Пессимизм

Сущность и формы язычества

Πάντα πλήρη θεών – Фалес: все полно божеств.

Суть идолопоклонства – возведение условного и относительного в безусловное и абсолютное.

В.Соловьев: «Если бы на вечный вопрос, что есть истина, кто-нибудь ответил: истина есть то, что сумма углов треугольника равняется двум прямым, или что соединение водорода с кислородом образует воду – не было ли бы это плохою шуткой? Теоретический вопрос об истине относится, очевидно, не к частным формам и отношениям явлений, а к всеобщему безусловному смыслу или разуму (логосу) существующего, и потому частные науки и познания имеют значение истины не сами по себе, а лишь в своем отношении к этому логосу. То есть как органические части единой цельной истины.» Е.Трубецкой продолжает: «В истинном познании нам должен открываться смысл или разум вещей: мы должны познавать каждый предмет в его отношении ко всему, то есть мы должны знать место, которое данный предмет занимает в общем порядке или плане всего существующего».

Язычество содержало истины, но не как единое целое, а как разрозненные элементы. Если понимать истину как единую всеобъемлющую правду, в причастности к которой только и получают все частные истины свою истинность, то такой истины, конечно, язычество не знало.

Характерные черты язычества

Язычеству был свойственен глубочайший пессимизм. Этот пессимизм был вызван тем, что дурная бесконечность рождений и смертей, вечное круговращение жизни преодолевается лишь только Христом, который единожды умер – и единожды воскрес.

Каким образом в языческих религиях решался вопрос жизни и смерти, добра и зла?

«Жизнелюбивые египтяне отдают все свои помыслы попечениям о загробном обеспечении от демонов, не жалеют ни сил, ни средств для того, чтобы устроить для умерших, а фараоны для самих себя в будущем—безопасное, неприступное для демонов жилище.

Китаец равнодушен ко всему бытию и спокойно мирится с необходимостью зла и смерти, считая все бывающее неизбежным законом природы. Для него и божество нечто постороннее, не принимающее никакого участия в жизни мира и человека и не могущее принять, потому что и само заключено в рамки естественной законности (деизм).

Живой и отзывчивый индиец остановился серьезно над мыслью о господствующем в мире зле и решил роковой вопрос прямолинейно: зло есть само закон жизни, сама жизнь человека есть зло, весь мир есть зло. Но так как божество, по мнению индийца, везде, во всем разлито без остатка (пантеизм), то, стало быть, и зло от того же божества. Все бытие мира он счел просто злой игрой обольстительницы Майи, обманывающей творца—Браму. В самой жизни божественной триады (тримурти) роковой непорядок: что исходит из Брамы и поддерживается чрез Вишну, то разрушает Сизу. Если божественное творчество есть зло само в себе, значит, жизнь и не должна быть достойною ценностью. Смерти не только не нужно бояться, а нужно стремиться к ней,—только смерть спасает от жизни, как зла. Эгоистическую привязанность к жизни индиец приносил в жертву божеству—неизбежному року. У него не было ни страха, ни надежды, ни радости, ни гнева,—он и не думал о борьбе,—он уходил от нее и предоставлял ее саму божеству. Чтобы самому не страдать от божества, он старался удоволить его жертвами и возлиянием „сомы”.

Буддизм сам по себе, в мыслях своего основателя, и не был религией, потому что Будда ничего не говорил о божестве, — он занимался только размышлениями о человеке и его отношениях к миру. Будда и не думал об утверждении жизни. Жажда жизни признана виновницей всех зол, и средством избавления от всяких и всех бед предложена нирвана» (2:179 – 180)

Дата добавления: 2014-01-05