Обязательственный статут

Коллизионные вопросы внешнеэкономических сделок

Внешнеэкономическая сделка в отличие от других сделок опо­средует предпринимательскую, коммерческую деятельность в сфере международных хозяйственных связей.Правда, в международной практика термин «внешнеэкономическая сделка», как правило, не используется. Более распространенный термин — «международ­ная коммерческая сделка» или «международный коммерческий до­говор».

Понятие внешнеэкономической сделки

Тема VII. Внешнеэкономические сделки

Новое российское законодательство отказалось от господствовавших ранее терминов «внешнеторговая сделка» или «внешнеэкономическая сделка». Лишь в одном случае ГК обращается к внешнеэкономической сделке, устанавливая специальнуюколлизионную норму по поводу формы этой сделки. Во всех остальных случаях коллизионные нормы определяют применимое право к любым сделкам, к любым договорам, включая и внешне­экономические.

Несмотря на то, что в разделе VI части третьей ГК РФ отдельно не оговаривается право, подлежащее применению к внешнеэкономическим сделкам, фактически деление всех сделок на внешнеэкономические и невнешнеэкономические в ГК РФ сохраняется.

Среди сделок и договоров международного характера внешнеэкономические сделки занимают особое место.

Во-первых, такая специфика связана с формой сделки. Граж­данский кодекс требует обязательного соблюдения письменной формы внешнеэкономической сделки, что нашло отражение в специальной коллизионной норме (п. 2 ст. 1209).

Во-вторых, большую роль в регулировании международных ком­мерческих договоров (внешнеэкономических сделок) играют между­народные договоры, унифицирующие коллизионные и материаль­но-правовые нормы. Например, Венская конвенция о международной купле-продаже 1980 г. содержит унифицированные материально-пра­вовые нормы, которые применяются не ко всем трансграничным договорам купли-продажи, а только к договорам, оформляющим предпринимательскую, коммерческую деятельность. Конвенция пря­мо устанавливает, что она не применяется в отношении купли-про­дажи товаров для личного, семейного или домашнего пользования.

В-третьих, в сфере международных коммерческих договоров широко применяются обычаи международной торговли, или, если воспользоваться более широким термином — обычаи международ­ного делового оборота, которые часто объединяются общим на­званием «Lex mercatoria».

В-четвертых, в мировой практике сложился особый механизм разрешения споров по обязательствам, вытекающим из международных коммерческих договоров. Речь идет о международных коммерческих арбитражах, которые могут быть институционными (постоянно действующими) и ad hoc (создаваемыми для рассмот­рения конкретного спора).

Таким образом, сделки международного характера подразделя­ются на две группы: внешнеэкономические сделки, опосредую­щие международную предпринимательскую деятельность, и сдел­ки, не имеющие предпринимательского характера, не ставящие целью извлечение прибыли.

Особенности правового регулирования внешнеэкономической сделки требуют раскрытия данного понятия.

На современном этапе в российской доктрине условно можно выделить три основных направления в определении искомой категории.

В рамках первого направления определение внешнеэкономической сделки связывается с двумя факторами - участие в сделке иностранного лица и пересечение товарами, работами или услугами государственной границы.

Сторонники второго направления за основу принимают нахождение коммерческих предприятий сторон в разных государствах. По мнению И.С. Зыкина, к внешнеэкономическим относятся "совершаемые в ходе осуществления предпринимательской деятельности договоры между лицами, коммерческие предприятия которых находятся в разных государствах".

К третьему направлению можно отнести взгляды тех авторов, которые определяют внешнеэкономическую сделку посредством указания на разную национальность совершающих ее контрагентов. Существуют и другие подходы.

Думается, что состояние современного российского права и международные договоры РФ дают основания согласиться с точкой зрения И.С. Зыкина и его сторонников.

Во-первых, термин "коммерческое предприятие стороны" используется в ряде международных соглашений с участием России (например, «Принципы меж­дународных коммерческих договоров» (Принципы УНИДРУА)). Так, в соответствии со ст. 1 Кон­венции ООН о договорах международной купли-продажи товаров 1980 г. под договором международной купли-продажи следует по­нимать «договор купли-продажи товаров между сторонами, ком­мерческие предприятия которых находятся в разных государст­вах». Аналогичное правило включено в 1980 г. в Нью-Йоркскую конвенцию об исковой давности в международной купле-продаже товаров 1974 г., в Гаагскую конвенцию о праве, применимом к договорам международной купли-продажи товаров, 1986 г., в Оттавские конвенции 1988 г. о международном финансовом ли­зинге и о международном факторинге и в др. Такое единообразие свидетельствует об общепризнанности данного критерия в мировой практике. Россия является участницей Конвенции 1980 г., а также Оттавской конвенции о международном финансовом ли­зинге 1988 г., поэтому применение этого критерия для определе­ния «международности» договоров является юридически обяза­тельным, во всяком случае, по отношению к другим странам-уча­стницам.

Во-вторых, категория "коммерческое предприятие стороны" известна и законодательству Российской Федерации. Так, согласно Закону РФ от 7 июля 1993 г. N 5338-1 "О международном коммерческом арбитраже" в международный коммерческий арбитраж "могут по соглашению сторон передаваться споры из договорных и других гражданско-правовых отношений, возникающие при осуществлении внешнеторговых и иных видов международных экономических связей, если коммерческое предприятие хотя бы одной из сторон находится за границей...".

В-третьих, ст. 1211 ГК РФ, регламентирующая вопросы подлежащего применению к договору права, оперирует понятиями "место жительства стороны", "основное место деятельности стороны", в то время как государственная регистрация сторон не имеет решающего значения для выбора права, подлежащего применению к договору, хотя и принимается во внимание при выборе "права страны, с которой договор наиболее тесно связан".

На наш взгляд, все это делает достаточно обоснованным за­ключение об использовании критерия местонахождения коммерческих предприятий на территории разных государств в качестве общего критерия для определения внешнеэкономической (между­народной) сделки: сделка будет внешнеэкономической (междуна­родной), если она совершена между сторонами, коммерческие предприятия которых находятся на территории разных государств.

Следует также отметить, что термин "коммерческое предприятие стороны" не совсем корреспондирует с терминологическим аппаратом гражданского законодательства: в соответствии со ст. 132 и 113 ГК РФ термин "предприятие" используется для обозначения соответственно объекта гражданских прав - имущественного комплекса и особого субъекта гражданских прав - унитарного предприятия.

Существуют разночтения в трактовке понятия "коммерческое предприятие стороны" в международных договорах. Так, в английском тексте Конвенции 1980 г. используется термин «place of business» — место коммерческой деятельности. Ясно, что он не равнозначен термину «местонахождение коммерческого предприятия». Последний может быть истолкован в качестве место­нахождения предприятия как гражданско-правового субъекта —юри­дического лица. Под ним обычно понимается местонахождение ад­министративного центра. Поэтому, целесообразнее было в русском тексте использовать термин «место коммерческой деятельно­сти», что способствовало бы достижению аутентичности текстов. Понятие "коммерческое предприятие стороны" может быть раскрыто через обозначение различных форм предпринимательской деятельности лица на территории соответствующей страны.

Приведенные примеры свидетельствуют, что применение кри­терия местонахождения коммерческого предприятия нуждается в толковании. Для достижения единообразия в правовом регули­ровании международных сделок требуется не только создание унифицированных правовых норм, но и создание унифицирован­ных юридических понятий, из которых эти нормы состоят.

Таким образом, с учетом вышеизложенного к международным коммерческим сделкам (или к внешнеэкономическим сделкам) можно отнести сделки, опосредующие предпринимательскую деятельность в сфере международных экономических отношений, совершаемые между сторонами, коммерческие предприятия которых находятся на территории разных государств.

Таким образом, для отнесения сделки к внешнеэкономической используется два критерия: местно нахождения коммерческих предприятий на территории разных стран и связь сделки с предпринимательской деятельностью.

К сожалению, российские суды и арбитражи не исследуют вопрос, где находится коммерческое предприятие (place of business) конкретного участника спора, а за основу принимают место регистрации компании. Правда, место регистрации компании в большинстве случаев может совпадать с местом ведения ею своего бизнеса. Однако в практике МКАС встречаются дела, в которых местом регистрации некоторых иностранных партнеров являются Швейцария, Кипр, Лихтенштейн, Британские Виргинские острова и прочие известные офшорные территории, что свидетельствует скорее об офшорной природе зарегистрированных там компаний. В соответствии с законами офшорных территорий компании, зарегистрированные на этих территориях, не имеют права вести там свой бизнес и, следовательно, не могут иметь в соответствующих государствах (территориях) свои коммерческие предприятия.

Обязательственный статут-эго право, подлежащее примене­нию к обязательствам, вытекающим из односторонних сделок и договоров. Раздел VI ГК РФ содержит целую систему коллизи­онных норм, с помощью которых следует определять применимое к обязательствам право. Например, к договору купли-продажи применимым правом будет право страны, где находится место жи­тельства пли основное место деятельности продавца, или к догово­ру подряда применимым правом будет право страны, где находит­ся место жительства или основное место деятельности подрядчика и т.д.

Из приведенных примеров видно, что, устанавливая право, применимое к договорным обязательствам, коллизионные нормы формулируют свои объемы самым общим образом, не раскрывая их содержание: «договор купли-продажи», «договор подряда» или просто «договор». Между тем за этими терминами стоят понятия, обладающие богатым юридическим содержанием. Поэтому непре­менно возникает вопрос о пределах применения избранного пра­ва. Какой круг вопросов, связанных с договором, регулируется правом, применимом к данному договору?

В самом общем виде договор — это соглашение сторон об ус­ыновлении, изменении или прекращении гражданских прав и обязанностей. Понятно, что права и обязанности являются Центральным элементом договорных обязательств и они, разуме­ли, входят в сферу действия обязательственного статута. А по какому праву должны рассматриваться другие вопросы, не менее важные для договорных обязательств? Например, форма договора, способность лица обязываться по договору, действительность и недействительность договора.

Поставленный вопрос, несмотря на практическую важность решался в основном доктринально с учетом судебной и арбит­ражной практики. Новая российская кодификация международного частного права восполняет этот серьезный пробел, что следует оценить как одно из ее достоинств. В разделе VI ГК есть специальная статья под названием «Сфера действия права, подлежащего применению к договору» (ст. 1215). Из названия ясно, что речь идет о сфере действия обязательственного статута примени­тельно к любому гражданско-правовому договору. Это подтвер­ждается дополнительно тем, что абз. 1 ст. 1215 содержит весь пе­речень статей, определяющих применимое право к договорным обязательствам, кроме самой ст. 1215 (ст. 1210—1214. 1216).

Право, применимое к договорам, решает следующие вопросы, связанные с договором:

1) толкование договора;

2) права и обязанности сторон договора;

3) исполнение договора;

4) последствия неисполнения иди ненадлежащего исполнения договора;

5) прекращение договора;

6) последствия недействительности договора.

При всем разнообразии вопросов, включенных в сферу дейст­вия применимого права, обращает на себя внимание то обстоя­тельство, что все они связаны с правами и обязанностями сторон договора. Даже такой элемент, как последствия недействительно­сти договора, касается прав и обязанностей: либо появляются но­вые права и обязанности, либо изменяются предусмотренные до­говором права и обязанности. Поэтому за основу определения границ сферы действия обязательственного статута может быть взят главный элемент договорного обязательства — права и обя­занности сторон договора. Все остальные вопросы, прямо не свя­занные с правами и обязанностями, не входят в сферу действия обязательственного статута. Форма договора, способность липа обязываться по договору и пр. подчиняются праву, избранному на основании других коллизионных норм, с помощью других колли­зионных привязок. Правда, обязательственный статут в качестве lex causae (закон страны, регулирующий существо отношения) может выполнять функцию коллизионной привязки: основания взимания, порядок исчисления и размер процентов по денежным обя­зательствам определяются по праву страны, подлежащему применению к соответствующему обязательству (ст. 1218).

Автономия воли (lex voluntatis)

Стороны вправе договориться о применении к договорным обязательствам права какого-либо государства. Право сторон на выбор является выражением общепризнанного положения об «автономии воли» сторон. В МЧП «автономия воли» выступает в качестве формулы прикрепления (коллизионного принципа), которая занимает главенствующие позиции в договорных обязательствах.

«Автономия воли» как способ выбора права, компетентного регулировать договорные обязательства, закреплена во всех меж­дународных договорах, касающихся данного вопроса.

Принятие разд. VI ГК является новым этапом в развитии «автономии воли», где ей посвящена отдельная ст. 1210 ГК РФ:

«1. Стороны договора могут при заключении договора или в последующем выбрать по соглашению между собой право, которое подлежит применению к их правам и обязанностям по этому договору. Выбранное сторонами право применяется к возникновению и прекращению права собственности и иных вещных прав на движимое имущество без ущерба для прав третьих лиц».

Из этого следует, что соглашение сторон о применимом праве возможно в двух вариантах: оговорка о применимом праве, вклю­ченная в текст самого договора, или отдельное соглашение о применимом праве.

Одним из часто возникающих в практике является вопрос о форме выражения воли сторон. В ст.1210 ГК РФ говориться о том, что стороны могут прямо выразить свою волю относительно права, применимого к их отношениям, в самом договоре, отдельном документе или документах или уже в процессе рассмотрения спора в суде или арбитраже, что фиксируется в протоколе заседания.

Однако выбор права не является обязанностью сторон (в ст. 1210 подчеркнуто, что стороны договора могут выбрать пра­во), и на практике они этим правом часто не пользуются. В та­ком случае законы многих государств и международные договоры предусматривают возможность использовать «молчаливо выражен­ную» волю сторон, т. е. когда из содержания сделки, из обстоя­тельств, сопутствующих ее совершению, следует, что стороны имели в виду подчинить свое обязательство праву какого-либо государства. Важно подчеркнуть, что применение молчаливо вы­раженной воли сторон возможно только тогда, когда нет сомне­ний в ее содержании.

В законе сказано «2. Соглашение сторон о выборе подлежащего применению права должно быть прямо выражено или должно определенно вытекать из условий договора либо совокупности обстоятельств дела». Последнее фиксирует гибкую коллизионную привязку. Для ее применения суд или арбитраж должны тщательно и всесторонне изучить и проанализировать все обстоятельства, сопутствующие заключению и исполнению договора, - переговоры, переписку, место и время подготовки, подписания и исполнения договора, валюту договора и валюту платежа и т.д.

Значительный и практически важный круг вопросов связан с пределами выражения воли сторон. Здесь есть несколько аспектов: 1) пространственные пределы, 2)временные пределы и пределы, 3)связанные с содержанием обязательств.

1) Вопрос о пространствен­ных пределах сводится к следующему: могут ли стороны выбрать в качестве применимого права право любого государства, т.е., без ограничений, либо их выбор ограничен кругом определенных го­сударств, с которыми договор имеет какую-либо связь. Законы большинства государств, а также международные договоры, унифицирующие коллизионное регулирование договорных обязательств, пространственно не ограничивают волю сторон. По этому пути идет и российское гражданское законодательство. Из текста приведенного выше п. 1 ст. 1210 следует, что стороны могут выбрать в качестве применимого право любого государства.

2) Временные пределы связаны с периодом, когда стороны могут выбрать право. Как уже указывалось, стороны могут выбрать пра­во при заключении договора или «в последующем» (п. 1 ст. 1210). «В последующем» можно понимать как в любое время после за­ключения договора, в том числе ипри обращении в суд в случае возникновения спора. Однако здесь возникает весьма важный во­прос об обратной силе волеизъявления сторон. В новом законе он реша­ется в соответствии с распространенной в мире практикой (п. 3 ст. 1210): во-первых, такой выбор имеет обратную силу и считает­ся действительным с момента заключения договора: во-вторых, при этом не должны ущемляться права третьих лиц. «3. Выбор сторонами подлежащего применению права, сделанный после заключения договора, имеет обратную силу и считается действительным, без ущерба для прав третьих лиц, с момента заключения договора».

3) Основные ограничения автономии воли обусловлены содержа­нием договорных обязательств. Прежде всего, такое ограничение связано с содержанием обязательственного статута, т.е. на какой круг вопросов распространяется избранное сторонами право.

Следующее возможное ограничение автономии воли, связан­ное с содержанием договорного обязательства, сводится к тому, должно ли распространяться избранное сторонами право на все договорное обязательство в целом, или стороны вправе подчинить избранному праву по своему усмотрению отдельный вопрос из договорного обязательства или группу вопросов (например, права и обязанности сторон будут определяться российским правом, я последствия неисполнения договора будут рассматриваться по английскому праву). В доктрине данная проблема получали название "расщепление коллизионной привязки". В п.4 ст. 1210 ГК РФ сказано, что «стороны договора могут выбрать подлежащее применению право как для договора в целом, так и для отдельных его частей». До недавнего времени отношение к расщеплению во многих странах было негативное. Основное возражение заключалось в неприемлемости нарушения единства обязательственного статута сделки. Однако последние унификационные акты в сфере МЧП включают такую возможность. В частности, Римская конвенция 1980 г. содержит соответствующее положение, которое и послужило основой для российской формулировки. Необходимо подчеркнуть, что использование расщепления ни при каких обстоятельствах не должно приводить к противоречивому результату: например, применение одной правовой системы к правам и обязанностям продавца и другой правовой системы - к правам и обязанностям покупателя. Речь идет о подчинении отдельной правовой системе вполне автономной части правоотношений, безболезненно отделимой от остальной части. Например, если различные части договора подряда исполняются в разных странах, то вполне допустимо подчинить эти части различным правовым системам. В любом случае рекомендуется пользоваться этим инструментом в исключительных случаях и весьма продуманно.

Ограничение автономии воли возникает при выбо­ре права иностранного государства в силу оговорки о публичном порядке, а также с связи с применением императивных норм. П.5 ст.1210 ГК РФ «Если из совокупности обстоятельств дела, существовавших на момент выбора подлежащего применению права, следует, что договор реально связан только с одной страной, то выбор сторонами права другой страны не может затрагивать действие императивных норм страны, с которой договор реально связан».

Дата добавления: 2013-12-13