Лекция 15. Общая характеристика литературы второй половины ХХ ст

Содержательный модуль 4. Из литературы второй половины ХХ ст.

1. Бертольд Брехт «Жизнь Галилея»

2. Альбер Камю «Чума»

3. Эрнест Миллер Хемингуэй «Старик и море»

4. Габриэль Гарсиа Маркес «Очень старый человек с большими крыльями»

5. Милорад Павич «Дамаскин»

План лекции

1. Исторический фон эпохи между двумя мировыми войнами и после Второй мировой войны.

2. Изменения мировоззрения и жизненных ориентиров человечества.

3. Художественно-литературный резонанс на судьбоносные события в истории человечества:

а) литература «потерянного поколения»;

б) место и роль антиутопии в мировом литературном процессе;

в) резонанс событий Второй мировой войны в литературе; экзистенциализм;

г) двухполюсный характер развития мировой литературы после Второй мировой войны; литература «соцреализма»;

д) литература «третьего мира», её специфика и место в мировом культурном процессе;

е) латиноамериканская литература, её определяющая роль в обновлении искусства слова.

4. Жанровое разнообразие литературы второй половины XX века.

Период 20-40-х годов XX века нередко называют периодом «между двумя мировыми войнами».

Литература этого периода характеризовалась изображением разрушительных последствий Первой мировой и предчувствием Второй мировой войны, разоблачением антигуманной сущности тоталитарных режимов, воспроизведением состояния утраты культурным сознанием устоявшихся ориентиров.

Литература 20-40-х годов XX столетия
Литература «потерянного поколения»	Художники-новаторы в национальных литературах	Антиутопия
Э. М. Ремарк «На западном фронте без перемен», «Три товарища» Э. М. Хемингуэй «Фиеста» («И всходит солнце»), «Прощай, оружие», «По ком звонит колокол» Р. Олдингтон «Смерть героя»	Герман Гессе, Томас Манн, Уильям Фолкнер, Михаил Булгаков, Андрей Платонов, Бертольд Брехт	Е. Замятин «Мы» О. Хаксли «Прекрасный новый мир» К. Чапек «Война с саламандрами» Дж. Оруэлл «Скотный двор» («Ферма животных»), «1984»
Воспроизведено мировоззрение поколения, юность которого была покалечена войной, а годы зрелости совпали с послевоенным временем экономической депрессии и политического хаоса. Эти писатели на собственном жизненном опыте познали окопную действительность и ужасные последствия Первой мировой войны для духовного развития человечества	«Негативная утопия», «утопия наизнанку» – изображение (обычно в прозе) опасных, губительных, непредсказуемых последствий, связанных с развитием общества согласно определенным социальным идеалам
Главная проблема – это проблема потери и поиска духовных ценностей, смысла жизни

Духовным основанием послевоенной литературы стал мировоззренческий кризис, вызванный Второй мировой войной. То, что произошло за колючей проволокой концлагерей и на поле боя, нанесло смертельный удар гуманистическим принципам всей западной культуры. Человек перестал быть «венцом творения Вселенной, мерилом всех вещей», «сверхчеловеком». В кровавом хаосе двух мировых войн были разрушены и поставлены под сомнение вера в безграничные возможности человека, в Разум, Красоту, Справедливость, Науку, Прогресс, наконец, в Гуманизм в целом, на котором держалась вся система ценностей западной цивилизации. К сожалению, разрушительные последствия Второй мировой войны не сделали человечество добрее и милосерднее. Испытания на людях Японии атомного оружия и «холодная война» между капиталистическим Западом и социалистическим Востоком показали, что человечество не осознало масштабов недавней катастрофы.

В 50-е годы XX века олицетворением растерзанного войной человечества стал изуродованный юноша из рассказа Генриха Бёлля «Путник, когда ты придёшь в Спа...».

Главная задача литературы после Второй мировой войны: изображение моральной способности личности не искажаться под давлением враждебных обстоятельств, не отрекаться от собственного достоинства и совести.

Проза 50-70-х годов отмечена тяготением к притчевости. Эта тенденция отражала присущий послевоенной культуре поиск выхода из тупика, в который завела человечество «эпоха мировых войн и революций».

Яркой иллюстрацией к литературной ситуации послевоенного периода является утверждение американского писателя Уильяма Фолкнера, прозвучавшее в его торжественной речи в честь получения Нобелевской премии в 1950 году. «Я отвергаю мысль о гибели человека. Я верю, что человек не просто выстоит, он победит. Он бессмертен не потому, что никогда не иссякнет человеческий голос, а потому, что по своему характеру, по своей душе человек способен к сочувствию, жертве, незыблемости. Обязанность писателя и поэта – писать об этом, помогая человеку выстоять, укрепляя человеческие сердца, напоминая о мужестве, чести, надежде, гордости, сочувствии, жалости, самоотверженности – о том, что образует вечную славу человечества».

Вторая мировая война расколола мир на два полюса, на два «лагеря»: социалистический, возглавляемый СССР, и капиталистический, лидером которого стали США. Такая политическая, экономическая и культурная «двухполюсность» не могла не отразиться на течении культурного и литературного процессов.

В СССР и странах социалистической ориентации активно насаждался метод социалистического реализма, который считался вершинным достижением «передового» литературного развития и магистральным руслом литературы. В советском пространстве царил от 30-х до конца 80-х годов XX века. Официальное советское литературоведение видело в нём «эстетическое выражение социалистически осознанной концепции мира и человека, обусловленной эпохой борьбы за установление и создание социалистического общества». «Эстетический канон» соцреализма охватывал:

- тенденциозное изображение мира «в мире идеалов социализма»;

- установку на «истинное» отражение действительности, что камуфлировало тоталитарный режим под единственно прогрессивную модель общества, строящего коммунистический рай на земле;

- обусловленную идеологическим догматизмом ориентацию на «партийность», «классовость», «народность», «исторический оптимизм» и т. п.;

- нормативность конфликта строилась на концепции борьбы «за светлое будущее» положительного героя – представителя народных масс, носителя «высоких моральных качеств» и предводителя «политики партии», на сюжетной развязке, которая должна утверждать веру в победу коммунистических идеалов, на пафосе «героической романтики», тематике, впитавшей в себя идеологические мифы о «счастливом детстве», «радостном строительстве нового общества», «сопротивлении внешним и внутренним врагам» и др.

Художники, которые не укладывались своим творчеством в социалистический канон, подвергались цензурным преследованиям, нападкам официальной литературной критики, политическим репрессиям.

В современном учебнике «Теории литературы» (Галич А. и др., 2001 г.) говорится: «Социалистический реализм является тяжёлым, драматическим уроком: уроком тоталитарного управления искусством, жестокого идеологического вмешательства в него, уроком вульгаризации литературы и литературоведения, догматизации единой эстетической системы, её окостенения и гибели, создания «железного занавеса» между различными художественными системами. Необходимо навсегда осознать пагубность подобного диктата и произвола по отношению к литературе...».

В противовес официальной литературе соцреализма в СССР не переставали появляться действительно первосортные произведения в смысле их соответствия лучшим традициям и новациям мировой художественной литературы. Имена Александра Солженицына, Варлаама Шаламова, Владимира Дудинцева, Евгения Евтушенко, Василия Шукшина, Владимира Тендрякова, Юрия Бондарева, Беллы Ахмадулиной, Иосифа Бродского, Булата Окуджавы, Владимира Высоцкого, Юрия Визбора звучали в интеллигентных кругах, их произведения переписывались, выдавались «самиздатом» и изнутри готовили развал тоталитарной системы и партократического правления после развенчания культа Сталина. Утверждая духовные ценности общечеловеческого значения и ценность каждой личности, «шестидесятники» и «семидесятники» медленно помогали формировать основы процесса реформирования общества в СССР, который увенчался распадом советской империи в 80-е годы XX в.

На Западе в противовес «просоветскому полюсу» изобиловало разнообразие векторов культурно-литературного развития, проявившегося в новациях литературы экзистенциализма, «театра абсурда», постепенного перерастания модернизма в постмодернизм, где знаковыми явлениями стали «магический реализм» латиноамериканских литератур, прорыв к мировому читателю лучших образцов японской литературы.

Начало второй половины XX в. ознаменовано осмыслением горького опыта мировых войн, в основном Второй мировой войны и движения Сопротивления фашизму. Национальные литературы реагировали на это по-своему: в Германии таким осмыслением занималась литература расчёта с прошлым. Эту тематику разрабатывали Генрих Бёлль, Бертольд Брехт.

Размышления о смысле жизни человека и ценностях мира в ситуации, когда все традиционные фундаментальные идеалы западной цивилизации – гуманизм, вера в человека как «венец творения», его разум, в научно-технический и общественный прогресс – были если не разрушены, то поставлены под сомнение, вызвали к жизни такое явление, как философия экзистенциализма.

Экзистенциальный (от лат. existenetia – существование) – тот, который касается главных внеисторических и вневременных, т. е. вечных вопросов бытия личности. Литература экзистенциализма стала течением, приобрела выразительное развитие в 30-60-е годы XX века. Её представители – Альбер Камю, Жан-Поль Сартр, Симона де Бовуар – выступали одновременно и как писатели, и как философы.

Экзистенциалистские настроения были широко распространены в различных национальных литературах: М. де Унамуно (Испания), Д. Буцатти (Италия), Н. Майлер, Дж. Болдуин (США), У. Голдинг, Дж. Фаулз, А. Мёрдок (Великобритания), Т. Носсак, А. Деблин (Германия), А. Жид, А. Мальро, Ж. Ануй, Б. Виан (Франция).

В художественных произведениях экзистенциалисты стремятся постичь истинные причины трагической неустроенности человеческой жизни. Более подробно об этом пойдёт речь при изучении романа А. Камю «Чума».

Полна философского подтекста проза двух лауреатов Нобелевской премии, представителей литературы США – Уильяма Фолкнера и Эрнеста Хемингуэя.

«Карибским чудом» стал выход на авансцену мировой литературы 50-60-х годов романа и поэзии Латинской Америки. Самые яркие представители – Г. Г. Маркес (Колумбия), М. Астуриас (Гватемала), А. Карпентьер (Куба), К. Фуэнтес (Мексика), X. Кортасар (Аргентина), М. Варгас Льоса (Перу), Х. Л. Борхес (Аргентина) и др.

Удивительный мир «магического реализма» предстал перед мировым читателем со страниц романов латиноамериканских писателей-новаторов, среди которых целая плеяда лауреатов Нобелевской премии.

Резонансными во второй половине XX века стали такие произведения, как роман Уильяма Джеральда Голдинга «Повелитель мух», открывший читателям феномен «невидимой тьмы» человеческой души. Безоговорочному рационализму и человеческой самовлюбленности писатель противопоставил идею необходимости совершенствования как отдельного человека, так и человечества вообще.

«Мы, – отмечал Голдинг в лекции с красноречивым названием «Утопии и антиутопии», – должны создать homo moralis, человеческое существо, которое не может убивать себе подобных и эксплуатировать или грабить их». Проблематика романов Голдинга перекликалась с духовными поисками писателей-экзистенциалистов. Отражением этих идей были и такие неоавангардистские явления, как «театр абсурда», где ключевое слово – абсурд – воспринимается как непосредственная точка соприкосновения с философскими произведениями А. Камю.

«Новороманисты» объявили традиционный роман «рутинным явлением в современном искусстве» и прибегли к творческому эксперименту, истинную сущность индивида они искали в спонтанном потоке ассоциаций и незначительных движениях душевной жизни. «Новому роману» присущи отказ от традиционного сюжета, удивительная аморфность (расплывчатость, бесформенность) персонажей, разорванные связи между героями. Такие литературные течения разоблачали процесс «выветривания» духовности в личности, готовой ради комфортного выживания пожертвовать собственной душой и пользоваться набором клише, производимым общественной идеологией. Пристальное внимание художников к этому процессу было обусловлено тем, что он казался им угрожающим симптомом превращения западной цивилизации в царство бездушных вещей. Классическим произведением «нового романа» является «Золотые плоды» Натали Саррот.

В 50-е годы в английской литературе появились «сердитые молодые люди» (названы так благодаря книге Л. А. Пола «Сердитый молодой человек» (1951)). Главной темой этой группы писателей было разочарование в ценностях западной цивилизации молодым человеком, принадлежавшим к послевоенному поколению. Герой этой литературы стал олицетворением недоверия нового поколения к предыдущему поколению, которое допустило Вторую мировую войну, концлагеря, ядерное оружие и начало «холодной войны».

«Разбитое поколение» («битники» – название происходит от англ. «Beat generation») –американская группа литераторов, вышла на арену также в 50-е годы. Движение битников выходило далеко за пределы литературы. Это была мощная социокультурная тенденция, её главным пафосом был вызов нормам обывательской жизни. «Эталонным» имиджем «битника» был длинноволосый парень, одетый подчёркнуто небрежно, что демонстрировало пренебрежение к общественным условностям. Они отказались от традиционного сюжета в пользу воспроизведения спонтанных, неупорядоченных чувств, состояния мира. По мнению литературоведа А. Зверева, их произведения были проникнуты «духом исповедальности».

Авторы, творившие в лоне «театра абсурда», «нового романа», литературы «сердитых молодых людей» и «разбитого поколения», отражали мировоззренческий кризис, охвативший западную культуру в послевоенное десятилетие. Этот кризис был вызван не только чувством ужаса, вызванным трагическими последствиями Второй мировой войны, но и духовным состоянием общества, которое очень быстро стало забывать моральные уроки и избрало курс на удовлетворение прагматических потребительских нужд. Наблюдая признаки самодовольства и пренебрежения духовными приоритетами, молодое поколение литераторов, которому остались в наследство нерешённые проблемы предшествующей генерации, било тревогу.

Знаковым произведением литературы 50-х годов стал роман Джерома Дэвида Сэлинджера «Над пропастью во ржи» (1951).

Роман Сэлинджера является художественным отражением настроений эпохи. В 50-х годах XX века социологами были зафиксированы изменения в американском обществе, и это воплотилось в произведениях Ризмана и Сэлинджера, их главными чертами стали:

- достоверное восприятие и воспроизведение настроений эпохи;

- точная передача особенностей психологии человека (в произведении Дж. Сэлинджера «Над пропастью во ржи» – психологии подростка).

Традиционно американец всегда рассчитывал только на себя, тип литературного героя – это крепкий индивидуалист, способный создать финансовую империю («Финансист», «Титан», «Стоик» Теодора Драйзера).

В 80-е годы приходит индивид безликий, духовно пассивный, не способный утверждать себя по традиционным американским меркам и подходам.

Одинокую, неуверенную в себе личность и анализирует Сэлинджер в произведении «Над пропастью во ржи».

Для этой личности характерно внешнее восприятие того, что его окружает (внешний конформизм), но внутренне она неуравновешенна. Персонаж – из толпы одиночек, которые ежесекундно подвергаются всевозможным страхам (от страха темноты до ужаса ожидания атомной войны).

После Второй мировой войны американское общество потеряло судьбоносную цель. Фашизм побеждён. А что дальше? Наступает период колебаний и противоречий.

Как автору удаётся продемонстрировать настроения эпохи? Конечно, через художественную модель мира, построенную им в произведении, и через исследование внутреннего мира, в первую очередь, главного героя Холдена Колфилда (автор даёт своему герою возможность исповедаться – любимая художественная форма Сэлинджера). Этот 16-летний подросток внешне выглядит вполне благополучно. Но: его отец, талантливый адвокат, заботится о славе и деньгах; мальчик учится в школе закрытого типа, родители занимаются им, но не близки ему духовно, нет ощущения семейного единства, они якобы все рядом, но не вместе. Мотив обособленности сразу чувствуется и в подтексте и становится доминантой произведения.

Мальчик несчастен по всем общим признакам, характерным для общества. Более того, его личный груз усугубляется ещё и особенностями подростковой психологии.

Герой, как и общество, находится в промежуточном состоянии (художественные оппозиции):

уже не ребенок – но ещё и не взрослый;

зависит от родителей и школы – стремится вести себя как взрослый;

убегает – но бродит недалеко от дома;

он не бездомный – но возвращаться домой не желает.

Он уходит из школы (на четыре дня!). Это протест! Но его бегство – это бегство в никуда, и поэтому всё возвращается «на круги своя».

Голден – это плоть от плоти существующего мира, он бунтует против того, что его окружает. Символом его протеста является красная охотничья шапка, её по-детски он надевает задом наперед.

Почему он бежит из школы? Ведь это одно из самых престижных учебных заведений (школа основана еще в 1888 году, её главный лозунг – «воспитать смелых и благородных юношей»).

Герой считает, что этот лозунг не соответствует действительности, поскольку выпускники – самовлюбленные эгоисты, учителя – лжецы. Жизнь – «игра с равными для всех возможностями», так считают учителя, и эту идею предлагают на каждом шагу. Голден так не считает, он видит, как в школьной спортивной команде, так и в жизни очень много мазил-неудачников. Фальшивым является и дух коллективизма, который не формируется, а насаждается извне. Фальшь – это и мир кино, с которым связан старший брат Колфилда.

Голден приходит к выводу, что в обществе нет цели, ради которой стоит жить. Он осуждает фальшь, стремится найти хотя бы хоть что-то положительное.

Единственная его мечта – стоять над пропастью во ржи и ловить детей, спасая их. Это довольно странный протест, даже бунт, но это бунт подростка.

Ценность находки Дж. Сэлинджера как раз и скрывается в изображении подростковой психологии. Автор точно воспроизводит противоречивость и уязвимость подростков, а вместе с тем их равнодушие, жестокость, холодный максимализм.

У героя есть все основания для бунта, но то, что этим он глубоко ранит окружающих, его не интересует. Голден всех ставит в сложную социальную позицию – он плюёт на чувства других людей.

Как оценить такое поведение героя? Он одновременно и прав, и не прав.

Возникает текстовая оппозиция «Я» (сам далеко не безгрешный, не желающий учитывать законы и мораль) – «Другой» (родители, учителя, люди, которые к нему не безразличны). Характер отношений между этими двумя оппозиции для героя непонятен.

Поисками истинных ценностей бытия пропитана была не только литература, отражавшая современную действительность, но и произведения фантастического будущего. Писатели-фантасты 50-70-х годов XX века Рэй Брэдбери, Айзек Азимов, Станислав Лем, Клиффорд Саймак, Роберт Шекли и другие на новом уровне разрабатывали сюжеты космических путешествий, встреч с инопланетными цивилизациями, мировых катастроф.

Опираясь на опыт Герберта Уэллса и создателей антиутопии, они изображали негативные перспективы цивилизации, которая пошла путём безоговорочного увлечения научно-техническими ценностями. В фантастике значительно усилилось философское начало. Особое внимание уделялось проблеме роста моральной ответственности в условиях научно-технического прогресса.

Символом времени стало и то, что в 50-70-е годы XX века на авансцену мирового литературного процесса вышла японская литература, в которой органично сочетаются достижения европейского и американского модернизма с тенденцией к сохранению многовековой национальной традиции. В послевоенные годы в центре внимания японских писателей были трагические последствия Второй мировой войны, стремление индивида убежать от социума, от давления общественных стереотипов мышления и общепринятых норм поведения. Знаковыми писателями стали Кобо Абэ, Ясунари Кавабата, Кэндзабуро Оэ, Харуки Мураками. Их произведениями увлекаются миллионы читателей во всем мире.

Постепенно всемирный литературный процесс в XX веке, находясь в постоянном поиске всё новых оптимальных форм художественного воспроизведения мира и образа человека, перешёл из области модернистского искусства в плоскость постмодернизма.

Остаётся ещё один важный аспект осознания специфики развития литературы от 30-х годов до конца XX века – это понимание жанрового новаторства и богатства.

Жанровое своеобразие мировой литературы второй половины ХХ века

Доминирующая жанровая форма – роман, переживает обновление и развитие
Роман-притча А. Камю, Э. Хемингуэй	Роман-метафора П. Зюскинд, Я. Кавабата, Г. Г. Маркес	Роман-парабола Ф. Кафка, Г. Гессе, Ж.-П. Сартр, Г. Г. Маркес, Э. Хемингуэй, К. Абе	«Новый роман» («антироман») Н. Саррот, К. Мориан, А. Роб-Грийе	Антиутопия Дж. Оруэлл, Е. Замятин, К. Чапек, У. Голдинг

Аллюзии	Временные смещения	Неомифилогизм
Аллегоричность	Ведущие художественные приёмы	Параболичность
Полифония	Символизация
Монтаж	Элементы фантастики	Поток сознания

Парабола (греч. parabole – приближение, сравнение, сопоставление) – небольшой рассказ аллегорического характера, имеет поучительный смысл и особую форму повествования, которая движется по параболе (кривой): начинается с главной темы, а затем снова возвращается к началу. Классический образец параболического текста – «Притча о блудном сыне» в Новом Завете.

Парабола – жанровая разновидность прозы и драмы в литературе XX века, приближённая к притче. Иногда параболу называют «символической притчей».

Интересным является осмысление жанра антиутопии через модель «всеобщего счастья» в романе Евгения Замятина «Мы» или через гротескно-сатирическую модель сталинского тоталитаризма в романе Джорджа Оруэлла «Скотный двор» («Ферма животных»).

Джордж Оруэлл (настоящее имя Эрик Блэйр) – английский писатель, автор всемирно известных романов-антиутопий «1984» и «Скотный двор». Его произведения коснулись исключительно чувственной грани общественного сознания. Уже подростком он изучал книги Уильяма Морриса и других социалистических мыслителей, увлечённо читал Оскара Уайльда, преклонялся перед Джонатаном Свифтом, а бунтарские настроения английского лицемерия и ханжества укреплялись в Оруэлле год от года.

Как писатель Оруэлл соглашался с критиками, что ему недостаёт истинного художественного воображения и стиль его слишком небрежен. О себе он говорил как об «опытном памфлетисте», не более. Но памфлетистом называл себя и Свифт, его литературный кумир.

Однако творческая генеалогия Оруэлла на этом не завершилась. Для того, чтобы создать повесть-притчу «Скотный двор» (1945), нужен был социальный и духовный опыт, который заставил бы очень серьёзно задуматься над тем, что Оруэлл в молодости считал бесспорным.

Повесть «Ферма животных», наиболее насыщенная отголосками советской действительности межвоенных десятилетий, вовсе не исчерпывается парафразом её хроники. Она лишь дала Оруэллу материал, но проблематика оказалась не столь однозначно конкретной. Ведь и само понятие тоталитаризма для Оруэлла не было лишь синонимом сталинизма. Скорее всего, здесь он видел явление, способное прорасти в любых обстоятельствах, совсем не специфических для России, как, приняв другую зловещую форму, проросло оно в гитлеровской Германии, в Испании, раздавленной франкизмом, или в латиноамериканских банановых республиках под властью «патриархов» подобно описанному Габриэлем Гарсиа Маркесом. В «Скотном дворе» модель диктатуры, возникающей на развалинах преданной и проданной революции, объективно важнее любых узнаваемых параллелей. За годы, прошедшие со времени выхода «Скотного двора», эту модель неоднократно можно было наблюдать в действии под разными небесами. И всё повторялось почти без вариаций.

Повторялись первичный общий подъём и ожидания больших перемен, на смену которым медленно приходило ощущение большой лжи. Повторялась борьба за власть, когда звонкие слова таили в себе только игру далеко не бескорыстных амбиций, а решающими аргументами становились кулак и карательный аппарат. Повторялась механика вождизма, что преподносила на вершину власти всё новых и новых калифов в час. И у их сторонников-демагогов оказалась многочисленная армия потомков. И прекрасные заповеди бесконечно корректировали, пока не превращали их в пародию над смыслом. И наоборот, все так же скандировали слова-фетиши, не желая замечать, что осталась лишь шелуха от тех призывов, которые когда-то были способны вдохновлять на подвиги.

Пророчество? Сам Оруэлл такой цели перед собой не ставил. И не возражал, когда его произведения называли «однодневками», не лишёнными, однако, юмора. Теперь подобная слепота критиков кажется дикостью. Но, вероятно, нужно было достаточно много времени, чтобы понять и оценить истинную природу повествования Оруэлла.

Основные направления развития мировой литературы (с 30-х гг. до конца ХХ века)
Западная литература	Литература СССР и постсоветских стран	Литература пост-модернизма	Литература «третьего мира»
Литература экзистенциализма (А. Камю, Ж.-П. Сартр)	«Театр абсурда» (Ф. Дюрретматт, С. Беккет, М. Фриш, Э. Ионеско)	Литература социалистического реализма (А. Фадеев, К. Федин, М. Горький)	У. Эко, К. Рансмайр, М. Павич, Д. Фаулз, П. Зюскинд, М. Кундера, В. Ерофеев, А. Битов, В. Пелевин, Дж. Апдайк	Латиноамериканская литература («магический реализм») (Х. Л. Борхес, Г. Г. Маркес, П. Неруда, Х. Кортасар)
Литература расчёта с прошлым (Г. Бёлль, Б. Брехт)	Литература «сердитых молодых людей» (Дж. Осборн, Дж. Уэйн)
Литература «нового романа» (А. Роб-Грийе, Н. Саррот, К. Мориан)	Фантастическая литература (Р. Бредбери, С. Лем, А. Азимов, Р. Шекли, К. Саймак)	Литература, составлявшая оппозицию официальной (А. Солженицын, И. Бродский, Е. Евтушенко, В. Шаламов, В. Шушкин, Б. Окуджава, В. Высоцкий)	Японская литература (К. Абе, Я. Кавабата, Ж. Мураками, Ое Кендзабуро)
Литература «разбитого поколения» («битников») (Д. Дж. Керуак, А. Гинзберг, Л. Фермингетти)	Гуманистическая литература (Э. Хемингуэй, У. Фолкнер, М. Шолохов)

Домашнее задание:

1. Выучить лекцию

2. Б. Брехт «Жизнь Галилея»: а) биография автора, б) аннотация пьесы, в) сравнительная характеристика исторического Галилея и персонажа пьесы.

Дата добавления: 2014-01-05