Природные и социальные регуляторы деятельности

Класс	Наименование регуляторов
регуляторов	Ограничители	Оформители	стимулы
ПРИРОДНЫЕ (присущи и животным, и человеку)	Свойства внешнего мира, осваиваемые с помощью органов тела	инстинкты, рефлексы	потребности
СОЦИАЛЬНЫЕ (присущи только человеку)	Свойства внешнего мира, осваиваемые с помощью технических средств	социальные нормы	ценности

Итак, человеческая деятельность отличается от деятельности животных признаками:

1) идеальной моделью будущего результата деятельности,

2) наличием дополнительного (социального) класса регуляторов – ограничителей, оформителей и стимулов,

3) неизмеримо большей насыщенностью веществом, энергией и информацией, а кроме того, дальнодействием и автоматизмом,

4) свободой (в выборе ценностей человек свободен),

5) субъективно заданным смыслом.

1.1.3. Основные разновидности деятельности и основные социальные типы личности.

Основные разновидности деятельности. Общество существует на основе самых разнообразных видов деятельности: экономической, политической, религиозной, научной, художественной, идеологической и т.д. Это бесспорный факт. Бесспорно также, что преобладание какой-то из разновидностей деятельности или определенное сочетание их в

* Довольно четко разделил потребности и ценности как стимулы деятельности (труда) Н.С.Кузнецов, хотя не со всеми положениями его концепции можно согласиться [Кузнецов. 1992, с.126-131 и др.].

решающей степени обусловливают особенности общества, формируют его культурно-исторический тип. Здесь можно выразить полную солидарность с Н.Я.Данилевским, который в своем учении о культурно-исторических типах предложил четыре основные разновидности деятельности (религиозную, культурную, политическую и общественно-экономическую) в качестве возможных основ этих типов. В соответствии с выделенными им разновидностями деятельности теоретически возможны культурно-исторические типы, существующие на различных комбинациях названных разновидностей деятельности [Данилевский Н.Я. 1995, с.400 и др.].

В принципиальном отношении подобная точка зрения при исследовании обществ разного типа представляется безупречной. Но следует заметить, что религиозная, культурная и т.д. разновидности деятельности сами по себе слишком сложны и неоднородны, чтобы их было можно класть в основу изучения общества. Например, в религиозных, священных текстах могут содержаться правила, регулирующие экономическую и политическую деятельность людей. И не всегда ясно, когда речь идет об экономической деятельности, а когда – о религиозной, поскольку эти правила установлены пророками от имени высшей силы. Приведем пример, чтобы проиллюстрировать высказанные утверждения.

Когда-то М.Вебер в своей знаменитой работе «Протестантская этика и дух капитализма» (существуют ее разные варианты) обратил внимание на тот, весьма любопытный, факт, что богатство распределено крайне неравномерно между представителями разных религий. По его сведениям, в Бадене в 1895 году «на 1000 евангелических христиан приходилось подлежащего обложению капитала в 954 060 марок капитала, на 1000 католиков 589 000 марок. Евреи с их 4 000 000 марок обложения на тысячу человек идут далеко впереди» [Вебер М. 1928, с.43]. Нетрудно подсчитать, что каждый иудей был примерно в четыре раза богаче протестанта и в шесть-семь раз богаче католика. Почему столь разительное имущественное неравенство у лиц разных вероисповеданий?

Вебер уделил в своей работе основное внимание исследованию различий в католической и протестантской религиях, чтобы показать, что капитализм как социальное явление имеет духовные корни в протестантской этике. Но ведь не менее интересно понять, почему богатство концентрируется именно у евреев? Вебер как-то обошел вниманием этот вопрос, а ведь найти ему объяснение можно также в религиозной этике иудаизма. Даже в христианстве видны корни этого учения. В «Ветхом завете» сказано: «Не отдавай в рост брату твоему (т.е. иудею – П.С.) ни серебра, ни хлеба, ни чего-либо другого, что можно отдавать в рост. Иноземцу (не иудею – П.С.) отдавай в рост, а брату твоему не отдавай в рост, чтобы Господь, Бог твой благословил тебя во всем, что делается руками твоими, на земле, в которую ты идешь, чтобы овладеть ею (Второзаконие. 23.19-20). Ясно, в чьих руках окажется богатство, если последовательно, на протяжении тысячелетий, придерживаться подобного правила.

Однако основной теоретический интерес нас этот пример представляет не в том, в чьих руках окажется богатство и даже власть. Вопрос состоит в том, чтобы понять, является ли деятельность в соответствии с этим правилом экономической, политической или религиозной? Получается, что она является и первой, и второй, и третьей, поскольку преследует одновременно религиозные, экономические и политические цели, да еще предписана «священным писанием». Аналогичные затруднения возникают при рассмотрении русской иконописи. Является ли деятельность по изготовлению икон религиозной, культурной и экономической. Похоже, и той, и другой и третьей. Таким образом, следует признать, что для исследования общества желательны более простые, «элементарные» разновидности деятельности. Какие же разновидности деятельности следует считать элементарными?

В связи с тем, что самых разнообразных признаков, которыми может обладать деятельность, существует неопределенное количество, то и разновидностей деятельности или самых разнообразных деятельностей существует неопределенное количество. Деятельность – феномен, обладающий массой признаков, поэтому с трудом поддающийся изучению. В философии различают такие признаки деятельности, как цель, средство, результат и сам процесс деятельности. В эмпирической социологии при исследовании конкретной деятельности могут выделяться следующие ее характеристики: 1) проблемы, решаемые в процессе выполнения данной деятельности, 2) знания, умения и навыки, применяемые деятелем, 3)функции, которые деятель осуществляет в своей профессии (например, исследовательская, инженерная, прогностическая, воспитательная, организационная, информационная и т.п.), 4) нормы, регулирующие деятельность, 5)интенсивность (напряженность), 6) эффективность, 7) конкретные технические виды работ (например, расчеты, печатание, черчение и пр.) и др. [Моделирование деятельности специалиста… Под ред. Е.Э.Смирновой. 1984, с.31-33].

Достаточно сложно разобраться во всей массе признаков деятельности и на основе важнейших из них найти основные разновидности деятельности или построить какие-то типологии деятельностей. Однако в рамках теоретической социологии сделать это необходимо. Ведь если деятельностное взаимодействие лежит в основе общества, разновидности деятельности могут быть использованы для различения типов обществ. Категория «деятельность» тогда окажется в основе в социальной теории. Но для этого нужны наиболее простые, «элементарные» ее разновидности.

Поскольку самых разнообразных признаков, которыми может обладать деятельность, существует неопределенное количество, то и элементарных разновидностей ее существует неопределенное количество. Например, такими простыми разновидностями могут быть деятельность творческая (получение нового результата, продукта и пр.) и деятельность рутинная (тиражирование по имеющемуся образцу продукта, результата и пр.), деятельность присваивающая (присвоение готовых продуктов природы или произведенных другими людьми) и деятельность производящая (изготовление продуктов). Простыми разновидностями можно считать деятельность индивидуальную (осуществляемую одним деятелем) и деятельность коллективную (осуществляемую многими деятелями для достижения общей цели). Можно выделить простые разновидности деятельности в зависимости от времени ее протекания: прошлая, настоящая и будущая деятельности.

Заметим, подобные простейшие разновидности деятельности не слишком удобны при рассмотрении взаимодействия между личностями, а также между личностями и обществом, поскольку признаки, которыми они отличаются, не связаны непосредственно с жизнедеятельностью человека (субъекта, деятеля). В частности, творческая и рутинная деятельности качественно отличаются друг от друга в зависимости от признаков произведенного продукта («новый» и «скопированный»). В деятельности присваивающей и деятельности производящей отражена специфика отношений, возникающих между человеком и природой или между людьми (в одном случае человек «пользуется», в другом «трудится»). Коллективная и индивидуальная деятельности отличаются количеством деятелей, прошлая настоящая и будущая временем осуществления деятельности. Во всех названных разновидностях сам деятель или его жизнедеятельность «не видны», они всего лишь «подразумеваются».

В реальности однако имеются элементарные разновидности деятельности, самым тесным образом связанные с жизнедеятельностью субъекта, деятеля. Их можно найти, если рассмотреть, ради чего или кого совершается деятельность. Ведь любая вещь творится, воспроизводится или присваивается всегда в «чью-то пользу», а любое действие совершается «ради кого-то или чего-то».

Эти элементарные деятельности выявляются из рассмотрения простейшей ситуации, когда в наличии имеются: 1) деятель, 2) нечто «другое» (человек, общество, природа, Бог и т.д.) и 3) сам процесс деятельности. Если мы посмотрим, ради кого или ради чего деятельность может совершаться, то окажется что:

Во-первых, деятельность может быть средством или необходимым

условием существования самого субъекта деятельности или некоторого высшего по отношению к субъекту начала. Тогда мы можем говорить об объективно необходимой деятельности. Первая разновидность объективно необходимой деятельности – та, что обеспечивает существование или самореализацию в мире субъекта. Ее можно назвать «деятельностью-для-себя», или, для краткости, «эгодеятельностью». Вторая разновидность объективно необходимой деятельности - «альтердеятельность» или «деятельность-для-другого» - та, что направлена на утверждение или существование высшего по отношению к непосредственному деятелю начала (будь то другое лицо, общество, Бог). Можно назвать ее «служебной деятельностью» или просто «службой».

Во-вторых, деятельность может иметь целью самое себя и выступать

как свободная трата жизненных сил деятеля. Тогда это «игра». Она представляет собой последнюю из всех логических возможностей для деятельности выступить средством или условием существования чего-либо или кого-либо [Бороноев А.О. и др. 1996, с.86-87]. На то, что целью игры является сама игра, указывает Аристотель, приводя в качестве примера игру на кифаре [Аристотель. Т.4. 1983, с.333].

Названные разновидности деятельности выполняют по отношению к существованию деятеля разные функции:

1) деятельность-для-себя обеспечивает удовлетворение самых

разнообразных потребностей субъекта (и материальных, и духовных) и делает возможным его существование,

2) деятельность-для-другого (служба) придает смысл существованию субъекта, связывая его с миром и освобождая от бессмысленности одиночества (Если я один и для себя, то зачем я?). Эта деятельность хотя бы отчасти позволяет человеку преодолеть конечность земного бытия, «продолжить» себя в другом.

3) Игра привносит в существование деятеля радость. Она возможна в минуты самодостаточности субъекта, когда тот, освободившись от потребления мира или служения ему, свободно расходует свои жизненные силы в своем особом, сотворенном для себя мире, в котором деятель отчасти подобен Богу, поскольку свободно сотворил для себя свой собственный мир и свободно действует в нем.

Следует иметь в виду, что названные разновидности деятельности являются абстракциями, они выступают в качестве неких «струй» в общем потоке любой конкретной деятельности. Тем не менее, какая-то из этих «струй» может занимать господствующее положение, благодаря чему данная конкретная деятельность оказывается эмпирическим выражением соответствующей абстракции.

Как сказано выше, служебная- и эгодеятельность представляют собой разновидности объективно необходимой деятельности. Общество существует на их базе, причем одна из разновидностей может стать преобладающей. Игра не является объективно необходимой разновидностью, хотя выполняет весьма важные функции в обществе.

Разновидности объективно необходимой деятельности обладают важными, во многом противоположными свойствами.

Так, служебная деятельность, хотя она способна придать смысл существованию деятеля (особенно в том случае, если он рассматривает ее как свое призвание), в своем реальном воплощении для конкретного исполнителя может показаться бессмысленной, иррациональной, поскольку он не участвовал в процессе принятия решений и конечная цель деятельности ему неизвестна. Скажем, рядовой солдат может воспринимать отдельный эпизод военных действий как бессмысленные передвижения с места на место и рытье никому не нужных окопов.

Кроме того, эта деятельность всегда консервативна и развивается крайне медленно. Это связано с тем, что служебная деятельность всегда выполняется на основе неких инструкций или образцов деятельности, закрепленных в документе или в обычае. Изменить эти инструкции или образцы крайне сложно. Ведь сначала кто-то должен прийти к мнению, что данные инструкции уже не соответствуют изменившейся реальности. Затем кто-то должен взять на себя инициативу по отмене устаревших и разработке новых инструкций, а инициатива, как известно, наказуема. Наконец, нужно научить работать по новым инструкциям всю основную массу исполнителей. А это, возможно, сложнее всего.

И еще. Поскольку у рядового исполнителя имеется соблазн не выполнять «дурацкие указания начальства», экономить свои силы по принципу «Солдат спит, служба идет», служебная деятельность для своего точного и чистого исполнения требует наличия контрольных органов, что приводит к дополнительным материальным издержкам и обусловливает «дороговизну» служебной деятельности.

Наконец, служебная деятельность в некотором смысле «противоестественна», поскольку выполнение служебного долга часто требует самопожертвования, что противоречит инстинкту самосохранения.

Что касается эгодеятельности, то она, хотя и не способна придать смысл существованию деятеля, зато в конкретном случае всегда оказывается рациональной для самого деятеля. Ведь он сам поставил себе цель собственной деятельности, и какой бы бессмысленной эта деятельность ни казалась со стороны, субъективно она всегда вполне осмысленна.

Кроме того, поскольку человека, занятого эгодеятельностью, не стесняют придуманные кем-то инструкции, он сам разрабатывает способы достижения своих целей и свободно меняет «правила игры» (рамках закона). Поэтому эта деятельность способна к быстрому изменению и развитию. Особенно если есть какие-то дополнительные внешние условия (конкуренция), стимулирующие обновление ее.

Наконец, в эгодеятельности деятель стремится к цели, поставленной им самим, сам контролирует собственные действия и сам заботится о должном качестве деятельности. Поэтому эта деятельность относительно «дешева», поскольку отсутствуют затраты на содержание контролирующих органов.

В целом эгодеятельность находится в согласии с инстинктом самосохранения, и она чрезвычайно «естественна», так как ее основная функция – обеспечить существование деятеля.

Существует проблема соотношения выделенных выше простейших разновидностей деятельности и с разновидностями конкретной деятельности. Действительно, как определить, является ли та или иная конкретная деятельность служебной, деятельностью для себя или игрой? Это непростой вопрос, поскольку ответ на него в известной мере зависит от точки зрения самого деятеля. Если нет никаких внешних обстоятельств, препятствующих деятелю рассматривать свою деятельность тем или иным образом, то он сам определяет ее смысл, «относит» к одной из простейших разновидностей. Так, если он рассматривает свою деятельность как деятельность для себя, службу или игру, то она таковыми и является.

Однако дело осложняется тем, что другой субъект или общество в целом рассматривают данную конкретную деятельность иным образом. Например, работа по найму может рассматриваться нанятым работником как работа на себя (способ обеспечить себя и семью средствами существования), тогда как наниматель может считать ее служебной деятельностью. Логично предположить, что если точки зрения двух взаимодействующих субъектов (или деятеля и общества совпадают), то конкретная деятельность оказывается игрой, службой или эгодеятельностью согласно общей точке зрения. Если же представления о конкретной деятельности у деятеля и общества не совпадают, то следует считать точку зрения общества более «сильной», поскольку в противном случае неизбежна анархия и хаос. Когда же возникает спор между двумя взаимодействующими субъектами, то «доли» служебной или эгодеятельности в конкретной деятельности решает суд, выясняя взаимные обязательства сторон.

В случае расхождения взглядов деятеля и общества на конкретную деятельность, наиболее важным эмпирическим признаком, позволяющим отнести ее к той или иной абстрактной разновидности, является наличие или отсутствие системы наказаний-поощрений за исполнение этой деятельности. Если деятеля наказывают или поощряют «сверху» или «со стороны», то подобная разновидность деятельности может считаться служебной. В случае «чистой» эгодеятельности система поощрений-наказаний просто немыслима. Кроме того, дополнительным признаком следует считать наличие или отсутствие торжественной клятвы (присяги). Исполнение служебной деятельности весьма часто начинается с того, что деятель клянется выполнять ее честно и добросовестно, невзирая на возможные неудобства или опасности для себя лично («не щадя своей крови и самой жизни», как звучало в тексте воинской присяги советского времени).

Основные личностные типы. В религии, философии, психологии, социологии, искусстве существует неопределенное количество разных личностных типов. Это неудивительно, поскольку комбинируя разные аспекты человеческой природы, можно получить самые различные их сочетания, а конкретное сочетание назвать личностным типом (или типом личности). Согласно религии возможны праведники и грешники, в психологии – сангвиники, флегматики, холерики и меланхолики, экстраверты и интроверты и т.д. и т.п. В искусстве говорят о героях и трусах, эгоистах и филантропах, мечтателях и прагматиках, а также о многих других. Да и в обычной речи мы говорим о людях порядочных и проходимцах, добрых и злых, честных и жуликах. Весьма популярны личностные типы, предложенные в рамках психологической традиции и дисциплин, связанных с психологией. Пользуются известностью и концепции, выдвинутые в рамках подхода, который условно можно назвать «обществоведческим». Речь идет о платоновских философах-правителях, стражах-воинах и представителях производительного слоя, аристотелевских личностях господина и раба, о жителях града Небесного и града Земного Августина, героях Т.Карлейля и Н.Михайловского, харизматиках М.Вебера и т.д.

На основе представлений о разновидностях деятельности можно выявить основные социальные личностные типы. Для этого полезно воспользоваться аналогией, предложенной в свое время К.Г.Юнгом. Говоря о двух противоположных установках – интроверсии и экстраверсии, - он, опираясь на образ бьющегося сердца, высказал мнение, что «ритмическая смена обеих форм психической деятельности должна была бы соответствовать нормальному течению жизненного процесса» [Юнг К.Г. 1995, c.32] Соглашаясь с мнением Юнга, в нашем случае следовало бы ожидать, что «нормальное течение жизненного процесса» (т.е. полноценная жизнедеятельность) состоит из гармоничного и ритмичного чередования трех основных разновидностей деятельности. Ведь если человек не может обеспечить себе существование, придать жизни смысл и получить от нее радость, то его жизнь трудно назвать полноценной.

Однако далее Юнг допускает высказывания, которые справедливы лишь отчасти. По его мнению, «сложные внешние условия, в которых мы живем, равно как и еще более сложные условия нашего индивидуального психического устройства …, редко (курсив мой – П.С.) допускают вполне гармоничное течение психической энергии». В результате возникает «перевес в сторону работы одного механизма. И если такое состояние по определенным причинам становится преобладающим, т о вследствие этого и возникает тип, т.е. привычная установка, в которой один механизм постоянно господствует… Гипотеза об интроверсии и экстраверсии позволяет нам прежде всего различать две обширные группы психических личностей» [Юнг К.Г. 1995, c.32-33].

Можно предположить (аналогично Юнгу), что одна из основных разновидностей деятельности у конкретного человека становится преобладающей, вследствие чего возникает тот или иной социальный тип личности (эгодеятеля, служителя, игрока). Однако вряд ли можно согласиться с тем, что «определенные причины» (на самом деле, весьма неопределенные – П.С.) «редко допускают вполне гармоничное течение психической энергии», результатом чего становятся «две обширные группы психических личностей». Ведь если нам неизвестна причина (доминирующий фактор), в результате действия которой та или иная форма психической деятельности становится преобладающей, следует ожидать в общей массе личностей сравнительно плавного перехода к резко выраженной интроверсии или экстраверсии. Самой простой исходной гипотезой для описания этого перехода была бы гипотеза о нормальном распределении.

Иначе говоря, в случае психических типов Юнга, следовало бы ожидать наличия не двух, а трех «обширных групп психических личностей» - относительно нормальных или ритмичных (большинства, без подавляющего преобладания интроверсии и экстраверсии), интровертов и экстравертов (меньшинства, с четким преобладанием одного из психических механизмов). Относительно нормальными (ритмичными) личностями (в духе терминологии Юнга их можно было бы назвать «ритмовертами») следовало бы считать тех, чье пребывание в одной из установок составляет не менее трети по отношению ко второй (скажем, в 35 % случаев она находится в ситуации интроверсии, а в 65 % - в ситуации экстраверсии, или наоборот). Выход за эти пределы означало бы формирование резко выраженного типа личности. Возможно, Юнг пришел к выводу о наличии всего лишь двух личностных типов потому, что основным материалом его наблюдений оказались психически нездоровые люди (сам факт преобладания одной из установок свидетельствует о нарушении правильного течения психических процессов). В нашем же случае, учитывая сказанное, можно выделить четыре социальных типа личности – нормальный или гармоничный деятель, а также уже упомянутые эгодеятель, служитель и игрок.

Большинство людей способны более или менее ритмично переходить от одной разновидности деятельности к другой. Поэтому обычного человека можно считать гармоничным деятелем или «гармонично развитой личностью», для чего совсем не обязательно сочетать в себе «духовное богатство, нравственную чистоту и физическое совершенство», как требовалось коммунистической идеологией. Теоретически это основной личностный тип. Большинство людей тяготеет к нему. Однако возможны и другие личностные типы, связанные с простейшими разновидностями деятельности. Их тоже можно назвать основными.

Дело в том, что, к сожалению, гармоничная деятельность формируется не у каждого человека. У многих одна из разновидностей деятельности начинает господствовать над остальными, подчиняя их себе. В человеческой душе каким-то не вполне понятным образом происходит «слияние» трех конечных определителей базовых разновидностей деятельности (существования, смысла и радости). Иначе говоря, для человека становятся тождественными или неразличимыми все эти три определителя деятельности. Существование, радость и смысл сливаются для него в некую целостность, причем один из определителей становится господствующим. На этой основе прекращается ритмическое чередование деятельностей, деятель как бы «застывает» в одной из них и живет ею, в ней и для нее. Поэтому и возможно появление личностных типов служителя, эгодеятеля и игрока, которые, кстати, составляют меньшинство в основной массе людей, но зачастую именно они становятся персонажами в литературных произведениях или запоминаются как исторические деятели. Не случайно, согласно китайской пословице, «лучшие (т.е. в нашем понимании гармоничные) умирают незамеченными».

Основные личностные типы можно расположить по ступеням своеобразной эволюции в зависимости от степени осознанности ими собственной деятельности, а также в зависимости от сделанного ими нравственного выбора. Ступени этой эволюции у всех типов во многом подобны (но не тождественны). Наиболее подобны ступени, отражающие меру осознанности деятелями собственной деятельности. В частности, выделяются естественный (животный), наивный и сознательный (истинный, убежденный) подтипы у этих типов в зависимости от того, насколько сознательно они относятся к собственной деятельности.

Так, возможен нормальный (гармонично развитый) от природы человек, никогда не задумывавшийся об основах своего существования. Он естественно чередует основные разновидности деятельности. И это естественный гармоничный тип. Люди однако склонны задумываться над собственной жизнью. И им могут встретиться готовые ответы на волнующие их вопросы. Если человек принимает на веру такой ответ, то появляется наивный личностный подтип. Ясно при этом, что люди склонны принимать те ответы, которые в достаточной степени соответствуют их природе. В частности, естественный гармоничный деятель легко превращается в наивного. В дальнейшем более глубокое критическое осмысление основ собственной жизнедеятельности способно превратить наивного гармоничного человека в сознательного. В этом случае деятель начинает сознательно чередовать основные разновидности деятельности, стремясь к максимальной гармонизации отношений с миром.

Все личностные типы (вне зависимости от степени осознанности своей жизнедеятельности) способны «выбрать» добро или зло в качестве основы своей нравственной установки по отношению к миру. Точный смысл слов «добро» и «зло» не слишком ясен. Но с некоторой условностью можно принять, что слово «добро» отражает творческие, созидающие процессы в мире, а слово «зло» - разрушительные, ведущие к хаосу. В соответствии с этим выбором формируются два стиля жизнедеятельности – добрый (праведный) и злой (дьявольский). Для доброго стиля характерны производящая эгодеятельность, служение созидающему началу, честная игра. Для злого стиля – присваивающая эгодеятельность, служение началу разрушения, нечестная игра. Однако по-настоящему о нравственном выборе можно говорить лишь применительно к сознательному подтипу. Сведем сказанное в очередную табличку, а затем прокомментируем ее (см. Табл. 4).

В первом столбце таблицы расположены основные личностные типы, в последующих – их разновидности в зависимости от ступени эволюции.

Для гармоничных личностных типов трудно подобрать литературные или исторические примеры, поскольку люди этого типа естественно «вписываются» в окружение, ничем не выделяясь из него. Как «все счастливые семьи счастливы одинаково», так и все гармоничные люди гармоничны одинаково. Здесь можно лишь высказать предположение, что люди, занимающиеся производительной деятельностью (например, земледельцы), более склонны к доброму стилю жизнедеятельности, нежели те, у кого преобладает присваивающая деятельность (например, скотоводы). Об этом свидетельствует поведение главных героев народных эпосов (например, поведение Гер-оглы в туркменском эпосе и Микулы Селяниновича в русской былине), а также заявления выдающихся персонажей,

Таблица 4.

Дата добавления: 2014-01-06