Заключим сделку

Выбросить белый флаг

Мама всегда звала меня Рэндольфом.

Она выросла на маленькой молочной ферме в Вирджинии в годы Великой депрессии. Каждый день она гадала, хватит ли еды на ужин. Она звала меня Рэндольфом, потому что такие имена носили те, кто принадлежал к обеспеченному классу. Возможно, поэтому мне так не нравится это имя. Кто захочет, чтобы его так звали?

И все же мама продолжала называть меня полным именем. Став подростком, я взбунтовался. «Неужели ты действительно считаешь, что твое право называть меня так, как тебе хочется, превосходит мои права на личность?»

«Да, Рэндольф», — твердо ответила мама.

Что ж, по крайней мере, мы поняли позиции друг друга!

К тому моменту, когда я поступил в колледж, мне пришлось натерпеться. Мама присылала мне письма, адресованные «Рэндольфу Паушу». Я писал на конверте: «По этому адресу такой не проживает» — и отсылал их обратно нераспечатанными.

Мама пошла на компромисс. Она стала адресовать письма «Р. Паушу». Эти письма я вскрывал. Но когда мы разговаривали по телефону, она продолжала гнуть свою линию: «Рэндольф, ты получил наше письмо?»

Сейчас, спустя много лет, я окончательно сдался. Я настолько люблю и ценю свою мать, что не собираюсь спорить с ней из-за такого пустяка, как окончание моего имени. Пусть зовет меня так, как ей хочется. Я все равно счастлив. Жизнь так коротка.

Когда проходит время и жизнь устанавливает свой срок, сдаться и выбросить белый флаг оказывается самым правильным поступком.

Когда я оканчивал университет, у меня появилась привычка раскачиваться на стуле за обеденным столом. Я не отказывался от нее даже в родительском доме, и мама всегда говорила мне: «Рэндольф, ты сломаешь этот стул!»

Мне нравилось раскачиваться на стуле. Мне было удобно. Да и стул прекрасно себя чувствовал на двух ножках вместо четырех. Каждый раз за обедом я раскачивался, а мама делала мне замечания.

Однажды она сказала: «Прекрати раскачиваться на стуле. Я не собираюсь больше повторять!»

На этот раз ее слова прозвучали так, что пришлось прислушаться. Я предложил заключить контракт — письменное соглашение между родителями и ребенком. Если я сломаю стул, то должен буду оплатить не только сам стул... но, в качестве штрафных санкций, и ремонт всей столовой. (Заменить один стул в гарнитуре двадцатилетней давности было просто невозможно.) Но мама обязывалась более не делать мне замечаний, пока стул цел.

Конечно, мама была права: ножки стула могли не выдержать и подломиться. Но мы оба решили, что соглашение — лучший способ избежать ссоры. Я принял на себя ответственность и обязался возместить нанесенный ущерб. Мама получила возможность сказать: «Меня всегда надо слушаться», если ножка все же сломается.

Стул так и не сломался. Когда бы я ни приехал в родительский дом и когда бы ни начал раскачиваться на нем, наше соглашение действительно. И это неудивительно. Соглашение изменило динамику отношений в нашей семье. Не хочу сказать, что мама стала настолько продвинутой, что даже предлагает мне покачаться на стуле. Но я думаю, что она давно уже присмотрела новый гарнитур в столовую.

Дата добавления: 2014-01-06