (1918-2002) «Обмен и власть в общественной жизни» (1964), для многих исследователей образцом становится концепция социального обмена. Суть этой концепции – изучение социального взаимодействия как процесса обмена, каждый участник которого получает выгоду в результате действий других участников и, в свою очередь, совершает действия, приносящие им выгоду.

Книга П. Бергера (родился в 1929 г.) и Т. Лукмана (родился в 1927 г.) «Социальное конструирование реальности» (1966) привлекла значительную часть социологов к идеям феноменологической социологии. Предметом феноменологической социологии, согласно авторам этой книги, является социальное взаимодействие как процесс координации поступков людей, наделяющих действия друг друга смыслом, типичным для их жизненного мира, т.е. мира повседневного опыта. Собственно, концепция феноменологической социологии разрабатывалась А. Шюцем и его последователями ещё в 1930‑1950-х годах, но характер парадигмы она приобрела в его работе «Смысловое строение социального мира» (1932) только на волне критики традиционных подходов и новых дискуссий о предмете и методе социологии.

Аналогична судьба другой парадигмы – символического интеракционализма, основополагающие идеи которого были сформулированы ещё в 1920-х годах Дж. Г. Мидом. Для широкого круга исследователей эта концепция стала авторитетной после выхода в 1968 году книги Г. Блумера «Символический интеракционализм». Блумер в качестве предмета социологии представил социальное взаимодействие как процесс согласования людьми своих поступков с поступками других людей путём установления и изменения значений этих поступков.

Со второй половины 1960-х годов ситуация конкуренции парадигм заметно обостряется в связи с появлением «новой социологии», которая противопоставила традиционному пониманию свой взгляд на предметную область, на методы, критерии оценок научных результатов, на роль социологов в общественной жизни. Вокруг этих концепций организовались небольшие научные сообщества радикально настроенных исследователей.

Так, во Франции на основе идей А. Турена, изложенные им в работах «Социология действия» (1965) и «Производство общества» (1973), сформировалась парадигма социального акционализма. Её сторонники активно участвовали в социальных движениях, в том числе экстремистских, применяя тем самым, метод социальной интервенции – вмешательство в социальные процессы с целью раскрыть и сформулировать «исторические» цели движения.

Радикальной и относительно обособленной внутри социологического сообщества может быть названа деятельность в США групп последователей идей, выдвинутых в работах Г. Гарфинкеля «Исследования по этнометодологии» (1967) и А. Сикурела «Когнитивная социология» (1973). Развивая эмпирическую технику выявления скрытых, подразумеваемых смыслов, определяющих возможность и характер коммуникации, и сконцентрировавшись на изучении речевых практик в повседневной жизни, Гарфинкель, Сикурел и их последователи превратили этнометодологию (которая концептуально является лишь разновидностью феноменологической социологии) в подход, также претендующий на статус парадигмы.

Увеличение числа концепций, претендующих на роль общесоциологических теорий, поставило перед социологическим сообществом практически неразрешимую проблему выбора одной – наилучшей, которая стала бы универсальной методологической основой исследовательской работы.

Тенденция теоретико-методологической дифференциации и нарастание дробления социологического сообщества на группы, придерживающиеся альтернативных подходов, разрушала традиционный образ науки, в которой должна быть лишь одна парадигма, объединяющая научное сообщество. Поэтому эта тенденция переживалась социологами как кризис.

Итак, парадигмальный кризис – перелом в развитии социологии, произошедший в 1960-1970-х годах, выразился в критике господствовавших макросоциологических, позитивистских и объективистских представлений о предмете, методах и предназначении социологии, а также в создании множества альтернативных концепций, каждая из которых претендовала на статус парадигмы.

Парадигмальный кризис прервал поступательное развитие социологии, уже миновавшей стадию проектов создания науки об обществе и стадию рассуждений о предмете, методе и перешедшей к масштабным теоретическим построениям и изощрённым эмпирическим методикам. В результате парадигмального кризиса исследовательская деятельность социологов стала развиваться не в направлении теоретико-методологического консенсуса, а пошла по пути плюрализма (множественности). Вот поэтому период 1960‑1970‑х годов может быть в общем виде обозначен как период постклассической социологии.

(период с 1980-х годов)

Предпосылки развития. В последние десятилетия на развитие социологии повлияло осознание исследователями того, что во второй половине XX века в Западной Европе и Северной Америке сложилось постиндустриальное общество, которое привело к существенным изменениям характера социальных процессов. Если говорить об этом коротко, то можно выделить три основные тенденции развития постиндустриального общества.

1. Формирование постиндустриальной экономики. Эта тенденция проявилась, прежде всего, в широком применении новых технологий в промышленности – станков-автоматов, робототехники, компьютеров и т.п., что привело к росту производительности труда и снижению потребности в ручном труде. В свою очередь, высокая производительность обеспечила возможность выпуска массы относительно недорогих товаров. Поэтому для фирм-производителей важнейшей проблемой стало не создание продукта, а «создание» потребителя, т.е. развитие «своего» рынка сбыта посредством завоевания внимания клиента при помощи маркетинговых исследований, постоянного обновления предлагаемых товаров и услуг, рекламы, стимулирования скидками, призами и т.д. Основой экономической деятельности и фирм, и индивидов становится консьюмеризм, т.е. стратегия наращивания уровня потребления, а приобретение новых и престижных товаров/услуг становится формой самоутверждения, достижения признания со стороны окружающих, формой развлечения (игры, досуга).

В условияхпостиндустриальной экономики люди в большинстве своём вовлекаются в общественную жизнь не через производство, а, в первую очередь, через потребление индивидуально или в составе групп, различающихся вкусами и предпочтениями в выборе товаров и услуг, определяющих стиль жизни. Результатом развития консьюмеризма становятся изменения в структуре экономики. Так, в сфере производства теперь занято намного меньше людей, чем в сфере услуг (30-40% против 60-70%), которая включает торговлю, рекламный бизнес, маркетинг и PR, банки, страховые компании, образование, здравоохранение, шоу-бизнес и т.д. Если в условиях индустриальной экономики выше ценятся навыки создания материального продукта, то в условиях постиндустриальной экономики навыки создания продукта символического, т.е. навыки обработки информации и налаживания коммуникации – целенаправленного и эффективного общения с людьми.

2. Развитие постидеологической политики. В условиях гарантированных свобод (право голоса, собраний, манифестаций и т.п.) и господства консьюмеризма снизилась способность традиционных политических идеологий мобилизовывать массы людей для участия в политической деятельности. Происходит деполитизация большинства и миноритизация (от англ. minority – меньшинство) политики: всё меньше людей принимает участие в деятельности партийных организаций; в выборах в среднем участвует только 50-60% граждан, имеющих право голоса. Альтернативой традиционным политическим доктринам и партийным организациям становятся новые социальные движения: антивоенные, правозащитные, экологические, женские и молодёжные, этнические и культурные и т.п. Электорат как масса, распределяющаяся в ходе выборов на большинство и меньшинство, сменяется на множество меньшинств, для которых главной ставкой в политической борьбе является не устройство общества, а право на альтернативный образ жизни. Поэтому политическая деятельность и участие в ней уже не может основываться на однозначной, чётко определённой идеологии. Политическая агитация, которую ведут кандидаты и организации, теперь носит идеологически неопределённый характер, направлена на привлечение внимания как можно более широкого круга людей, интересы которых могут сильно различаться. Такая агитация ведётся с использованием стандартных приёмов рекламы и шоу-бизнеса.

3. Формирование постмодернистской культуры. Постмодернизм – это эстетическое и идейное течение, в основе которого лежит скептическое и даже ироническое отношение к ценностям, господствовавшим на протяжении XIX века и большей части XX века. Отправным пунктом постмодернизма является сомнение в том, что научный и технический прогресс, подчинение человеку природных процессов и управление социальными процессами есть безусловное благо, избавляющее человечество от материальных проблем, страхов и предрассудков, а также сомнение в том, что политическая и индивидуальная свобода избавляет от несправедливости, неравенства и угнетения. Постмодернизм предполагает устранение традиционных иерархий, противопоставлений и уравнивание значимости «нового» и «старого», «архаичного» и «современного», «рационального» и «иррационального», «объективного» и «субъективного», «научного» и «ненаучного», и т.д. В философии, литературе, изобразительном искусстве, кино, моде, архитектуре и устройстве быта, даже в науке постмодернизм получил распространение в форме эклектизма (от греч. eklektikos – собрание), в форме намеренного совмещения в одном произведении идей и приёмов, характерных для разных художественных/научных направлений, национальных традиций и эпох.

Кризис, возникший в социологии 1960-1970-х годов, был специфическим отражением перехода к постмодернистскому типу научного знания. Многочисленные попытки создать оптимальную парадигму, учесть все формы общественной жизни в условиях её фрагментации и нарастающего плюрализма, обрекли эти попытки на неудачу.

Парадигмальный кризис в социологии завершается к концу 1970-х годов возобладанием в социальной науке постмодернистских тенденций, что выразилось в ослаблении тенденции к поиску новой наилучшей парадигмы социологического знания и к распространению идей согласования уже существующих и конкурирующих парадигм, а также к идее возвращения к наследию классиков.

К 1980-1990-е годы проблематика развития социологии на основе теоретико-методологического «воссоединения» и «ренессанса» классики стала определяющей, поэтому исследовательские работы, созданные в этот период, можно, в общем, назвать постмодернистской социологией.

Также следует заметить, что своими истоками и первыми концептуальными построениями постмодернизм обязан, в первую очередь, историкам и ориентированным на изучение исторических процессов социологам. Наиболее известны среди них А. Тойнби, Д. Барраклоу, Ч. Миллс, А. Этциони, Д. Белл и др. Всем им присуща попытка описать расхождение между временем модерна и временем постмодерна, показать то радикально новое, что появилось в жизни постсовременного общества.

Д. Барраклоу в работе «Введение к современной истории» делает вывод, что постмодернистское общество появилось в результате возникновения новой разновидности империализма, благодаря переходу от принципов индивидуализма к массовому обществу, а также в связи с развитием «нового мировоззрения и новых форм культуры».

Ч. Р. Миллс получил известность как резкий критик традиционной американской социологии, прежде всего, парсоновского функционализма. Опираясь на работы классика социологии М. Вебера, он развивает социологический метод, основанный на историческом понимании. Миллс высказывал глубокие опасения по поводу рационализации современного ему американского общества, подавления человеческой свободы.

Видный американский социолог Д. Белл в числе первых предсказал падение роли классовых идеологий. В своих работах он развил тезис о том, что современные общества стали не только постиндустриальными, но также и информационными. Значительное внимание Белл уделил анализу острых противоречий между тремя конкурирующими «осевыми принципами» современного ему общества: технико-экономической эффективностью, универсальным гражданством, политическим равенством и правом на социальное обеспечение, а также стремлением к индивидуальному самовыражению и гедонизму (наслаждению). Эпоху постмодерна Белл рассматривал как неудержимое проявление инстинктов, импульсивности, бунтарской контркультуры.

Таким образом, основоположники постмодерна высветили кризис современного им общества, показали переход от индустриального, капиталистического общества к посткапитализму, к информационному обществу.

Современную социологию постмодерна можно, довольно условно, разделить на несколько направлений: интегративные подходы; теоретический релятивизм и «ренессанс» классики; постмодернистские социальные теории.

Возникновение интегративных парадигм. Интегративный подход в социологии весьма ярко проявился в теоретических разработках 1980-х годов и представлен тремя выдающимися учёными:

- теория коммуникативного действия Ю. Хабермаса;

- теория структурации Э. Гидденса;

- теория конструктивистского структурализма П. Бурдье.

Все они основывались на общей идее интеграции исследовательских подходов, ранее считавшихся взаимоисключающимися.

Немецкий социолог Юрген Хабермас (родился в 1929 г.) в двухтомном труде «Теория коммуникативного действия» (1981) попытался совместить базовые идеи макросоциологических парадигм (структурный функционализм, исторический материализм, критическая теория) и парадигм микросоциологических (феноменология, символический интеракционализм). Общий недостаток этих парадигм Хабермас видел в том, что они «обрывают» связь между двумя неразделимыми аспектами общественной жизни: системным миром и жизненным миром. Макросоциологические теории сосредотачивают внимание исследователей на объективных структурах, микросоциологические –

На субъективных смыслах. Поэтому теория самого Хабермаса нацелена на описание и объяснение того, как жизнь людей, поддержание социального порядка в равной степени зависят от следования формальным, безличным нормам системного мира и от взаимопонимания, достигаемого в личном общении жизненного мира.

Английский социолог Энтони Гидденс (родился в 1930 г.) в работах «Конструирование общества» (1984) и «Социальная теория и современная социология» (1987) представил свою версию теории. Способной соединить парадигмы, исходящие из примата структуры, и парадигмы, исходящие из примата действия, положив тем самым конец «имперским» притязаниям субъективизма, характерного интерпретативной социологии, и объективизма, свойственного структурному функционализму. В теории Гидденса процесс воспроизводства общества – это структурация, которая характеризуется тем, что социальные структуры являются, с одной стороны, результатом (часто непреднамеренным) деятельности индивидов, а с другой – условиями (ресурсами, правилами) этой деятельности.

Французский социолог Пьер Бурдье (1930-2001) в работах «Различение» (1979), «Практическое чувство» (1980) и многих других стремился преодолеть односторонность объективизма, представляющего социальные отношения как независимую от индивидов реальность, и субъективизма, «не способного объяснить закономерность социального мира». Бурдье создал теорию, согласно которой индивиды своими действиями конструируют социальные структуры, однако это конструирование не является произвольным, оно предопределено теми социальными структурами, которые в процессе накопления жизненного опыта, воспитания, образования формируют габитус, т.е. систему мыслительных и поведенческих установок индивидов.

Развитие теоретического релятивизма и «ренессанс» классики. Популярные в социологическом сообществе теории Хабермаса, Гидденса, Бурдье не вытеснили других парадигм, созданных ранее. Постмодернистская установка на плюрализм и равноценность различных подходов выразилась в закреплении ситуации мультипарадигмальности в социологии. Начиная с выхода работы американского учёного Дж. Ритцера «Социология: мультипарадигмальная наука» (1975), постепенно получил распространение и стал доминирующим взгляд на социологию как науку, для которой множественность альтернативных позиций и подходов является естественной, поскольку очень сложны, разнообразны и изменчивы сами социальные явления и процессы. В результате преобладающей формой построения работ по общей социологической теории с конца 1970-х годов стало метатеоретизирование, т.е. не создание новой теории, а систематическое изложение альтернативных теорий и их комментирование, нацеленное на раскрытие базовых принципов и логики построения теорий. Примерами такого рода теоретизирования «второго порядка» могут служить широко известные работы Д. Ритцера, Д. Александера, Дж. Коумена, М. Кастельса.

Подход Джорджа Ритцера, изложенный им в работе «Современная социологическая теория» (1983), основан на сопоставлении существующих теоретико-методологических подходов в рамках общей модели социальной реальности. Модель социальной реальности представлена в виде взаимодействия четырёх уровней социальной реальности: макрообъективного, макросубъективного, микрообъективного, микросубъективного. Значение этой модели в том, что она позволяет, во-первых, установить реальные взаимосвязи между уровнями социальной реальности, во-вторых, служит основанием классификации изучаемых явлений, в-третьих, требует применения соответствующих этим явлениям методики и техники.

В работах Джеффри Александера (родился в 1945 г.) «Теоретическая логика в социологии» (1982-1983) и «Неофункционализм» (1985) даётся критическая оценка теорий, которые обобщают изучение феноменов сознательной деятельности на микроуровне и экстраполируют такие обобщения на макроуровень. В основе же созданной учёным теоретической модели социальной реальности лежит выделение двух уровней порядка: индивидуального (микроуровень) и коллективного (макроуровень). Кроме того, эта модель включает параметр «проблемных действий», которые распространяются на материальный (объективный) и идеальный (субъективный) уровни. Из данной модели он выводит четыре основных уровня анализа, связанных со следующими дихотомиями: коллективное/материальное, индивидуальное/идеальное, индивидуальное/материальное. Поэтому теорию Александера часто называют «многомерной социологией».

Собственные варианты интегрированных макро- и микросоциологических подходов предлагают и другие западные учёные. Например, Дж. Коулмен выдвинул теорию «интегрированного подхода к социальному действию с системным поведением», М. Кастельс создал популярную теорию «сетевого общества».

Во всех этих работах отчётливо видна новая тенденция: дебаты о том, что предпочтительнее и перспективнее для развития социологии, завершились принятием идеи релятивизма (от лат. relativus – относительный), т.е. признания относительной целостности и взаимодополняемости альтернативных подходов.

Восприятие дебатов и теоретических поисков периода парадигмального кризиса социологии побудило многих социологов обратиться к осмыслению работ классического периода, что было бы невозможно без появления постмодернистской установки на уравнивание значимости «современного» и «архаичного». Ярким проявлением таких устремлений стал так называемый веберовский ренессанс. В конце 1970-1980-х годов «новое прочтение», т.е. комментирование, раскрывающее актуальность идей Макса Вебера, не просто породило большое число научных публикаций, но стало особой разновидностью профессиональной исследовательской деятельности.

Под влиянием веберовского ренессанса в конце 1980-х – начале 1990-х годов интенсивному «новому прочтению» были подвергнуты труды других классиков социологии – Георга Зиммеля и Толкота Парсонса. «Ренессанс» классики наряду с практикой метатеоретизирования на материале концепций, ставших уже традиционными, способствовал фактическому исчезновению в социологии принципиальной разницы между теорией и историей. Изложение теории теперь, зачастую, сводится к непредвзятому рассказу о том, что, когда и кем сделано для построения теории социологии.

Постмодернистская социальная теория. Теоретический постмодернизм весьма плюралистичен, в нём отсутствует какое-либо единообразие. Однако особую роль в становлении постмодернистских социальных теорий сыграла французская школа – совокупность концепций, созданных в 1970-1980-х годах М. Фуко, Ж. Бодрийяром, Ж.-Ф. Лиотаром и другими. Все они были последователями структурализма – исследовательского направления, популярного во Франции после Второй мировой войны. Источником развития постмодернистских концепций стала семиология (от греч. semiyn – знак) – учение о знаковых структурах, о соотношении означающего и означаемого, разработанное ещё в начале XX века швейцарским лингвистом Фердинандом де Соссюром. Структуралисты восприняли семиологию в её марксистской и фрейдистской интерпретации.

Концепции французских постмодернистов обычно квалифицируются как постструктурализм. В них подвергнута критике традиционная идея универсальности структурных связей в языке, мышлении, культуре и показана изменчивость знаковых структур, их обусловленность историческими условиями, экономическими отношениями, отношениями власти, «бессознательным производством желания» и т.п. В теориях французских постмодернистов парадоксальным образом, но весьма плодотворно соединены постструктурализм, постмарксизм и постфрейдизм.

Мишель Фуко (1926-1984), историк и философ, знаменитый исследованиями становления знания не был собственно социологом, но его работы «Археология знания» (1969), «Надзирать и наказывать» (1975) и «Воля к знанию» (1976) содержат ставшую влиятельной именно в социологическом обществе концепцию дисциплинарного общества и роли в его формировании социогуманитарного знания. Фуко показал, что связь познания с властью (знание – власть) предполагает анализ структурных отношений между дискурсом и властью. Основной постулат Фуко состоит в том, что определённая форма знания проявляет власть над другой и тем самым утверждается социальный контроль в обществе. Имущие и неимущие, свободные и заключённые, умственно здоровые и сумасшедшие говорят на разных языках, обладают разными формами знаний, между которыми в современном обществе отсутствует диалог. В конечном счёте, одна форма знания (имущих, свободных, умственно здоровых) начинает властвовать над другой, что конкретно проявляется в утверждении и развитии институтов социального контроля – государства, работных домов, тюрем, психбольниц.

Фуко оспаривает идею о том, что знание ведёт к освобождению. Власть и знание неразрывны. Развитие знания приводит к изменению характера власти, институтов социального контроля, властвования вообще (подробности см. Приложение 2).

Ключевые темы для концепции Фуко (знание – власть) – темы разоблачения дискурсивного характера привычных объектов, социальных структур и релятивизации объективности научного знания – стали общими для теоретиков-постмодернистов. Те же темы определили содержание книги Жана-Франсуа Лиотара (родился в 1924 г.) «Состояние постмодерна» (1979), которая стала своеобразным манифестом постмодернистской теории. В этой работе период после Второй мировой войны определяется как эпоха кардинальных изменений: общество вступает в постиндустриальную эру, а культура – в эпоху Постмодерна. Именно Лиотар ввёл в социологию представление об эклектичности как о главной, определяющей характеристике постмодернистской культуры. Общество и культура эпохи Модерна характеризовалась монолитностью и универсализмом, поскольку в их основе лежали общепринятые дискурсы, придающие значения событиям и задающие направленность деятельности. Эти базовые дискурсы Лиотар именует «великими нарративами» (от франц. narrative – рассказ, повествование) и относит к ним «диалектику духа», «герменевтику знания»,

«создание богатства», «эмансипацию субъекта мышления и труда». Эти метанарративы определяли дискурсные практики в самых разных сферах жизнедеятельности людей и служили средствами легитимации, т.е. «узаконения» в представлении людей того или иного дискурса/деятельности. Отправной пункт постмодернизма – недоверие к метанарративам. Согласно Лиотару, при переходе от Модерна к Постмодерну происходят дезинтеграция и распад общностей и групп, формировавшихся и поддерживаемых на основе единства мировоззрения, деятельности и образа жизни. Этот процесс Лиотар называет «атомизацией общества». Атомизация социального ведёт к замене привычных структур множеством «гибких сетей языковых игр». Языковые игры – это практики манипулирования дискурсами, которые индивиды используют для того, чтобы поддерживать своё социальное положение, превратившееся из статуса, чётко определённого системой разделения труда, в пункт, через который проходят потоки сообщений.

Идея распада, или «атомизации», социального была радикализирована Жаном Бодрийяром (родился в 1929 г.) в концепции упадка или исчезновения реальности. Что стоит за высказанным Бодрийяром постулатом о «конце социального»? В работах «Симулякры и симуляции» (1981) и «В тени безмолвствующего большинства, или Конец социального» (1982) Бодрийяр отмечает, что «конец социального» – это дефицит реальности, причём не дефицит вещей, которые, напротив, производятся во всё возрастающем количестве. Но вещи служат лишь знаками реального. Утрата реальности – это утрата связи и, как следствие, утрата различия между знаками (образами) и референтами, т.е. между той реальностью, на которую знаки должны указывать. Знаки в эпоху Постмодерна – это симулякры (от франц. simulacre – подобие, видимость), «копии без оригинала», которые замкнуты сами на себя и лишь симулируют наличие связи «знак – референт».

Симуляцию, как замещение самой реальности знаками реальности, Бодрийяр выявляет на примере функционирования супермаркетов и их аналогов – культурно-развлекательных центров, а также на примере утраты реального содержания политики, функционирования средств массовой коммуникации (телевидения), семьи и сексуальности, науки и образования.

Так, гипермаркеты и культурно-развлекательные центры служат формой симуляции социальной жизни, поскольку здесь вещи не являются объектами, имеющими собственное значение, значение имеют лишь их сериальное, циркулярное, демонстрационное упорядочение, которое создаёт симулякр – модель социальных отношений. Эта модель запускается в действие потоком посетителей. Товар или произведение искусства в таком случае оказывается «фантомом». В нём ценятся не его реальные свойства, а способность привлекать внимание потребителей.

В условиях нарастания политической индифферентности (безразличия) большинства политические события симулируются средствами массовой информации. Газеты, журналы, радио и особенно телевидение продуцируют потоки сообщений, возмещающих дефицит политической борьбы. Благодаря драматичным по форме и пространным репортажам и комментариям, события, по сути, далёкие от повседневной жизни, происходящие «где-то за тридевять земель» и длящиеся недолго, превращаются в события масштабные, непосредственно и всерьёз захватывающие жизнь людей, составляющих аудиторию СМИ. Эти события – симулякры – «индуцируют» массы, в форме аудитории, заинтересованной скандальными новостями и шокирующими сюжетами.

Нарочитая, гипертрофированная социальность, которая создаёт гипермаркеты и масс-медиа, согласно Бодрийяру, является гиперреальностью, понимаемая ею как симуляция чего-либо. Более того, гиперреальность для стороннего наблюдателя более реальна, чем сама реальность, более правдива, чем истина, более очаровательна, чем само очарование. Гиперреальность имеет дело с фрагментами или вообще с видимостью реальности. Симулируется общественное мнение, поскольку респонденты не выражают собственное мнение – они воспроизводят то, что уже было создано в виде системы, символа средствами массовой информации. Политика, считает Бодрийяр, также обретает форму гиперреальности. Партии уже не отстаивают и не борются за что-либо реальное. Тем не менее, они противостоят друг другу, «симулируя оппозицию». Симуляции проявляются в искусстве и культуре, науке и образовании. Иными словами, гиперреальность складывается и в других сферах общественной жизни. Выражая свои мысли в обычной для его книг метафорической форме, Бодрийяр в более поздней работе «Иллюзия конца» (1992) пишет, что социальное, по сути, мертво, но продолжается в отвратительных формах, «подобно росту ногтей и волос у трупа». Идея «смерти социального» приводит учёного к выводу о фактической «смерти» социологии, которая возникла как модернистская форма знания и должна исчезнуть с исчезновением своего предмета – социального – или превратиться в симуляцию реальной исследовательской работы.

Итак, подведём итог. При отсутствии единообразия для большинства концепций французского социологического постмодернизма характерно повышенное внимание к социальной дезинтеграции, культурному распаду и разложению. Постмодернизм отвергает целостное представление об обществе, отрицает возможность его прогрессивного развития и во многом современный постмодернизм является теоретическим обоснованием социально-духовной деградации.

Однако, постмодернистская теория никогда не была безоговорочно интегрирована в систему социологического знания, поскольку радикализм и экстравагантная метафоричность Фуко, Лиотара, Бодрийяра и других вызывают у многих ведущих социологов, например, у Хабермаса и Гидденса, настороженное и скептическое отношение. Приемлемой для социологического сообщества формой признания и одновременно альтернативой постмодернистской концепции «конца социологии» стала концепция перехода социологии к мультикультурной и мультидисциплинарной «социальной науке», как к перспективе и стратегии развития мирового социологического сообщества на ближайшие десятилетия XXI века. Социальная наука сегодня конструируется с вкладом в неё ряда дисциплин, включая социологию, политическую экономию, философию, психоанализ и лингвистику, культурологию, феминистские и молодёжные исследования. Она органично включает различные национально-культурные традиции исследования социальных процессов, моральных оценок и политических позиций в противоположность «заказному» и «строго научному» характеру традиционно понимаемой социологии.

В качестве тенденций развития социологии в направлении социальной науки, как мультипарадигмальной и мультидисциплинарной дискурсивной формации, можно выделить три процесса.

1. Интеграция в социологию французской постмодернистской теории с характерными для неё концепциями языковых игр и дискурсивных практик и с критикой социологии как стратегии власти;

2. Так называемый «поворот к культуре» (или «исследование культуры»), означающий определение социальных феноменов в терминах практик повседневной поп-культуры;

3. Развитие так называемого «экономического империализма», т.е. тенденции определения социальных феноменов в терминах формализованной экономической теории, например, теории рационального выбора.

Дата добавления: 2013-12-13