Лекция 6

Модуль 2.

Раздел 3. Борьба России за Кавказ

в XVI - XIX веках.

План

1.Начало формирования южного направления Российской политики.

2. Формирование казачества как особого этносоциального образования.

А.) Чем обусловлена активизация южного направления Российской внешней политики?

На протяжении практически всей своей истории Кавказ был объективно вовлечен в процессы геополитической и, прежде всего военно-политической экспансии. Овладеть Кавказом, доминировать в регионе пытались буквально все сопредельные ему государственные и аналогичные им политические образования, ставившие перед собой цель расширения границ своего господства и обеспечения контроля над важнейшими транспортными и торгово-экономическими магистралями, центром сосредоточения которых выступал Кавказ.

Здесь проходили традиционные торговые пути из Европы в Персию и Индию, а также известный "Шелковый путь", соединяющий Европу с Китаем. Таким образом, контроль над Кавказом и политическое господство в регионе предполагали не только стратегические, но и большие материальные выгоды. Все это закономерно обусловливало притязания на Кавказ различных экономических и военно-политических центров силы во все времена.

Для России на протяжении длительного времени южное направление было одним из наиболее уязвимых. Южные и юго-восточные рубежи Русского государства представляли собой обширные степные пространства, по которым постоянно передвигались многочисленные кочевые народы, несшие смерть и разрушение русским городам и селениям. Логика борьбы заставляла Россию стремиться к установлению стабильных границ, которые можно было бы защищать. Но вплоть до Кавказских гор, Черного и Каспийского морей на юге таких границ не было.

Именно в этом заключался изначальный смысл всей кавказской политики России. Сложная военно-политическая обстановка на Кавказе, его постоянная вовлеченность в войны и конфликты, наличие в регионе агрессивных, враждебных России государственных военно-мобильных формирований требовали обеспечения военной безопасности страны на данном направлении. Если на Западе и Востоке русские земли были ограждены от набегов лесными массивами, то степные пространства на юге России во многом способствовали регулярным набегам кочевников. Незащищенные естественными преградами южные границы, соседство с мобильными и агрессивными военно-феодальными образованиями создавали постоянную военную опасность для Русского государства.

Достаточно вспомнить, например, что освободившееся из-под ига Золотой Орды в 1480 г. молодое Московское государство, тем не менее, не было освобождено от постоянной военной опасности, исходившей от преемников распавшейся Орды - Казанского, Астраханского, Крымского ханств и непосредственно на кавказском направлении - Ногайской орды.

Наиболее опасным в этом плане для Русского государства являлось черноморское кавказское направление, которое в данный период представляло собой сеть опорных пунктов Турции, превратившихся уже во второй пол. XYI века в небольшие крепости: Сухум, Гагры, Темрюк и др.

На данной территории турками при непосредственном участии крымских татар и ряда кавказских общин была фактически реанимирована работорговля, причем основную массу продаваемых в рабство людей составляли жители степных районов России, Украины, Польши, а также представители христианского населения Армении и Грузии. Уже начиная с XYI в. турки и крымский хан ежегодно вывозили с Кавказского побережья более 12 тыс. рабов.

Таким образом, становление и развитие самого Российского государства объективно предполагало обеспечение военной безопасности и соответственно активизацию военно-политических усилий на кавказском направлении, являвшимся одним из наиболее опасных и незащищенных.

Б.) Когда начинается первый этап внешнеполитической экспансии России на Кавказ?

Данное обстоятельство сыграло главную и решающую роль в продвижении России на Кавказ, начавшегося фактически с момента образования централизованного Российского государства, т.е. с конца XY - начала ХYI вв. Этот период характеризуется в основном процессом поиска военно-политических контактов России с государственными образованиями региона.

К периоду правления Ивана Грозного, который первым из государственных деятелей в российской истории осознал значение Кавказа в обеспечении военной безопасности молодого Московского царства, следует отнести начало российского присутствия в регионе. Историческое значение в этом плане имел брак Ивана Грозного с дочерью кабардинского князя Темрюка в 1561 г., который по праву можно считать важнейшей политической акцией русского царя, направленной на укрепление позиций России в регионе. Результатом этого стало принятие Кабарды (наиболее развитого в регионе в государственном и военно-политическом отношении образования) под покровительство России. Породнившись с влиятельным кабардинским родом Темрюковичей, московский царь в лице кабардинских князей и самой Кабарды приобрел стратегического союзника в борьбе не только с кавказскими военно-феодальными образованиями, но и с доминировавшими в тот период в регионе Турцией и Персией. Русское государство фактически заявило о своей позиции в кавказских вопросах. В последующем же, практически все российские государи стремились к утверждению на Кавказе.

В.) Какова историография проблемы понятия и происхождения казачества?

В этот же период на южном направлении начался стихийный процесс формирования казачества, историческое предназначение которого состояло не только в антифеодальном протесте внутри России, но и в необходимости оградить "русскую землю" от бесконечных набегов кочевников.

Историография казачества в терминологии не пришла к единому мне­нию. По истории казаков написаны тома литера­туры, но до сих пор ученые практически не обращались к вопросу о том, на­сколько вообще справедливо объединение различных групп казаков в рамках одной конструкции «казачество». Многих специалистов не удовлетворяет расшифровка понятия «казак», как букваль­ный перевод слова «вольный человек» с тюркского языка.

Активно ведутся дискус­сии вокруг определения «казачество», проблеме его происхождения и вопроса, чем его считать: этносом или сословием? Когда говорят о казаках и казачестве, то подра­зумевают и донских казаков эпохи позднего средневековья («вольных людей»), и уссурийское, забайкальское казачество рубежа XIX-XX столетий (образова­ния, которые с трудом можно идентифицировать как «вольные» или «скиталь­ческие»), запорожское «лыцарство» и украинских реестровых казаков, казаков Московской Руси, относящихся к категории «служилых по прибору» и «воров­ских казаков» Ивана Заруцкого, казаков атамана П.Н. Краснова и командарма Ф.К. Миронова, «советских казаков» периода Великой Отечественной войны, и участников коллаборационистских час­тей и соединений, воевавших на стороне фашистов.

Казаками могли себя называть и цесаревичи – наследники российского престола, так как с 1827 г. они, сменяя друг друга, были атаманами всех казачьих войск Российской империи, и казаки-некрасовцы, исполнявшие «За­веты» атамана Игната Некрасова «царю не покоряться, до царя в Рассею не возвертаться».

Казаки стали сообществом, признанным на междуна­родном уровне. В их прошлое ученые вкла­дывают различное содержание. Основными воп­росами дискуссий о казачестве в 1980-1990-е гг. стали следующие:

Ø Является ли казачество этносом или субэтносом русского народа?

Ø Можно ли говорить об автохтонном происхожде­нии казаков?

Ø Был ли геноцид казачества в годы гражданской войны?

Ø Справед­ливо ли видеть в казаках рыцарей православия и авангард российской государ­ственности?

Ø Как соединить в одном целом с одной стороны, взгляд на казачество как на силу, которая для России «иногда была опаснее самих кочевых орд», с дру­гой - как на «людей царелюбивых и мужественных».

Действительно, с одной стороны, казаки не раз доказывая свою верность Российскому государству. Они пришли на Дон и Терек, перевалили с Ермаком Уральские горы и дошли до Амура и Великого океана, т.е. раздвинули пределы России. Они же получили высочайше пожалованные зна­мена за усмирение «Астраханского возмущения» 1705 г., восстания 1849г. в Венгрии, императорскую грамоту за заслуги в «подавлении беспорядков» 1905 г.

В то же время нельзя отрицать тот факт, что казаки были инициаторами выступлений, потрясавших сами основы российской государ­ственности, ставившие Российское государство на грань выживания – участвовали в сму­те начала ХYII века, восстаниях Степана Разина, Кондратия Булавина, Емельяна Пугачева.

Попытку вывести общую формулу казачества, распространенную на Западе, как сообщества «крестьян и воинов» так же нельзя признать удовлетворительной.

Во-первых, казаки не всегда занимались земледельческим трудом. Более того, занятие зем­лепашеством рассматривалось в XVI-XVII вв. как покушение на казачью воль­ность. В 1689 г. донской казачий атаман Фрол Минаев писал, что «беглые люди приходят к ним на Дон и на Хопер и на Медведицу непрестанно... и завели было всякую пашню и они (казаки ), увидав это в нынешнем году... приняли по всем городкам войсковой свой приговор, чтоб никто нигде хлеба не пахали и не сеяли, а если станут пахать, то бить до смерти и грабить, и кто за такое ослушание кого убьет и ограбит, и на того суда не давать и кто хочет пахать, и те б шли в прежние свои места».

Во-вторых, перейдя к земледелию в XVIII в., казаки, бесспорно явля­ясь аграрным населением, никогда не идентифицировали себя с крестьянством и даже напротив - крайне неприязненно относились к «мужикам», т. е. крестьянскому неказачьему населению казачьих территорий, равно как к крестьян­ству (податному сословию) вообще.

Возникает вопрос: а насколько правомерно говорить о казачестве как едином социальном и политическом феномене, не пытаясь про­вести типологизацию (классификацию) различных групп казаков? Не вдаваясь в дискуссии, остановимся на концепциях происхождения главных групп южнороссийского казачества – Донского, Терского и Кубанского.

Существует несколько концепций происхождения Донского казачества:

ü Традиционным в историографии является миграционный подход. Суть его в том, что предками казаков были вольнолюбивые русские люди, в основном крестьяне, которые бежали от крепостного гнета. (Эту версию поддерживало и самодержавие, исходя из своего интереса – бежали, значит надо вернуть.) Но правомерно возникает вопрос, а откуда такие высокие боевые качества казаков, если это простые беглые крестьяне?

ü Происхождение казаков от половцев и бродников – рассеянного славянского или хазарского (Гумилев) населения нижнего Дона и Приазовья.

ü Теория кавказского происхождения, согласно которой казаки – выходцы из Кабарды. По этой версии донские казаки произошли от запорожских казаков, а те являются потомками кавказцев - черкесов, отсюда якобы произошел термин черкасские казаки.

ü Казаки формировались на основе легкой монголо-татарской конницы, которая, в свою очередь, формировалась из касогов (черкесов), бродников и других народов, населявших дикое поле. После распада Золотой орды они оказались на границах русских княжеств и постепенно стали сливаться с русским народом, перенимая язык и веру.

В общем, все концепции укладываются в два подхода: миграционный и автохтонный. Очевидно, что истина как всегда где-то посредине, и в процессе формирования Донского казачества участвовали разные факторы. Вероятным является происхождение его основной массы из групп свободного населения пограничных территорий Руси, Литвы, Польши, Ногайской орды. Численный состав значительно увеличивался за счет славянского населения, мигрирующего в приграничные области во время политических кризисов, войн, усиления помещичьего гнета и религиозных гонений.

Постепенно сложилась особая система управления казачьими общинами, характеризуемая длительным сохранением демократических форм самоуправления. Донское казачество в XVI – начале XVIII вв. имело особую форму государственности – Войско Донское. Возникнув как военное – политическое объединение отдельных казачьих самоуправляющихся общин существовавших в виде поселений, Войско Донское к середине XVII в. объединяло до 125 казачьих городков. Войско Донское выполняло функции аппарата социального, военного и хозяйственного управления многочисленным населением Дона.

До начала XVIII в. Войско Донское пользовалось широкой автономией. Основным органом власти был Войсковой круг, решавший важнейшие вопросы внутренней жизни и взаимоотношений с соседними государствами. Он же играл роль высшего судебного органа, руководствовавшегося в своей работе нормами войскового права. На Войсковом круге избирались войсковые и походные атаманы, есаулы, дьяки и др.

Г.) Как в историографии освещены проблемы взаимоотношения между Россией и Донским казачеством в XVI - начале XVIII вв.?

Взаимоотношения между Россией и Доном в XVI - начале XVIII вв. - одна из проблем истории казачества, которая получила весьма широкое освещение в историографии.

Одна из точек зрения исходит из того, что это были отношения между государственной властью и ее подданными - донскими казаками, а политика русского правительства на Дону относилась к сфере его внутренней политики.

Другая состоит в признании полной независимости Дона от России вплоть до царствования Петра I, когда государство добилось ликвидации донского суверенитета. Тогда это внешнеполитическая проблема.

Особая точка зрения имелась у выдающегося историка, исследователя го­сударственно-правовых проблем прошлого казачества С.Г. Сватикова. Он считал, что до 1614г. донское казачество было полностью независимым от России. С 1614 по 1671 гг., Войско Донское стало представлять собой республи­ку, вассальную по отношению к России, после 1671 г. Дон вошел в состав Рос­сии с сохранением самой широкой автономии во внутренней жизни и в управ­лении, а при Петре I власть государства над Войском Донским значительно ук­репилась. О вассальной по отношению к России казачьей республике на Дону до Петра I говорил крупнейший исследователь истории Дона XVIII века А.П. Пронштейн.

Первые сведения об отношениях между русским правительством и донс­кими казаками относятся к середине XVI в., когда казачество заявило о себе как о значительной военной силе на пространствах Дикого Поля. Посылая в 1549 г. посла И. Федорцова к ногаям за Волгу, Иван IV призывал ногаев к борьбе с Крымом и сообщал им, что «яз ныне для ваши дружбы велел казакам своим путивльским и донским крымские улусы воевати и недружбу царю делати». Поэтому в Турции и в Крыму действия казаков воспринимались не как самостоятельное явление, а в связи с политикой России.

В грамоте султана Сулеймана I ногайскому князю Исмаилу о казаках, которые действуют против Азова и даже «Казань... ныне воюют», говорилось как о казаках «царя Ивана». Конечно же, далеко не все казаки, воевавшие с Азовом и другими противниками, состояли на русской службе. Но известная доля правды в словах султанской грамоты имелась. По косвенным данным, в войне с Казанью 1552 г. на царской службе состояли донские казаки. О службе под Казанью говорилось и в казачьем фольклоре, причем пра­во казаков на «реку Дон» фольклорная традиция связывала с пожалованием ее им «царем Иваном Васильевичем» за «казанскую службу».

Несомненно, что пожалование Дона казакам Иваном Грозным относится к мифам, которыми за­полнено массовое историческое сознание. Но бытование такого мифа весьма показательно. Оно свидетельствует о легитимизации в казачьем сознании фео­дального порядка жалованья землей за службу и о том, что свое право на «реку Дон» казаки рассматривали в полном соответствии с таким порядком. Кроме того, фольклорная традиция - раннее свидетельство утверждения в отношени­ях между московской властью и казачеством такого порядка, когда казаки вы­полняли определенную службу царю и получали за это жалованье. Царским жалованьем за службу казаками признавалось в том числе и право на Донскую землю.

Более регулярный характер приняли отношения между Москвой и донс­кими казаками с 70-х гг. XVI в. Это явилось следствием некоторого роста чис­ленности казачьих рядов и необходимостью для русского правительства более активного использования сил казачества для противодействия турецкой экспан­сии. Первые дошедшие до нас царские грамоты донским казакам 1570 и 1571 гг. свидетельствуют о том, что упомянутые в них служебные поручения, как и цар­ское жалованье за их исполнение, были вполне конкретными. По грамоте 1570 г. служба казаков атамана М. Черкашенина состояла в прово­дах от Рыльска к Азову русского посла в Османскую империю, а по грамоте 1571 г. - в действиях под Азовом совместно с посылавшимися на Дон из Москвы атаманами Н. Маминым и М. Яковлевым и в выполнении их распоряжений. В качестве жалованья казакам давались «деньги, и сукно, и се­литра, и свинец». Но, ни регулярной службы, ни столь же регулярного царско­го жалованья за нее, еще не было.

В конце XVI в. - при царе Федоре Ивановиче - отно­шения между Москвой и Доном были поставлены на более постоянную основу. В связи с дальнейшим и более заметным, чем ранее, ростом численности и бо­евой мощи донского казачества, с начавшимся процессом формирования низо­вого Войска Донского русские посольства, следовавшие через Азов в Констан­тинополь, стали останавливаться на Дону, в центре этого войска. Посольства привозили казакам царские грамоты, в которых выражались требования прави­тельства по отношению к ним и передавали им царское жалованье за службу. В грамотах речь шла уже не о какой-то определенной службе, а о ряде служеб­ных поручений. Заметно было стремление русских властей изменить сами ос­новы своих отношений с казаками с целью установления над ними своего кон­троля. Так, в грамоте 1584 г. содержалось требование передать с русским по­слом после его возвращения из Турции список с именами атаманов и с указанием количества служивших при каждом атамане казаков, которых правительство обещало жаловать.

Возможно, что тем самым в Москве стре­мились использовать польский опыт взаимоотношений с украинским казаче­ством и создать нечто подобное казачьему реестру, сформированному при ко­роле Сигизмунде II Августе в 1572 г., что позволило бы установить контроль Москвы над внесенными в список-реестр казаками. Однако попытка создания реестрового казачества на Дону не удалась.

Более прямая попытка подчинения казачества была сделана в грамоте 1592 г., когда правительство предложило принять казакам в «головы» сына боярского Петра Хрущева. Казаки отвергли это требование, заявив послу Г. Нащокину, что «голов у нас не бывало, служивали своими головами, и ныне деи ради государю служить своими головами, а не с Петром». Подчинить ка­заков в то время Москва не могла, поскольку позиции ее на Дону были очень слабы.

Потерпев неудачу в своем стремлении к подчинению донского казачества, московские власти в конце XVI - начале XVII в. уже не пытались изменить ха­рактер своих отношений с Доном. Это было связано не только с осознанием в Москве слабости своих позиций на Дону, но и с обострением внутреннего по­ложения в стране, а также с начавшейся смутой.

Неизбежным следствием ослабления государства и свертывания активной политики на Дону стало стремление дон­ского казачества воздействовать на политическую ситуацию в России в соот­ветствии со своей системой социально-политических ценностей, своими пред­ставлениями о характере русской государственности. Это проявилось в уходах казачьих сил с Дона во внутренние уезды страны и участии в развернувшейся там борьбе. Донские казаки в 1604-1605 гг. поддержали Лжедмитрия I в его борьбе за престол, видя в нем законного царя, сына попу­лярного на Дону Ивана Грозного. Свержение самозванца и передача престола князю Василию Ивановичу Шуйскому в 1606 г. вызвали недовольство казаков, и привело к участию их в восстании И. Болотникова 1606-1607 гг., а затем под­держке ими нового самозванца - Лжедмитрия II - и пребыванию казачьих от­рядов в Тушинском лагере вплоть до его распада в конце 1609 г.

Однако поддержка частью казаков на земском соборе кандидатуры Михаила Романова обеспечи­ла донским казакам весьма благоприятное к себе отношение со стороны Моск­вы при новом царе. Выразилось это в установлении с 1613 г. регулярной выпла­ты казакам царского жалованья, в присылке на Дон в 1614г. царского знаме­ни, в предоставлении им по грамоте 1615 г. права беспрепятственного въезда в южные города для торговли и свиданий с родными в обмен на требование, чтобы они «великому государю служили и прямили».

Все эти факты говорят, что Войско Донс­кое, которое после Смуты завершало свое формирование, попало в положение вассала по отношению к России. Особенностью донского вассалитета было то, что в рамках этих отношений Дон пользовался очень боль­шой степенью самостоятельности. И если старшая сторона, русский царь, за­фиксировал свои обязательства по отношению к вассалу - Войску Донскому, то младшая сторона, казаки, даже не приносили вассальной присяги. В этом со­стояла особенность положения Войска Донского как царского вассала.

Обязан­ностью Войска Донского как вассала была служба царю. При этом службу каж­дая из сторон понимала по-своему, что способствовало возникновению конф­ликтных ситуаций во взаимных отношениях. Так, в 1637 году казаки Войска Донского взяли Азов. (Азовское сидение 1637-42 гг.) Но этот блестящий успех вызвал в Москве переполох. Русское правительство опасалось обострения русско-турецких отношений. Особенно неприятно было то, что свершая эту акцию, казаки даже не поставили в известность о ее подготовке. Однако скоро Москва увидела положительные последствия взятия Азова (на Юге стало спокойнее, Азов перестал быть центром работорговли и опорным пунктом турецкого влияния). Поэтому они стали помогать казакам продержаться подольше, но даже не допускали мысли о военном вмешательстве на стороне казаков. Россия еще не была готова к активной борьбе за Юг. Поэтому в 1642г. казакам предложили оставить Азов и предупредили, что в случае непослушания они останутся без московской поддержки.

«Вольное» Донское Войско представляло собой федерацию общин, пер­вичными из которых были станицы. Сложилась особая форма демократии - казачья демократия. Поскольку донское общество было традиционным, ориентированным на обычай, «старину», то носителем важнейших знаний были «старые» (почтен­ные, заслуженные) казаки. Из числа «стариков» обычно выбирались атаманы, есаулы, полковники и старшины. Кроме того, именно «старики» обла­дали решающим голосом на кругах.

Станица была сообществом полноп­равных (собственно казаков) и выступала основным источником и гарантом индиви­дуального права на землю: земельный надел получал только член общины, вы­ход же из неё или исключение из числа казаков означали потерю надела. Одна­ко у индивида или отдельной семьи земля могла быть только в пользовании. Что же касается прав распоряжения и владения (которые вкупе с правом пользования и составляют структуру собственности как таковой), то применительно к земле они распределялись между станицей и войсковой ад­министрацией.

До начала XVIII в. желающие основать новый городок обращались за раз­решением к Войску, причём войсковой круг разрешал принять на выбранную для поселения землю лишь столько людей, сколько могло там прокормиться. Если речь шла о размежевании земель между соседними станицами, то его про­водили представители с каждой стороны, однако «запись» об этом обязательно отправлялась в Войско, откуда затем станицы получали «разводные грамоты».

Для донцов было харак­терно «трудовое» понимание земельной собственности. На взгляд казаков, границы их владений - как на уровне отдельной станицы, гак и Войска в целом - совпадали с пределами их трудовой, промыслово-хозяйственной колонизации. Иначе говоря, обитатели Дона считали своими любые угодья, которыми они пользовались хотя бы время от времени, как бы далеко эти угодья ни лежали. Когда перед лицом внешних сил донцам было нужно обосновать свое пра­во на те или иные земли, они ссылались на «казацкую обыкность» (систему обычноправовых норм), в соответствии с которой землевладение оформлялось и осуществлялось без документов «без крепостей». Более того, казаки вообще не признавали документов на землю, если те не исходили от войсковой админи­страции или напрямую от царя.

Важную роль в сознании жителей «вольного Дона» играло стремление к личному обогащению на войне или в разбойном походе. До начала XVIII в. именно «военно-разбойный» способ обогащения счи­тался на Дону наиболее престижным. Один из так называемых «заветов Ерма­ка» гласил: «Землю, казаки, пахать нельзя, мы - воины! Станем землю пахать - паны появятся. Ловите рыбу, разводите скотину, ходите на гульбу, за зипуна­ми».

Походы морем на турок или захват у них Азова рассматриваются в донском фольклоре не только как возможность наполнить войсковую казну и обогатить­ся лично, но и как служба царю. Дело, видимо, в том, что по преданию Иван Грозный пожаловал Ермаку и его товарищам Дон именно для того, чтобы они воевали с турками и татарами. Впрочем, пиетет к царю не мешал казакам предпринимать самовольные, противоречащие планам российского правительства походы на крымцев и ту­рок. При этом донские казаки ходили «за зипунами» не только в чужие земли, но и внутрь России (к примеру, на Волгу), где грабили как иностранцев, так и подданных московского царя. Так поступал, например, легендарный Ермак. Так же вёл себя С. Разин.

Д.) Когда и как возникло терское казачество?

Столь же стихийно и естественно как на Дону, возникло казачество и на самом Кавказе, на берегах Терека. Терские казаки составляли одну из крупных по численности групп русского старожильческого насе­ления на Северном Кавказе. В исторической литературе существует несколько точек зрения о проис­хождении первых поселенцев-казаков на Северном Кавказе и о месте их перво­начального расселения. Согласно мнению И.Д. Попко, М.А. Караулова, В.А. Потто, первыми поселенцами на Тереке были новгородские ушкуйники и рязанские казаки. В XIV в. новгородские ушкуйники, вольные дружины которых, совершая походы на лодках (ушкуях) через Хвалынское (Каспийское) море, проникали в устье Терека и поднимались вверх по реке. Находясь в тесном контакте с давними союзниками - пятигорскими чер­кесами, ушкуйники расселялись у гребней (отсюда их второе название – гребенские казаки), при впадении Аргуна в Сунжу.

В первой половине XVI в. через Дон и Волгу и далее по пути, проложен­ному новгородскими ушкуйниками, устремились рязанские казаки. Ранее они жили по берегам Дона и Волги, где служили охранной стра­жей. Рязанские казаки бежали на Северный Кавказ после присое­динения Рязанского княжества к Московскому государству в 1520 г. Они должны были быть выселены «в пределы Суздальские», но не под­чинились этому и самовольно переселились на Терек.

В.Н. Татищев, Н.М. Карамзин, А. Ригельман и другие историки XVIII-XIX вв. придерживались мнения, что первые казаки на Тереке - это гребенцы, которые пришли во второй половине XVI в. с Дона и Волги и других регионов России после взятия русскими Казани и Астрахани.

Известно, что И.Грозный поддерживал гребенских казаков, заложивших в устье реки Сунжа Терский городок. Его существование на территории, фактически подвластной Турции, в 1571 г. едва не стало причиной русско-турецкой войны. Турция имела свои виды на Кавказ и непосредственно на Кабарду, считала ее подвластной себе и поэтому не могла принять протекторат над ней России. Лишь прямая угроза объявления войны со стороны Порты заставила русское правительство разрушить казачий Терский городок. Но уже в 1578 г. он вновь был восстановлен и продолжал в дальнейшем выполнять функции сторожевой заставы России.

1577 г. – когда терские и гребенские казаки успешно защитили Терку от крымских татар – считается датой рождения Терского войска. В 1588 г. город был перенесен в устье р. Терек. В XVII в. продолжалось укрепление границ Терека. В 1651 г. был построен острог на р. Сунже. Терское казачество постоянно пополнялось казаками с Дона, Волги, различных “украинных городов”. Принцип построения уклада жизни и системы управления терского казачества соответствовал войску Донскому.

Дата добавления: 2014-01-06