Субъект познания и его роль в развитии современной науки

В дискуссиях современных исследователей нередко встречается мнение, согласно которому разговоры о субъекте познания – это «вчерашний день гносеологии» или, если принять тезис Р. Рорти о «смерти эпистемологии», то – «вчерашний день философии». В. Е. Кемеров отмечает в этой связи: «Демонтаж субъекта гносеологии естественно вписан в общий катастрофический пейзаж ХХ столетия… Если… вспомнить мощные атаки на спекулятивные конструкции, осуществленные Марксом и Ницше еще в XIX в., добавленные к ним в ХХ в. «разборки» субъекта, проделанные Гуссерлем и Хайдеггером, микросоциологией и этнометодологией, то можно принять рассуждения об исчезновении автора, субъекта и самого человека безотносительно к работам Фуко, Деррида и деконструктивистским штудиям»[1].

При этом, как отмечает В. Е. Кемеров, «в большинстве случаев, когда говорят о демонтаже или исчезновении гносеологического субъекта, не имеют в виду, что люди перестали познавать окружающее, друг друга, себя. Подразумевается утрата или разрушение некой конструкции, в которую помещался или которой подменялся познающий человек»[2]. Здесь заходит речь о преобразовании идеала рациональности и, следовательно, замене концептуального каркаса «классической» модели рациональности (с соответствующей конструкцией субъекта познания) новыми эпистемологическими структурами. И весь вопрос заключается в том, предполагает ли подобное изменение «уход» от исследования субъекта познания как такового или же, наоборот, требует развития представлений о субъектной составляющей познавательного процесса.

В. Е. Кемеров высказывается по этому поводу следующим образом: «Человек неизбежно становится субъектом, когда ему жизненно необходимо получить новое знание. Он вынужден тогда создавать новые средства, а стало быть и способности, новые точки зрения, а стало быть и коммуникации, вынужден все это сопоставлять со своим движением по объекту». Соответственно, в современном познании «значение вопроса о субъекте не только сохраняется, но и возрастает, когда мы имеем дело с так называемыми «неклассическими» объектами. Контакты с этими объектами, их освоение или использование возможны только путем моделирования специфического способа бытия этих объектов и соответствующего построения деятельности субъекта. В контакте с «неклассическими» объектами субъект выстраивается, т.е. особым образом изменяется деятельность человека, связи его знания, способностей, средств и т.д. «Неклассические» объекты требуют и соответствующего субъекта, который развертывается как динамическая форма, соответствующая характеру контакта с объектом». Автор особо подчеркивает: «Неклассические» объекты – давно уже не экзотика. А вопрос о соответствующем субъекте все еще «зависает»[3].

При этом очень важно, что отстаиваемая В. Е. Кемеровым позиция отнюдь не является частной точкой зрения. Тезис о возрастании роли субъектной составляющей познавательного процесса и необходимости формирования адекватной модели субъекта познания становится сегодня все более и более актуальным. В. А. Лекторский пишет в этой связи: «Нуждается в новом рассмотрении понятие… субъекта как носителя сознания, знания, познания. С легкой руки постмодернистов стало популярным… мнение о его исчезновении. С этим мнением нельзя согласится. Но следует признать, что сегодня проблема субъекта… нуждается в новом понимании»[4].

«Там, где происходит поиск человеком своего жизненного призвания, поиск смысла своего существования поверх частных целей в мире, там философия начинается функционально», – пишет И. Я. Лойфман. «Познать самого себя можно не иначе как через осмысление своей деятельности, своего пути в жизни народа и в истории человечества»[5]. При этом «активное, творческое начало деятельности, – как отмечает В. С. Швырев, – в наибольшей степени проявляется, конечно, в деятельности по развитию наличных форм культуры, соответствующих способов отношения к действительности, относящихся к ним установок и норм. Именно в деятельности на этом уровне, на высоте ее возможностей раскрывается специфика «феномена человека»[6]. Не случайно стремление «вывести за скобки познающего человека, сделать вид, что он второстепенный фактор познания или даже мешает получить значимый результат, – уходит… Все более осознается, что там, где человек присутствует, он всегда значим и не может быть элиминирован без последствий для видения и понимания самого процесса познания»[7].

Характер осознания человеком себя в качестве субъекта познания обусловливает особенности познавательного процесса на соответствующем этапе развития общества. Подобное осознание определяет тип научной рациональности, доминирующий на соответствующем этапе; выражается в формах связи между субъектом и объектом познания, а значит определяет основные параметры философской теории познания, философии и методологии науки, задает горизонт познавательной деятельности, обусловливает принятие и разработку в исследовательском сообществе сугубо определенных систем представлений, а также форм их конкретизации в специализированных исследованиях как на уровне философии, так и в конкретных научных дисциплинах. «В XXI в. сформировался не только новый взгляд на науку, но и произошел поворот в философской проблематике и традициях философского дискурса. Парадигмальный сдвиг в науке, как это фиксируется в философско-методологических исследованиях, подразумевает переход от объективистской науки к эпистемической (диалогической), от истины как слепка с объекта – к истине как способу взаимодействия с объектом, от структуры – к процессу», – пишет в этой связи И. В. Черникова[8].

В самом общем приближении субъект познания – тот, кто осуществляет исследование. В научном познании это конкретный исследователь, научный коллектив, т.е. локальное исследовательское, большая группа исследователей вплоть до научного сообщества, охватывающего собой научную сферу в целом. С точки зрения философской теории познания субъект является элементом познавательного отношения, определенным образом взаимодействующим с другим его элементом – объектом познания. На стороне субъекта возникает «импульс» осуществления познавательного процесса. При этом в классической науке субъект всячески стремится элиминировать влияние своих индивидуальных (или групповых, если речь идет о коллективном субъекте) представлений, предпочтений и пр. на содержание получаемых в результате исследования данных о предмете его изучения. Именно в этом контексте фиксируется современное представление о «субъективном» и «объективном» как параметрах познавательного процесса.

Если рассматривать познание в масштабе науки как целого (или, шире, человеческого сообщества, человечества как такового), то субъект познания проявляется в виде комплексной, многоуровневой системы, включающей в себя уровень индивида, локального исследовательского сообщества (научный коллектив), более крупных сообществ и человечества в целом. «По нашему мнению, признание общества в качестве субъекта познания сохраняет правомерность при строгом проведении принципа единства общего, особенного и единичного. Абсолютизация любого элемента системы «субъект» приводит к ошибкам», – пишут в одной из совместных работ К. Н. Любутин и Д. В. Пивоваров[9]. А это означает, что обращение в каждом конкретном случае к той или иной форме конституирования субъектности познавательного процесса (к конкретному субъекту познания) требует учета того обстоятельства, что это только форма проявления (локальная проекция) комплексной, многоуровневой системы «субъект познания». Так, говоря об эмпирическом индивиде как субъекте познания, необходимо помнить, что он проявляется в этом качестве как носитель субъектных характеристик, которые невозможно адекватно интерпретировать, ограничиваясь уровнем «единичного», т.е. отвлекаясь от исследовательского (шире, человеческого) сообщества, вне которого эмпирический индивид по определению не может приобрести статус субъекта познания. В свою очередь, рассмотрение исследовательского сообщества в качестве субъекта познания требует принять во внимание, что, во-первых, без эмпирических индивидов никакого сообщества быть не может и, во-вторых, рассматривать конкретное исследовательское (человеческое) сообщество безотносительно к родовым особенностям человека как такового столь же бесперспективно, как и конкретного индивида – в отрыве от включающих его человеческих общностей. На каждом из названных уровней (общее, особенное, единичное) качества субъекта познания проявляются по-разному, однако это не отменяет того обстоятельства, что каждый из них есть «свернутое» проявление всей системы «субъект» в целом. Игнорирование данного принципа искажает интерпретацию познавательного процесса.

Дата добавления: 2014-01-05