Лекция 7. Современная номенклатура языков мира включает до шести тысяч языков (точнее от 2500 до 6000: такой широкий диапазон в количественном выражении связан с тем

Тема лекции: «КЛАССИФИКАЦИЯ ЯЗЫКОВ»

Современная номенклатура языков мира включает до шести тысяч языков (точнее от 2500 до 6000: такой широкий диапазон в количественном выражении связан с тем, что различие между языками и диалектами одного языка очень условно).

Одни языки распространены в узком кругу говорящих (напри­мер, племенные языки Африки, Полинезии, «одноаульные» язы­ки Дагестана), другие представляют народность (например, дун­ганский язык в Киргизии) или нацию (например, словенский, чешский, болгарский языки), третьи используются несколькими нациями (например, французский язык во Франции, Бельгии, Швейцарии), четвертые функционируют как международные язы­ки (например, английский, французский, испанский, китайский, арабский, русский). Русский язык, кроме того, является и межна­циональным языком, обслуживающим народы России.

Самыми большими языками мира (по числу их носителей), являются китайский (1000 млн. человек), английский (350 млн.), испанский (250 млн.), хинди (200 млн.), арабский (150 млн.), бенгальский (150 млн.), входящий в индоарийскую груп­пу языков, на которых говорят в Индии, русский (150 млн.), португальский (135 млн.), японский (120 млн.), немецкий (100 млн.), французский (70 млн.), панджаби (70 млн.), который входит в индоарийскую группу языков, яванский (65 млн.), принадлежащий к австронезийской семье языков (распростра­нен в центральной и восточной частях о. Ява), бихари (65 млн.), на котором говорят в Индии, принадлежит индоарийской груп­пе языков, итальянский (60 млн.), корейский (60 млн.), телугу (55 млн.) и тамильский (55 млн.), входящие в дравидскую се­мью языков, на которых говорят в юго-восточной Индии, маратхи (50 млн.), входит в индоарийскую группу языков, вьет­намский (50 млн.).¹ Плунгян В.А. Почему языки такие разные? М., 2001, с. 232. Атлас языков мира. М., 1998, с. 14.)

Кроме живых, активно функционирующих языков, существу­ют мертвые (например, шумерский, латинский, галльский или готский языки). Многие мертвые языки и даже целые языковые семьи сохранились лишь в названиях мест или в виде заимство­ваний в других языках, иные же исчезли бесследно. Однако не­которые мертвые языки находят применение и сегодня (напри­мер, латинский язык — язык католической церкви, медицины, научной терминологии).

В современном мире имеется немало вымирающих языков, и процесс этот происходит довольно быстрыми темпами (в пе­риод между 1490 и 1990 гг. около половины языков мира исчезло с лица земли, а такие уникальные языки, как айнский, на кото­ром говорили жители японского острова Хоккайдо, или убыхейский, один из кавказских языков, превратились в мертвые за пос­ледние десятилетия). Причем языки умирают в разных точках земного шара, начиная с кэрнских джунглей (где постепенно исчезает язык дьирбал), и кончая островом Мэн в Ирландском море, где в 1974 г. умер последний носитель местного кельтского языка. И в России немало языков, находящихся на грани исчез­новения, особенно среди языков народов Севера и Сибири (на­пример, камасинский язык, близкий селькупскому, входящий в самодийскую группу уральской семьи языков, помнит сегодня лишь одна пожилая женщина).¹ (Плунгян В.А. Почему языки такие разные? М., 2001, с. 232. Атлас языков мира. М., 1998, с. 14.) Американскими учеными из Центра изучения местных языков Аляски подсчитано, напри­мер, что из всех языков, существующих на сегодняшний день в мире, через сто лет 90% либо совершенно исчезнут с лица земли, либо будут находиться на грани исчезновения.² Обратный про­цесс — возрождение мертвого языка происходит очень редко (примером может служить иврит, который был возрожден в ка­честве разговорного языка в конце XIX в. и на котором сегодня говорят более трех миллионов человек).

Общее языкознание располагает пока довольно приблизи­тельными сведениями о современных языках мира. Наряду с хорошо изученными языками (история которых благодаря на­личию письменных памятников и даже теоретических описаний известна на протяжении двадцати и тридцати веков, например, языки Индии), существуют языки, сохранившиеся памятники которых остаются нерасшифрованными (например, иероглифи­ческий язык Крита). Нуждается в детальной разработке и клас­сификация языков Америки, Африки, Океании, Новой Гвинеи, Юго-Восточной Азии.

Многие языки остаются до сих пор бесписьменными (напри­мер, языки Африки, Полинезии, Австралии), у некоторых пись­менная традиция появилась сравнительно недавно (ср., напри­мер, позднюю письменность албанского языка, первые памятники письменности которого датируются XV в., или латышского — XVI в.), что создает свои трудности в изучении этих языков.

Современное языкознание занимается не только изучением и описанием языков мира, но и их классификацией, определе­нием места каждого языка среди языков мира. Классификация языков — это распределение языков мира по группам на основе определенных признаков, в соответствии с принципами, лежа­щими в основе исследования. Существуют различные класси­фикации языков, среди которых основными являются генеало­гическая (или генетическая), типологическая (первоначально известная как морфологическая) и географическая (или ареальная). Принципы классификации языков мира в них различны. Генеалогическая классификация базируется на понятии язы­кового родства. Цель ее — определить место того или иного языка в кругу родственных языков, установить его генетические связи. Основным методом исследования является сравнительно-исто­рический, основной классификационной категорией — семья, ветвь, группа языков (русский язык, например, по этой класси­фикации включается в семью славянских языков, выделяемых на основе общего их источника — праславянского языка; французс­кий язык — в семью романских языков, восходящих к общему ис­точнику — народной латыни).

Типологическая классификация базируется на понятии сход­ства (формального и/или семантического) и соответственно различия языков. Она основывается прежде всего на особен­ностях структуры языков, в частности, на признаках морфоло­гического строения слова, способах соединения морфем, роли флексий и аффиксов в образовании грамматических форм слова и в передаче грамматического значения слова. Цель ее — сгруп­пировать языки в крупные классы на основе сходства их грам­матической структуры, а точнее — принципов ее организации, определить тип и место того или иного языка с учетом фор­мальной организации его языковой системы. Под типом языка обычно понимается его строй, принципы организации его структуры (и прежде всего характер его грамматических форм, способы выражения синтаксических отношений). Основным методом исследования является сравнительно-сопоставитель­ный, основной классификационной категорией — тип, класс языков (русский язык, например, так же, как и другие индоев­ропейские языки, принадлежит к языкам флективного типа, поскольку флексия, тесно связанная с основой слова, состав­ляет устойчивый и существенный признак морфологической структуры слова; для языков флективного типа характерна мно­гозначность морфем, их тесная спаянность, наличие многочис­ленных позиционно необусловленных фонетических измене­ний на морфемных швах; а турецкий язык так же, как и другие тюркские языки, принадлежит к языкам агглютинативного типа, ибо у него таким устойчивым и существенным призна­ком морфологической структуры слова является однозначная аффиксальная морфема, которая обладает словоизменительной функцией, при этом связь между морфемами слабая, и фоне­тических изменений на морфемных швах не наблюдается; для этих языков характерно отсутствие согласования как типа син­таксической связи).

Географическая классификация связана с местом распрост­ранения (первоначального или позднего) того или иного языка (или диалекта). Цель ее — определить ареал языка (или диалек­та) с учетом границ его языковых особенностей. Основным ме­тодом исследования является лингвогеографический, основной классификационной категорией - ареал или зона (ср. ареалы вза­имодействия диалектов или языков в рамках языкового союза). Ареальная классификация возможна и внутри одного языка при­менительно к его диалектам (ср. ареальную классификацию рус­ских диалектов, согласно которой выделяются севернорусские и южнорусские диалекты, а также переходные среднерусские го­воры).

Эти классификации различаются не только своими целями, но и степенью своей устойчивости: абсолютно устойчивой явля­ется генеалогическая классификация (поскольку каждый язык изначально принадлежит к той или иной семье, группе языков и не может изменить характер этой принадлежности); типологи­ческая классификация всегда относительна и исторически из­менчива (поскольку каждый язык постоянно развивается, ме­няется его структура и сами теоретические осмысления этой структуры); ареальная классификация обладает большей или меньшей устойчивостью в зависимости от признаков, положен­ных в ее основание.

Проблема классификации языков постепенно выходит за рамки языкознания, поскольку сегодня делаются попытки со­вместить лингвистические классификации с данными археоло­гии и антропологии (так, в частности, археологические находки свидетельствуют о том, что Америка могла быть заселена 12 ты­сяч лет назад народами из Евразии, что делает вполне вероятной гипотезу об американских языковых семьях и их родстве с ки­тайско-тибетскими языками).¹ Плунгян В.А. Почему языки такие разные? М., 2001, с. 232. Атлас языков мира. М., 1998, с. 14.

Кроме этих трех основных типов классификаций, иногда выделяют функциональную (или социальную), а также куль­турно-историческую классификацию. Функциональная клас­сификация исходит из сферы функционирования языка. Она базируется на изучении актов речи и типов языковой комму­никации. В соответствии с этой классификацией языки делят­ся на естественные, являющиеся средством общения (устные и письменные языки) и искусственные, т.е. не воспроизводящие форм естественных языков графические языки, применяющи­еся в сфере науки и техники (ср., например, языки программи­рования, информационные языки, логические языки и др.). Культурно-историческая классификация рассматривает языки с точки зрения их отношения к истории культуры. В соответствии с этой классификацией, учитывающей историческую последовательность развития культуры, выделяются бесписьменные, письменные языки, литературные языки народности и нации, языки межнационального общения (см. раздел «Язык и куль­тура»).

ТИПОЛОГИЧЕСКАЯ КЛАССИФИКАЦИЯ ЯЗЫКОВ

Типологическая классификация языков — это классификация, устанавливающая сходства и различия языков в их наиболее важ­ных свойствах грамматического строя (не зависящих от их гене­тического родства и ареальных контактов) с целью определения типа языка, его места среди других языков мира. В типологичес­кой классификации языки объединяются на основе общих при­знаков, отражающих наиболее существенные черты их языко­вой системы, т.е. система языка является той точкой отсчета, на которой строится типологическая классификация.

Самой известной из типологических классификаций явля­ется морфологическая классификация языков, оперирующая та­ким понятием, как способ соединения морфем, выражающих то или иное грамматическое значение. Эта классификация осно­вана на трех важных критериях: 1) делится ли слово на более мелкие значимые части (морфемы)? 2) если да, то четкими или нечеткими являются границы между этими частями? 3) несет ли каждая морфема слова свое отдельное значение или же она спо­собна передавать разные значения?

Согласно этой классификации, языки мира делятся на три основных типа:

1) изолирующие языки: слово в них «равно корню», т.е. оно не делится на морфемы, поэтому такие языки иногда называют корневыми языками. Для них характерно отсутствие форм сло­воизменения и соответственно формообразующих аффиксов, поэтому даже грамматические понятия выражаются в них отдель­ными словами, не случайно эти языки имеют еще одно назва­ние — аморфные (бесформенные), т.е. какбылишенные формы. Связь между словами менее грамматична, но грамматически зна­чим порядок слов и их семантика (например, китайское слово хао в различном положении в предложении может выступать в функции разных частей речи и иметь разные значения, ср. хао жень 'хороший человек', женьхао 'человек любит меня', сию хао 'делать добро', хао дагвих 'очень дорогой', т.е. оно может высту­пать в функции прилагательного, глагола, существительного, наречия, не являясь морфологически ни одной из этих частей речи). Слова, лишенные аффиксальных морфем, как бы изоли­рованы друг от друга в составе высказывания, поэтому эти язы­ки называют изолирующими (к ним относятся китайский, вьет­намский, языки Юго-Восточной Азии и др.). В синтаксической структуре предложения таких языков чрезвычайно важен поря­док слов: подлежащее всегда стоит перед сказуемым, определе­ние — перед определяемым словом, прямое дополнение — после глагола (ср. в китайском языке: гао шань 'высокие горы', но шань гао — 'горы высоки');

2) аффиксирующие языки: слово в них делится на морфемы, причем в грамматическом строе языка именно аффиксы (а не корни) играют важную роль. Связь между словами более грам­матична, поскольку слова имеют аффиксы формообразования. Однако характер связи между аффиксом и корнем и характер передаваемого аффиксом значения в этих языках может быть разным. В связи с чем в аффиксирующих языках выделяют язы­ки флективного и агглютинативного типа:

а) флексивные языки (< лат. flexio 'сгибание', т.е. языки гиб­кого типа) — это языки, для которых характерна полифункцио­нальность аффиксальных морфем (ср. в русском языке флексия -а может передавать в системе склонения существительных грам­матические значения числа: ед.ч. стена и мн.ч. города; падежа: им.п.ед.ч. страна, род.п. города, вин.п. вола; рода: супруг — суп­руга); наличие явления фузии, т.е. взаимопроникновения мор­фем, при котором проведение границы между корнем и аффик­сом становится невозможным (ср. мужик + -ск — > мужицкий); «внутренняя флексия», указывающая на грамматическую фор­му слова (ср. нем. Bruder 'брат' - Bruder 'братья'); большое число фонетически и семантически не мотивированных типов скло­нения и спряжения. К флективным языкам относятся все индо­европейские языки;

б) агглютинативные языки (< лат. agglutinare 'приклеивать', т.е. склеивающие) — это языки, в которых слова делятся на более мел­кие единицы (морфемы), границы между которыми определяют­ся четко, при этом каждая морфема имеет свое грамматическое значение. Агглютинативные языки являются своеобразным ан­типодом флективных языков, так как в них нет внутренней флек­сии, нет фузии, поэтому в составе слов легко вычленяются мор­фемы, каждая из которых передает одно грамматическое значение, и в каждой части речи представлен лишь один тип словоизмене­ния. Для агглютинативных языков характерна развитая система словоизменительной и словообразовательной аффиксации, при которой аффиксы характеризуются грамматической однозначно­стью: последовательно «приклеиваясь» к корню, они выражают лишь одно грамматическое значение (например, в узбекском и грузинском языках число и падеж выражаются двумя разными аффиксами, ср. дат.п. мн.ч. существительного 'девушка' в узбекс­ком языке киз-лар-га 'девушкам', где аффикс -лар- передает зна­чение множественного числа, а суффикс -га — значение датель­ного падежа, в русском же языке одна флексия -ам передает оба этих значения; то же и в грузинском языке: ср. словоформу 'до­мам' сахлэбс, где аффикс -эб— показатель множественного числа, а флексия -с — дательного падежа), поэтому в таких языках на­блюдается единый тип склонения и спряжения. К агглютинатив­ным языкам относятся финно-угорские, тюркские, тунгусо-мань­чжурские, японский, корейский и др. языки;

3) инкорпорирующие (или полисинтетические) языки (< лат. in 'в', corpus род.п. от corporis 'тело', т.е. 'внедрение, включение чего-либо в тело', incorporo 'вставлять') — это языки, для кото­рых характерна незавершенность морфологической структуры слова, позволяющая включение в один член предложения дру­гих его членов (например, в состав глагола-сказуемого может быть включено прямое дополнение). Корень слова здесь настоль­ко усложнен различными служебными и другими зависимыми от него корневыми морфемами, что такое слово по смыслу рав­но предложению, хотя формально оно остается словом. Более того, слово «приобретает структуру» только в составе предложе­ния, т.е. здесь наблюдается особое взаимоотношение слова и предложения: вне предложения нет слова в нашем понимании, предложения составляют основную единицу речи, в которую «включаются» слова (ср. чукотское слово-предложение мыт-куп - рэ-гын-рит-ыр-кын 'сети сохраняем', в которое инкорпорирует­ся определение «новые» тур: мыт-тур- купрэ-гын-рит-ыр-кып 'новые сети сохраняем'). В этих словах-предложениях содержит­ся указание не только на действие, но и на объект и даже его признак. К инкорпорирующим языкам относятся языки индей­цев Северной Америки, чукотско-камчатские и др.

Многие языки по шкале морфологической классификации со­вмещают в себе признаки разных типов языков, например, русский язык относится к языкам флективного типа, однако ему не чужда и агглютинация, ср. формы чита-л, чита-л-а, чита-л-и, в которых суффикс -л устойчиво передает значение прошедшего времени, а значение рода и числа выражается флексиями; или китайский язык, являющийся классическим образцом изолирующего языка, одна­ко и в нем встречаются элементы агглютинации, особенно при об­разовании сложных слов, строящихся по определенным словооб­разовательным моделям. В связи с этим еще В. Гумбольдт указывал на отсутствие «чистых» представителей того или иного типа языка как идеальной классификационной модели.

Одним из существенных критериев типологической класси­фикации языков, на который обратил внимание в свое время А. Шлейхер, является аналитичность и синтетичность грамматичес­кого строя языка. В зависимости от того, как передаются в языке грамматические значения и выражаются отношения, он выделял в каждом из типологических классов синтетические и аналити­ческие подтипы.

Синтетические языки — это языки, для структуры которых характерно объединение в пределах одного слова мор­фем разного типа — лексических, словообразовательных, слово­изменительных, т.е. грамматическое значение, соединяясь с лексическим и словообразовательным, как бы синтезируется в пределах слова. В знаменательных словах этих языков имеются формальные показатели (флексии или формообразующие аффик­сы), которые указывают на грамматическое значение слова (на­пример, в русском языке значение лица может быть передано гла­гольным окончанием -у, -ешь, -ет, -ем и т.д., тогда как во французском — только местоимением, т.е. аналитически, ср.уе perds 'я теряю', tu perds 'ты теряешь'). В языках синтетического типа (таких, например, как латынь, древнегреческий, санскрит, все славянские, кроме болгарского, арабский, узбекский, суахи­ли и др.) преобладают синтетические формы, для них характерна большая длина слова (ср., например, глагольную форму узбекс­кого языка таништиролмадингиз 'вы не смогли бы познакомить', в которой тани- 'знать', -ш — суффикс возвратности, -тир — суффикс каузатива, т.е. глагола со значением 'заставить кого-то сделать что-то', -ол — суффикс возможности, -ма — суффикс отрицания, -ди- — суффикс прошедшего времени, -нг- — суффикс 2 лица, -из — суффикс множественного числа). Однако в синте­тических языках такие длинные слова встречаются довольно ред­ко, в русском слове, например, среднее количество морфем = 2,4 единицы.

Аналитические языки — это языки, для структуры которых характерно раздельное выражение основного (лексического) и сопутствующих (словообразовательного и грамматического) зна­чений слова, т.е. грамматическое и словообразовательное значе­ния слова находятся за его пределами, отдельно от него. К язы­кам аналитического строя относятся, например, все романские языки, новогреческий, китайский, вьетнамский, из славянских — болгарский. В этих языках в морфологической структуре знаме­нательных слов отсутствуют какие-либо показатели связи одно­го слова с другим, для этого используются служебные слова, со­провождающие знаменательное слово (предлоги, артикли), так, например, во французском языке значение падежа передается специальными предлогами du livre род. п. «книги», аи livre дат.п. «книге». Аналитизм этих языков проявляется в морфологичес­кой неизменяемости слова и в наличии сложных (аналитичес­ких) конструкций, включающих наряду со знаменательными словами служебные или другие полнозначные слова (ср. обра­зование степеней сравнения во французском языке, где с этой целью используются наречия plus 'более' и moins 'менее': long 'длинный' —plus long 'более длинный', и в русском, где употреб­ляются специальные аффиксы: длинный — длиннее), т.е. в анали­тических языках грамматическое или словообразовательное значение выражается расчлененными аналитическими формами слова, а иногда и порядком слов. Наиболее аналитическими язы­ками считаются агглютинативные языки, в меньшей степени флективные и изолирующие. Слабая степень синтеза (в среднем 1—2 морфемы на слово) наблюдается, например, в китайском, вьетнамском, английском, французском языках.

После работы американского лингвиста Э. Сепира «Язык», в которой он доказывал необходимость различения грамматичес­ких типов языков по степени их синтетичности, т.е. по количе­ству морфем в слове, передающих разные грамматические зна­чения, в современной лингвистике начали выделяться полисин­тетические языки. Классическим примером такого языка явля­ется эскимосский язык, в котором в рамках одного слова разные суффиксы могут передавать целый комплекс грамматических значений, ср. глагол anisaxtuxtqfkaRatapixnaqagjaRaqa, имеющий значение 'я хотел было заставить его много раз ходить за сне­гом', который включает следующие морфемы: ani- корень 'снег', -sax- — суффикс с идеей 'посылать', -tux — суффикс многократ­ности, -tqfka — суффикс каузатива, -Rata — суффикс переход­ности, -pix — суффикс интенсивности действия, -naqag — суф­фикс намерения, -ja — суффикс желания, -Ra — суффикс пер­фекта, -qa — 'суффикс 1-го лица субъекта и 3-го лица объекта'. В чистом виде аналитизм и синтетизм не представлен ни в одном языке мира, поскольку в каждом языке имеются элемен­ты аналитизма и синтетизма, хотя соотношение их может быть разным (в русском языке, например, наряду с преобладанием синтетизма, имеются ярко выраженные черты аналитизма, ср. выражение категории лица у глаголов прошедшего времени, об­разование форм будущего времени глаголов несовершенного вида, аналитические формы сравнительной и превосходной сте­пени прилагательных и наречий и т.д.).

Создавая типологическую классификацию, ученые стреми­лись к тому, чтобы представить типы языков как разные стадии единого исторического процесса эволюции языка. В ранней ком­паративистике, стоявшей у истоков типологического изучения языков, считалось, что наиболее древним типом языка является изолирующий тип, в котором предложение состояло из односложных слов-корней, лишенных служебных морфем. Агглюти­нация и последовавшие за ней фузионные процессы привели к формированию флексий и звуковых чередований. Так постепен­но происходило становление флективных языков, которые при­знавались высшим типом грамматического развития языка. Упо­добляя язык живому организму, А. Шлейхер выстраивал его эволюцию от простейших форм к более сложным, утрату же этих сложных форм он считал периодом старения, деградации языка. Современная лингвистика подвергла критике эволюционный характер этой типологии. «Лингвист, настаивающий на том, что латинский морфологический тип... знаменует наивысший уро­вень языкового развития, уподобляется тому зоологу, который стал бы рассматривать весь органический мир как некий гиган­тский заговор для выращивания скаковой лошади или джерсейской коровы. Если мы стремимся понять язык в его истинной сущности, мы должны очистить наш ум от предвзятых оценок и приучить себя взирать на языки... с одинаково холодным, хотя и заинтересованным беспристрастием».¹ Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. М., 1993., с. 120.

В истории эволюции языков не удается проследить единого направления их грамма­тического развития и тем самым представить их эволюцию как движение к определенному грамматическому типу. Несмотря на то, что общие закономерности формирования и развития языков не прослеживаются, определенные тенденции в их эволюции все-таки наблюдаются. Так, в частности, многие язы­ки в своей истории демонстрируют переход от синтетического строя к аналитическому (например, романские языки, ряд гер­манских, иранские). Но их языковое развитие на этом не оста­навливается, и очень часто служебные слова и части речи, агглю­тинируясь с основой знаменательного слова, вновь создают синтетические формы. В этом отношении чрезвычайно интерес­на грамматическая судьба бенгальского языка: от флективного синтетического типа он постепенно перешел к аналитическому типу (исчезло старое склонение, а с ним и грамматическая кате­гория падежа, числа, грамматический род, внутренняя флексия, зато получили широкое распространение аналитические формы), однако благодаря стяжению аналитических форм имени и глаго­ла стали вновь возникать синтетические формы с агглютинатив­ными аффиксами (ср. глагольную форму korchilam 'я делал', в ко­торой ког-' корень', -ей/ - морфема, которая восходит к служебному глаголу со значением 'быть' -/— суффикс прошед­шего времени, - am — флексия 1-го лица), появилось даже новое склонение из четырех падежей. История языков свидетельствует, что нередко в грамматической системе одного и того же языка син­тетические конструкции могут вытесняться аналитическими (на­пример, падежные формы предложно-падежными и далее пред­ложными при отсутствии склонения, как, например, в болгарском) или на базе аналитических конструкций могут обра­зовываться синтетические вследствие утраты служебного элемента (ср. в др.-рус. языке формы прошедшего времени ксмь ходила и в современном русском ходил). Синтетические и аналитические формы могут сосуществовать даже в пределах одной парадигмы (ср. рус. никто, ни у кого или нем. anfangen — ich fange an 'я начи­наю'). Более того, в языках постоянно формируются образования аналитического типа, поскольку сочетания слов являются наибо­лее простым, мотивированным способом обозначения предметов и явлений внешнего мира. Однако в дальнейшем эти образова­ния могут трансформироваться в синтетические формы (ср. обо­значение черники в русском языке: черная ягода — > черника).

В XX в. типологическая классификация языков стала допол­няться другими классификациями, учитывающими не только морфологический, но и фонетический, словообразовательный, синтаксический и даже лексический критерии (см., например, работы И.И. Мещанинова, Дж. Гринберга, В.М. Чекмана, Т.И. Вендиной, А.Ф. Журавлева и др.). Из морфологической классификации она постепенно превращается в общеграммати­ческую, в которой в качестве релевантных выступают такие при­знаки, как массивность и фрагментность структуры слова, на­личие морфонологических изменений на стыках морфем, функционирование формально-грамматических элементов раз­ных уровней языка, способы выражения отношений между субъектом, объектом и предикатом, роль гласных и согласных фонем в системе языка, синтагматика и т.д.

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКАЯ КЛАССИФИКАЦИЯ ЯЗЫКОВ

Генеалогическая классификация (< греч. genealogia 'родослов­ная') — это классификация языков по принципу родства, т.е. на основе их родственных связей и общего происхождения из пред­полагаемого праязыка. Языки, объединенные общностью проис­хождения, образуют семью родственных языков. Генеалогическая классификация языков является, таким образом, классификаци­ей языков по семьям. В соответствии с этой классификацией вы­деляют, в частности, индоевропейскую, афразийскую, дравидс­кую, уральскую, алтайскую и др. семьи языков.

Каждая семья языков происходит из разошедшихся друг с другом диалектов одного языка (праязыка) этой семьи. Прая­зык и является языком-основой исторической общности род­ственных языков (для славянских языков — это праславянский язык, для романских — народная латынь, для иранских—праиранский и т.д.). В пределах одной семьи языков выделяются, как правило, сравнительно небольшие группы языков, находящих­ся между собой в более тесных связях, чем с другими языками той же семьи (например, в пределах и семьи языков выделя­ются романские, славянские, германские, кельтские, балтийс­кие и др. группы языков). Такие группы более близких друг к другу языков часто называют «ветвью языков» той или иной се­мьи. «Ветви языков» в свою очередь подразделяются на более мелкие группы, где связь между языками еще теснее (например, славянские языки делятся на восточнославянские, куда входят русский, украинский и белорусский языки; западнославянские: польский с кашубским диалектом, сохранившим определенную генетическую самостоятельность, чешский, словацкий, верхне-и нижнелужицкие; южнославянские: словенский, сербский, хор­ватский, македонский, болгарский). Каждая ступень дробления языков объединяет языки, находящиеся между собой в более тесных отношениях, чем с языками предшествующей ступени. Для определения места языка в генеалогической классифи­кации его необходимо сопоставить с другими языками той же семьи и с праязыком. Праязык обычно восстанавливается пу­тем реконструкции, осуществляемой при помощи сравнительно-исторического метода. Чем дальше отстоит во времени ре­конструируемый праязык от письменных и устных языков-по­томков, тем менее надежна и более условна его реконструкция, и, наоборот, чем ближе он к письменным свидетельствам, тем более он достоверен (ср., например, праславянский язык, вер­хнюю границу которого некоторые ученые датируют X—XII вв.). Сравнение родственных языков помогает воссоздать их исто­рию, пути развития от праязыка до самостоятельного существо­вания в качестве отдельного языка. Наиболее достоверными являются морфологические показатели родства языков. Это объясняется тем, что морфологический уровень языка наибо­лее консервативен и, как правило, мало проницаем для заим­ствований; кроме того, в каждом языке существует сравнитель­но небольшой набор грамматических значений, отличающихся исключительной устойчивостью; наконец, ограниченный со­став фонем, представленных в окончаниях, облегчает установ­ление соответствий между языками, особенно в тех случаях, когда формы образованы от общего корня и соответствие на­блюдается во всех словоформах (ср. старославянское ксмь, древ­неиндийское dsmi, хеттское esmi из индоевропейского *esmi), поскольку сходство не только в корнях, но и словоформах не может быть случайным.

Кроме морфологических показателей, при определении за­кономерностей исторического развития родственных языков привлекаются данные фонетико-фонологического уровня, позволяющие проследить цепь исторических изменений рекон­струируемого элемента и установить соответствие звука «х» в одном языке звуку «у» в другом, родственном ему (так, напри­мер, звуковые соответствия славянских языков в словах типа старославянского ceiif/a, болгарского свещ, сербского ceeha, чешского svice, польского swieca, русского свеча из праславянс-кого *svetja позволили А.Х. Востокову проследить судьбу соче­тания *tj в славянских языках и доказать важность закона зву­ковых соответствий при реконструкции праславянского языка). Наличие регулярных фонетических соответствий при существо­вании частичных расхождений является надежным критерием родства языков.

Менее надежны словарные соответствия, поскольку при оп­ределенных условиях существования двух неродственных язы­ков (наличие длительного контакта, численная ограниченность языкового коллектива, образование смешанных браков и т.д.) возникают заимствования из одного языка в другой (даже в сфе­ре наиболее употребительной лексики, связанной с терминами родства, с названиями флоры и фауны), что затрудняет отнесе­ние языка к той или иной языковой группе. Заимствованные слова, сохраняя фонетическое оформление, могут, однако, дать материал для реконструкции их древнего облика, поскольку в языке, заимствовавшем данное слово, не происходило фонети­ческих изменений, имевших место в языке, из которого про­изошло заимствование (ср. венгерское szalma 'солома', заимство­ванное из языка восточных славян, которое подтверждает правильность реконструкции русского солома как *solma с пос­ледующим преобразованием в полногласное сочетание).

Заимствования могут происходить и между родственными языками, однако факты вторичного интенсивного смешения, как правило, устраняются с помощью методов сравнительно-исто­рической фонетики, которые позволяют выявить эти более по­здние словарные заимствования и отделить их от исходно унас­ледованного запаса родственных слов.

Построение генеалогической классификации языков, как свидетельствует история языкознания, происходило на разных основаниях. Наибольшее распространение получил принцип «родословного древа», впервые использованный А. Шлейхером в генеалогической классификации индоевропейских языков. Согласно этому принципу, каждый общий язык (праязык) рас­падался на два (или более) языка, которые в свою очередь также распадались на два (или более) языка, из которых развились из­вестные языки. Так, например, все славянские языки выводятся из праславянского через посредство трех промежуточных язы­ков: празападнославянского, правосточнославянского, праюжнославянского (западно- и южнославянские языки могли при этом иметь еще и промежуточные праязыки). Общая схема «ро­дословного древа» славянских языков выглядит следующим об­разом: праславянский (или общеславянский) распадается на празападнославянский, праюжнославянский и правосточносла-вянский; из празападнославянского выделились пралужицкие, пралехитские и прачешскословацкие диалекты, которые в свою очередь дали жизнь следующим языкам: верхнелужицкому, ниж­нелужицкому, польскому, полабскому, кашубскому, чешскому и словацкому; праюжнославянская группа распалась на празападную и правосточную группу диалектов, из которых впоследствии образовались словенский, сербский, хорватский, македонский и болгарский языки; правосточнославянская группа положила начало русскому, украинскому и белорусскому языкам.

Принцип «родословного древа» является удобным схематичес­ким упрощением, хотя и не отражает (или отражает лишь в малой степени) реальные генетические процессы развития языков (так, например, в истории южнославянских языков, как показали но­вейшие исследования в области сравнительной грамматики сла­вянских языков, не было промежуточного праюжнославянского звена, введение его в схему родословного древа было вызвано не­обходимостью обозначить те славянские диалекты, которые пос­ле переселения носителей венгерского языка на территорию со­временной Венгрии в конце I тысячелетия до н.э. оказались отрезанными от остальных славянских диалектов и в дальнейшем развивались в контакте с балканскими языками). Кроме того, эта схема не учитывает и процессы взаимодействия языков, которые продолжаются и после того, как языки отделяются, превращаясь в самостоятельные ветви родословного древа. Принцип «родос­ловного древа» практически не работает при описании семей язы­ков Юго-Восточной Азии, отношение между которыми напоми­нает скорее непроходимые заросли, чем дерево. Эта схема не учитывает и то обстоятельство, что в мире существуют языки, ко­торые не входят ни в одну языковую семью, поскольку они фор­мируются в результате взаимодействия нескольких языков (при­мером такого «смешанного языка» может являться, например, алеутский язык, в котором эскимосско-алеутские глаголы при­обретают русские флексии).

В связи с этим и сегодня ведутся поиски более совершенных схем исторического развития языков, отвечающих достижени­ям лингвистической географии. В современном языкознании снова возрождается интерес к «теории волн» И. Шмидта, оспо­рившего само понятие «родословного древа» и указавшего на важность такого фактора, как географическая смежность язы­ков. Согласно теории И. Шмидта, каждое новое явление имеет свой очаг возникновения, откуда оно распространяется затуха­ющими волнами. Поэтому родственные языки (и соответствен­но диалекты) постепенно переходят друг в друга через ряд про­межуточных диалектов, представляющих собой сочетание таких волн. По мнению И. Шмидта, следует говорить не о промежу­точных праязыках, а о непрерывной сети переходов от одного языка к другому (от индийских, в частности, к иранским, от иран­ских к славянским, от славянских к балтийским и т.д.). При ис­чезновении промежуточных диалектов различия между род­ственными языками становятся более ощутимыми.

Общая картина генеалогической классификации языков, ко­торая продолжает еще уточняться, выглядит следующим образом:

I. Индоевропейская семья языков, одна из наиболее крупных семей языков Евразии. В нее включаются более десяти групп («ветвей») языков (объединяющих свыше 150 языков), среди которых представлены как живые, так и мертвые языки:

1) хеттско-лувийская или анатолийская группа (в Малой Азии), в нее входят языки двух хронологических периодов: XVIII— XIII вв. до н.э. (хеттский, лувийский, палайский) и VII—IV вв. до н.э. (лидийский, ликийский, карийский и др.), все языки мерт­вые, некоторые тексты их еще не дешифрованы и принадлежность ряда языков к той или иной группе еще не установлена; основной язык этой группы — хеттский, который является самым древним из засвидетельствованных индоевропейских языков, на нем со­хранились тексты XVIII—XIII вв. до н.э., записанные на глиня­ных табличках вавилонской клинописью;

2) индийская или индоарийская группа (северная половина Индийского субконтинента, о. Ланка): в нее входят языки трех хронологических периодов: древнего (II—I вв. до н.э).: ведийс­кий, санскрит; среднего (I— IV вв. н.э).: пракриты; новый период: хинди, бенгали, бихари, маратхи, сингальский, синдхи, панджа­би, бхили, пахари, цыганский и др.; классический санскрит, стро­гие нормы которого были изложены в грамматике Панини, до

самого последнего времени оставался литературным языком ин­дийцев, его грамматические формы соответствуют живому языку начала I тыс. до н.э., поскольку они с тех пор мало изменились, поэтому именно формы санскрита часто используются лингвис­тами в сравнительно-исторических языковых реконструкциях; ведийский язык — это язык Вед, собрания религиозных текстов (гимнов богам, песнопений, заклинаний: самым архаичным яв­ляется сборник «Ригведа», т.е. «Веда гимнов», появившийся еще во II тыс. до н.э.), который со временем стал исключительно язы­ком религии и перестал развиваться; на индийских языках и диа­лектах говорят около 500 млн. человек;

3) иранская группа, объединяющая языки трех хронологи­ческих периодов: древнего (XIV в. до н.э. — IV в. до н.э.): авес­тийский, который является важным источником реконструкции индоевропейского праязыка; древнеперсидский, скифский и др.; среднего (IV—III вв. до н.э. —VIII—IX вв. н.э.): пехлеви, парфян­ский, хорезмийский, сакский, фарси и др.; нового: персидский, таджикский, курдский, осетинский, памирские языки и др.; древнейший текст на иранских языках — Авеста (первая полови­на I тыс. до н.э.), представляющий собой собрание поэтических проповедей и откровений легендарного религиозного реформа­тора Заратуштры, дает самые архаические образцы авестийско­го языка; на иранских языках говорят около 70 млн. человек;

4) тохарская группа, объединяющая восточно-тохарский и западно-тохарский языки, которые были распространены на се­вере Восточного Туркестана (V— VIII вв. н.э.), оба языка кочевых иранских племен ныне мертвые;

5) иллирийская группа (северо-западная часть Балкан и юго-восток Италии), включающая иллирийский и мессапский мерт­вые языки (VI—I вв. до н.э.); письменные памятники не засви­детельствованы, следы их восстанавливаются по ономастике;

6) греческая группа, объединяющая языки трех хронологи­ческих периодов: древнего (XV— IV вв. до н.э.): древнегреческий, язык поэм Гомера (этот архаичный язык гомеровского эпоса VIII-VII вв. до н.э. является одним из важнейших источников рекон­струкции индоевропейского праязыка); среднего до XV в. н.э.: среднегреческий или византийский, который был государственным языком Византийской империи и восточно-православной церкви; нового: новогреческий в двух вариантах — книжном и разговорном; всего на греческом языке говорят около 12 млн. человек;

7) италийская группа (Апеннинский п-ов), объединяющая языки нескольких хронологических периодов: древнего XVI в. до н.э. — I в. н.э.: латинский, фалискский, оскский, умбрский (все языки мертвые); среднего: народная латынь и формирую­щиеся на ее основе романские диалекты; нового: романские язы­ки, которые делятся на пять подгрупп: галло-романскую (фран­цузский и провансальский языки), иберо-романскую (испанский, каталанский, галисийский, португальский), итало-романскую (итальянский, сардинский, самый архаичный из ро­манских языков, и мертвый далматинский язык, на котором го­ворили до XIX в. на восточных берегах Адриатического моря), рето-романскую (руманшский, один из государственных языков Швейцарии, фриульский на северо-востоке Италии), балкано-романскую (румынский, молдавский, аромунский) и др.; всего на романских языках говорят около 600 млн. человек;

8) кельтская группа (на крайнем западе Европы — от Ирлан­дии и Шотландии на Севере до Пиренейского п-ова на юге), в которой выделяется три подгруппы: а) галльская: галльский язык; б) бриттская: валлийский, бретонский и мертвый корнс-кий языки; в) гойдельская: ирландский, шотландский и др.; в первом тысячелетии до н.э. кельтские языки были широко рас­пространены на территории Западной Европы, однако с нача­лом романизации (когда латынь постепенно заменила во Фран­ции галльский) они стали приходить в упадок, и выжили лишь на северо-западных окраинах Европы как малые языки; всего на кельтских языках говорят около 6 млн. человек;

9) германская группа, в которой выделяются три подгруппы: а) восточногерманская: готский, бургундский, вандальский, гепидский, герульский — все языки мертвые; б) западногерман­ская: немецкий, английский, идиш (или новоеврейский на ос­нове верхненемецких диалектов с элементами древнееврейско­го, славянских и др. языков), нидерландский, люксембургский, фризский (север Нидерландов), африкаанс (один из официальных языков ЮАР); в) северногерманская или скандипанская: исландский, фарерский (распространен на Фарерских островах, автономная область Дании) — самые архаичные из всех языков германской группы, шведский, норвежский, датский и др.; все­го на германских языках говорят около 450 млн. человек;

10) балтийская группа, в которой выделяются две подгруппы: а) западнобалтийская: прусский, ятвяжский, куршский, голадский языки — все языки мертвые; б) восточнобалтийская: литовс­кий, отличающийся особой архаичностью, до сих пор сохраняю­щий древние глагольные и именные окончания, свойственные латыни и греческому, что делает его ценным источником при ре­конструкции индоевропейского праязыка, латышский, латгальс­кий; всего на балтийских языках говорит 1,5 млн. человек;

11) славянская группа, в которой вычленяют три подгруп­пы: а) южнославянскую: старославянский (мертвый) — первый литературный язык славян, созданный первоучителями святы­ми братьями Кириллом и Мефодием, болгарский, македонс­кий, сербский, хорватский, словенский языки; б) западносла­вянскую: чешский, словацкий, польский с кашубским диалектом, верхнелужицкий, нижнелужицкий, полабский (мертвый) языки; в) восточнославянскую: русский, украинс­кий, белорусский языки; всего на славянских языках говорит

около 250 млн. человек.

К индоевропейской семье языков относятся и языки, нахо­дящиеся «вне групповой классификации», т.е. не имеющие дру­гих близкородственных языков. Это армянский (древнейшие памятники которого датируются V в. н.э., однако первое упоми­нание об Армении встречается в хеттских надписях XVI в. до н.э.), фригийский (в северо-западной части Малой Азии, древнефри-гийские надписи относятся к VIII—III вв. до н.э.), фракийский (в восточной части Балкан и на северо-западе Малой Азии, древ­нейшие надписи датируются VI—III вв. до н.э.), венетский в се­веро-восточной Италии и прилегающих к ней областях Слове­нии и Австрии (древнейшие надписи VI—I вв. до н.э.), албанский (первые памятники с XV в.).

Вопрос о хронологических рамках индоевропейского прая­зыка и его локализации в истории языкознания не имеет однозначного решения. Наиболее распространенная в индоевропеи­стике точка зрения, что область первоначальной локализации индоевропейского языка (или точнее его диалектов) лежала в полосе от центральной Европы и Северных Балкан до Причер­номорья (южнорусских степей). Вместе с тем в последнее время после фундаментального исследования Т.В. Гамкрелидзе и Вяч.Вс. Иванова («Индоевропейский язык и индоевропейцы». М., 1984) все больше утверждается мнение, согласно которому центр иррадиации индоевропейского праязыка находился на Ближнем Востоке (в пределах Восточной Анатолии, Южного Кавказа и северной Месопотамии) в соседстве с носителями кар­твельских, афразийских (семито-хамитских) и, вероятно, дравид­ских и урало-алтайских языков.

II. Уральская семья языков, включающая две группы:

1) финно-угорскую, куда входят: а) прибалтийско-финские языки: финский, ижорский, карельский, вепсский, составляю­щие северную группу, и эстонский, ливский, водский языки, образующие южную группу; б) волжские языки: марийский и мордовские языки (эрзянский и мокшанский); в) пермские: уд­муртский, коми-зырянский, коми-пермяцкий языки; г) угорс­кие: венгерский, хантыйский, мансийский языки; д) саамский;

2) самодийскую: ненецкий, энецкий, нганасанский и прак­тически исчезнувший селькупский (юг Красноярского края) языки.

Всего на уральских языках говорит около 24 млн. человек.

III. Афразийская (или афро-азиатская) семья, объединяющая пять групп языков, на которых говорит более 220 млн. человек:

1) семитские языки (Зап. Азия и Африка, севернее Сахары) включают в себя несколько групп: северно-восточную, куда вхо­дит мертвый аккадский язык, язык семитов-скотоводов, пришед­ших в междуречье Тигра и Евфрата и поселившихся в его южной области Аккад (древнейшие надписи на этом языке, выполнен­ные шумерской клинописью, относятся к XXV в. до н.э.); севе­ро-западную, куда входят мертвые угаритский, эблаитский, амо­рейский, древнееврейский (или ханаанейский), сохранившийся в книгах Библии (Ветхий ЗаветXII—III вв. до н.э.), атакже в над­писях на глиняных черепках в Палестине VIII в. до н.э. — II в. н.э., финикийско-пунический и арамейский (бывший своеоб­разным международным языком Палестины, Сирии и Месопо­тамии, на этом языке говорил Иисус Христос), а также живые иврит и ассирийский; центральную, куда входит арабский со множеством диалектов и мальтийский; южную, включающую бесписьменные языки мехри, шахри и сокотри, а также джибба-ли, тиграи, амхарский, харари и мертвые языки минейский, са­бейский, катабанский, эфиопский, гафат);

2) египетские языки: мертвый с V в. древнеегипетский (язык-долгожитель, непрерывную историю его можно просле­дить на протяжении 47 веков, первые памятники письменнос­ти его относятся к концу четвертого — началу третьего тысяче­летия); развившийся на его основе в III в. коптский язык, который просуществовал до XVII в., уступив место арабскому, в настоящее время коптский язык остается церковным языком египетских христиан;

3) берберо-ливийские (многочисленные языки и диалекты берберских народов Северной Африки и Сахары);

4) чадские, куда входят более ста пятидесяти языков и диа­лектов, распространенных в центральном Судане, в районах, примыкающих к озеру Чад на территории Северной Нигерии, Северного Камеруна, республики Чад; крупнейший из них — хауса, широко используемый в качестве средства межэтничес­кого общения;

5) кушитские: эту группу языков представляют языки севе­ро-восточной части Африки — от тропика до экватора: Судана, Эфиопии, Сомали, Джибути, Кении, Танзании; крупнейшие из них — сомали и оромо;

IV. Кавказские языки, объединяющие в своем составе три се­мьи языков, на которых говорят более 6 млн. человек:

западно-кавказскую семью (на территории Абхазии, Карача­ево-Черкессии, Адыгеи, Кабардино-Балкарии, Турции): абхазс­кий, абазинский, адыгейский, кабардино-черкесский и убыхе-кий язык (в Турции), все языки младописьменные;

восточно-кавказскую семью (на территории Чечни, Ингуше­тии, Дагестана, Грузии и на севере Азербайджана), которая рас­падается на пять групп: нахскую (чеченский, ингушский и бацбийский язык в Грузии); аварскую (аварский, андийский, цезс-кий); лакскую (лакский язык в Дагестане); даргинскую (даргин­ский язык в Дагестане); лезгинскую (лезгинский и табасаранс­кий языки), а также еще около 40 малых, иногда одноаульных, бесписьменных языков; южно-кавказскую (картвельскую) семью (на территории Гру­зии, частично в Турции, Иране), в которую входят: грузинский, занский с чанским (в Турции) и мегрельским диалектами, лазс­кий (на северо-востоке Турции), сванский языки. Генетически изолированными языками Ближнего Востока и Средиземноморья являются:

шумерский язык (на юге Месопотамии, территория совре­менного Ирака) — вымер к началу второго тысячелетия до н.э. Родство шумерского языка с другими языками не установлено. Шумеры были первыми, кто создал свою письменность, первые клинописные тексты относятся к XXIX в. до н.э.; хурритский язык (в северной Сирии и Месопотамии) — вы­мер к началу первого тысячелетия до н.э., единого мнения о его генетических связях нет, хотя делаются попытки связать хуррит­ский и урартский языки с кавказскими языками. Древнейшие памятники письменности датируются XXV в. до н.э.;

урартский язык (на территории Армянского нагорья, у оз. Ван) — мертвый язык, клинописные памятники относятся к IX в. до н.э.; этрусский язык (на территории Апеннинского п-ова) — мерт­вый язык, генетическая принадлежность которого окончательно не выяснена, первые памятники письменности (некоторые из ко­торых до сих пор не дешифрованы) относятся к VII в. до н.э.; баскский язык (на севере Испании и юго-западе Франции) — один из двух официальных языков страны Басков (автономная провинция Испании), отличается высокой диалектной вариатив­ностью (количество говоров практически равно количеству по­селений); бурушаский язык (на севере Кашмира) - бесписьменный.

V. Дравидская семья языков (на территории Индийского суб­континента, распространена главным образом в южных штатах Индии, в Пакистане, в Южном Афганистане, в Восточном Иране, частично в Шри-Ланке, в странах Юго-Восточной Азии, в Южной Африке). В нее входят языки телугу, тамильские, каниада, малаялам и др., каждый из которых имеет древнюю литера­турную традицию и считается официальным языком в одном или нескольких штатах Индии. Генеалогическая классификация этих языков окончательно не разработана. В настоящее время дока­зано родство дравидских языков с эламским (некогда существо­вавшим в южной части Иранского нагорья, известным по кли­нописным табличкам XXIII — IV вв. до н.э.).

VI. Юкагиро-чуванская семья языков (на территории северо­восточной Якутии, частично Магаданской области). Исчезнувшая семья близкородственных языков, ассимилированных эвенками, якутами, чукчами и русскими. Единственный представитель этой семьи языков юкагирский язык в бассейнах рек Колыма и Ала-зея. Сохранились также диалекты колымский и тундренный, от­личающиеся рядом фонетических, морфологических и лексичес­ких черт. Предполагают генеалогическую связь этих языков с уральскими и алтайскими языками.

VII. Алтайская семья. Макросемья языков, объединяющая на основе предполагаемой генетической сопринадлежности следу­ющие группы языков:

1) тюркскую группу, в которой выделяется несколько ветвей: а) булгарская, куда входят мертвые булгарский и хазарский язы­ки и потомок булгарского чувашский язык; б) огузская ветвь, включающая туркменский, трухменский, турецкий, азербайд­жанский, гагаузский, кашкайский, силарский, а также мертвые языки сельджукский, староосманский, половецкий и печенеж­ский; в) кыпчакская ветвь, включающая казахский, ногайский, каракалпакский, киргизский, алтайский, татарский, башкирс­кий, крымско-татарский, караимский, карачаево-балкарский, кумыкский; г) карлукская ветвь, включающая новоуйгурский и узбекский; д) уйгурская ветвь, куда входят древнеуйгурский, ту­винский, тофаларский, карагасский, якутский, долганский, ха­касский, шорский, чулымский;

2) монгольскую группу, объединяющую монгольский, бурят­ский, баргутский, калмыцкий, дагурский, могольский, дунснм-ский, ойратский и др. языки;

3) тунгусо-маньчжурскую группу (группа близкородственных языков Дальнего Востока и Сибири: эвенкийский, эвенский, удэгейский, нанайский, гольдский, ульчский, маньчжурский — язык последних китайских императоров и др.).

В эту семью языков включают также изолированные корейс­кий и японский языки (хотя попытки доказать родство японс­кого языка с алтайскими языками пока не дали окончательных результатов).

VIII. Чукотско-камчатская семья языков (на которых говорит коренное население Чукотки и Камчатки), объединяющая чу­котский, корякский, алюторский, ительменский и др. языки; все эти языки подверглись сильному влиянию со стороны русского языка, и число их носителей сократилось; наиболее стойким оказался чукотский язык, на котором говорит сейчас около 12 тыс. человек;

IX. Енисейская семья языков (распространенная по берегам Енисея и его притоков), включающая живые кетский и сымский языки, а также мертвые коттский, арийский, ассанский языки. Генетически изолированные языки Сибири и Дальнего Вос­тока:

- нивхский (распространен в устье Амура и на севере о. Сахалин);

- айнский (на о. Хоккайдо и Хонсю), который под натиском японского языка в настоящее время вышел из живого употреб­ления.

X. Китайско-тибетская семья языков, одна из крупнейших языковых семей мира, насчитывающая более ста языков от пле­менных до национальных. Традиционно выделяют две ветви:

1) восточную, объединяющую китайский и дунганский язы­ки; иногда в эту группу включают каренские языки, распростра­ненные на границе Таиланда и Бирмы; древнейшие памятники письменности китайского языка относятся к XIII в. до н.э.;

2) западную (тибето-бирманские языки: тибетский, бирман­ский, невари, трипури, манипури, низо, качинский язык): ос­новные языки этой ветви — тибетский (на котором говорят 4 млн. человек) и бирманский (22 млн. человек), оба языка имеют пись­менность, восходящую к индийскому письму и обладают древ­ней литературной традицией (появление первых памятников письменности на тибетском языке относится к 600 г. н.э., а на бирманском — к 1100 г. н.э.).

В настоящее время среди языков Восточной Азии намети­лась тенденция выделять в самостоятельную семью языков группу малоизученных родственных языков национальных мень­шинств Китая и Таиланда мяо-яо, известных главным образом в провинции Хунань, а также таи-чжуанскую группу, объединяю­щую тайский язык (официальный язык Таиланда), чжуанский (китайская провинция Гуанси), лаосский (официальный язык Лаоса), шанский (распространен в Шанском нагорье, на севе­ро-востоке Бирмы) и др. языки.

XI. Австроазиатская семья, в которой выделяются восемь язы­ковых групп, каждая из которых представлена многочисленны­ми диалектами. Большая территориальная разбросанность этих языков свидетельствует о том, что некогда они занимали обшир­ную зону на юго-восточном азиатском континенте, но были раз­делены из-за продвижения на юг народов, говорящих на тайс­ких языках. Самыми известными представителями этой семьи языков являются вьетнамский и кхмерский языки, на которых говорят также в Камбодже. На Андаманских островах лингвис­тами зафиксирован генетически изолированный андаманский язык, генеалогические корни которого изучаются.

XII. Австронезийская семья языков является частью гигантс­кой языковой семьи Индийского и Тихого океанов, в нее входят четыре группы языков:

1) индонезийская (включающая более трехсот языков, среди которых индонезийский, филиппинские, тагальский, мальгаш-ский, малайско-яванские языки и др.);

2) полинезийская (тонганские, маорийский, самоанский, та­итянский, гавайский и ядерно-полинезийские языки);

3) меланезийская (объединяющая более четырехсот языков: языки фиджи, ротума, Соломоновых островов, Новой Каледо­нии);

4) микронезийская (языки науру, кирибати, понапе, маршал-льскиеи др.).

Микронезийские, полинезийские и меланезийские языки об­разуют группу океанийских языков.

XIII. Папуасская семья, объединяющая около тысячи много­численных и генеалогически неоднотипных языков Новой Гви­неи и близлежащих островов Тихого Океана.

Генетически изолированная эскимосско-алеутская семья язы­ков, распространяющаяся на два континента — Азию и Америку, охватывающая северные берега Аляски, Канады, побережье Грен­ландии, Чукотский п-ов, о. Беринга.

Генеалогическая классификация языков продолжает разви­ваться и уточняться (особенно в связи с изучением индейских языков, объединяющих крупные семьи языков Северной Аме­рики — надене, салишская, алгонкинская, ирокезская и др.; Цен­тральной Америки — тано-ацтекская, майя, отомангская; Юж­ной Америки — чибча, аравакская, Карибская и др.).

Сложная в языковом отношении картина представлена и в Африке (к югу от Сахары), отсутствие старых письменных тек­стов, исторических сведений о миграциях и контактах народов, плохая документированность сотен малочисленных языков затрудняет их изучение, однако общие контуры генеалогичес­кой классификации этих языков постепенно вырисовываются. Самыми крупными языковыми семьями языков Африки явля­ются две — конго-сахарская макросемья и нило-сахарская, а так­же обособленно стоящая койсанская семья языков.

Общая картина генеалогической классификации языков еще далека от завершения. Она не гарантирует пока точности деления семей на группы и подгруппы, особенно происходящих из про­межуточных праязыков. Дальнейшее уточнение генеалогической классификации достигается путем изучения ареальных связей контактирующих языков и диалектов, а также выяснения древ­них отношений между «макросемьями» в связи с проблемой объе­динения отдельных языковых семей в макросемью ностратичес-ких (< лат. noster 'наш') языков, включающую евразийские (индоевропейские, уральские, алтайские) языки, афразийские, картвельские и дравидские языки, распространение которых по Евразии, как предполагают ученые, относится к концу последне­го ледникового периода, приблизительно 15000 лет тому назад.

Существующие генеалогические и типологические класси­фикации языков, построенные на разных основаниях, не перекрывают друг друга и далеко не совпадают. Языки одного и того же морфологического типа могут иметь различное происхожде­ние и принадлежать разным семьям (например, грузинский и казахский языки являются агглютинативными языками, однако они принадлежат разным языковым семьям: грузинский — к кар­твельской, а казахский — к алтайской), и, наоборот, в пределах одной и той же семьи языков могут оказаться языки разного мор­фологического строя (например, русский и английский языки входят в индоевропейскую семью языков, однако русский язык — это язык, обладающий богатой морфологией, т.е. язык флек­тивного синтетического типа, а в английском языке форм сло­воизменения почти нет, т.е. это язык ярко выраженного анали­тического строя).

Рекомендуемая литература

1. Атлас языков мира. Происхождение и развитие языков во всем мире. М., 1998.

2. Иванов В.В. Генеалогическая классификация языков и понятие языково­го родства. М., 1954.

3. Иванов В.В. Языки мира //Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.

4. Кузнецов П.С. Морфологическая классификация языков. М., 1954.

5. Морфологическая типология и проблемы классификации языков. М.-Л., 1965.

6. Реформатский А.А. Введение в языковедение. М., 1967, ra.VI.

7. Структурная типология языков. М., 1966.

Дата добавления: 2014-01-05