Об уме и истине

Человек как малый мир («микрокосм»).

Оставаясь человечески конкретным, единство человечности явно свертывает в себе сообразно природе своей определенно­сти все в мире. Сила ее единства все охватывает, все замыкает в пределах своей области, и ничто в мире не избегает ее потенции. Догадываясь, что чувством, или рассудком, или интеллек­том достигается все, и замечая, что она свертывает эти силы в собственном единстве, она предполагает в себе способность че­ловеческим образом прийти ко всему. В самом деле, человек есть Бог, только не абсолютно, раз он человек; он – человече­ский Бог (humanus deus). Человек есть также мир, но не конкретно все вещи, раз он человек; он – микрокосм, или человеческий мир. Об­ласть человечности охватывает, таким образом, своей человече­ской потенцией Бога и весь мир. Человек может быть челове­ческим Богом, а в качестве Бога он может быть человеческим ангелом, человеческим зверем, человеческим львом или медведем, или чем угодно другим: внутри человеческой потенции есть по-своему все.

В человечности человеческим образом, как во Вселенной универсальным образом, развернуто все, раз она есть человеческий мир. В ней же человеческим образом и свернуто все, раз она есть человеческий бог. Человечность есть человечески опреде­ленным образом единство, оно же и бесконечность, и если свой­ство единства развертывать из себя сущее, поскольку единство есть бытие, свертывающее в своей простоте все сущее, то чело­век обладает силой развертывать из себя все в круге своей обла­сти, все производить [с.46] из потенции своего центра. Но единству свойственно еще и ставить конечной целью своих развертыва­нии самого себя, раз оно есть бесконечность; соответственно у творческой деятельности человека нет другой конечной цели, кроме человека. (Там же. С. 260.)

...Я определяю ум как образ божественного ума, простейший среди образов божественного свертывания. И потому ум есть тем самым первообраз божественного свертывания, охватывающего в своей простоте и силе все образы свертывания. Ибо как Бог есть свертывание свертываний, так ум, являющийся образом Божиим, есть образ свертывания свертываний. (Там же. Т.1. С. 397-398.)

Ум есть субстанциальная форма, или сила, которая сосредо­точивает в себе соответствующим ей образом все: и силу оду­шевляющую, при помощи которой ум одушевляет тело, наде­ляя его жизнью растительной и способностью ощущения; и си­лу рассудочную, а также разумную и силу умопостижения. (Там же. С.401.)

Бесконечный ум есть абсолютная формообразующая сила, а конечный ум – сила, образующая в соответствии с этой фор­мой и по ее подобию. (Там же. С. 397.)

Мышление для божественного ума оказывается творчеством вещей; мышление для нашего ума оказывается понятием о ве­щи. (Там же. С. 396.)

Итак, наименования даются благодаря движению рассудка. Именно, рассудок движется вокруг вещей, подпадающих под ощущение, и производит их различение, согласование и разде­ление, так что в рассудке нет ничего, чего раньше не было в ощущении. (Там же. С. 392.)

Разум так же близок к истине, как многоугольник к кругу; ибо, чем больше число углов вписанного многоугольника, тем более он приблизится к кругу, но никогда не станет равным кругу даже в том случае, когда утлы будут умножены до беско­нечности, если только он не станет [с.47] тождественным кругу.

Итак, ясно одно, что все, что мы знаем об истине, – это то, что истину невозможно постигнуть таковой, какова она есть доподлинно, ибо истина, являющаяся абсолютной необходи­мостью, не может быть ни большей, ни меньшей, чем она есть и чем представляется нашему разуму как некая возможность. Итак сущность вещей, которая есть истина бытия, недостижи­ма в своей чистоте. Все философы искали эту истину, но никто ее не нашел, какой она есть, и, чем глубже будет наша ученость в этом незнании, тем ближе мы подойдем к самой истине. (Антология мировой философии. Т.2. С. 56.)

Эразм Роттердамский
(1467-1536)

Эразм Роттердамский — выдающийся гуманист эпохи Возрождения; отстаивал веротерпимость. Для Эразма философия есть знание и мудрость. Сравнивая Библию с произведениями античных классиков, он хотел охватить разумом «чистое Евангелие» (Откровение) и, таким образом, явился основателем теологического рационализма.

Основные произведения: «О свободе воли», «Пословицы», «Оружие христианского воина», «Похвала глупости».

Дата добавления: 2013-12-14