Учение о бытии

Письмо к Геродоту

...Ничто не происходит из несуществующего: [если бы это было так, то] все происходило бы из всего, нисколько не нуж­даясь в семенах. И [наоборот], если бы исчезающее погибало, [переходя] в несуществующее, то все вещи были бы уже погиб­шими, так как не было бы того, во что они разрешались бы. Далее, вселенная всегда была такой, какова она теперь, и всег­да будет такой, потому что нет ничего, во что она изменяется, ведь помимо вселенной нет ничего, что могло бы войти в нее и произвести изменение.

Далее, вселенная состоит из тел и пространства; что тела существуют, об этом свидетельствует само ощущение у всех лю­дей, на основании которого необходимо судить мышлением о сокровенном... А если бы не было того, что мы называем пусто­той, местом, недоступным прикосновению природой, то тела не имели бы, где им быть и через что двигаться, как они, оче­видно, двигаются. А помимо этого ничего нельзя даже приду­мать так, чтобы это было понятно или похоже на то, что понят­но, – потому что они [тела и пустота] понимаются как целые природы, а не употребляются как слова, означающие свойства их – случайные или существенные. Далее, в числе [с.68] тел они суть соединения, а другие – то, из чего образованы соединения. Эти последние – неделимы и неизменяемы, – если не должно все уничтожиться в несуществующее, а что-то должно оставаться сильным при разложениях соединений; они [неделимые ато­мы] имеют природу [субстанцию] полную, так как нет ничего, во что или как они могут разложиться. Таким образом, необхо­димо, чтобы первоначала были неделимыми телесными приро­дами [субстанциями]. (Материалисты Древней Греции. М., 1955. 182–183.)

...Неделимые и полные тела, из которых образуются соеди­нения и в которые они разрешаются, имеют необъятное число форм, ибо невозможно, чтобы такое множество различий в сложных предметах могло образоваться из одних и тех же ограни­ченных по числу форм. И в каждой форме подобные атомы безграничны по числу, а различие форм в них не совсем безгра­нично, но только необъятно. (Там же. 183.)

Атомы движутся непрерывно в течение вечности; одни от­стоят далеко друг от друга, другие же принимают колебательное движение, если они сплетением бывают приведены в наклон­ное положение или если покрываются теми, которые имеют способность к сплетению. Ибо, с одной стороны, природа пустоты, отделяющая каждый атом от другого, производит это, не, будучи в состоянии дать точку опоры; а с другой стороны, твер­дость, присущая им [атомам], производит при столкновении отскакивание на такое расстояние, на какое сплетение позво­ляет [атомам] возвращаться в прежнее состояние после столк­новения. Начала этому нет, потому что атомы и пустота суть причины [этих движений].

Если все это будет оставаться в памяти, то это краткое вло­жение дает достаточный очерк для понимания природы сущего. (Там же. 184.)

Далее, следует думать, что атомы не обладают никакими свой­ствами предметов, доступных чувственному восприятию, кроме формы, веса, величины и всех тех свойств, которые по необходимости соединены с формой. Ибо всякое свойство изменяется, а атомы нисколько не изменяются, потому что при разложениях сложных предметов должно оставаться нечто твердое и неразложимое, что производило бы перемены не в несуществу­ющее и не из несуществующего, но [перемены] посредством перемещений некоторых частиц и прихода и отхода некоторых. Поэтому необходимо, чтобы перемещаемые элементы были не­уничтожаемыми и не имеющими природы того, что изменяет­ся, но имеющими свои собственные [особенные, своеобразные] части и формы. (Там же. 186–187.)

Кроме того, не следует думать, что в ограниченном теле есть безграничное число частиц – как бы малы они ни были. Поэтому не только должно отвергнуть делимость до бесконечности на меньшие и меньшие части, так как иначе мы сделаем все вещи неустойчивыми и, [рассматривая] образования сложных тел, будем вынуждены, раздробляя их, уничтожать существую­щие предметы, [обращая их] в несуществующие, но даже не должно думать, что в ограниченных телах переход происходит до бесконечности даже в меньшие и меньшие части. Ибо, если сказать, что в каком-нибудь предмете есть бесчисленные частицы или [частицы] любой величины, то нельзя вообразить, как этот предмет еще может быть ограниченным. [с.69] Ведь ясно, что бесчисленные частицы имеют какую-нибудь величину и, что [в таком случае], какой бы они ни были величины, была бы без­гранична и величина [предмета]. И так как ограниченный пред­мет имеет крайнюю точку, постигаемую умом, если даже она и не видима сама по себе, то невозможно представить себе, что и следующая за нею точка не такова, а, идя так последовательно вперед, нельзя таким способом не дойти умом до безгранично­сти [предмета]. (Там же. 187-188.)

...Атомы движутся с равной быстротою, когда они несутся через пустоту, если им ничто не противодействует. Ибо ни тя­желые атомы не будут нестись быстрее малых и легких, когда, конечно, ничто не встречается им; ни малые [не будут нестись быстрее] больших, имея везде удобный проход, когда и им ни­что не будет противодействовать: также движение вверх или вбок вследствие ударов и движение вниз вследствие собствен­ной тяжести [не будет быстрее]. Ибо, пока каждое из двух дви­жений будет сохранять силу [у атома], столько времени атом будет иметь движение с быстротою мысли, пока что-нибудь, [исходящее] или извне, или из его собственной тяжести, не ста­нет противодействовать силе того, что произвело удар. Далее, и движение через пустоту, происходящее без всякой встречи с предметами, могущими противодействовать, проходит всякое доступное воображению расстояние в непостижимое [короткое] время. Ибо противодействие и отсутствие его кажутся нам по­добными медленности и быстроте. Далее, скажут, что и в слож­ных телах один атом быстрее другого, хотя на самом деле атомы одинаковы по быстроте. Скажут так потому, что даже в самый малый период непрерывного времени атомы в сложных телах несутся к одному месту, хотя в моменты времени, зримые толь­ко мыслью, они не двигаются к одному месту, но часто ударяют друг друга, пока, наконец, непрерывность их движения не ста­новится доступной чувственному восприятию. (Там же. 189–190.)

Далее, что касается формы, цвета, величины, тяжести и все­го прочего, что говорится как о постоянных свойствах тела, присущих или всем телам, или видимым и познаваемым через чувственное восприятие этих свойств, то не следует думать ни того, что эти свойства суть самостоятельные сущности [незави­симые субстанции], ни того, что они вовсе не существуют, ни того, что они суть какие-то другие бестелесные субстанции, при­сущие телу, ни того, что они суть части тела; но надо думать, что все тело, хотя в целом обязано своим постоянным сущест­вованием всем этим свойствам, однако не в том смысле, что оно сложилось из этих свойств, снесенных вместе, – подобно тому, как бывает, когда, например, из самих частил составляет­ся большее собрание, будут ли это первоначала или части цело­го, меньшие этого целого, каково бы оно ни было, – но только, как я говорю, всем этим свойствам тело обязано своим постоян­ным существованием. Все эти свойства имеют свои специаль­ные возможности быть познаваемыми и различаемыми [позна­ются отдельно и различаются], если только целое сопутствует им и никогда от них не отделяется, но вследствие совокупного представления свойств имеет название тела. (Там же. 191–192.) [с.70]

Дата добавления: 2013-12-14