Сэндгэйт, 10 января 1888 года

Лекция I/ Введение

1. На меня возложена обязанность ввести в круг элементов образования, существующих в этом великом университете, такой, который не только сам является новым, но может в резуль­тате произвести известный переворот во всех остальных. Эта обязанность, как вы отлично понимаете, настолько трудна, что, приняв ее на себя, всякий рискует подвергнуться упреку в дерзости, и каждому, кто честно возьмется за нее, должно опасаться, что его руки опустятся от страха перед этой задачей, от чувства неуве­ренности в самом себе.

Да и мне еще недавно так мало были знако­мы самоуверенность и надежда, что я едва мо­гу обрести необходимый запас первой для воз­буждения в себе энергии, а второй — для веры

Аг8 1оп§а/

34/Лекция I

в будущее. Мне придает силу только мысль о том, что благородные люди и великодушные друзья, которые тем строже судят, чем сильнее любят, пожелали, чтобы [именно]* мне было доверено это дело. И я убежден, что доброе де­рево, которое мы сегодня с Божьей помощью сажаем в землю, не зачахнет, хотя оно посаже­но при не слишком благоприятных предзнаме­нованиях и первые побеги его ослаблены недо­статочным уходом.

2. Благодаря щедрости того благородного анг­личанина, которому мы обязаны основанием этой кафедры одновременно в трех великих университетах⁴, осуществлена первая из целой серии реформ, которые ныне проводятся в на­шей системе народного образования. Как вам известно, эти реформы знаменуют собой суще­ственны!! поворот национальной мысли приме­ни пли,но к двум принципам, лежащим в осно­ве)К)1() образовании, и относительно тех слоев общества, на которые оно распространяется.

* Здесь и далее в квадратных скобках даны примечания редактора, поясняющие текст. Греческие, латинские и французские цитаты, никак не прокомментированные в пе-|н-1инс II.С Когана и любезно переведенные для настояще-|" им.иип \ ||що.к111м.1м и Ю. Шералиевой. для удобства чини II <н мн и им и им.! и- и 1.1КЖ1' шк мочены в квадрат­ные скоокп

Аг5 1оп§а/

Введение/ ЗЭ

Прежде полагали, что дисциплина, необходи­мая для формирования личности, более всего воспитывается абстрактным изучением литера­туры и философии; теперь же думают, что для достижения той же или даже более совершен­ной дисциплины служат два пути: обучение человека с раннего детства тем предметам, ус­воение которых может потом принести ему значительную практическую пользу, и предо­ставление свободы в выборе той отрасли заня­тий, которая наиболее соответствует личной склонности. Я всегда употреблял весь свой не­большой авторитет для содействия этой рефор­ме, и никто больше меня не может радоваться ее практическим результатам. Но за дело завер­шения (я не решаюсь сказать — исправления) системы, установленной величайшей мудростью наших славных предков, надо браться с почти­тельной осторожностью. Англичане в реформах часто проявляют бурную энергию, пропорцио­нальную тому отвращению, с которым решают­ся допустить их необходимость. Поэтому в дан­ную минуту больше чем когда-либо следует по­мнить, что целью обучения является не приобретение знаний, а дисциплина ума. Вас посылали в наши университеты — до сих пор, но крайней мере — не для обучения ремеслу, не пня усовершенствования в какой-нибудь про-

Агя 1оп@а/

36/Лекция I

фессии, но для того, чтобы сделаться истинны­ми джентльменами и образованными людьми.

3. Сделаться тем и другим — если существует материал для того и другого. Чернь цивилизо­ванных стран еще недавно была проникнута болезненной мыслью, будто всем возможно стать тем и другим. Они были уверены, что, раз сделавшись благородными и учеными при по­мощи механических процессов образования, они овладеют впоследствии высшим благом, богатством.

Стать богатыми в меру имеющихся и пригод­ных средств без сомнения могут все. Здесь пред ними действительно открыта Хавилла⁵; и вер­ным оказывается чудесное изречение, сказан­ное о ней: «Злато этой страны хорошее». Но не­обходимо понять, что образование в его глубо­чайшем смысле служит прежде всего средством не уравнивать, а различать людей*. Мудрость не

* Точный смысл этого суждения, а также того, которым заканчивается настоящий параграф, может быть понят только из моих сочинений «Современные художники» и «Время не ждет» (Лте апс! ТМе). в которых я более подроб­но развиваю свои взгляды на образование. Следующие че­тыре параграфа представляют собой сжатый свод моих по­литических и социальных принципов. — Прим. автора. (Здесь и далее постраничные сноски принадлежат автору или переводчику.)

Введение/37

служит орудием накопления богатств; напротив, ее первое правило есть презрение к ним, а пер­вое правило благородства — равномерное их распределение. Вот почему, насколько я могу судить, всем невозможно стать благородными и учеными. Даже при самой тщательной трени­ровке одни останутся слишком эгоистичными, чтобы отказаться от богатства, другие слишком тупыми, чтобы желать досуга для занятий. Впрочем, иные могли бы стать более благород­ными и учеными, чем сейчас. Мало того, может быть, все англичане станут со временем такими, если Англия действительно пожелает, чтобы ее превосходство над другими нациями состояло в благородстве и учености. Достижению этой до­брой цели должно содействовать введение пре­подавания искусств и ремесел в нашу схему университетского образования. Но в чем в пер­вую очередь ощущается насущная необходи­мость — это в распространении духа универси­тетского образования на практическое приме­нение искусства.

4. Прежде всего необходимо освободить их от нынешнего унизительного положения и оказать им поддержку. Слишком долго хвалились, слов­но это для Англии предмет гордости, тем, что из массы людей, положение которых считается тягостным, отдельным лицам энергичными

Аг5 1оп@а/

Зо/Лекция I

усилиями при счастливых условиях удается вы­биться на свет и с презрительным самодоволь­ством оглянуться на прошлое, на занятие своих родителей, на свое детство. Не должны ли мы скорее стремиться к такому идеалу националь­ной жизни, при котором занятия англичан хо­тя и будут различны, но ни одна профессия не будет ни мучительной, ни низкой, когда меха­нические работы*, признаваемые по своему ха­рактеру унизительными, будут предоставлены расам менее счастливым и более корыстолюби­вым, когда возможного для всех перехода из одного ранга в другой лучшие люди будут ско­рее избегать, чем добиваться, и цель каждого гражданина будет заключаться не в том, чтобы выбиться из положения, которое признается унизительным, а в том, чтобы исполнять долг по праву рождения.

5. Воспитание разных классов должно осуще­ствляться не в университетах по единой про­грамме, а в различных школах, где будут препо­даваться предметы, наиболее полезные для каждого класса. Знания, требуемые для специ­альных занятий, будут преподаваться в совер­шенстве, а разнородные высшие науки и разви­тие способностей для восприятия и доставле-

* ТеxVа^ гтпррттсог {грен.). — Прим. автора. Агс \ощъ/

В ведение/ 5 у

ния наслаждений будут соединены с теми тру­дами, которые связаны с этими специальными занятиями. Я не теряю надежды увидеть земле­дельческое училище с вполне обеспеченными кафедрами зоологии, ботаники и химии, или школу торгового мореходства с кабинетами ас­трономии, метеорологии и естественной исто­рии моря, или — назову один пример более изящного, не сказать высшего, искусства — мы в скором времени, я надеюсь, будем иметь пре­восходную школу работ по металлу, которую возглавят не кузнецы, а золотых дел мастера. Я убежден, что знатоки, научившиеся умело обращаться с самым драгоценным металлом, сумеют надлежащим образом справиться и с остальными.

Но я не должен отвлекаться от своей непо­средственной задачи, обсуждая то, чем она ста­нет в руках других. Насколько позволят силы, я представлю вам краткий очерк современного состояния искусства в Англии, а также опреде­лю то влияние, которое, по моему мнению, бу­дут постоянно оказывать на него наши универ­ситеты благодаря вновь основанным кафедрам.

6. Прежде всего предстоит рассмотреть, какое влияние имело на наши искусства развитие торговли и расширение наших связей с чужест­ранными народами, благодаря чему мы позна-

Аг5 1оп§а/

40/Лекция I

комились с их произведениями как прошлого, так и настоящего времени. К сожалению, непо­средственными результатами этих благоприят­ных условий явилась скорее зависть к чужому творчеству, чем сознание ограниченности свое­го, и стремление скорее обогатиться продажей произведений искусства, чем получить наслаж­дение от их приобретения.

В настоящее время все наши усилия, вызван­ные искренним желанием производить и при­обретать действительно прекрасные произведе­ния, заключают в себе по крайней мере один существенный элемент успеха. Но те усилия, корень которых лежит в надежде обогатиться продажей произведений, безусловно обречены на позорное крушение — не потому, что высо­кообразованная нация не имеет права извле­кать выгоду из своих творческих сил, но пото­му, что эти силы не могут развиваться, когда конечной целью ставится выгода. Истинное про­явление национальной силы в искусстве всегда зависит от того, направлена ли она к цели, кото­рую указывает вековой опыт. Для надлежащего направления своего гения самопознание столь же трудно и столь же необходимо народу, как и индивидууму. Это самопознание никогда не до­стигается ни порывистостью неопытной само­надеянности, ни опасением нужды, которая

Агс 1оп§а/

Введение/41

явилась результатом непредусмотрительности. Ни один народ не имеет и не будет иметь силы вдруг, под давлением нужды, развить в себе те способности, которыми он пренебрегал, когда не нуждался, или в бедности научиться творить то, чем не умел восхищаться в богатстве.

7. Связанные худшими сторонами нашего со­циального устройства, но способные к лучшим стремлениям, чем коммерческий расчет, мы за­мечаем, что в последнее время стимул к созда­нию драгоценных произведений искусства дают те причины, которые содействовали накопле­нию богатств в частных руках. Благодаря этому недавно появилось широкое покровительство, или меценатство, которое в своем нынешнем виде вредит нашим школам, но тем не менее отличается серьезностью и добросовестностью и далеко от того, чтобы руководствоваться ис­ключительно мотивами тщеславия. Большинст­во людей с достатком охотно покровительству­ют истинным интересам искусства в нашем отечестве, и даже те, кто покупают ради тще­славия, кладут в основу своего тщеславия при­обретение того, что считают самым лучшим.

Если художники и страдают от этого неумело­го, но проникнутого добрыми намерениями ме­ценатства, то вина за это в значительной мере падает на них самих. Если они стараются при-

Аг5 1оп§а/

42/Лекция I

влечь покровителей эксцентричностью, оболь­стить поверхностными достоинствами или вос­пользоваться поддержкой через бессодержа­тельные и легкомысленные произведения, то тем самым неизбежно унижают и себя, и само меценатство. Они не имеют права жаловаться, что покровители не признают более основа­тельных претензий. Если бы каждый истинно талантливый художник создавал только то, что считает достойным себя самого, не гонялся бы за недостойным и случайным успехом, то, как бы ни возражали, общество сохраняет доста­точно верного чутья для того, чтобы пойти за таким надежным вождем. Мой тридцатилетний опыт позволяет без оговорок установить один факт: действительно хорошая картина всегда найдет одобрение покупателя, если не отталки­вает недостатками, от которых художник по своей гордости не захотел избавиться или был бессилен исправить.

8. Дальнейшее развитие всего здорового и по­лезного в этих двух рассмотренных влияниях зависит от направления интереса к искусству, возбужденного истинно великим гением неко­торых наших и ныне здравствующих, и недавно умерших художников, скульпторов и архитек­торов., Вас, может быть, поразит — но я уверен, что вы с удовольствием услышите из моих уст

Введение/43

или (если здесь, в Оксфорде, мне простят само­надеянность, что для кого-то достаточно моего имени) из уст автора «Современных художни­ков», — что главная ошибка прошлого заключа­лась не в переоценке, а, напротив, в недоста­точном признании заслуг современников. Ве­ликий художник, дарование которого я оказался способен оценить при его жизни⁶, первым упрекнул меня в невнимании к талан­там своих сотоварищей, и в этом введении к изучению искусства всех времен — изучению, которое только при надлежащей скромности может привести к мудрому восторгу, — уместно вспомнить его слова. Эти слова были справед­ливы по отношению ко мне, и они всегда будут более или менее справедливы по отношению ко всякому человеку, еще не успевшему закалить­ся в этой тяжелой работе. Вот они: «Вы не зна­ете, как она трудна!»

Вы не ждете, конечно, что в объеме этого курса я представлю какой бы то ни было ана­лиз многочисленных родов искусства ([объеди­няемых в] три крупных вида), которые возник­ли ради наслаждения или пользы из сложных требований современной жизни и еще более сложных и разнородных инстинктов современ­ного гения. Моя задача, как и моих коллег в других университетах, состоит в том, чтобы

44/Лекция I

дать вам возможность правильно оценивать эти роды искусства. Надеюсь, что члены Королев­ской академии⁷ и члены Института британских архитекторов окажут поддержку и содействие усилиям университетов, организовав такую си­стему художественного образования для своих собственных студентов, при которой они не бу­дут впоследствии тратить свой талант на лож­ные стремления. Эти учреждения должны уст­ранить всякие разногласия относительно свойств материала и его употребления, а также добиться того, чтобы каждая картина или чер­теж, которые удостоятся их санкции, были со­гласованы с некоторыми первоначальными за­конами. Конечно, невозможно втиснуть в рам­ки определенной школы таланты столь разнообразные, как дарования английских ху­дожников; но каждая академическая корпора­ция обязана следить за тем, чтобы уберечь сво­их младших членов от ошибок, которые навер­няка есть в каждой школе, чтобы они практиковались в лучших из известных методов работы, пока их природное дарование не будет достаточно воспитано для создания новых.

9. Если бы не стремление к полноте обзора, то едва ли следовало бы упоминать об особом спросе на искусство, порожденном невежест­вом и служащем только дурным целям, — о

Агз 1опёа/

Введение/45

спросе слоев общества, ищущих исключительно наслаждения, на те произведения и формы ис­кусства, которые тешат праздность и возбужда­ют страсть. Нет надобности обсуждать эти тре­бования и их влияния, хотя они производят ги­бельное действие на современную скульптуру и ювелирные работы. Их нельзя остановить по­рицанием, ими нельзя руководить при помощи образования; они — неизбежный результат все­возможных недостатков, которые свойственны нравам и принципам изнеженного роскошью общества. Только реформами в сфере нравст­венности, а не художественной критикой мож­но ослабить их действие.

10. Наконец, существует еще один вид посто­янно растущего спроса на искусство, именно на искусство для масс; оно распространяется пе­чатным станком, иллюстрирует события дня, популярную литературу и естественные науки. Замечательные специалисты, многие лучшие современные таланты заняты удовлетворением этого спроса. Нет пределов тому добру, которое можно было бы принести, если бы мы надлежа­щим образом воспользовались имеющимися та­лантами для того, чтобы сделать прекрасное ис­кусство доступным для беднейших классов. Многое уже достигнуто, но сделано и немало зла: во-первых, теми формами искусства, кото-

Аг5 1оп^а/

46/Лекция I

рые приноравливаются к испорченному вкусу, а во-вторых, косвенным путем, а именно гра­вюрами, которые в целом выполняют свою роль, но недостаточно хороши, чтобы сохра­нить свое влияние на умы масс; эти гравюры надоедают своим непомерно большим количе­ством, однообразием и посредственными каче­ствами, тем самым ослабляя или атрофируя ин­терес к произведениям высшего рода.

Особенно следует сожалеть об их влиянии на школы гравирования, которые в Англии до­стигли подлинного совершенства исполнения, но в последнее время утратили многие из сво­их безукоризненных и узаконенных методов. Несмотря на это, я видел сделанные еще со­всем недавно гравюры, и они в некоторых от­ношениях превосходили все, что когда-либо со­здавалось резцом. Я нисколько не боюсь, что фотография или какой-нибудь другой опасный соперник ослабит их — напротив, думаю, что они возвысят и возбудят великую старую силу дерева и стали.

11. Таковы в кратких чертах условия, в кото­рых находится современное искусство и с кото­рыми нам придется иметь дело. Полагаю, что задача нашей кафедры — создать как критиче­скую, так и практическую школу изящных ис­кусств для настоящих благородных англичан:

Введение/47

практическую для того, чтобы они правильно рисовали все, за что ни примутся, и критиче­скую — чтобы обратить их внимание на те из существующих произведений искусства, кото­рые впоследствии наиболее [полно] вознагра­дят их старания. Если их направить таким об­разом, то покровительство, которое они будут оказывать художникам, доставит удовлетворе­ние им самим, так как они будут сознавать его целесообразность; кроме того, оно явится в высшей степени благотворным для страны, ибо будет оказано достойным его, и притом в ран­ний период их жизни, когда те более нуждают­ся в покровительстве и когда с его помощью можно оказать на них самое полезное влияние.

12. Мне кажется, что справедливость моей мысли об этих функциях меценатства обнару­жится особенно ясно, если попытаться опреде­лить вероятный характер и сферу действия искусства в Англии. Постараюсь сразу органи­зовать соответствующую систему занятий с ва­ми; она будет ориентирована прежде всего на знакомство с теми отраслями, в которых анг­лийские школы или обнаружили, или должны обнаружить особое превосходство.

Итак, обращаюсь к вам с просьбой одобрить направление, которое я намерен придать своим лекциям, их общий план, а также границы, в

48/Лекция I

которые я намерен их ввести. Выскажу руково­дящие мною соображения: с одной стороны, мне придется утрудить ваше внимание выясне­нием тех направлений, в которых все стремле­ния английских художников ожидает неудача, а с другой, — тех, в которых, как показал опыт, они могут быть уверены в успехе.

13. Я упомянул о тех стараниях, которые мы прилагаем для улучшения рисунков на издели­ях мануфактуры. Думаю, это улучшение может быть достигнуто в известных пределах: мы пе­рестанем угождать минутной моде, создавая случайные, уродливые пародии вместо настоя­щих рисунков, станем производить красивые ткани гармоничных цветов, глиняную и стек­лянную посуду удобной формы и хорошего ка­чества, но мы никогда не достигнем выдаю­щихся успехов в декоративных рисунках. Такие рисунки обыкновенно создают народы, от при­роды обладающие великими умственными си­лами, но не обремененные массой разнообраз­ных проблем и забот, народы, живущие среди естественных красот природы или в таких усло­виях повседневной жизни, которые возбуждают приятные эмоции. Мы не можем придумывать таких рисунков, так как нам приходится слиш­ком много думать, и притом думать слишком Неспокойно. Давно замечено, как мало дейст-

Лгч 1опса/

Введение/49

вительных тревог существует в умах полудиких рас, которые славятся декоративным искусст­вом, и не следует думать, что в средние века че­ловеческий дух был смущен тревогами, хотя каждый день приносил опасности и перемены. Полная приключений жизнь делала человека беззаботным, как в наше время бывает с солда­тами или моряками. Когда существует способ­ность к мышлению и нет предметов, на кото­рые ее можно направить, вся свободная энер­гия и фантазия устремляются на ручные изделия, и тот интеллектуальный запас, которо­го хватило бы для управления огромным торго­вым делом в течение целого дня, сразу и совер­шенно бессознательно тратится на изобретение одной замысловатой спирали.

Способности к декоративным ремеслам раз­виваются постоянной тренировкой столько же рук, сколько фантазии, тренировкой столь же мучительной и требующей столь же напряжен­ного внимания, как та, которой подвергает се­бя фокусник, преодолевая главные трудности своей профессии. Работа самого искусного ху­дожника всегда есть не что иное как блестящий 1оиг с/е /огсе [то, что достигается усилием, лов­костью (фр.)\, и многое, что в картине с перво­го взгляда приписывают материалу, на самом деле есть только увлекательный и совершенно

Агб 1оп{ш/

5О/Лекция I

неподражаемый фокус. И вот, когда способ­ность воображения, развитая верностью и лов­костью руки, беспрерывно передается от поко­ления к поколению, в конце концов являются не столько вышколенные художники, сколько буквально новая порода живых существ, с на­следственными способностями которых невоз­можно состязаться. Все наши подражания ра­ботам других народов в этом отношении будут бесплодны. Мы должны прежде всего заботить­ся о добросовестности в производстве англий­ских товаров, а декорировать их лишь настоль­ко, насколько позволят грации.

14. Во-вторых, — и это недостаток более се­рьезный, имеющий, впрочем, и хорошую сто­рону, — мы никогда не достигнем успеха в выс­ших областях отвлеченного или теологического искусства.

Со времен завоевания⁸, если не с более ран­них пор, существует странная, но совершенно неотделимая от нас черта — любовь к карика­турным формам с грязноватым оттенком. По­жалуй, самым совершенным образцом англий­ского ума, его наилучшим выражением являет­ся Чосер⁹; но хотя его мысли почти всегда прекрасны, чисты и ясны, как апрельское утро, даже среди них иногда встречаются такие, где он унижается до заигрывания с дурными ин-

Аг5 1оп§а/

Введение/5 1

стинктами. Эта способность слушать и наслаж­даться самыми грубыми остротами — каковы бы ни были чувства, допускающие это, — впос­ледствии вырождается в такие формы юмора, из-за которых многие величайшие, мудрейшие и самые нравственные писатели Англии стано­вятся почти непригодными для нашей молоде­жи. Если же английский писатель лишен по­добного инстинкта, то его талант оказывается сравнительно слабым и ограниченным.

15. Итак, чтобы создать в области отвлечен­ного искусства великие произведения, прежде всего необходимо смотреть на все грязное с от­вращением, как на презренного, хотя и страш­ного врага. Вы легко поймете мою мысль, если сравните чувство, с которым смотрит на всякую сальность и на всякие низменные шутки Данте, с отношением к ним Шекспира. Этот странный грубый инстинкт, соединенный, как это бывает у наших лучших соотечественников, с великой простотой и здравым смыслом, делает их тон­кими и превосходными наблюдателями и выра­зителями видимой природы как в низших, так и высших ее формах, но отсекает от того осо­бого искусства, которое в узком смысле назы­вают возвышенным. Если бы мы попытались создать что-нибудь на манер Микеланджело или Данте, то потерпели бы крушение даже в

Агз 1оп§а/

52/Лекция I

литературе, как Мильтон в битве ангелов, этом искажении Гесиода¹⁰. В искусстве каждая по­пытка такого рода служила признаком самоуве­ренного эгоизма тех, кто в действительности никогда не учились тому, чтобы быть работни­ками, или же была связана с трагическими формами созерцания смерти; но в общем она всегда бывала до известной степени безумной и никогда не имела успеха.

Впрочем, нечего огорчаться из-за ограничен­ности наших способностей. Мы способны дать то, что не могут дать другие, и гораздо более то­го, что когда-либо удавалось совершить. Пер­вый наш великий талант — способность к пор­третной живописи, способность, с такой силой проявившаяся в Рейнолдсе и в Гейнсборо, что будущим мастерам остается только терпеливо добиваться технического совершенства и соеди­нить его с энергией названных художников, с их умением постигнуть предмет. На основании данных о влиянии искусства на нравы общест­ва в прошлом невозможно даже приблизитель­но представить, какие результаты могли бы в будущем принести школы портретной живопи­си, если бы достойные лица пожелали быть оцененными, а остальные не побоялись бы оценить их по достоинству. В следующей лек­ции я постараюсь показать, насколько полезнее

Аг$ 1оп§а/

Введение

мог бы быть труд великих мастеров (хотя он и был бы тогда скромнее), если бы они удоволь­ствовались составлением отчета о тех, кто жил на земле вместе с ними, вместо того чтобы ста­раться создать обманчивую славу тем, что гре­зились им в небесах.

16. Во-вторых, мы обладаем великой изобре­тательностью и экспрессией в изображении се­мейных драм (главные побуждения, руководя­щие королем Лиром и Гамлетом, — несомнен­но, побуждения прежде всего семейного характера). В настоящее время существует тен­денция к развитию нашего искусства в этом на­правлении. Эта тенденция ослабляется некото­рыми неблагоприятными условиями, которые можно свести к одному — к недостатку благо­родного гражданского и патриотического огня в сердцах англичан. Этот недостаток делает их семейные привязанности эгоистичными, узки­ми, и потому лишает их глубины.

17. В-третьих, из-за нашей простоты и благо­душия, а отчасти именно из-за этого пристрас­тия к карикатурному, которое принижает наш идеал, в нас есть такая черта, как симпатия к животным, отличающаяся особой прочностью. Это чувство, хотя оно и получило довольно тонкое выражение в творениях Бьюика и Ланд-сира", все же еще совершенно не развито. Эта

Аге 1оп^а/

54/Лекция I

симпатия с помощью нашей авторитетной со­временной филологической науки и из-за бри­танского пристрастия к приключениям делает нас способными оставить будущим обитателям земного шара полную летопись нынешних форм жизни, некоторые из которых находятся на грани исчезновения.

Наконец, в качестве не последней по своему значению способности укажу на нашу способ­ность к изображению пейзажа. О ней мы скоро поговорим более подробно.

18. Вот в этих направлениях мы можем отли­читься по характеру своих дарований. Вы уви­дите, как, учитывая эти направления, должны измениться те приемы, которые рекомендуются сейчас для изучения искусства. В самом деле, если бы существовала вероятность, что наши профессиональные художники создадут произ­ведения возвышенно-идеального характера, то было бы желательно воспитывать вкус студен­тов прежде всего на чистейших образцах грече­ского и величайших — римского искусства. Но вы едва ли найдете в Англии хоть одну школу, которая, стремясь исключительно к изучению этих высших разделов, оказывает сильное или хотя бы просто определенное влияние на своих учеников. Поэтому я, хотя и постараюсь ука­зать вам те черты, которые следует искать у Ве- Лн* 1опеа/

Введение,

ликих мастеров и которым следует подражать, тем не менее не буду прилагать особых усилий, чтобы побудить вас слепо копировать их. Прежде всего я испытаю вас и буду противо­действовать притворству, в которое легко впасть даже при скромности; оно может выра­зиться двояко: или мы во что бы то ни стало восхищаемся тем, к чему в душе не чувствуем симпатии, или скрываем удовольствие, которое испытываем от обыденных вещей, — скрываем, поскольку видим признак особой утонченности в стремлении к более высокому и редкому.

19. Далее, если бы явилась вероятность, что наши ремесленники достигнут выдающейся ловкости в декоративном искусстве, я должен был бы тщательно познакомить свой класс с правилами гончарного дела и металлообработ­ки и приучить своих учеников с любовью зани­маться условными сочетаниями красок и форм. И я действительно рассчитываю сделать это, чтобы дать своему классу возможность разли­чать истинные достоинства некоторых стилей, которые в настоящее время находятся в небре­жении, и прежде всего постичь дух полуварвар­ских народов, [отразившийся] в том единствен­ном языке, способном выразить их чувства. Те ученики, которые в силу своих склонностей найдут удовольствие в истолковании мифиче-

Аг5 1опёа/

56/Лекция I

ских символов, вероятно, не бросят эти глубо­кие сферы исследования, которые откроет им тщательное изучение раннего искусства, чьей исключительной принадлежностью эти мифиче­ские символы и являются, потому что главный его закон следующий: при одинаковых интел­лектуальных данных художника он говорит сво­им искусством тем менее, чем большего совер­шенства достигает в подражании; чем грубее символ, тем глубже его значение. Несмотря на все сказанное, когда я в достаточной мере вы­ясню характер и значение этих произведений и сумею отстоять их от того презрения, с кото­рым к ним слишком часто относятся, я предо­ставлю студентам самим наслаждаться даль­нейшими исследованиями и даже, насколько позволят силы, ослаблю их восхищение, осно­ванное на причудливости стиля; я буду искоре­нять и другие чувства, способные привести к кропотливому собиранию редкостей вместо ра­зумной оценки произведений, которые, согла­суясь с вечными законами искусства, не могут быть исключительными и выделяются только тем, к чему в искусстве всегда следует стре­миться.

20. В этом и подобных направлениях я поста­раюсь сделать доступными для моих слушателей все средства, обеспечивающие успех. Я употреб­лю 1опеа/

Введение/57

лю всю свою энергию, чтобы показать им ис­тинно прекрасное среди произведений тех, кто уже прошел период символов, период зарожде­ния, кто сумел правдивостью изображения удовлетворить одновременно самым суровым, строгим требованиям и точной науки, и дис­циплинированной страсти. Таким образом, ос­новную часть нашего времени я посвящу тем произведениям живописи и скульптуры, кото­рые являются бесспорно наилучшими. Уверен, что даже к неразвитому искусству раннего пе­риода вы отнесетесь с ббльшим интересом и с ббльшим уважением, когда узнаете всю труд­ность попыток, которые оно делало, и полный объем того, что оно предвещало.

21. Исходя из этого, я постараюсь заодно осу­ществить свою многолетнюю заветную мечту. Ее можно привести в исполнение здесь, в Окс­форде, пользуясь советом и помощью курато­ров университетских галерей; именно здесь ее воплащение принесет наибольшую пользу: я думаю собрать коллекции превосходных образ­цов искусства, моделей, к которым вы можете обращаться при каждом сомнении. При их изу­чении вы приобретете инстинктивное чувство правильности, которое впоследствии предохра­нит вас от серьезных ошибок. Эти коллекции можно составить гораздо лучше и гораздо лег-

Аг5 1опёа/

5о/Лекция I

че, чем обычно полагают. Действительная польза, которую они могут принести, будет за­висеть от строгости отбора — от устранения всего второстепенного, чрезмерного, а также экземпляров, привлекающих своей пестротой. Внимание студентов должно быть сосредоточе­но на немногих действительно превосходных образцах. Способность к правильной и быстрой оценке разовьется скорее внимательным изуче­нием одного произведения, чем беглым обзо­ром многих. Каждая отличительная черта запе­чатлевается особенно ярко, когда оттеняется резким контрастом и не повторяется.

Большинство образцов, которые я отобрал, — гравюры и фотоснимки. Они будут расположе­ны в таком порядке, чтобы быть легко доступ­ными. Кроме того, в каталоге будет указана цель, к которой я стремился при отборе каждо­го образца. Надеюсь, что со временем англий­ское общество поможет мне составить коллек­ции столь же великолепные, сколько полезные, и собрать по тем же принципам коллекции по­меньше для учеников средних школ.

22. Во-вторых, я постараюсь убедить тех сту­дентов, которые пожелают посещать лекции по искусству, чтобы они уделили известное коли­чество времени практическим занятиям и по­стигли характер и трудности самой техники. За-

Аг5 1оп§а/

Введение/59

траченное на это время не пропадет напрасно и для других университетских наук, потому что я намерен вести эти практические занятия в двух направлениях: иллюстрировать, во-первых, ис­торические, а во-вторых, естественные науки. Станете ли рисовать какой-нибудь элемент гре­ческого оружия, или ястребиный клюв, или львиную лапу, — вы сразу увидите, что необхо­димость работы рукой привлекает внимание к деталям, которые иначе ускользнули бы, запе­чатлевает их в памяти без особых усилий. Но допустим даже, что это не так, что практиче­ские упражнения сами по себе потребуют от вас значительной затраты времени. Даже в этом случае я не боюсь того, что ощутимые резуль­таты не оправдают принесенной жертвы. И об­щественное мнение, кажется, склоняется к той мысли, что в совершенное воспитание входит не только умение выражаться посредством язы­ка, но и умение владеть музыкальными звуками при помощи голоса и правильной формой по­средством руки.

23. Пока я буду занимать эту кафедру, я по­свящу практические занятия естественной ис­тории и пейзажу: во-первых, в этих областях я, вероятно, сумею открыть вам истины, которы­ми могут пренебречь мои преемники, а, во-вто­рых, наглядное и приятное изучение естествен-

Аг5 1оп§а/

60/Лекция I

ной истории является самым главным элемен­том, который необходимо ввести не только в университеты, но и вообще в схему народного образования, начиная с высшего и заканчивая начальным. Я даже рискну навлечь на себя ва­ши насмешки, признавшись, что моей заветной мечтой было привить некоторой части англий­ской молодежи желание охотнее созерцать пти­цу, чем стрелять в нее, и стремление делать ди­кие творения ручными, вместо того чтобы руч­ные превращать в дикие. Что касается изучения пейзажа, то оно, я думаю, в настоящее время способно принести пользу еще в более глубо­ком или, лучше сказать, в более важном отно­шении, чем изучение естественной истории, а именно по следующим соображениям.

24. Во-первых, заметьте, что расы, живущие в диких странах, вдали от городов, вовсе не на­слаждаются пейзажем; они еще могут находить наслаждение в красоте животных, да и то с тру­дом. Настоящий крестьянин не может видеть красоты стада: он видит только те свойства, ко­торые делают его полезным. Не стану сегодня заниматься этим вопросом; позвольте пока просто высказать это суждение, даю слово при­вести доказательства впоследствии. Пейзажем могут наслаждаться только культурные люди; и эта культура дается только музыкой, литерату-

Агь 1оп&а/

Рембрандт. Зимний пейзаж (ок. 1648)

Введение/О^

рой и живописью. Способности, которые при­обретаются таким образом, наследственны. Ре­бенок, принадлежащий к культурной расе, об­ладает природным инстинктом прекрасного. Этот инстинкт — результат художественной практики, которая существовала столетиями до его рождения.

Во-вторых, обратите внимание на одну из са­мых привлекательных черт человеческой натуры: дети благородных рас, воспитанных на окружа­ющих творениях искусства и на великих деяни­ях, обладают особым восторженным чувством по отношению к родному ландшафту, который является для них неким напоминанием. Это чув­ство не привито извне; его нельзя было бы при­вить другим; оно врожденное. Это — печать и награда, скрепляющая упорную работу великой национальной жизни, столетние смирение и мир, которые славу чтимых праотцов постепен­но распространяли на всю праотеческую зем­лю, пока мать-земля, таинственная Деметра, из лона которой мы вышли и в лоно которой вер­немся, не наполнила благоговением каждое ме­сто, не привила нам особый восторг перед каж­дой равниной, каждым источником, не сделала священной всякую межу, которой никто не мо­жет передвинуть, всякую волну, которую никто не может осквернить, пока воспоминание о

Аг$ 1оп&а/

64/Лекция I

гордых днях и дорогих людях не превратило каждую скалу в величавый монумент с полной значения надписью, не наполнило каждую тро­пинку обаятельной прелестью многозначитель­ного запустения.

25. Несмотря на непостоянство нашего харак­тера, которое препятствует этой инстинктивной любви к пейзажу, она пустила в нас глубокие корни. Я прошу вас уберечь эти корни от все­го, что может погубить или подавить их, и со всей энергией молодости постараться понять, что нация только тогда достойна унаследован­ных ею почвы и видов, когда она своими дея­ниями и искусством делает их еще более при­влекательными для потомства.

Вы, несомненно, поймете, что я не следовал исключительно своей фантазии, выбрав в каче­стве трех первых образцов для нашей образова­тельной коллекции виды местностей: двух в Ан­глии и одной во Франции — сочетание, сделан­ное не без умысла, а в качестве четвертого — фантазию Альбрехта Дюрера «Дух труда». Я дол­жен сделать некоторые пояснения к этим образ­цам. Первый представляет собой только гравюру; оригинал, принадлежащий кисти Тернера, погиб в пламени лет двадцать тому назад. Я хочу, что­бы вы пожалели об этой потере и, глядя на пер­вый пример, помнили следующее: то, что остает-

Аг5 1оп2а/

г)

> 1м

Дж. Л/. У. Тернер. Эйвон близ Уолшс-Уолл (1791)

Введение

ся у нас от произведений искусства, относится к тому, чем мы могли бы обладать, если бы были бережливы, [так же,] как эта гравюра относится к погибшему оригиналу. Вы увидите, что эта гра­вюра будет иметь для вас немаловажное значе­ние. Второй образец — подлинное произведение Тернера, принадлежащее к одной серии с пер­вым и изображающее местность, соседнюю с той, которая изображена на первом. Оба вида находятся друг от друга на расстоянии не более четверти мили. Второй пример может пояснить утраченное. Со временем он объяснит вам еще больше. Но прежде всего — что главным образом и побудило меня выбрать его — он будет служить вам наглядным изображением того, чем некогда был английский пейзаж и чем он должен стать впоследствии, если мы сохраним свое нацио­нальное существование.

Далее я считаю своим долгом сказать вам, — потому что иначе вы можете не обратить доста­точного внимания на эту с виду столь простую работу, — что это произведение, которое благо­даря приятному случаю мне пришлось по раз­ным соображениям отдать вам, является не то чтобы самым лучшим (у меня, правда, нет луч­ших, но есть не менее хорошие), но таким, с которым я расположен расстаться менее, чем с любыми другими из имевшихся.

Аг8 1опёа/

бо/Лекция I

Третья, также картина Тернера — вид Луары, — никогда не воспроизводилась в технике гравю­ры. В смысле пригодности для нашей цели она может вполне поспорить со своими товарища­ми. Она мала, но ценность ее весьма велика из-за отсутствия каких бы то ни было промахов, и она являет собой недосягаемый образец аква­рельной живописи.

Помните, что главная цель этих трех образцов заключается в том, чтобы содействовать разви­тию в вас правильного понимания как европей­ского, так и (что является основным) нашего, родного пейзажа, а также в том, чтобы в попыт­ках самостоятельного его изображения дать вам для выработки верности руки стимул более вдохновляющий, чем одно стремление к успеху.

26. Что касается самих практических методов, я не рискну сам указывать их. Мы выберем главным своим руководством трактат Леонардо о живописи. Думаю, что не собью вас с истин­ного пути, если попрошу только или исполнять его требования, или подготовиться к их пра­вильному выполнению. Впрочем, вам нет на­добности читать всю книгу от первой до по­следней страницы. Я сам переведу те места, на которые буду ссылаться, и, разбирая отрывки этого трактата, укажу недостаточно понятые черты кажущейся простоты, а также тонкости,

Аг5 1опёа/

Введение

общие для всех величайших художников того времени. Затем мы соберем наставления дру­гих, бесспорно авторитетных мастеров, пока не составим кодекс правил, основанных на точном соответствии памятникам прошлого.

Ограничивая ваши практические методы, я постараюсь сделать курс моих университетских лекций по объему столь обширным, сколь поз­волят мои знания. Правда, в этих пределах он будет довольно сжатым; но думаю, что моя обя­занность состоит в том, чтобы познакомить вас не с полной историей, а только с основами ис­кусства, а из истории — только с теми момен­тами, которые были особенно значительны и блестящи, или с теми, когда особенно выдаю­щиеся достоинства требуют исследования по­родивших их причин.

27. Но чтобы наша работа или наши исследо­вания привели к успешным результатам, их не­обходимо связать с другими сферами, более су­рового характера. Если все эти подробности ли­шили меня вашего внимания или утомили его, то прошу вас снова вернуть его мне, так как я намерен теперь перейти к главной своей мыс­ли. Искусство каждой страны есть показатель ее социальной и политической силы. Истинность этого я подробно покажу во втором курсе лек­ций. Пока же примите это как одно из положе-

Агз 1оп§а/

70/Лекция I

ний, и притом самое важное, которые я выска­зываю категорически. Искусство как главная продуктивная и образующая сила страны есть точный показатель ее нравственной жизни. Благородное искусство могут создать только благородные люди, объединенные общими за­конами, соответствующими их времени и окру­жению. Если бы какой-нибудь преподаватель искусства затратил на вас все свои силы, ему не удалось бы достигнуть даже того, чтобы вы пра­вильно рисовали червельские водяные лилии (а если бы даже и удалось, то сами лилии не сто­или бы затраченного труда), разве только в том случае, если бы вы искали, — как, надеюсь, бу­дем искать мы, — в законах, управляющих только художественным производством, ключ к законам, управляющим всей промышленнос­тью. Нам отныне придется повиноваться им не только потому, что они согласуются с нашим собственным чувством справедливости, но по­тому, что к этому буквально принуждает необ­ходимость. В самом деле, те средства, которы­ми англичане считали высшим благом поддер­живать свое существование, теперь не могут не возбуждать сомнений: безработные бедняки с каждым днем становятся преступнее, а степень нужды средних классов, происходящая, с одной стороны, от их суетного желания жить своими

Агз 1оп§а/

Введение/71

доходами, а с другой — от их фантастического и безумного взгляда, будто можно существовать в праздности, отдавая деньги в рост, заставит, на­конец, сыновей и дочерей английских семейств познакомиться *с основными требованиями благоразумной экономии и понять следующие истины: пищу можно добыть только из земли, а достаток обеспечить только бережливостью; если всем и невозможно заниматься высокими искусствами или кому бы то ни было нельзя безнаказанно проводить дни в наслаждениях, то зато людям безусловно доступна высшая культура, основанная на полезном направлении их сил, и прочность лучших искусств и самого светлого счастья зиждется на добродетели, и только на ней одной.

28. Это — повторяю, господа, — скоро станет очевидным для всех, кто обладает честным сердцем; впрочем, такие есть и сейчас. Судьба Англии зависит от жизненной позиции, кото­рую они займут, и от мужества, которое они проявят для ее сохранения.

Наше предназначение — высшее из всего, что когда-либо представлялось какому-нибудь наро­ду на выбор. Мы — не выродившаяся раса. В нас немало лучшей северной крови. Наши нравы не распущены. Мы еще достаточно сильны, чтобы управлять, и достаточно смягчены куль-

Агс 1оп§а/

72/Лекция I

турой, чтобы повиноваться. Мы восприняли религию чистого милосердия. Теперь мы долж­ны или изменить ей, или научиться защищать и оправдывать ее на практике. Мы богаты унас­ледованной честью, которая завещана нам ты­сячелетней славной историей. Это наследие мы должны жадно и ежедневно увеличивать, и ес­ли грех алкать чести, то да будут англичане са­мыми грешными людьми на земле! В последние годы наука с ослепительной быстротой раскры­ла естественные законы; нам даны такие сред­ства передвижения и сообщения, которые весь обитаемый мир превратили в единое государст­во. Одно государство!.. Но кто должен стать его монархом? Или, думаете вы, не должно в нем быть монарха, и каждому человеку надлежит поступать сообразно со своими собственными взглядами? Или в нем должны править цари тьмы, должно настать отвратительное владыче­ство Маммона и Ваала? Или же наоборот вы, молодое поколение Англии, снова сделаете свою родину царственным троном монархов, державным островом, источником света для всего земного шара, верным хранителем вели­ких преданий среди эфемерных призраков и дерзкого забвения традиций, верным слугой ис­пытанных веками основ среди соблазна безум­ных попыток и непристойных вожделений; и

Аг5 1оп&а/

Дата добавления: 2014-01-06