Мотивация и целеобразование 443

в мире животных. И посмотрите, как блистательно решается вопрос, заданный Дар­вину Английским обществом охотников. Там исчезают английские вересковые тете­рева. Охотничье общество, охранители охотничьих угодий, господа спортсмены, охотники решили держать в сохранности этих тетеревов. Что надо делать?

Кто-то уничтожает их, их уничтожают хищные птицы. Отстреливать их или те­терева будут вымирать? А пришли к великому Дарвину, он тогда был уже очень ста­рым, и спросили, что делать с вымирающими, он расспросил обо всех обстоятель­ствах дела и сказал: «Делать нужно вот что. Опять разведите скорее хищников. Вы нарушили экологическое равновесие. У тетеревов бывают заболевания. Хищник напа­дает на отстающего в выводке птенца и уничтожает носителя болезни. Он производит отбор. И тогда тетерева будут процветать». Прогноз Дарвина подтвердился через не­сколько лет. Тетерева были восстановлены. Охотники торжествовали. Вот это понима­ние экологического равновесия, экологических механизмов — это почти что наши дни. Это великолепное предвидение будущего, потому что в середине XIX века (в дарвиновскую эпоху) просто этой проблемы не возникало.

Не было научной литературы по таким простым вещам, как инстинкты и их процесс. Их страшно очеловечивали или, наоборот, превращали по известной фило­софской схеме в машину. А это ни то, ни другое. Здесь найдено капитальное решение. Не машины, не автоматы, не врожденная запущенная пленка, повторяющая меха­нически накопленный видовой опыт. Нет, нет. Записан полет, а можно идти пешком (я про гуся). История узнавания потребностью себя, она сама узнает себя в объекте, формирование фиксированных способов удовлетворения потребности.

Рядом с этим потрясающая фигура Пастера. Ученик Эколь Нормаль — это выс­ший педагогический институт во Франции. Этот институт по замыслу основателей и по реальному уровню принадлежал к числу «больших школ», то есть элитарных. Но все же Пастер остается без дела.

Общий мотив тот же. Наука, познание. А где? И дальше идет фиксация цели. Обыкновенная фиксация на том, что попадает под руку. Я ничего не преувеличиваю. Первое, что попало под руку, — проблема тогда не известного, не изученного струк­турного различия двух кислот — винно-каменной и винно-уксусной, которые по сво­ему химическому составу, то есть по составу элементов, образующих молекулу той и другой кислоты, были идентичны. Чарльзовская проблема — так она называлась в то время, в конце XIX века. А он не имеет возможности устроиться нигде, иначе как в лаборатории самой, наверное, скучной, которая бывает, в лаборатории или на ка­федре кристаллографии. Мне когда-то приходилось сдавать экзамен по этой дисцип­лине, так что я представляю себе очень хорошо ее большую трудность, по крайней мере, на том уровне, на котором еще я застал кристаллографию. А тот уровень со­вершенно не похож на современный. Описательный по существу, геометрический, уровень стереометрии. Что же проделывает Пастер? Он кристаллизует обе кислоты, рассматривает эти кристаллики в сильную лупу. Там пишут — микроскоп, но это просто сильная лупа, тубусная, то, что мы называем биологической лупой, иногда они бывают бинокулярными, с относительно небольшим увеличением. И обнаружи­вает асимметрию. Заказывает столяру две зеркальные по отношению друг к другу при­змы, изображающие кристаллы. Из дерева. И, по описанию его биографов, на извоз­чике везет их в академию, чтобы показать, чем отличаются обе кислоты.

Вот теперь, казалось бы, надо заниматься именно этой структурной химией, так? Нет, в это время возникает совершенно другая проблема. Вино начинает кис­нуть. Возникает проблема брожения, другая задача. И решается блистательно. Он спа­сает виноделие. Возникает другая задача — самозарождения бактерий. Микробиоло­гическая проблема. Опять опыты, опять блистательное решение. Кстати, с ошибками.

444 мотивация и ЛИЧНОСТЬ лекция 46

Кстати, когда вопрос шел о брожении, там была допущена ошибка, но проблема-то была решена.

Потом личные события. Тяжелая болезнь в семье. Ориентация на медицину. И дальше сногсшибательное открытие, которое привело к тому, что Пастер был, ка­жется, единственным ученым, которому прижизненно ставились, во множественном числе, памятники, и при жизни Пастера его станцию называли Пастеровской. Это открытие вакцин против страшных заболеваний.

Война. Раненые умирают от гангрены. Но гангрена — это тоже процесс бро­жения. Я пересказываю идеологию Пастера. Что делать надо? Есть живые тела, ко­торые возбуждают гангрену. Надо стерилизовать материалы, обеззараживать. Эта идея передается, и от гангрены, возникающей в той обстановке, спасают. Классический случай того времени, дававший колоссальное число летальных, то есть смертель­ных, исходов. Опять — спаситель.

Попробуйте теперь составить цепочку открытий. Необыкновенное целеобразо-вание — вот что это психологически. Нет колебания в выборе. Есть зона целей. И в этой зоне всякая цель хороша. Событие — смерть, тяжелая болезнь, война разыг­равшаяся, пострадали виноделы, подвернулась химическая проблема, не правда ли? Тотчас же фиксируется, тут же направляются действия на эту цель, и, благодаря свойствам Пастера, его особенностям, — успешное решение того, другого и третьего. Все видел Пастер, жизнь была очень сложной. Нарушил закон, был судебный про­цесс. Умер пациент, а Пастер врачебного диплома не имел. Так врачебного диплома он, кстати, и не получил. А к целям шел очень энергично.

Ну, хорошо, вот видите, какие разные целеобразования в большой жизни. А в малой жизни? Когда мы стоим перед маленькой проблемой выбора цели, когда мо­тив наметился, когда видно, ради чего. А что именно ради этого? Здесь в микромас­штабах та же самая игра. И вот, повторяю, процесс исследования целеобразования — это процесс малоизученный. Мне хочется думать, что экспериментально он будет изучен ближе, а сейчас можно говорить о некоторых подходах к нему, которые нам известны. Такой научной программы изучения процессов целеобразования мне не известно. Есть существенные прорывы в эту проблему, иногда в иносказаниях, в дру­гих терминах, проблему, которую, наверное, придется решать кому-то из вашего по­коления. Потому что проблема стоит.

Значит, есть положение о такой функции мотивов. Они способны определить зону целей. И через отбор из этой зоны осуществляется выбор действия. Таким обра­зом, мотивы выполняют функцию активации, включают механизмы активации. Сами они ничего не активируют, конечно. Активируют они механизмы, толкающие действие к их реализации. Ну, а если зона мотивов возникает неопределенная, очень неопределенная? Практически даже и не возникает? Посмотрите некоторые эта­пы в жизни Дарвина. Не знаю, что делать. Не знаю, чем заняться в жизни. Ситуация не очень редкая. Не знаю, что делать в жизни вообще, какие цели перед собой ста­вить. Отсюда возникает различение, которое я хочу ввести, первое различение внут­ри мотивов.

Не всякий возникающий мотив является актуально действующим. То есть поз­воляющим осуществить целеобразование, а вместе с этим и действие. Поэтому нуж­но различать мотивы, себя не актуализировавшие, потенциальные, и мотивы ак­туальные. И, наверное, нужно допустить, что наряду с актуальными мотивами (до­пустим, что мы их знаем) есть еще один скрытый слой потенциальных мотивов. Мы их не знаем, можем не знать. Ну, а если мы очень проникновенно умеем действовать, может, мы можем их узнавать? Нужно найти метод узнавания потенциальных моти­вов, которые не актуализированы, но которые уже существуют. Я пока могу сказать

Дата добавления: 2013-12-13