Основные подходы

Кроме понимания семиотики в духе третьего определения, возможно иное, расширительное толкование. Под семиотикой можно понимать такой подход к тексту (а текстом является любая вещь, рассмотренная семиотически), который концентрируется на его знаковой природе и пытается объяснить или истолковать его, как феномен языка. Согласно этому (расширительному) пониманию, семиотика реализуется во множестве различных подходов к тексту. По методологическим соображениям представляется уместным сгруппировать в три широкие категории, согласно тому, как они определяют текст и его связь со значением и/или смыслом.

Первый подход можно обозначить как ИММАНЕНТИЗМ. Текст рассматривается здесь как самодовлеющее и "сложным образом организованное целое" (Ю.М. Лотман), как некая квазипространственная конфигурация, образуемая формальными элементами разного порядка. Текст мыслится как иерархия уровней. Формальное (т.е. структура) и есть то, что порождает значение. Иерархия элементов и отношения между ними мыслятся как реально существующие до всякой аналитической процедуры и независимо от нее. Реципиент или аналитик лишь обнаруживают, выявляют то, что содержится в тексте. С наибольшей отчетливостью такой подход представлен в классическом структурализме.

(Имманентно могут рассматриваться не только отдельные тексты, но и процесс их порождения и функционирования. Ср., например, идею русских формалистов об имманентности литературного ряда или концепцию У. Эко о модельном (образцовом), или имманентном, читателе.)

Имманентное (структуральное) объяснение текста основывается на следующих презумпциях:

· структуры, лежащие в основе текста, бессознательны и объективны;

· они существуют независимо от наблюдателя;

· их конституируют различия и оппозиции;

· они универсальны и выступают как базовые схемы, или матрицы, определяющие возможность дискурсивности и функционирования каких бы то ни было образований сознания;

· они организованы как язык;

· и, как таковые, могут исследоваться методами семиотики как мета-лингвистики.

Будучи ориентированным на "точные науки", структурализм тяготеет к отрицанию сознания и субъекта. Как заметил еще в 60-х годах Поль Рикер: "Целью структурализма является дистанцировать, объективировать, отграничиться от личного отождествления исследователя со структурой института, мифа, ритуала и т.д." Значение, обнаруживаемое процедурой структурного анализа, сводится к чистой упорядоченности; смысл, как личная мысль или осмысленное переживание подменяется мыслью, отчужденной от себя в объективности кодов. Как говорит Рикер: "Структуралистская мысль оказывается мыслью, которая не мыслит".

Второй подход может быть назван "ИНТЕРТЕКСТУАЛИЗМОМ". Внимание смещается к отношению между текстами. Само понятие текста универсализируется: более или менее категорически утверждается, что весь мир есть текст.

Элементы, составляющие отдельный текст мыслятся как заимствованные из других текстов или отсылающие к ним. Не имманентная структура, но Отсылка и Цитата становятся главным предметом интереса и генератором текстовых значений. Анализ направляется не на отношение между элементами внутри текста, а на отношение между элементами и их констелляций внутри "семиотического универсума", который содержит в себе все реальные и потенциальные тексты.

Подобный пан-семиотизм, сопровождаемый ре-онтологизацией языка, терпит, однако, неизбежное фиаско, сталкиваясь с проблемой не-знаковой реальности. Как сказал в одном из своих классических трудов Х.Г. Гадамер: "Семантика /т.е. семиотика - Е.Г./ и герменевтика оставили всякие попытки выйти за пределы языка как первичной формы данности любого духовного опыта".

Логическим следствием этого факта является понятие нереферентного знака, т.е. знака, который отсылает только к другим знакам. (Ср. также бодрийяровские "симулякры", которые суть знаки, полностью замещающие собою реальность.)

Кроме того, интертекстуальный анализ размывает границы отдельного текста, растворяя его в безграничной "интертекстуальности". Эта тотальная открытость текста оборачивается его семантической пустотой. Она может произвольным образом заполняться читателем, использующим различные интерпретирующие коды, т.е. тексты, через которые он читает текст. Если критерии верификации оказываются размытыми, как это имеет место в деконструктивизме, наступает кризис истины. С утратой ориентации, сопровождающей этот кризис, мир-текст начинает казаться утратившим какой бы то ни было (определенный) смысл. В отличие от структуралистов, носители подобного психотипа описывают свою текстуальную практику не в терминах "науки", а в терминах игры и бегства от власти языка.

Весь "интертекстуализм" основывается на представлении о культуре как резервуаре значений, понимаемых в смысле информации, т.е. натурно данного знания. Поэтому процедура отыскания формальных лингвистических сходств (цитат, парафраз и т.п.) позволяет заключать о сходстве или тождестве смысла сопоставляемых текстовых сегментов. Культура сводится здесь к "уже-готовому знанию", части которого кочуют из одного текста в другой, что и образует "жизнь" культуры.

На уровне идеологии "интертекстуализма" (я не говорю здесь о действительной практике исследователя) проблема ПОНИМАНИЯ текста (т.е. реконструкции субъективной ситуации его порождения) представляется иррелевантной. Здесь опять, как и в структурализме, личная мысль в тексте считается невозможной: мысль всегда объективирована в знаках (в духе концепции "знакового ума" Пирса), а все знаки - "ничьи". Право на собственную мысль оказывается исключительной привилегией аналитика (который, тем самым, всегда "выше" или "умнее" тех, чьи тексты он анализирует).

Третий подход, который можно назвать "СЕМИОГОНИЧЕСКИМ", касается исследования семиозиса, т.е. проблемы возникновения знаковых структур из некоторой не- или до-знаковой реальности. Эта реальность обычно от отождествляется с природой (противополагаемой культуре) и обозначается как "жизнь", "инстинкт", "психика", "желание" и т.п.

Начиная с Бахтина, культурные акты рассматриваются в терминах постоянного взаимодействия, борьбы или диалога между культурой и ее иным. Внимание сдвигается к границам поля культуры, и проблематизация этих границ характеризует "семиогонические" подходы, самым влиятельным из которых остается психоанализ.

Главная проблема подходов этого типа - постоянное ускользание незнакового, которое, попадая в сферу анализа, немедленно означивается, утрачивая, тем самым, свою идентичность. Это приводит к тому, что аналитику приходится иметь дело с вторичными, превращенными и культурно данными формами, а вовсе не с "природными феноменами".

(На самом деле, трактовка (бес)сознательного как природного феномена влечет за собой его объектную интерпретацию. Это означает, что, пытаясь наблюдать (бес)сознательное, мы наблюдаем только его объектификации).

Дата добавления: 2014-01-06