Студопедия

КАТЕГОРИИ:


Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748)

Лекция 2. Электоральное поведение

Итак, мы с вами разобрали, что такое избирательные системы и поняли, что они представляют собой ключевой институт для определения правил игры. Однако в избирательной игре, кроме правил, ключевую роль играют сами участники игры – избиратели. Их ролью в избирательной игре мы сейчас и займемся.

Роль избирателей в институционализации демократии, конечно, трудно переоценить. Им принадлежит заслуга легитимации режима в целом, они определяют конкретных акторов демократического процесса. Предполагается при этом, что избиратели преследует в этом деле свои интересы, что и позволяет сказать, что данный режим и данные политические силы находятся у власти не просто так, но в соответствии с интересами народа, по крайней мере, его большинства. По крайней мере, так считалось в классических концепциях демократии от Локка и Токвиля до Бентама и Милля. Скорее всего, так оно и было, пока в выборах принимало участие небольшое количество людей, наделенных избирательным правом, преимущественно из высших и средних слоев общества, и пока не было массовых партий и политической пропаганды.

Но к концу XIX века характер выборов существенно изменился. Избирательный ценз все более понижался, право голоса получали представители низших слоев народа, появляются массовые партии и пропагандистские технологии. На повестку дня встал вопрос о мотивах, руководящих избирателями.

Первая теория, основанная на эмпирических данных по изучении электорального поведения, была теорией, которую условно можно назвать социологической. Она была основана на данных всеобщих переписей сведений о социальном положении населения округа – это были первые эмпирические данные, доступные исследователям начала ХХ века. Сопоставляя эти данные с итогами голосования, исследователи получали объяснения итогов голосования. Однако этот метод был неточен, поскольку неизвестно было кто именно голосует за ту или иную партию. Более точные данные удалось получить после того, как для выявления причин выбора избирателя стали использоваться опросы. Этот метод применили в конце 1940-х годов социологи Колумбийского университета США П. Лазарсфельд и Б. Берельсон. Каково же было удивление научного сообщества, когда при проведении опросов выяснилось, что избиратели вообще-то не очень интересуются политикой, не обладают необходимой информацией и даже не собирались её приобрести и не имеют сколько-нибудь стойких политических убеждений. Голосование же происходит не вследствие их убеждений, а вследствие принадлежности к той или иной социальной группе, так, как голосует их ближайшее социальное окружение. Впоследствии эти идеи подтвердились на материале выборов в Великобритании и в других европейских странах. Однако там, где религиозная и/или этническая идентификация были, они были сильнее социальной (так было в Бельгии, Канаде, Швейцарии - А. Лейпхарт). Показатель веса этого фактора – индекс партийно-групповых связей. Например, если за коммунистов и социал-демократов проголосовало 84% рабочих и 32% других классов, то индекс партийно-групповых связей будет 52 (это очень высокий индекс, который показывает сильную зависимость голосования за левые партии со стороны класса рабочих). Однако недостаток этой теории состоит в том, что она объясняет электоральное поведение далеко не во всех случаях, так как во многих странах индекс не достигает 50%. К тому же есть много вопросов, по которым классовая позиция невозможна.

Вторая попытка объяснить электоральное поведение – это социально-психологическая теория. Она была сформулирована в книге «American Voter» (1960) группой исследователей Мичиганского университета под руководством А. Кемпбелла. С точки зрения этой теории, люди голосуют, так как имеют потребность выразить свою психологическую потребность выразить свою симпатию данной партии. Эта симпатия формируется в процессе социализации и потому человек склонен голосовать так, как голосовали его предки. Выбор партии становится личной ценностью человека, а не его прагматическим интересом, которым он может пожертвовать. Они склонны видеть в партиях те или иные предпочтения, не заботясь о том, есть ли они в реальности. Так, известно, что большая часть негритянского электората в США по традиции отдает свое предпочтение Демократической партии как партии традиционно выражающей интересы Юга. В дальнейшем исследования в Европе также подтвердили уместность этой теории. Выгода этой теории состоит в том, что психологическая приверженность – непосредственно определяет выбор, а социальная принадлежность – опосредованно.

Эти теории в общем-то не противоречат друг другу,так как обе основаны на том, что избиратель голосует не рационально, а под влиянием скрытой от сознания идентификации (экспрессивно). Поэтому некоторые исследователи пытались объединить эти две теории вместе. Так, Д.Батлер и Д. Стоукс разработали теорию «партийного образа себя». Человек идет голосовать, чтобы получить не материальную, а психологическую выгоду. Выражая идентификацию с партией,человек удовлетворяет свою потребность в идентичности (быть частью чего-то целого) и поощряет социальной средой, в которой он существует, что повышает его самооценку. Зависимость же человека от социальной среды определяется плотностью социальных сетей, к которым он принадлежит (частота взаимодействий) – чем они плотнее, тем предсказуемей поведение.

Эти теории подвергались критике. В частности, главная их посылка о непоследовательности, а, следовательно, политической безграмотности мышления. Так, например,если человек одновременно придерживается убеждения, что нужна активная внешняя политика и снижение налогов – ведь оба эти убеждения логически противоречивы – либо то, либо другое. Сторонники «теории схем» Д. Киндер и Р. Ласкин пытаются доказать наоброт, что избиратель не так глуп, как кажется. Дело в том, что убеждения избирателя не следуют «книжной» логике партийных программ. Они построены не по формальной логике. А по логике внутренних убеждений человека. Это не целостная система, а иерархия принципов, на вершине которых - внутренне важные для человека, «схемы». Эти «схемы» внутренне обоснованы и последовательны и позволяют сделать компетентный выбор, отвлекаясь от неинтересных избирателю пунктов программ. Кроме того, другие исследователи указывают, что степень политической информированности и компетентности европейских избирателей намного выше, чем американских, так что классические модели мало применимы в Европе. Х. Клингеманн показал, что политическая компетентность избирателей двое больше, чем в США, так что американцы «менее познавательно продвинуты», чем европейцы. Кроме того, в целом эти теории подходят для изучения электорального поведения в странах, со сложившейся партийной системой, а как же быть с новыми демократиями, у которых ещё не сложилась ни психологическая приверженность, ни связь между партиями и классами? Кроме того, в 1960-е годы начался невиданный ранее рост политического участия во всем мире, степень политической просвещенности возросла и данные модели попросту устарели. Когда политика начинает затрагивать интересы конкретного человека (например, в случае с войной во Вьетнаме в США), тогда человек волей-неволей начинает четко артикулировать свои интересы и резко увеличивать свою информированность в политике. Кроме того, партийная и классовая идентификация заметно пошли вниз. Например, в Германии индекс партийно-групповых связей упал с 40 (в 1950-х) до 10 % (1980-х). Сходная ситуация наблюдается в Великобритании, Нидерландах, Швеция, Франция, США. Такая же ситуация происходит с религиозной идентификацией. Её роль в определении выбора снижается вместе с упадком самой религиозности. За 50 лет количество еженедельно посещающих церковь прихожан-католиков сократилось вдвое, у протестантов этот показатель ещё ниже. Однако эта тенденция не характерна для США. Там религиозный фактор продолжает играть большую роль, составляя существенную часть электората Республиканской партии. В арабских странах многие партии сформированы по религиозному принципу. Падает и число партийных идентификаций. В 1964 году в США показатель идентификации с партией был 75%, к 1972 году – 64%. В Великобритании этот показатель упал вдвое. Та же тенденция прослеживается и в других странах. Хотя некоторые исследователи склонны трактовать этот упадок в качестве временного, объясняя его циклами спада-подъема. В США такие волны случались неоднократно. Это не значит, что открытые факторы совершенно не влиятельны, но влияние их ограничено и необходимо искать дополнительные объяснительные модели. Кроме того, они не дают ответа на главный вопрос – если влияющие факторы стабильны, как объяснить смену партий у власти? Значит, должна быть доля избирателей,которая оказывает решающую роль на выборах, но при этом не подчиняется выделенным детерминантам.

Поэтому поиск новых факторов продолжался. Одной из влиятельных теорий этого направления была теория рационального поведения избирателей. Философская база, положенная в её основу, это философия английскиъ утилитаристов XIX века, согласно которой поведение человека укладывается в две детерминанты: получение максимальной пользы при минимальных страданиях. Эта идея была реанимирована в труде Э. Даунса «Экономическая теория демократии» (1957). Согласно этой теории, избиратель действует с точки зрения своих рациональных интересов. Он оценивает достижения и программные положения партий на предмет того, какую лично ему выгоду они принесут и определить какая из выгод «выгоднее» (дифференциал выборов). Голосование, таким образом, приобретает инструментальный характер. При этом избиратель исходит из достижения максимального результата при минимальных издержках. Это приводит к тому, что избиратель вряд ли будет прикладывать огромные усилия и тратить время на тщательный анализ партийных программ, при том, что влияние одного голоса будет весьма не влиятельным. Он минимизирует издержки. Это происходит благодаря идеологии – набору идеалов общественного устройства, который есть у каждого. Избиратель просто получает самое общее представление о программе партии и сопоставляет её со своими представлениями и на основании этой нехитрой процедуры делает свой выбор. Эта идеология – не идеология в классическом смысле слова, не последовательная система политических убеждений. Это скорее набор личностно значимых принципов относительно того, что хорошо и что плохо, как должны распределять общественные блага и кто должен править. Это не предполагает ни глубины,ни последовательности взглядов. Идеология в этом смысле похожа на рыночный ярлык, который заранее указывает на определенное качество товара. Основные ярлыки – «левая» и «правая» политические идеологии. Эмпирические исследования подтвердили, что избиратели способны компетентно отличать «левый» спектр от «правого» и потому этот критерий вполне может работать в реальной политике.

Другая интерпретация этой теории сделана Дж. Рабиновицем. Если предыдущую можно назвать «теорией близости», то эту – «теорией направлений». Согласно этой теории, избиратель придерживается определнных «направлений» - простых приоритетов (типа, «высокие» налоги и «низкие» налоги), по которым он легко определяет наиболее предпочтительную для себя партию внутри выбранного идеологического блока («правые»), на предмет того, насколько она соответствует заданному направлению, не задумываясь о всех прочих параметрах.

Так, в конце 1970-х годов появились исследования (в частности, «Changing American Voter»), которые показали, что значительная часть избирателей склонна учитывать в своем выборе позиции партии по отдельным вопросам (так называемое «проблемное голосование»), что подтверждает теорию Даунса. Сходные результаты было получены и в Европе.

Другое направление исследований, отталкивающихся от теории Даунса, во главу угла ставит оценку избирателем того, насколько правительство справляется со своими обязанностями. Сам Даунс считал, что этот фактор вступает в игру только тогда, когда у избирателя стоит выбор между двумя партиями одинаковых идеологических ориентаций. Однако эти исследователи считают, что абсурдно полагать, что избиратель на веру, только из одной идеологической близости, будет доверять партии. Избиратель прежде всего будет бросать ретроспективный взгляд на прошлую политику партии, была ли она успешна ранее, а уже потом будет учитывать идеологическую близость. Судить по делам, а не обещанием – это более рационально. М. Фиорина считает таковыми следующее: как им жилось при нынешней администрации, а для этого совершенно не нужно знать деталей политики администрации, и таким образом,издержки остаются минимальными. Таким образом, голосование легко спрогнозировать, сопоставив положение в экономике. Если живешь хорошо, голосуй за правящую партию, если плохо – за оппозиционную. Эта модель хороша иллюстрируется на истории США. Долгое господство республиканцев (со времен Гражданской войны) у власти рухнуло, когда разразилась Великая депрессия. Успешная социально-экономическая политика Рузвельта укрепила у власти демократов. Зато неудачная Вьетнамская война закончила эру демократов и привела к власти снова республиканцев. Пока колоссальный бюджетный дефицит 1980-х (150 млрд. Долларов) и колоссальная разница в росте доходов не привела к власти опять демократов. Итак, состояние экономики является самым простым критерием определить свое отношение к баллотирующимся партиям. Эмпирические исследование без труда подтвердили наличие такой связи. Однако до конца неясно, оценивает ли избиратель лишь свое личное экономическое положение или общества в целом. С другой стороны, сомнительно, что ретроспективная оценка деятельности правительства может полностью вытеснить перспективную оценку, т.е. ожидания на возможные улучшения. Однако это возражение было опровергнуто. Выяснилось, что успешная экономическая политика правительства делает его неуязвимым для критики, даже если во всех остальных вопросах оно идет вразрез с ожиданиями.

Однако инструментальный подход к объяснению голосования не объясняет такую фундаментальную характеристику избирательного процесса как явку избирателей. Какая может быть экономическая выгодаот явки на избирательный участок, если участие одного голоса ничтожно? Экономическая «выгода» от голосования столь ничтожна, что не покрывает и износа ботинок на пути к избирательному участку. Этот аргумент пытается опровергнуть «теория наименьших сожалений», которая гласит, что если противная избирателю партия победит с минимальным отрывом, он будет горько сожалеть о своем неучастии, а потому должен будет пойти на выборы: затратив минимум усилий человек гарантирует себя от последующего чувства дискомфорта. Такая ситуация произошла на президентских выборах 2000 года, когда республиканцы победили с минимальным отрывом из-за неявки части демократического электората Флориды. Экспрессивный же подход объясняет явку очень просто – выразить солидарность со своей социальной группой или партией.

Очевидно, что все три теории имеют основания в политической практике. Вряд ли кто-то всерьез может сказать, что они совершенно неприменимы. Но ясно и то, что ни одна из них не может претендовать на исчерпывающее объяснение электорального поведения. Поэтому можно попытаться говорить о синтезе всех этих теорий.

За основу можно взять теорию Даунса – избиратели склонны экономить усилия для определения своего выбора. В роли экономии может выступать идеология или ретроспективная оценка деятельности правительства, но может выступать и социальная принадлежность или партийная идентификация.

Если мы примем за основу теорию Даунса в таком изложении, то мы прийдем к выводу, что если избиратель сам принимает рациональное решение, то на его решение партия может повлиять. Это создает условия для электоральной политики.

Основы электоральной политики также исследовал Э. Даунс. Он пишет, что партии преследуют две цели:

1. Стремление к приобретению должностей во властных структурах

2. В увеличении числа поданных за партию голосов

Поскольку, как мы уже знаем, ключ к успеху заложен в совпадении идеологических платформ партии и избирателя, то для партии наилучшая стратегия сблизить свою идеологическую платформу со «средним избирателем», чтобы избиратели с разными идеологическими предпочтениями проголосовали за неё.

Эта ситуация в теории рационального выбора получила название «принципа медианного избирателя». Принцип «медианного избирателя» построен на предположении, что хотя предпочтения избирателей распределяются по шкале «левые – правые», но предпочтения большинства избирателей сосредотачиваются где-то посередине континуума, в «идеальной» средней точке, точке М.

 

 


Позиция А – это статус-кво (текущее положение дел по этомувопросу), А1 – это проект решения этого вопроса на сегодняшний день, М – позиция «медианного избирателя», занимающего примерно середину между новым и старым состоянием дел. Поскольку позицию середины займет большинство, и эта альтернатива самая стабильная, а потому та партия, которая максиально приблизит свою позицию к позиции медианного избирателя – та победит.

Приведем пример. Например, в связи с экономическими проблемами предполагается повысить налоги на 15%. Соответственно, статус-кво у нас будет 0. А1 – 15%. В таком случае, позиция медианного избирателя будет где-то в районе 7,5%. Та партия, которая приблизится к этой позиции, будет иметь успех на выборах.

Однако принцип «медианного избирателя» не означает безусловного примата позиции избирателей над позициями партий. Как всегда, позицией «избирателя» можно сманипулировать, если знать, какую позицию он может занять. Так, если ввести категорию «установщик», который монопольно устанавливает повестку дня в политике, то можно победить «медианного избирателя». Пусть «установщик» предпочитает политику «Б», тогда весь массив позиций А-А1 будет направлен против «Б». Чтобы победить «установщик» выберет ближайшую к ним позицию А1, которая, будучи компромиссной, устроит всех и позиция «медианного избирателя» будет побеждена.

Пример. Выборы президента 1996 года в РФ. Текущее статус-кво – президент Б. Ельцин – не устраивает почти никого, имея рейтинг менее 10% в начале года. Идеологические позиции избирателей по линии «левые – правые» явно стремятся к середине – они не принимают «шоковой терапии» либеральных-демократов и не принимают реставрации советского режима. Поэтому победить не может ни Б. Ельцин, олицетворяющий «шоковую терапию», ни Г. Зюганов, олицетворяющий советский строй. Однако в ходе избирательной кампании, в которой «установщиком» была явно команда Б. Ельцина, выдвигают альтернативу «Б», заведомо неприемлемую для избирателей, - о том, что вероятность победы Г. Зюганова высока и она неминуемо приведет к реставрации «старого порядка» и потере всех приобретений в ходе реформ и предлагается альтернатива А1 – образ Б. Ельцина как гаранта стабильности и порядка, социальной защиты и экономического процветания, не имеющего идеологических коннотаций с политикой «шоковой терапии». В таком случае «медианному избирателю» ничего не остается, как выбрать Б. Ельцина как меньшее зло, по сравнению с Г. Зюгановым. Таким образом, позиции «медианного избирателя», очевидно тяготевшие к срединной фигуре, возможно, такой фигурой мог стать генерал Лебедь, выбрали все того же Б. Ельцина.

Таким образом, на основании принципа «медианного избирателя» можно вывести парадокс: чем хуже статус-кво для «медианного избирателя», тем хуже результат политики, навязанной «установщиком», занимающим крайнюю позицию.

Случай с манипуляцией позицией «медианного избирателя» рассмотрен не случайно. Дело в том, что в рамках теории рационального выбора рассмотрены ситуации, когда решение путем свободного определения избирателями своего выбора просто невозможны. Это иллюстрирует так называемая теорема «невозможности» Эрроу, основанная на «парадоксе голосования» Кондорсе. Суть её состоит в том, что невозможно сделать демократическим способом коллективный выбор, основываясь только на индивидуальных предпочтениях. Итак, существуют три индивида – 1, 2, 3,у которых есть свои предпочтения А, В, С.

1. А > В > С

2. С > А > В

3. В > С > А

Если сравнивать между собой эти альтернативы, то из А и В большинство выберет А, так как 1 и 2 А > В, если сравнивать В и С, то большинство выберет В, если С и А, то большинство выберет С. Получается, что групповой выбор здесь сделать невозможно – один из участников голосования все равно будет исключен. Согласия можно достичь либо диктаторским путем (т.е. пренебречь позицией одного из избирателей), либо путем манипуляции (похожей на манипуляцию со сдвигом позиции «медианного избирателя», т.е. вынудить его изменить свою позицию под влиянием специально инициированной ситуации). В общем, каких-то особых «диктаторских» примеров для этой теоремы искать не следуют. Они происходят на каждых выборах и об этом мы уже говорили на предыдущей лекции, когда при любой системе голосования часть мнений избирателей либо полностью игнорируется (как в случае с голосовавшими за партию, не перешедшую барьер – официальный или реальный, так и в случае с пресловутыми избирателями либеральной партии в Англии, проголосовавших за другие партии из-за особенностей законов функциониования избирательной системы простого большинства). Теорема «невозможности» Эрроу свидетельствует о несовершенстве демократического механизма, учет которого помогает лучше понять природу функционирования политического процесса.

Однако такая ситуация характерна только для двухпартийной системы. В многопартийной системе изменение идеологической позиции партии может привести к уменьшению коалиционного потенциала партии (т.е. её идеология может быть несовместима для союза с другими партиями), и в результате при распределении портфелей в правительстве она может получить меньше мест, даже при увеличении голосов избирателей, отреагировавших на коррекцию идеологии. Поэтому для стран с многопартийной системой применима другая модель электоральной политики У. Райкера: цель партии в этой модели – побеждать на выборах с наименьшим возможным перевесом, чтобы вести более эффективную коалиционную политику. Кроме того, не все выборы могут быть настолько значимы для партии, чтобы ради них менять свою идеологическую ориентацию (например, одно дело президентские выборы, а другое дело – губернаторские или муниципальные). Кроме того, часть проблем не вписывается в простую шкалу «левые – правые», требуются более сложные шкалы. Так, в одном из кросс-национальном исследований выделено 54 категории высказываний о проблемах из 7 областей политики. Кроме того, в реальности партия не может просто так обманывать своих рядовых активистов, легко видоизменяя свою идеологию от случая к случаю. Как показывают исследования, партии склонны к резким идеологическим «скачкам» в крайних ситуациях – после ряда проигранных, например, выборах. Кроме того, модель Даунса не учитывает роли влияния личности на предпочтение, хотя даже при пропорциональной системе потенциальный глава правительства, стоящий в партийном списке под номером 1, вызывает пристальное внимание у избирателей, а не просто безликая партия. Наоборот, исследования показывают, что избиратели обращают особое внимание на личность лидера партии – насколько он последовательно держится своей программы и насколько он компетентен, ведь неразумно голосовать за привлекательную программу и неспособного её осуществить лидера.

Однако до сих пор выделенные поправки не учтены в более сложной модели электоральной политики.

Другой вопрос электоральной политики – это явка избирателей. Хотя теория рационального выбора не всегда может адекватно объяснить сам факт явки, она может объяснить её колебания. Избирателю выгодно явится на участок, когда цена его голоса значительно возрастает. Это бывает в двух случаях: когда партии идут друг за другом в следи разрыв минимален и когда партии радикально идеологически отличаются друг от друга и победа одной будет радикально сказываться на интересах сторонников другой (такая ситуация в обоих аспектах была в России на президентских выборах 1996 года, когда Ельцин и Зюганов и шли друг за другом в след и были фундаментально идеологически противоположны, почему и был выдвинут знаменитый лозунг «Голосуй или проиграешь», призывавший к максимальной явке колеблющихся избирателей). Эта связь нашла свое подтверждение в эмпирических исследованиях – в таких случаях явка действительно резко повышается.

Кроме того, действенность теории рационального выбора в объяснении колебаний явки избирателей коррелируют и с другими фактами. Так, долгое время (мы об этом говорили на предыдущей лекции) во многих европейских странах существовали стимулы,подталкивающие к явке на выборы – в Нидерландах – небольшой штраф, в Италии – запись в документы о том, что не голосовал, когда эти меры были отменены, явка в этих странах упала на 10 и более %. А в США, наоборот, для того, чтобы голосовать, надо предварительно зарегистрироваться самостоятельно как избиратель, причем в будний день, что, конечно, проделывать захочется не каждому, и потому в США явка избирателей значительно ниже (47-49%), чем в Европе (70-80%), хотя, по подсчетам экспертов, могла бы быть выше минимум на 10%. Кроме того,в некоторых странах явка на президентских выборах (например, Франция, Финляндия, Монголия), существенно выше, чем на парламентских, что также вписывается в теорию рационального выбора, постулирующую, что явка там выше, где голос «дороже».

«Протестное голосование». Это такое голосование, когда избиратели голосуют за заведомо безнадежную оппозиционную партию, чтобы тем самым выразить свой протест против господствующих партий и всей политической системе в целом. Такое голосование было в 1993 году за ЛДПР, и в 1995 году за КПРФ. «Протестное голосование» - часть более широкого феномена «стратегического голосования» - голосования, которое происходит не так, как если бы не существовало определенных институциональных ограничений. Например, в Аргентине, когда была по закону «о защите демократии» запрещена политическая деятельность коммунистической и перонистской партий, их электорат в 1958 году голосовал за кандидата от Радикальной партию Фрондизи, обещавший, что, придя к власти, он легализует эти две партии (кстати, свое обещание он так и не выполнил, что привело к падению популярности партии, её расколу и массовым акциям протеста, которые послужили поводом для военного переворота и сворачиванию демократии). Наиболее известный вид «стратегического голосования» - это «раздельное голосование». Это голосование характерно для стран с президентской формой правления, когда избиратель по-разному голосует на президенских и парламентских выборах. В США был период, когда долгое время избиратели отдавали предпочтения на выборах в Конгресс демократам, а в президенты – республиканцам. Это связано с тем, что выборы президента и конгресса не совпадают по времени. Конгресс избирается по прошествии двух лет после президента, когда часть электората успевает разочароваться в президентской политики и отдает свои голоса конгрессменам оппозиционной партии. А там, где выборы в парламент проводятся сразу после президентских или одновременно (Аргентина), наоброт, большинство в парламенте, как правило,совпадает с партийной принадлежностью президента.

Еще одна разновидность «стратегического голосования», о которой мы говорили на предыдущей лекции, когда из-за высокого барьера (особенно при системе простого большинства в англосаксонских странах) избиратели вынуждены голосовать не за любимую партию, которая не имеет шансов пройти, а за ту, которая точно пройдет (так, на выборах президента США в 1980 году Рейган получил 51%, Картер 41%, Андерсон 7%, хотя по данным опросов результаты должны были быть другие – Рейган 40%,Картер 35%, Андерсон 24%, таким образом более 70% избирателей, поддерживавших Андерсона, реально отдали голоса Рейгану и Картеру, как более «реальным» для выигрыша кандидатам). При смешанных избирательных системах также возможно «раздельное голосование» - в одномандатных округах поддерживать одну партию, а по партийным спискам - другую.

Следует заметить, что все эти модели разрабатывались на материале стабильных классических двухпартийных и многопартийных систем стран США и Европы и они не во всем и не всегда подходят к странам «новой демократии». Так, в бывших авторитарно-эгалитарных режимах,не имевших длительной партийной системы, практически отсутствует партийная идентификация, а влияние социальных факторов – слабее, не всегда срабатывает и экономический фактор. А потому и результаты выборов не всегда предсказуемы.

 

 

<== предыдущая лекция | следующая лекция ==>
Метод д’Ондта | Лекция 3. Партии и партийные системы
Поделиться с друзьями:


Дата добавления: 2014-01-04; Просмотров: 1954; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы!


Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет



studopedia.su - Студопедия (2013 - 2024) год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! Последнее добавление




Генерация страницы за: 0.035 сек.