Остается надеяться, что это решение мэра не останется только декларацией о намерениях, а будет правильно, однозначно понято и воплощено в конкретных действиях

Новый мэр Москвы постарался учесть обеспокоенность просвещенной городской общественности по поводу уничтожения исторических зданий, целостности архитектурной среды в центральной части столицы и принял решение об объявлении временного моратория на снос и новое строительство в центре города до принятия обоснованного и взвешенного решения, которое, возможно, будет означать, что город Москва должен сохранить свой архитектурный облик.

Во всем мире одним из признаков цивилизованности нации принято считать внимательное и бережное отношение к мемориалам и захоронениям погибших воинов, могилам предков, жертвам катастроф и т.п. То или иное отношение к мертвым всегда показывает и истинное лицо живых.

Новое руководство города в лице мэра весьма критически отнеслось к размещению в градостроительной структуре столицы целого ряда произведений городского дизайна и, особенно, к хамскому и повсеместному размещению рекламы в исторической части столицы - на знаковых, знаменитых зданиях – памятниках истории, культуры и архитектуры.

Очень быстро были приняты достаточно радикальные меры по сносу самостийных торговых ларьков у наружных вестибюлей станций метро. С рекламными щитами, растяжками, баннерами и прочими рекламными конструкциями в центре города поступили еще решительнее. За очень непродолжительное время число различных объектов рекламы в центре уменьшилось в разы.

Остается надеяться, что подобная работа на законодательном и исполнительном уровнях по улучшению облика столицы будет серьезно и последовательно продолжена на всей территории города, а не ограничится очередной кампанией только в историческом центре столицы.

Лекция «Мемориалы, некрополи и кладбища».

Одним из мерил духовности и нравственности народов служит их отношение к прошлому и предкам, сохранение для будущих поколений и потомков памяти к погибшим или умершим в результате самых разных жизненных коллизий давнего и недавнего прошлого. В этом смысле очень точно и емко выражение выдающегося отечественного философа Н.А. Бердяева – «Память о прошлом – преображающая память». Без прошлого, каким бы оно ни было, нет настоящего и будущего.

И наша память – сущность, связующая прошлое и настоящее, а мемориалы, некрополи и кладбища – таинственные места встречи с теми, кто жил прежде нас и вместе с нами. Бережное, гуманное поклонение их земному праху – не только давняя, осознанная народами традиция, схожая с паломничеством к Святым местам, но еще и дань уважения каждого из нас к самому себе, к своим современникам, великим, знаменитым или простым.

Мемориальные комплексы и ансамбли – архитектурно и художественно оформленные погребальные и иные сооружения, служащие для увековечения памяти о чем-либо очень значимом и символическом. Воздвигаются эти объекты в честь павших воинов и героев боевых действий, крупных, драматических исторических событий или катастроф с многочисленными человеческими жертвами. Мемориалы объединяют в архитектурно-организованном пространстве различные архитектурные сооружения: монументы, памятники, часовни, скульптуру, мозаику и живопись, а иногда даже звуковые, световые и прочие визуальные, интерактивные образы.

Яркие примеры крупных государственных и городских мемориалов всем известны: «Бородинское поле» под городом Можайском, «Марсово поле» и «Пискаревское кладбище» в городе С. Петербурге, «Мамаев курган» в городе Волгограде, «Сапун гора» в городе Севастополе, «Малая земля» в городе Новороссийске и др.

В Москве – это часовня «Гренадерам – героям боев под Плевной в 1877-78 годах» у Ильинских ворот, своеобразный Пантеон на Красной площади у Кремлевской стены (некрополь жертв Октябрьской революции 1917 года, мавзолей В.И. Ленина, захоронения у Кремлевской стены и колумбарий в кладке Кремлевской стены выдающихся деятелей СССР), мемориальный комплекс сооружений в Александровском саду («Грот памяти пожара 1812 года», «Могила Неизвестного Солдата» и «Аллея городов-героев в Великой отечественной Войне 1941-1945 г.г.»), мемориально-музейные комплексы на Кутузовском проспекте и в парке Победы на Поклонной горе (Триумфальная арка Победы в Отечественной Войне 1812-14 гг., Панорама Бородинского сражения, храмы, скульптуры, образцы военной техники, обелиск и Музей Победы в Великой Отечественной Войне 1941-1945 гг.) и др.

Отмечая важность и необходимость увековечения памяти о героях и жертвах значимых исторических событий возведением мемориальных комплексов в нашей стране и ее столице, следует обратить внимание на их особую грандиозность, крупномасштабность и, вместе с тем, сомнительность градостроительных и архитектурно-художественных достоинств некоторых, построенных в последнее время, подобных сооружений и комплексов. В первую очередь это относится к «коврово-выставочной» застройке храмами, мемориальными сооружениями и зданиями всего паркового пространства Поклонной горы и к очень протяженной и неудобной для пешеходов фонтанной Аллее Славы к зданию Мемориального Музея Победы.

Теперь уже трудно определить, что это за парк получился – памяти, скорби, поминовения многих героев и огромного числа жертв Великой Отечественной Войны 1941-1945 г.г., или еще одно просторное место для всенародных гуляний, рок-концертов, феерических шоу или очень модных теперь скейт-ролико-вело-дромов.

Особенно сильные сомнения в правдивости отражения и осмысления событий Великой Отечественной Войны и Великой Победы нашего народа над фашистским нашествием вызывают «привязанные к месту и не к месту» в большом количестве помпезные штуковины и абсурдно-неуместные скульптурно-аллегорические композиции «художника-моменталиста» З. Церетели. Поразительно, но подобная неуместность, доведенная до полного беспредела безвкусицы, была реализована этим плодовитым автором и при оформлении скульптурами персонажей русских народных сказок искусственного русла реки Неглинки в Мемориальном Александровском саду, совсем рядом с Могилой Неизвестного Солдата.

Неудивительно, что подобающих тому страшному военному времени скорбных чувств и драматических эмоций такие «скульптурные творения» не вызывают у пожилых и зрелых граждан, и, что особенно тревожно, не проникают в души нашего молодого, подрастающего поколения тревожным набатом вечной памяти, искреннего почитания и уважения.

21 июня 2013 года на Осташковском шоссе, в 4-х км от МКАД, у деревни Дегунники министром обороны Р.Ф. был в торжественной обстановке открыт Национальный Воинский Пантеон – мемориальный комплекс и кладбище, выполненный с большим размахом, привлечением немалых финансовых средств, творческих идей и усилий. По некоторым первым официальным сведениям на довольно большой территории этого комплекса-кладбища, возможно в будущем, будут перезахоронены урны из Кремлевской стены, и здесь же будут предоставляться места для погребения праха ушедших из жизни высших руководителей государства.

Некрополи – кладбища, где сосредоточены отличающиеся особыми архитектурными и художественными достоинствами места захоронений выдающихся людей, крупных государственных деятелей, признанных и заслуженных представителей науки, техники, культуры, искусства, спорта т.д. Это города мертвых, города-пристанища наших предков и современников, как в зеркале отражающие нашу жизнь – прежнюю, недавнюю и нынешнюю.

Порядок захоронения статусных лиц в определенном месте утвердился в России давно. Самыми древними местами таких захоронений в Москве были, а с начала XVIII официально стали монастырские и их храмовые некрополи. В Московском Кремле высших иерархов церкви хоронили в Успенском соборе; великих князей, а позднее царей – в Архангельском соборе; великих княгинь и княжен – на территории Вознесенского монастыря. Российских императоров, со времени кончины Петра I в 1725 г., хоронили в Петропавловском соборе С. Петербурга.

С конца XVIII века и до начала XX века на благоустроенных кладбищах монастырей традиционно хоронили высшую московскую знать и заслуженных, великих граждан отечества. До Революции 1917 года аристократическими кладбищами-некрополями особенно почитались кладбища Донского, Новодевичьего, Данилова, Симонова и других древних монастырей, а также некрополи на территории Ваганьковского, Введенского и других кладбищ.

В ноябре 1917 года, на Красной площади у стен Кремля возник некрополь – место захоронения погибших рабочих, солдат и граждан во время революционного восстания в городе.

С 1919 года по решению большевистской власти закрылись для захоронений, подверглись разграблению, уничтожению многие монастырские некрополи, а монастыри отданы под общежития рабочих, концлагеря политзаключенных, исправительные колонии.

В 1924 году у стен Кремля появился мавзолей В.И. Ленина. Потом участок у стены Кремля и сама стена от Спасской башни до Никольской башни стали местом захоронения выдающихся деятелей партии и колумбарием очень заслуженных граждан социалистического государства.

В годы до начала и после Великой Отечественной Войны 1941-1945 г.г. руководством СССР и Москвы на территориях некоторых уцелевших исторических монастырских некрополей и кладбищ были организованы или выделены места под некрополи для новой советской элиты, где нельзя было первоначально хоронить без особого разрешения властей.

Такими некрополями, прежде всего, стали Новодевичье, Донское и Ваганьковское. Гораздо позднее в этот привилегированный ряд были включены Кунцевское и Троекуровское кладбища.

К настоящему времени несколько уцелевших в лихие годы различных гонений и преобразований древних московских кладбищ (Донское, Новодевичье, Ваганьковское, Введенское и ряд других) превратились в определенной своей части в некрополи – памятники ушедшим из жизни выдающимся деятелям отечественной истории, культуры, науки и техники, искусства и спорта, в собрания произведений выдающихся скульпторов, архитекторов и художников – авторов надгробий.

Некоторые надгробия в некрополях являются признанными классическими образцами скульптуры. К таким образцам, ставшим самостоятельными произведениями искусства, можно отнести надгробия многим отечественным знаменитостям работы А.М. Васнецова, И.И. Шадра, В.И. Мухиной, Е.Ф. Белашовой, Э.И. Неизвестного и других известных авторов-скульпторов.

Здесь нет ничего удивительного. Ведь одно из самых впечатляющих по скорби и драматизму скульптурных произведений Микельанджело Буанарроти «Утро», «Вечер», «День», «Ночь» - это ансамбль гробниц Лоренцо и Джулиано Медичи в церкви Сан-Лоренцо во Флоренции.

Около 1-й тысячи могил и художественных надгробий на кладбищах Москвы состоят на государственной охране как памятники истории и культуры. Начиная с 2005 года на всех городских кладбищах и в некрополях ведутся на постоянной основе комплексные инвентаризационные работы, в том числе и по выявлению, систематизации ряда высокохудожественных надгробий как объектов истории и культуры.

Кладбища – общедоступные, места погребения умерших граждан на территории города или за его чертой. Издавна на территории православной Руси усопших хоронили в освященной земле около монастырей и церквей на огороженной территории. При этом самоубийц, разбойников и других представителей преступного мира хоронили за оградой.

Правила и нормы захоронения умерших со временем корректировались и менялись. Это происходило из-за смертельных эпидемий, роста населения и расширения застройки, а подчас из-за смены политического строя, отменявшего традиционные устои погребения. Но всегда неизменными были и остаются критерии властности, богатства, статуса и известности усопших.

Древнейшие московские захоронения находятся на Соборной площади Кремля и в Свято-Даниловом монастыре (XIII век). Обычай хоронить в городских православных храмах и возле них в церковной ограде сохранялся до второй половины XVII века.

В 1657 году после эпидемии моровой язвы появилось «Уложение о градском строительстве», запрещавшее «совершать захоронения у церквей и на территории Кремля».

В 1723 году Петр I запретил захоронения на территории города для всех кроме «знатных персон». Ведь Москва шагнула за Земляной вал (сейчас это Садовое кольцо), население достигло 200 тыс. и было уже около 300 кладбищ.

В 1771 году, из-за эпидемии чумы, Екатерина II отвела для массовых захоронений 20 особых кладбищ за границами города (за Камер-Коллежским валом). Согласно «Врачебному Уставу», такие городские кладбища следовало устраивать в красивых и удобных местах на расстоянии не менее 100 саженей (примерно 213 м) от жилой застройки.

Подобным образом возникли многие московские кладбища: Миусское, Преображенское, Семеновское, Дорогомиловское, Рогожское, Ваганьковское и др.

В 1927 году по решению атеистической большевистской власти был открыт I-й советский крематорий. Совсем рядом с Донским монастырем, в перестроенной церкви С. Саровского и А. Кашинской, он проработал до конца XX века и имел на своей территории кладбище и колумбарий (в настоящее время крематорий ликвидирован, а церковь восстановлена).

В последующем, из-за расширения застройки Москвы ряд старых кладбищ оказался в черте города. При этом одни закрывались, как Дорогомиловское еврейское кладбище, и их территории впоследствии застраивались, другие кладбища расширялись или переносились на новые, более отдаленные от центра места в городской черте. Так, в связи с ростом населения столицы, на окраинах создавались новые кладбища (Головинское, Кузьминское и др.).

В 1973 году, уже за пределами МКАД, был сооружен II-й московский крематорий, совсем рядом с жилым районом Новокосино, на территории Николо-Архангельского кладбища.

В последней четверти XX века появились новые, крупные кладбища (Митинское, Хованское, Домодедовское и др.). Они создавались в определенной последовательности, связанной с неудержимым ростом городского населения и жилой застройки, за границей МКАД в разных направлениях развития городских территорий. На территории некоторых из них впоследствии были сооружены крематории.

С начала 90-х годов прошлого века на самых видных и престижных местах территорий многих московских кладбищ и некрополей появились огромные и шикарные «мемориальные» надгробия (в полированном граните и кварците) захоронений нуворишей, гангстеров и даже воров, погибших в своих криминальных разборках и перестрелках.

В настоящее время для захоронения умерших жителей Москвы существует 63 кладбища, включая и некрополи, в том числе более 20 кладбищ находится за пределами МКАД. Среди загородных кладбищ есть и огромные по площади Хованское и Домодедовское кладбища, по территории которых даже курсируют специальные рейсовые автобусы.

Вместе с тем, очень старая, наболевшая проблема нашего столичного города – приведение в порядок благоустройства территорий многих городских кладбищ и некрополей. Ведь только единицы (Новодевичье, Донское, Некрополь у Кремлевской стены, мемориал у Могилы Неизвестного Солдата) из общего списка выглядят вполне пристойно и содержатся в подобающем и приличном виде.

Что касается остальных больших и малых кладбищ и некрополей столицы, то их состояние чаще всего далеко от образцового и производит поистине удручающее впечатление:

- общей, доведенной до предела, неимоверной плотностью могил и захоронений;

- запущенностью и захламленностью старых и неухоженных могил и их оград;

- сумбуром и вседозволенностью размещения мест для новых захоронений;

- сомнительностью габаритов и эстетического облика новых надгробий.

При проведении инвентаризации Ваганьковского кладбища площадью в 50 га (захоронено более 0,5 млн. человек) было выявлено более 20% «бесхозных» могил, на рекультивированных местах которых могут быть организованы новые современные или будущие захоронения. При этом тотальное уплотнение этого кладбища уже идет полным ходом – новые захоронения производят на центральной аллее, вскрывая асфальтовое покрытие и затрудняя подходы к уже существующим могилам, а колумбарий, переполненный урнами с прахом умерших, надстраивается и расширяется, превращаясь в подобие многоэтажного сооружения.

Мало того, поскольку в этом районе столицы озелененных и благоустроенных участков для отдыха не хватает, то живущие рядом жители-родители запросто прогуливаются с малолетними детьми меж могил и надгробий, заранее готовя своих любимых малышей к неизбежности смерти.

При этом на территории этого кладбища иногда можно увидеть, как некоторые проживающие по соседству спортсмены-любители совершают пробежки-разминки на тихих аллеях и дорожках между могилами и надгробиями, шокируя своим обликом посетителей, навещающих места упокоения родственников, друзей и близких.

Вместе с тем Москве – мегаполису с населением более 15,0 млн. человек требуются новые территории для погребения ушедших в мир иной (ежедневно город хоронит от 400 до 700 умерших). При этом возрождение православных традиций погребения усопших в могилы в определенной степени увеличило потребность в расширении территории существующих кладбищ.

Ведь уже давно действующие в черте города и даже организованные за его пределами относительно новые, довольно крупные, кладбища не справляются с огромным потоком умерших. И городской власти следует озаботиться перспективами выделения соответствующих участков за МКАД для устройства подобающим образом благоустроенных кладбищ под новые захоронения на удобных и доступных для посещения пригородных территориях Московской области.

Лекция «Сохранение архитектурного наследия».

Профессия зодчего направлена в будущее, но опирается на фундамент исторического, архитектурного наследия. Это наследие – одна из важнейших частей нашей отечественной культуры, обладающая огромным художественным, социально-этическим и патриотически-воспитательным потенциалом воздействия. Официально за годы советской власти в Москве было уничтожено 2200 памятников истории и культуры, а в новейшей истории России город потерял только 20 таких объектов (фактически – около 1000). Сейчас в Москве 6,5 тыс. федеральных и региональных памятников истории и культуры и еще около 20,0 тыс. объектов исторической застройки, под охраной - более 6,0 тыс. объектов культурного наследия.

На протяжении многих веков своего развития Москва неоднократно и быстро меняла масштабы, этажность и стилистику застройки. Образы древней, средневековой Москвы не нашли своего достаточно достоверного и полноценного отражения ни в рисунках, ни в гравюрах ни, тем более, в фотографиях. Однако с XVIII века по начало XX века правдивых изобразительных источников городской застройки и ее, сохранившихся к тому времени, объектов уже достаточно и проследить за развитием архитектурного образа нашего города можно следующим образом:

- в первой половине XVIII века Москва - еще почти средневековый город, окруженный кольцами крепостных стен, валов и рвов. При этом в застройке «города храмов и палат» уже выделялись новые объекты «триумфальной» архитектуры (Меншикова башня, церковь Иоанна Воина на Якиманке и др.), а также светские общественные здания «европейского» зодчества, претендующие на соразмерную с храмами роль (Монетный двор, Земский приказ, Арсенал, Сухарева башня, различные Триумфальные Ворота и др.);

- со второй половины XVIII века Москву эпохи высокого классицизма исследователи сравнивают с большой дворянской усадьбой, где в огромном парке расставлены «павильоны» - Просвещения, Разума, Закона. Это были общественные здания, вышедшие на первый план (Сенат, Университет, Дом Пашкова, Благородное собрание, Петровский театр, десятки дворянских усадеб и дворцов). Исчезают крепостные стены, регулируются улицы-аллеи. Портики и купола, знаки классической упорядоченности и гармонии выделяются среди колоколен.

- в первой трети XIX века образ Москвы ампирной эпохи, пронизанной духом победы и торжества над Наполеоном, - несколько иной. Пейзажный парк-город стал все более регулярным. После страшного пожара французского нашествия Москва отстроилась заново в едином стиле за 10-12 лет. Обновились и появились площади-ансамбли: Красная, Театральная, Воскресенская (ныне пл. Революции). Заложен Александровский сад с мемориальным Гротом. Воскрешается «готический», древнерусский стиль (Синодальная типография на Никольской ул., церковь Вознесенского монастыря в Кремле, Никольская башня и др.).

- во второй трети XIX века «национальная» тенденция в архитектуре Москвы побеждает «интернациональную» направленность. Подрастают шатровые и столпообразные колокольни, оттесняя на второй план классические, ярусные. Строительство классического храма Христа Спасителя на Воробьевых горах отменили и стали возводить в «русском стиле» на Волхонке. Главный царский Дворец в Кремле также построили в «национальном стиле».

- в последней трети XIX века из всех перечисленных наслоений завершилось создание разностильного и уникального архитектурного образа «Москвы первопрестольной – Третьего Рима», утвердившегося в общественном сознании. Древние и новые «национальные» градостроительные доминанты в центре (Древний Кремль, Покровский собор – храм Василия Блаженного, храм Христа Спасителя) были поддержаны лесом «русифицированных» колоколен православных храмов во многих городских районах и даже на окраинах.

Этому «ретрообразу» в разных его проявлениях соответствовали и многие новостройки города того времени зарождения капитализма в России – от общественных зданий до промышленных объектов (Городская Дума, Исторический музей, театр Корша, а также многочисленные предприятия, заводы, фабрики сразу же за Садовым Кольцом, на близлежащих окраинах и др.).

- в самом конце XIX - начале XX века произошло масштабное строительство доходных жилых домов в центре и промышленных зон на окраинах Москвы, которое нарушило этот «национальный» образ и вызвало поток художественной критики. Своевольные заказчики и свободные зодчие творили свои объекты во всех стилях одновременно: «неорусском», «неоготическом», «неоклассическом». Здесь же модерн, а также зарождается русский авангард.

- после Революции 1917 года история развития архитектурного образа Москвы повторилась, с поправкой на невиданные масштабы сноса архитектурных памятников «царской» старины. Сталинская Москва 30-х – 50-х г.г. по стадиям своего развития строго соответствовала классической форме, позаимствовав при этом и стилевые мотивы классицизма. Это должен был быть упорядоченный, с прямыми линиями широких магистралей столичный город, призванный одновременно выразить собою торжество победившего социализма и величие социалистической эпохи. Ансамбль «раздвинутой» улицы Горького (Тверской) с ее ровными линиями огромных домов и подстроенными под одну линию карнизами стал чем-то напоминать идеальные улицы, сошедшие со страниц трактатов об идеальных итальянских городах эпохи Ренессанса. Сталинский ампир вдохновлялся духом победы в Великой Отечественной Войне 1941-1945 г.г. Как и после Отечественной Войны 1812 – 1814 г.г. в архитектуре нашей столицы появились «национальные» мотивы: декор в стиле «нарышкинского барокко», шатровые верхи «высоток» с прямыми цитатами Кремлевских башен, храма Василия Блаженного и т.д.

- стиль архитектуры Москвы конца 1950 – середины 1960 г.г. времен Н.С. Хрущева можно соотнести с петровской эпохой. Вновь прорубается «окно в Европу» и столица полнится современными постройками, символизирующими относительную открытость нового советского общества и его стремление подтянуться к контексту мировых бетонно-стеклянных стандартов (спорткомплекс «Лужники», Дворец съездов, комплекс Нового Арбата, гостиницы «Юность», «Россия» и др.). Конечно, с архитектурной точки зрения все это безнадежное эпигонство, повторение давно пройденного на Западе, но для соотечественников, не бывавших в Нью-Йорке и Чикаго, оно было неожиданно новым, притягательным, поскольку несло в себе элементы демократизации и некоторой гуманитарной «оттепели» общественной жизни.

- Москва эпохи Л.И. Брежнева унаследовала архитектурный стиль хрущевской «оттепели», но постаралась избавиться от его социально-политического подтекста и поэтому не имела яркого художественного образа. Единственным всплеском были некоторые архитектурные объекты, построенные к всемирной летней Олимпиаде 1980 года в Москве.

- конец XX и начало XXI века отмечены очередной кардинальной «реконструкцией» исторического центра Москвы. Сопоставив все, что по этому поводу утверждали руководители города, заказчики, архитекторы, получается интересная ситуация:

во-первых, согласно официальным заявлениям, возрождается исторический облик Москвы («воссоздается» храм Христа Спасителя, реставрируются десятки церквей и монастырей, к новым офисным и жилым зданиям приделываются пресловутые шатровые «башенки» - необходимый атрибут «московско-лужковского» стиля);

во-вторых, опять прорубаются бесчисленные окна и двери в Европу и США (деловой центр «Москва-Сити» на Пресне, Новое Кольцо Высоток, проекты Н. Фостера в Зарядье и в Нагатинской пойме, жилые кварталы «Лондона» А. Скокана на Остоженке, «постмодернизм», «неоклассицизм», «хай-тек» в переулках, дворах и на тихих улицах центра столицы);

в-третьих, исторический центр Москвы накрывает «девятый вал» доходного торгового, офисного и супер-дорогого гостиничного и жилищного строительства. Заказчики, инвесторы и архитекторы, избавившись-откупившись от жесткого государственного контроля, работают во всех стилях сразу, да еще и придумывают «новые» (подземелье «Охотный ряд» на Манежной площади, чуждый торгово-офисный центр на месте сноса «Военторга» рядом с Кремлем, одиозный торговый комплекс «Атриум» у Курского вокзала, похожий на крепость культурный центр «Красные холмы» на Москве реке, эпатажный «Патриарх» у Патриарших прудов и др.).

По смыслу происходящего в наше новейшее время истории России и Москвы напрашивается аналогия с концом XIX началом XX века. Однако по качеству замыслов и их исполнения аналогия отпадает, поскольку московские архитекторы 1885-1915 г.г. были все же высокими профессионалами, умевшими многое, если не все. Очевидным является и коренное отличие восприятия, отношения власти и городского сообщества к архитектурным образам Москвы до и после Октябрьской Революции 1917 года.

До октября 1917 года белокаменная осознавалась и властями, и интеллигенцией и массовым общественным сознанием как самостоятельная и абсолютная историческая и культурная ценность, подлежащая сбережению. Отступления от этой нормы, конечно, происходили, но воспринимались архитектурной элитой, просвещенными москвичами, а также всем городским сообществом достаточно негативно и неодобрительно.

После 1917 года образ Москвы по велению новой власти перестал быть абсолютной ценностью. Об утрате ее древнего образа сожалели немногочисленные специалисты и ревнители старины. Большевистская власть и ее сторонники были захвачены процессом создания нового городского образа. Но теперь уже не нововведения и перемены должны были соответствовать образу и идеалу Москвы, как это было ранее, а наоборот. По велению партии и правительства большевиков древняя столица была обязана соответствовать величию новой эпохи, процессам нового социального творчества и прочим подобным «вызовам времени».

В XX веке главным в отношении к Москве стало являться не соответствие нововведений ее сложившемуся архитектурному образу, а способность многоликого исторического города приспособиться к воинствующим большевистским и атеистическим нововведениям. И если власти и ее придворным архитекторам казалось, что древняя столица России и ее исторические здания им не соответствуют, - ими, не задумываясь, жертвовали.

Самое интересное, москвичей убеждали и, наверное, в конце концов, убедили, что это и есть столичная градостроительная традиция и политика. Теперь, на рубеже XX и XXI веков, все вышеописанное происходит одновременно и бесконечно, потому, что «комплексная реконструкция» в центре Москвы не заканчивается и, возможно, никогда не закончится. Ведь она позволяет занять множество дешевых рабочих рук в столичном строительном бизнесе, приносящем огромные доходы за счет баснословной дороговизны земли и индивидуальности, уникальности архитектурных объектов, как новых, так и спешно реконструированных.

Как же в этом активном строительном процессе выглядит проблема сохранения архитектурного наследия Москвы, особенно стремительно развивавшейся и изменявшейся в последние десятилетия? Прежде всего, это касается комплексной реконструкции исторического центра города, где сосредоточены важнейшие столичные и городские функции, а также исторические, культурные и архитектурные здания-памятники. Происходящие здесь радикальные преобразования-изменения в «градостроительной ткани» оцениваются по-разному.

Приверженцами сноса объектов архитектурного наследия и нового строительства являются, как правило, инвесторы, бизнес-менеджеры, чиновники строительной отрасли и практикующие архитекторы, заинтересованные в объемах проектных работ по уплотнению застройки центра нашего города. В дискуссиях с защитниками еще сохранившегося архитектурного наследия представители властей и некоторые архитекторы в последнее время повторяют два постулата, которые им представляются аксиомами:

- Москва, в отличие от С. Петербурга, город без стиля, город эклектики. Здесь всегда рядом барские палаты и избушки на курьих ножках. По соседству – классические портики и модерн. И «хай-тек» в историческом центре – следование старой московской традиции.

- Москва – город постоянных ежедневных перемен, это в ее природе. Здесь всегда, испокон веков, что-то постоянно ломается, строится, перестраивается, перекраивается. Комплексная реконструкция города – это образ нашей жизни и, следовательно, тоже старая московская традиция, которой нужно соответствовать.

Иная позиция занята активной частью городской общественности – историками, искусствоведами, краеведами, москвоведами, деятелями культуры. Они считают, что в стране и ее столице постепенно сложился целый разрушительный культ архитектурно-строительного творчества. В рамках этого культа новое – в силу своей новизны и причастности к нему власти и «культурной элиты» - ценится заведомо выше подлинных исторических ценностей - градостроительных, архитектурных, а также культурных, моральных, социальных.

Весь период так называемых реформ 1990-х годов, приведших к упадку российского государства и общества практически во всех сферах, прошел, например, под ярким, бросским лозунгом создания «новой России», «новой экономики» и т.п.

Точно так же большевистские политические лидеры 1920-х – 1930-х годов и обслуживавшие их «мастера культуры» и «инженеры человеческих душ» твердили о создании «новой культуры», «новой Москвы» и разрушали древние, исторические постройки.

Ценности архитектуры прошлого нередко сознательно и безоглядно приносились в жертву «ценностям архитектуры нового времени». Это же происходит и сейчас. Соотношение ценности шедевров архитектуры прошлого и современных строительных объектов у градоначальников и архитекторов изменилось незначительно. Ряд «зодчих» даже всерьез рассуждает о том, что в московской архитектуре новый объект важнее и нужнее исторического здания, а копия имеет не меньшие смысл и значение, чем сохранившийся оригинал, подлинник.

Проблема, однако, в том, что «копии» не оригинальны. Их можно тиражировать до бесконечности, но не они определяют полноту и прочность любой национальной культуры. Интересно, что когда одно из гневных обращений к властям города по поводу сноса в центре Москвы ценных архитектурных объектов и утраты целых кварталов исторической застройки подписало более 3000 человек, только 2% из них оказались архитекторами.

Вместе с тем, процесс, в который вступила Москва на новом витке своего развития – это процесс выхолащивания подлинной исторической городской среды практически по всем параметрам. И делится он на два этапа.

- первый этап связан с кампанией начала 1990-х г.г. по воссозданию в чрезвычайно короткие сроки утраченных в годы советской власти архитектурных памятников старины и православных святынь, что позволило отчасти восстановить исторически сложившуюся целостность панорам и силуэтов центра Москвы. Однако это определило тенденцию беспрецедентной акции по массовой переделке и «обновлению» архитектурного наследия;

- второй этап, начавшийся с конца 1990-х г.г. и длящийся по сей день, ознаменован уже массовыми сносами древних, исторических зданий, поквартальной зачисткой исторической городской среды и ее ликвидацией как архитектурного наследия. Вместо повышения значения и материальной ценности древнего, уникального стала происходить парадоксальная девальвация и фальсификация подлинных исторических ценностей отечественной культуры и архитектуры.

Кроме того, из-за нормативно-правовой неразберихи и грубых упущений в законодательных документах РФ «Об охране историко-культурного наследия» оказались отсутствующими точные определения понятий «городская среда», «памятник архитектуры», «реконструкция», «регенерация» и т.п. Из-за этого сохранение памятников архитектурного наследия, исторической среды стало подменяться бизнес-интересами, ценой земельных участков, отводимых под застройку и сносом якобы состарившихся объектов.

Сегодняшние московские законы еще мало чем помогают сохранности отдельных объектов архитектурного наследия, сносимых бульдозерами строительных фирм. Ведь сохранение исторической среды города, при отсутствии должной государственной юридической защиты от произвола властных и коммерческих структур, просто невыполнимо и практически невозможно. Результаты комплексной реконструкции кварталов Сретенки, Трубной площади – ужасны. Они ничего не восстанавливают и не сохраняют, а только разрушают, уничтожают.

На Остоженке, где задумывалась застройка только 2-4-этажными домами, историческая среда почти полностью уничтожена. Здесь все поделили на лоты – и наш город получил еще одну плотную, приватную жилую застройку элитными VIP-домами с очень дорогими квартирами и апартаментами, куда всем посторонним вход строго воспрещен.

В 2003 году в самом центре Москвы, рядом с Кремлевскими стенами, несмотря на бурные протесты общественности, московские власти приняли решение и снесли «Военторг» (Дом Военно-экономического общества, арх. С.Б.Залесский, 1913 г., одно из лучших зданий того времени) с оригинальным решением многоэтажного внутреннего пространства в виде атриума. На его месте был выстроен по проекту М.М. Посохина торгово-офисный комплекс с подземной автостоянкой, облик которого весьма далек от образа прежнего «Военторга».

В результате такого наглого и напористого коммерческого строительства, оставшиеся в столице архитектурные памятники отчуждаются или не учитываются в общих панорамах, перспективах и визуально теряются. При этом главные, веками и десятилетиями устоявшиеся, градостроительные акценты смещаются, изначальные виды и панорамы перекрываются, искажаются, уродуются появлением новых «шедевров» современной московской архитектуры.

В градостроительной ткани столицы идет и быстрый рост количества исторических зданий-воссозданий, зданий-новоделов, зданий–клонов, что создает дисбаланс в культурном пространстве города, постепенно выводит такую псевдо-историко-культурную городскую среду за рамки понятия «наследие» и обесценивает еще сохранившиеся в Москве подлинные памятники градостроительного искусства и архитектуры. Лефортово и Измайлово, вслед за «воссозданными» дворцами в Царицыно и Коломенском, ждут такого же скоростного «радетельно-радикального» вторжения-восстановления, результаты которого очень похожи на далекую от подлинника, оригинала подделку-муляж или на аттракцион в городском парке отдыха.

Эти факты вызывают обеспокоенность у специалистов-историков, краеведов, московских защитников архитектурного наследия, а также у их коллег из зарубежных стран, где всерьез озабочены безвозвратными утратами старинных зданий и разрушением целостности облика Москвы как исторического города, одной из самых крупнейших и древнейших столиц Европы.

Памятники истории и культуры, архитектурное наследие, их подлинность и судьба, прошлая, настоящая и будущая, тревожат истинных москвичей, всех кому дорога память о прошлом, дорого прекрасное. Наши недавние представления о том, что необходимо сберечь, передать будущим поколениям, изменились коренным образом. Нас уже не устраивает сохранность отдельного здания, комплекса. Мы беспокоимся и думаем о сохранении городских ансамблей, улиц, кварталов, даже зон. Но…, как и прежде, не располагаем четкими, ясными и однозначными критериями и правилами отбора объектов архитектурного наследия.

Уже давно настала пора более бережного отношения к еще сохранившимся в Москве культурным и архитектурным памятникам всех периодов отечественной истории, в том числе и к наследию эпохи авангарда - безоговорочно и всемирно признанному вкладу нашей страны в мировую культуру и архитектуру. Это должно быть применено и к архитектурному наследию 1930-1950-х г.г., известному как «сталинский ампир», и к знаковым объектам 1960-1990-х г.г. для достойного обеспечения полноценной «связи времен» между историческим прошлым, настоящим и будущим градостроительства и архитектуры нашего Отечества.

Лекция «Обустройство городской среды и ее объектов для инвалидов»

Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) определила, что общее число людей (разных возрастных групп), которых можно отнести к той или иной категории инвалидов (частично, полностью парализованные, без ног или рук, потерявшие зрение, слух и т.п.) составляет не менее 10% населения Земли. Если же отнести к ним еще престарелых и родителей с малолетними детьми на колясках, то общее количество малоподвижных жителей нашей планеты может приблизиться к 15%. Для России число таких людей может составить не менее 20,0 млн. человек, а для Москвы - 2,0 млн. человек.

Большинство инвалидов относится к старшим возрастным группам. При этом виды функциональных нарушений среди всех инвалидов распределяются следующим образом:

- 35% - нарушение опорно-двигательных функций;

- 35% - болезни внутренних органов;

- 5% - нарушение органов чувств (зрения, слуха, речи);

- 15% - психофизические отклонения;

Дата добавления: 2014-01-04