Внимание и память лекция 32. Данных, заговорили о разнице в 25 раз

данных, заговорили о разнице в 25 раз. Возникла неожиданная проблема единиц, с которыми работает память, то есть работает испытуемый, — ведь не память работает, а человек. Я могу работать с единицами дробными и с единицами укрупненными, обобщенными. Получилось то же, что и при тахистоскопическом предъявлении: если даются отдельные элементы, то получается магическое число 7+2. Если вы замените буквы буквосочетаниями, то есть словами, то сразу так называемый объем внимания возрастает в неопределенное число раз. Это уже другие 7+2, эти единицы теперь со­держат в себе множества единиц.

Вот и выделилась логическая память, смысловая память в противоположность механической. Какие ужасные термины: механическая память и логическая. Ужас­ный термин «механическая», потому что мы заранее как бы предвещаем, что это механический, физикальный процесс, идущий по механическим законам в широ­ком смысле слова, никакой памяти нет, она просто не существует. Это был ус­ловный термин, очень неточный, и выяснилась важность исследования того, по от­ношению к чему производилось действие запоминания, заучивания, как шло это действие, как оно производилось, что делал испытуемый, какими способами он это делал. Оказалось, что даже при использовании бессмысленных слогов, такого стро­го бессмысленного, полностью лишенного смысла материала, как у Эббингауза, испытуемый выполнял действия по осмыслению этого материала, происходило какое-то своеобразное его осмысливание — кстати говоря, и вовсе не логическое. В начале двадцатых годов появилось исследование М.Фуко, который работал с бессмыслен­ными слогами, но только интересовало его не столько число повторений и резуль­таты запоминания, а прежде всего вопрос, что испытуемый при этом делает — изображает ли из себя фотокамеру, в которую проникает свет, с малой экспозици­ей и чувствительной пленкой, или он активен. И Фуко, пожалуй, первый (впро­чем, называют еще одного автора), показал, что все дело заключается в том, что делает испытуемый, в чем заключается содержание мнемического действия, кото­рое он производит. И, оказывается, с бессмысленными слогами великолепно про­изводится содержательное действие. В моей старой книге о развитии памяти приве­дены материалы Фуко, тогда совсем свежие¹. Там это очень хорошо сказано.

Фуко пользовался очень простым способом: он ломал установку испытуемого на то, чтобы запоминать, ничего не делая при этом, запоминая то, что само запом­нится. Он говорил: «Нет, вы дали из 15 слов — 10, а вы дайте из 15 — 15». — «Да как же?» — «А вы подумайте, посмотрите, может, выйдет». И испытуемый старался, и оказывалось, что этот бессмысленный материал для человека (особенно для взрос­лого человека) в общем, не препятствие. Я, конечно, не могу сейчас воспроизвести эти бессмысленные слоги, потому что я в памяти «задолбленного» не имею, а если начать эти слоги продуцировать, то появятся такие, которые имеют оправдание для своей репродукции. Я вот привожу слоги, которые кажутся совсем уж бессмыслен­ными, какие-то «чоп», «чон», а оказывается, Чоп — город, а чон — части особого назначения в начале революции. Словом, что-то все время ассоциируется с чем-то.

Параллельно этому происходили другие события, которые шли совсем не из лабораторий психологов. Развивалась, осознавалась, делалась предметом научного психологического анализа некая чрезвычайно странная область знаний, которая приобрела самостоятельное название мнемотехники. Это способы запоминания объемного материала при однократном восприятии его с помощью производимых внутренних действий испытуемого. Каких действий? Самых разных: выучивались,

¹ См.: Леонтьев А.Н. Развитие памяти. М., 1931. С.22—24.

ИССЛЕДОВАНИЯ ПРОИЗВОЛЬНОГО ЗАПОМИНАНИЯ 305

например, названия улиц города, и каждое запоминаемое слово даваемого ряда по­мещалось на улицу заранее заученного плана города. Или другой способ, им, кста­ти, очень хорошо пользовался покойный Выготский, он умел это показывать с лов­костью эстрадного демонстратора. Он выучил города по течению Волги, от верхнего течения до впадения в Каспийское море, просто раз и навсегда твердо заучил эти города, их последовательность (а это еще очень просто потому, что на карте они хорошо обозначены), а когда он выслушивал ряд слов, набор слов, он каждое сло­во относил к какому-то городу и придумывал для него какую-то историю, связы­вая это слово с тем или иным городом. А затем начинал с верхнего течения Волги по каждому городу воспроизводить соответствующее слово. Порядок слов при этом не нарушался. Но были эстрадники, называвшие себя мнемотехниками, вроде опи­санного А.Р.Лурией Шерешевского, которые достигали в этом умении очень высо­кого совершенства.

Итак, появившаяся мнемотехника сказала: «Запоминать — значит действо­вать, действовать особым методом, а не позволять себя подвергать воздействиям». Главная судьба всего процесса решается не звеньями схемы «стимул — реакция», а деятельностью испытуемого, что внешней, что внутренней. Вот так, собственно, и образовалась ситуация, спутавшая карты классических исследований произвольного запоминания.

Эта ситуация была разрешена в новом столетии, но об этом в следующий раз.

Дата добавления: 2013-12-13