Восприятие лекция 25. есть с датчиком давления, иначе говоря, усилия; вот испытуемый — опять линейная связь со зрительным индикатором

есть с датчиком давления, иначе говоря, усилия; вот испытуемый — опять линейная связь со зрительным индикатором... Задача такая — чем выше звук, тем сильнее давле­ние, чем ниже, тем меньше давление на неподвижную платформу.

Я буду краток. Мы ликвидировали эти высокие пороги звукоразделительной те­перь уже чувствительности, организовав новое звено, только теперь оно выражалось не в частоте, продуцируемой голосовым аппаратом, а в чем? Было сопоставлено с усилиями, с тоническими усилиями руки — опять руку ввели! Вместо этого класси­ческого нормального моторного звена.

Какие результаты? Много ниже, чем то, что можно получить адекватным зве­ном, но все же сдвиг весьма заметный. Это не 9% и не 20%, а это 50%, 100%, 150%, 200%, то есть то, что собственно не интересует процедуру статистической обработки.

Принимая во внимание, что мы не имели неудач даже в индивидуальных слу­чаях, а только большие или меньшие удачи, — картина была достаточно ясна. Зна­чит, не орган чувств плюс простая передача, даже не сенсорное звено плюс цент­ральное — а сенсорное звено, плюс центральное звено, плюс обязательная работа эффектора, любого эффектора, ну и плюс, конечно, снова включение через посред­ство каких-то центральных инстанций дальнейшего хода, дальнейшая регуляция про­цессов. Процесс, во-первых, не одномоментен и, во-вторых, строится по цикловой, круговой, схеме.

Я особенно обращаю ваше внимание на то, что процесс не одномоментен. То есть он одномоментен в практических интервалах времени, которые мы вычисляем се­кундами, но не одновременен, когда мы обращаемся к реальным интервалам вре­мени, которые насчитывают десятки миллисекунд. То есть в очень коротких проме­жутках на каждое звено. Я даже не уверен, что можно говорить о миллисекундах по отношению к особенно дробным звеньям всей этой системы. Это большое время реак­ций, но оно, это большое «Т» распадается на маленькие «1», которые сами по себе очень характерны, поэтому это есть некоторое движение. Поэтому восприятие от­дельного раздражителя, отдельного объекта (музыкальный звук — ведь это тоже объект) — процесс продолженный, имеющий свою сложную динамику, свою конст­рукцию, и исследование этих конструкций, конечно, отнюдь не закончено. Наоборот, оно только, собственно, сейчас и развертывается. Прибавьте к этому еще и крайнюю сложность возникновения сознательного образа, чтобы увидеть, что это система чрез­вычайно сложная.

И в заключение — мне осталось несколько минут — я возвращаюсь к общим представлениям о восприятии; я опускаю пока вкус, такие модальности, как обоня­ние, что-то там еще. Я должен сказать следующее: видите ли, в чем состоит трудность этих вопросов. Этой трудности я не касался. Преждевременно сейчас, на нынешнем уровне знаний ставить перед собой задачу вот в таком, в общем-то, популярном изложении некоторых психологических проблем, на уровне первого ознакомления с психологической наукой, затрагивая сложные процессы. Но дело заключается в том, что воспринимаем-то мы мир в его многомерности и не последовательно, а одновременно. А он очень хитрый — этот мир, в котором мы живем с вами, — имен­но в смысле характеристики его измерений, которые существуют для нас и существу­ют объективно.

Прежде всего, давайте подсчитаем «человеко-измерения» этого мира. Опыты со зрительным восприятием часто очень упрощают этот мир, абстрагируют в некоторых измерениях, например, излюбленным объектом, который вводится в исследование зрительного восприятия, являются объекты двухмерные, и это я специально отмечал — рисунки, чертежи, изображения; на экране, на телевизионном экране, просто на бу­маге — двухмерный мир. А он на самом деле какой? Трехмерный.

звуковысотный слух 227

И все, что приспособила эволюция для человека, все, что сделала история для человека, в человеке — я имею в виду общественную историю, биологичес-кую исто­рию развития, эволюцию — это приспособление к трехмерному миру, а не двухмер­ному. Двухмерного-то мира ведь нет! Это мы его построили в проекции вещей на плос­кости, правда? Но трехмерный мир все равно выступает в своей трехмерности.

Но этого мало — есть и четвертое измерение, и я непрестанно это повторяю. Мир движется. Или мы движемся. Движение есть понятие относительное, вы понима­ете? Четвертое измерение — время или движение. Это все равно.

Так — еще четвертое измерение. Мало! Мы с вами живем еще — мы с вами, не животные, — мы с вами живем еще в одном измерении. Как его назвать? Семантичес­ким? Можно и такое слово употребить. Термин здесь безразличен совершенно, а факт упорен. В зрительном восприятии или в тактильном восприятии, осязательном, ведь я воспринимаю не четырехмерный предмет во времени, а я воспринимаю предмет, имеющий значение, в четырехмерном пространстве, то есть в его трехмерности и во времени. Все-таки первый факт, простой психологический факт — это человеческий факт, конечно, — состоит в том, что вы видите, что у меня в руках что? Бумага, прав­да? В этом все дело.

Когда я накладываю руку вот сюда, что я вижу? Прибор. Что я воспринимаю тактильно? Прибор. То есть еще некая характеристика. Это значение — недаром же вос­приятие старые психологи издавна называли «целостным» и «категориальным», прав­да? А когда я слышу звук, что я воспринимаю в общем? Если это речевой слух — слово, словосочетание; если это музыкальный объект, предмет, музыка, то воспринимается все-таки что? Все-таки музыка.

Причем очень интересно, что в острых условиях, когда мы затрудняем воспри­ятие, как вы думаете, что экспериментально получаем, что на первый план выступа­ет? Что при кратковременном предъявлении, например, удерживается? Что схватыва­ется, что на первом слое открывается? Значение, представьте себе.

Парадокс! Вот тут недавние опыты с шахматистами. Им давали две установки при тахистоскопическом предъявлении, чтобы они оценивали позицию: выигрышная она или проигрышная. Тахистоскопическое предъявление позиции на очень короткое время. Что в результате оказалось? Парадоксальный факт! Воспроизводятся и помнят­ся оценки. Что стирается? Какие фигуры были на доске. То есть то, что образовало зна­чение ситуации. Ну, аналогичных опытов в других отношениях можно сколько угодно привести. В отношении речевого восприятия, в отношении речевого слуха, в отноше­нии музыкального слуха — понимаете, что вы знаете эту мелодию, только вы не мо­жете восстановить, как она была исполнена, правда?

Мы уже с вами говорили о речевом слухе, и просто мы не замечаем, например, общей характеристики основной высоты, на которой кто-то с нами говорит. Выделя­ется что-то другое. Прежде всего, конечно, значение.

Что иногда ставит такую проблему? Проблему очень важную, ведь мы с вами имеем-то дело реально, в большинстве случаев, не с образами, а сознательными об­разами. Вот откуда появляется эта особая характеристика. Перечеркните сознание, от­влекитесь, абстрагируйтесь от этого, как это делается очень часто в психологии. Гово­рят «образ восприятия», но не выделяется, как же это восприятие или этот образ строится как сознательное, сознаваемый образ, то есть в плане этого уровня отраже­ния. Вот когда мы переходим к этому уровню отражения, тогда выступает и это пятое измерение. Это любопытное измерение является продуктом не развития естественно­го, натурального мира, а продуктом исторического развития человечества. Это тоже в высшей степени объективный мир. Мы не можем отказать ему в объективности, этому миру знаний, значений, правда? Он создавался ходом истории.

Дата добавления: 2013-12-13