Структурно-функциональный подход к гендерным отношениям Т. Парсонса

Мужская культура не может существовать без женской культуры. Только в сравнении можно увидеть отличие и идентифицироваться, полагаясь и соотносясь с этими отличиями. Конфликт этих разностей, по мнению Зиммеля, позволяет женщине постичь сущность в ней женского, а мужчине — мужского, достичь уверенности в своей идентификации.

Социологи и психологи феминисты не только по-новому интерпретируют чужие эмпирические данные, но и проводят собственные исследования. Очень многое из того, что мы сегодня знаем о мальчишеской агрессивности, о положении мальчиков в школе, конструировании маскулинности на уроках физкультуры и т. д., получено именно на основе феминистской парадигмы.

Пример с одеждой на самом деле не очень убедителен. Древнегреческие и древнеримские мальчики, как и современные шотландцы, штанов не носили, тем не менее их поведение резко отличалось от поведения их сестер. Вряд ли это можно объяснить только предписаниями старших. Но и отрицать влияние социализации, в чем бы оно ни состояло, невозможно.

Таким образом, современные теории гендерного развития значительно сложнее классических, включают гораздо больше аспектов и компонентов, по отношению к которым становящийся мужчиной мальчик выступает не в качестве пассивного продукта, а в качестве действующего лица, «агента», причем такая реципрокная (основанная на взаимодействии) причинность действует не только на ранних стадиях развития, но и на протяжении всего жизненного пути.

Самый большой интерес и самую сильную полемику вызывает вопрос, кто умнее? Если оперировать терминами коэффициента интеллектуального развития (IQ) женщина и мужчины - одинаково развитые существа. Тем не менее, при рассмотрении целиком всей шкалы интеллектуального развития, окажется, что на самых верхних и самых нижних ступенях на одну женщину приходится два мужчины.

С социальной точки зрения женщины лучше мужчин во всех тех областях, которые связаны с общением с другими людьми. Женщины более развиты в интерпретации эмоций, передаваемых выражением лица, в истолковании языка движений тела и в определении незначительных изменений в интонациях человеческого голоса. Женщины лучше мужчин читают мысли, то есть лучше понимают намерения других. У женщин больше способностей в том, что касается использования языка, в разговоре они отличаются от мужчин естественностью, они умеют говорить быстрее мужчин и более грамотно. Также различаются и темы, обычно обсуждаемые мужчинами и женщинами. Женщины более учтивы во время беседы (хотя иногда подобная черта может быть лишь поверхностной) и во время разговора обычно упоминают людей, занимающих важное место в их жизни, в то время как мужчин скорее интересуют вопросы, связанные с социальным статусом, такие как работа, деньги и спорт.

Женщины естественным образом умеют создавать сеть своих социальных отношений, включающую в себя семью, друзей, коллег по работе. Они стараются, как можно больше узнать об этих людях, и использовать эти сведения в своих отношениях с ними и в дидактических целях. Иногда они пользуются своими знаниями для того, чтобы заполучить желаемое: найти себе пару или получить выгодное предложение по работе. Именно поэтому женщины более чувствительны и восприимчивы к социальным сигналам, подаваемым другими женщинами. В этом заключаются их методы борьбы. Они пользуются личной информацией для влияния на отношения между людьми и для устранения возможных соперников. Психологи называют это качество 'реляционная агрессия'.

Мужчины оказываются гораздо сильнее женщин в том, то касается занятий, связанных с пространством и механизмами. Женщины умеют ориентироваться, руководствуясь знаками и ориентирами. Для мужчин же, напротив, характерно общее ощущение собственного положения с геометрической точки зрения. Садясь за руль они представляют себе, как проехать из пункта А в пункт Б, и передвигаются, не обращая лишнего внимания на названия улиц или дорог. Эта характерно мужская черта оказывается особенно полезной при перемещении по неизвестной местности.

Точно также мужчины думают и о многих вещах: каким образом они взаимодействуют друг с другом и каким образом функционируют. Мужчин нельзя считать асоциальными существами: они умеют устанавливать глубокие отношения. Отношения женщин обычно бывают более личными и требуют значительной эмоциональной поддержки, для чего, в свою очередь, необходимы время и энергия. Круг близких отношений обычно ограничивается у них одной-двумя подругами. Мужчинам, особенно молодым, нравится объединяться в группы с большим количеством участников, и обоюдные отношения они устанавливают с гораздо меньшим усилием. Особенно это подтверждается в ситуациях, для которых некоторым образом характерен дух соперничества, например, в спорте или на войне. Мужчины по природе своей создатели и производители инструментов. Мужчины склонны объединяться в большие компании, соперничать друг с другом за лидерство в этой группе и всем вместе за главенство над другими группами. Именно таким образом мужчины стремятся добиться желаемого.

Мужчины и женщины действительно непохожи друг на друга. Их характерные черты и особенности связаны как с природой, так и с полученным воспитанием. И всем нам необходимо уметь ценить и уважать эти различия[25].

Тема четвертая. ГЕНДЕРНАЯ ПРОБЛЕМАТИКА В КЛАССИЧЕСКОЙ СОЦИОЛОГИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ ^[26]

Ключевые концепты: Дж.Ст.Милль о гендерных проблемах. Г.Спенсер о месте семьи и женских проблемах в социологии. Эмиль Дюркгейм о разделении труда и конъюгальной солидарности. Георг Зиммель о женской культуре и социальной психологии половых ролей. Т. Парсонс о гендерных проблемах.

Классическая социологическая теория начала складываться во второй половине XIX в. на фоне развертывания капиталистической индустриализации и революционного подъема в Европе. Одновременно с этими процессами чрезвычайно расширилась экспансия государственной бюрократии, что привело к усилению регулирования государством не только публичной, но в известной мере и приватной сферы.

В 1792 г. Мэри Уоллстонкрафт опубликовала книгу «В защиту прав женщин» ^[27] , написанной под влиянием Кондорсе, старалась доказать, что недостатки и слабости женского пола - исключительно последствия неправильного воспитания и ложного общественного положения женщин. Она указывала на необходимость экономической независимости женщин и признания за ними тех же общественных и политических прав, какими пользуются мужчины. «Божественные права, данные мужу, также как и магическая сила обручального кольца, могут быть опровергнуты в наш просвещенный век безо всяких на то опасений», писала она. Во имя нравственной чистоты она предлагала воспитывать мальчиков и девочек совместно в общественных школах. Этот год считается датой рождения современного европейского феминизма. Книга явилась непосредственной реакцией на Великую французскую революцию и ее идеологию. Автор полемизировала с Руссо, высказавшим ряд идей о надлежащем воспитании женщин, соответствующем их природе (посвящение себя семье и моральному воспитанию детей - до этого роль матери именно в моральном воспитании не признавалась). Зарождение феминизма произошло не на культурной/интеллектуальной периферии, а в центре обмена идеями. Викторианская идеология предполагала поляризацию мужской и женской социальной роли. Большинство социальных теоретиков считали это разделение священным и незыблемым, полагая самореализацию женщин возможной лишь в рамках приватного, домашнего мира. Достаточно часто социологические теории или игнорировали женщин вообще, или отводили им второстепенные роли. Однако влияние описанного социального контекста на отдельных авторов было достаточно сложным и противоречивым. Никогда социальная теория не придерживалась единой трактовки «женского вопроса». На его интерпретацию влияли и изменения в отношениях мужчин и женщин, принадлежащих к разным классам, и половое разделение труда при капитализме, и влияние европейских революций на положение женщин.

Так, например, борьба суфражисток и дискуссии о «природе женщины» повлияли на взгляды Джона Стюарта Милля, выступившего за предоставление женщинам среднего класса доступа к образованию и профессиональной деятельности. Герберт Спенсер, наоборот, проделал эволюцию от профеминистской к антифеминистской позиции.

Джон Стюарт Милль (1806-1873) не был классическим социологическим теоретиком, он был социальным философом. Он одним из первых выдвинул концепцию «полного равенства» полов. Разумеется, для Милля и других либералов «равенство» означало юридическое равенство, исключающее какие-либо внешние препятствия на пути человека к реализации собственных интересов. На протяжении многих лет он имел близкие отношения с Гариетт Тейлор, радикальной мыслительницей феминистской ориентации, которая стала потом его женой. С Миллем ее связывало к тому времени 20 лет достаточно скандальных для викторианской эпохи взаимоотношений (первая их встреча произошла в 1830). Но он сам поддерживал феминистские взгляды еще до встречи с Гариетт, и даже был арестован в возрасте 17 лет за распространение механических контрацептивов среди горничных и дочерей торговцев и ремесленников. Он поддерживал идеи контроля над рождаемостью. Гарриет работала с Дж. С. Миллем над книгой «О подчинении женщин» до своей смерти от туберкулеза; в итоге книга была завершена Дж. С. Миллем с помощью ее дочери — Элен Тейлор. Опубликована она была только в 1869 г. Эта книга представляет собой наиболее последовательное изложение либеральных взглядов феминизма первой волны. Дж. Милль критиковал брак как оплот деспотизма, считая, что брачные отношения отличаются от прочих форм господства сильных над слабыми тем, что не ограничены рамками отдельного класса, а характеры для всего мужского пола. Он полагал, что женщины должны иметь равные права с мужчинами, равный доступ к образованию и профессиональной деятельности, и выражал скепсис по отношению к выводам современной ему биологии, объяснявший интеллектуальную слабость женщин меньшим размером их мозга. По его мнению, «женская природа» — искусственно созданный феномен и результат длительного подавления одних личностных свойств и чрезмерного стимулирования других. Как и Мэри Уолстонкрафт, он указывал на деформирующую роль гендерной социализации и специфических форм женского образования для развития женской личности. Причину дискриминации женщин в трудовой сфере он видел в желании мужчин сохранить свои экономические привилегии. В соответствии с идеями утилитаризма Дж. Милль считал освобождение женщин залогом и непременным условием успешного развития человеческого общества в целом, которое невероятно продвинется, если за счет женского равноправия удвоится его интеллектуальный потенциал.

Слабые черты его работы были характерны для либеральной мысли в целом: он полностью полагался на возможности правового регулирования гендерных отношений, игнорируя психологические основания для подчинения женщин мужчинам. Не уделяя специально внимания классовым различиям между женщинами, он объективно ратовал прежде всего за освобождение женщин средних и высших классов, имеющих собственное имущество и образование, хотя в обоих этих отношениях их возможности были ограничены. На устранение этих ограничений и была направлена работа Дж. Милля.

В течение жизни Герберта Спенсера (1820-1903) его взгляды на женский вопрос претерпели значительную эволюцию. В 1851 г. он опубликовал работу «Социальная статика», XVI глава которой называлась «Права женщин» ^[28] . В ней он выразил взгляды, очень близкие к взглядам Дж. Милля, находя, что противники равноправия не могут привести ни одного убедительного аргумента в пользу того, что существуют какие-либо, даже незначительные интеллектуальные различия между мужчинами и женщинами, которые обосновывали бы лишения женщин равного с мужчинами статуса. Впоследствии, однако, Г. Спенсер принял совершенно другую точку зрения. Уже в 1855 г. в «Основаниях психологии» он писал, что мышление женщин отличается от мышления мужчин подобно тому («хотя и меньше по степени»), как дикари отличаются от цивилизованных людей, поскольку «женщины более быстры в выведении заключений и более упрямо держатся за однажды сложившиеся верования» ^[29] . В 1873 г. в работе «Социология как предмет изучения» Г. Спенсер изложил свою позицию более подробно. Он полагал, что физические и психические различия между мужчинами и женщинами сформировались по мере их адаптации к отцовскому и материнскому долгу в ходе человеческой эволюции. Эти различия выражают себя прежде всего в различиях между интеллектуальным и эмоциональным началами. Он придавал также значение физическим отличиям женщин от мужчин: меньший размер их тела и мозга он считал не только результатом эволюции, но и свидетельством их интеллектуальной слабости по сравнению с мужчинами. Спенсер полагал, что все эти различия сформировались в результате исторических взаимоотношений полов, которые строились как отношения сильного и слабого. Мужчины варварских племен, по мнению Спенсера, были не только сильными и храбрыми, но и агрессивными, жестокими и эгоистичными. Чтобы физически выжить во взаимоотношениях с такими мужчинами, женщины вынуждены были развивать в себе способности к ним подстраиваться, угадывать их настроения, исполнять их желания. При этом наиболее брутальные мужчины были и наиболее успешными, соответственно, женщины, нуждавшиеся в физической и экономической защите для себя и детей, предпочитали именно таких мужчин, несмотря на то что они с ними хуже обращались. Рецидивы таких женских вкусов Г. Спенсер считал распространенными и в современном ему цивилизованном обществе. Общение с такими мужчинами в ходе эволюции развивало у женщин такие качества, как чувствительность и интуиция, поскольку они должны были «по одному движению, тону голоса или выражению лица... тотчас угадывать в своем дикаре-муже возникшую в нем страсть» ^[30] . Именно такие женщины имели значительно больше шансов выжить. Важным следствием подобного естественного отбора стало, по мнению Спенсера, готовность женщин подчиняться любой власти и их преклонение перед властью в целом. Поэтому он полагал необходимым исключать их из публичной жизни: они создавали бы естественную базу для автократических и тиранических политических режимов. Из-за этого он также предлагал ограничить их неформальное влияние на характеры своих мужей и сыновей.

Выводы ученого базировались на «кабинетной антропологии» XIX в., поэтому его представления о жизни «примитивных племен» были не только европоцентричны, но и весьма умозрительны. Тем не менее, его теория предполагала возможность изменения отношений между полами по мере эволюции общества.

По мнению Г. Спенсера, современная ему викторианская семья была уже избавлена от налета брутальных властных отношений, свойственных дикарям. В этой семье женщина пользуется полным уважением и имеет все возможности для своего естественного самовыражения в качестве жены и матери. Исключение женщин из трудовых отношений и их специализацию на семейных функциях он также считал достижением эволюции и признаком цивилизованности общества (парадоксально, что это было написано в стране, где женщины в то время составляли более половины фабричных рабочих!).

Несмотря на все сказанное, взгляды Спенсера нельзя считать консервативными: они представляют собой смесь утилитарного либерального индивидуализма и эволюционного функционализма. Его пересмотр своей позиции по отношению к правам женщин стал результатом не политического поворота, а более скрупулезной разработки принципов эволюционного функционализма, при этом он продолжал придерживаться либерального индивидуализма как политической идеологии. Спенсер начал интересоваться теорией эволюции, когда не смог найти достаточного интеллектуального основания для социальной интеграции и прогресса ни в утилитаризме, ни в религиозной догматике. В результате именно биологический эволюционизм стал противоречивым базисом его либеральной политической экономии.

Эмиль Дюркгейм: разделение труда и конъюгальная солидарность

Эмиль Дюркгейм (1858—1917) был сторонником контовского проекта научного утверждения новой секуляризированной морали. Его обращение к проблематике гендерных отношений было связано с моральной оценкой разделения труда в обществе. По его мнению, моральные последствия разделения труда более важны, чем экономические. Парадигмальным случаем разделения труда он считал брак, разделение труда в котором служит источником солидарности ^[31] . В результате социального развития, считает он, «один из полов завладел эмоциональными функциями, а другой — интеллек­туальными» ^[32] . В основании диссоциации функций находятся «дополняющие друг друга (т. е. природ­ные) различия» ^[33] . При этом он утверждал, что физическая и культурная дифференциация между мужчинами и женщинами все время увеличивается. Ученый пришел к заключению, что «чем глубже мы обращаемся в прошлое, тем менее значительными становятся различия между мужчинами и женщинами» — во внешности, физической силе, строении мозга, а также в выполнении социальных ролей и функций. Развитие института брака, по мнению Э. Дюркгейма, происходило по мере нарастания все большей дифференциации между мужчинами и женщинами. Женщины становились постепенно все более слабыми физически, размер их мозга все более уменьшался по сравнению с мужским, зато при этом у них развивалась моральное чувство и мягкость характера. По мере развития института брака женщины отстранялись от участия в войнах и других публичных событиях и сосредоточивали свои жизненные интересы вокруг семьи. Э. Дюркгейм считал, что именно разделение труда на базе половых ролей создало основания для солидарности в домашней сфере. Эта история конъюгальной солидарности, основанной на супружеских, а не на родственных отношениях, позволила ученому выдвинуть гипотезу о том, что усиление социального разделения труда ведет не к конфликтам, а к консенсусу и солидарности. Тот факт, что в реальной жизни разделение труда приводило к экономическим кризисам и классовым конфликтам, Э. Дюркгейм связывал с тем, что оно происходило в ненормальных формах, было вынужденным и анемичным.

Серьезный недостаток предложенного Э. Дюркгеймом анализа конъюгальной солидарности заключается в том, что наличие в браке принуждения, подавления и неравного обмена любыми видами ресурсов он интерпретировал как простую техническую комплиментарность функций, институциализированных в виде половых ролей.

Георг Зиммель: женская культура и социальная психология половых ролей ^[34]

Один из основоположников немецкой классической социологии Георг Зиммель считал подчиненное положение женщин серьезной проблемой и уделял специальное внимание тому, как доминантная мужская культура препятствует автономному развитию женской идентичности и ограничивает участие женщин в культуре. Те роли, которые социально предписаны женщинам, недостаточны для их автономной самореализации, а независимая моральная оценка их деятельности подменяется выработанными мужчинами критериями. Зиммель, в отличие от Э. Дюркгейма, подчеркивал, что разделение труда по половому признаку приводит к тому, что женщины воспринимаются лишь через призму отношений с мужчинами. Сами же по себе женщины — «ничто», потому что доступные им роли не имеют никаких специфических, независимых женских качеств: «Все унижение женщины исходит из того, что существование женщины оценивается по критериям, смоделированным для противоположного пола» ^[35] . Это не означает, однако, что Зиммель рассматривал женщин лишь как жертву «скроенного по мужской мерке» социального мира: во всех культурах женщинам предписывалась особая власть и таинственная сила, например, ведьмовская. Он и сам разделял эту точку зрения, придерживаясь традиционного разделения между полами сфер бытия: «мужчина - культура, женщина - природа». Женщины, по мнению Зиммеля, находятся гораздо ближе к темным примитивным силам природы, их наиболее существенные личностные характеристики связаны с самыми естественными, самыми универсальными, самыми важными с биологической точки зрения функциями. Он полагал, что женский характер не может быть выведен ни из полового разделения труда, ни из его культурной объективации. «Внутренняя жизнь женщины протекает в глубочайшей тождественности бытия и бытия женщиной, абсолютно определяющей в самой себе свою пологость и не нуждающуюся для определения себя в соотношении с другим полом» ^[36] . Радикально противопоставляя «природу женщины» миру мужской культуры, он считал ее непознаваемой для мужчины.

Женская культура, стремясь к расширению и развитию собственных культурных форм, пытается, вместе с тем, остаться внутри объективной (мужской) культуры[37], овладеть ее ценностями и видами деятельности. Согласно Зиммелю, женщине в условиях существования мужской культуры все сложнее развивать ценности своей собственной культуры, перспективу развития которой мужчины не способны дать в принципе.

Зиммель утверждал, что исторически женщины стали позже, чем мужчины, пользоваться правами частной собственности, и их личное имущество в основном состояло из украшений, в то время как первым личным имуществом мужчин было оружие. Это обстоятельство указывает на более активную и агрессивную природу мужчин: мужчины расширяли сферу своей личности насильственно, против воли других. Женщины же в гораздо большей степени выражали готовность зависеть от доброй воли других людей: они выражали свою индивидуальность через восхищение и признательность, которые получали из внешнего социального мира.

Зиммель также предложил довольно тонкий анализ взаимодействий между мужчинами и женщинами в рамках брака и любовных отношений. Саму природу современного брака он считал чреватой потенциальным охлаждением и конфликтами, поскольку супруги вынуждены разделять между собой наиболее тривиальные, безразличные и неприятные практики повседневной жизни. Напротив, большинство важных и значимых отношений, связанных с наиболее творческими аспектами их личностей, оказываются лежащими за пределами брака. Свойственные семейной жизни формы интимности часто способствуют полному поглощению личных миров супругов, что приводит к привычному сосуществованию, лишенному эмоциональной насыщенности. Зиммель критически относился к возможности достижения «равных прав в браке», считая, что брак должен базироваться на более органичной форме союза, чем простое механическое равенство, поскольку невозможно подчинить общим принципам все тончайшие формы взаимодействия в контексте повседневной жизни.

Для Зиммеля жизнь женщины по своей природе и содержанию отличалась от жизни мужчины, и не могла быть выражена через посредство культурных норм, созданных мужчинами. Хотя идеи ученого предвосхитили многие позднейшие сюжеты феминистских текстов, в целом его представления о «природе женщины» были антиисторичны и связаны с современными ему стереотипами.

Согласно структурно-функциональному подходу, общество представляет собой сложную систему, состоящую из многих отдельных, но взаимосвязанных час­тей. С этой точки зрения функции гендера заключаются в организации соци­альной жизни.

Члены обществ охотников исобирателей, почти не обладали властью над биологическими силами. Из-за невозможности контролировать рождаемость женщины часто беременели, иобязанность ухода за детьми привязывала их к дому. В то же время благодаря своей силе мужчины были более приспособленными для войны и охоты. С течением времени половому раз­делению труда был придан законный статус и оно стало восприниматься как само собой разумеющееся.

Индустриальные технологии открывают более широкие культурные возможности. Мускулатура человека перестает быть основным источником энергии, в результате чего уменьшается важность мужской физической силы. Кроме того, возможность кон­троля над рождаемостью предоставляет женщинам больший жизненный выбор. Чле­ны современных обществ понимают, что традиционные гендерные роли подавляют развитие огромного числа талантливых людей, однако изменения происходят медлен­но, потому что представления о тендере глубоко укоренились в нашей культуре.

Первая собственно социологическая концепция структуры женских и мужских ролей была выдви­нута именно Парсонсом, хотя в его теории эта концепция носит харак­тер иллюстрации к общетеоретическим построениям структурного функционализма. По Парсонсу, об­щество всегда стремится к состоянию динамического равновесия и стабильности. Отдельные элемен­ты совокупной социальной структуры выполняют функциональную (т. е. служебную) роль по поддержа­нию стабильности, интеграции и развития всей системы. Социальные конфликты и противоречия оце­ниваются им как болезни, а факторы, способствующие возникновению противоречий — как дисфунк­циональные явления в жизни общества. Задача социологии, считает Парсонс, заключается в выявле­нии социальных механизмов поддержания стабильности общества и его элементов, то есть в социаль­ной терапии. Иными словами, функционализм основывается на предположении, что «то, как обстоят дела — это то, как они должны обстоять».

Именно в этих позиций Парсонс и предпринимает анализ американского общества, которое, по существу, и было основным объектом его исследований. Это, кстати, характерная черта американской социологии в целом, которая с самого начала формировалась как эмпирическая и прикладная дисцип­лина, ориентированная, прежде всего, на изучение того общества, в рамках которого она существова­ла.

Рассматривая изменения, которые произошли с американской семьей к середине прошлого сто­летия, Парсонс выделяет изоляцию нуклеарной семьи от системы родства и перемещение ряда функ­ций к другим социальным институтам. Базисными и нередуцируемыми функциями семьи он считает социализацию детей и стабилизацию личности взрослых членов семьи. Механизмом, обеспечивающим равновесие и стабильность самой системы социального взаимодействия, является по его мнению, функциональное разделение сфер деятельности, или дифференциацию ролей. Дело в том, что для существования любой социальной системы, с его точки зрения, необходимо выполнение т.н. инстру­ментальной и экспрессивной функций. Инструментальная функция обеспечивает отношения системы - в данном случае семьи — с внешним миром, обеспечивает средства к существованию. Экспрессивная функция — это поддержание интеграции членов системы, установление моделей отношений и регули­рование уровня напряженности членов союза. Парсонс утверждает, что один и тот же человек не мо­жет выполнять одновременно и инструментальные (требующие властности и жесткости), и экспрессив­ные (предполагающие мягкость и умение погасить конфликт) функции. Именно поэтому, заявляет он, разделение этих ролей глубоко функционально и существует во всех системах социального взаимо­действия.

Далее Парсонс делает совершенно естественный для традиционного (биодетерминистского) соз­нания вывод: роль инструментального лидера в семье всегда принадлежит мужчине, а женщина - это экспрессивный (эмоциональный) лидер. «Фундаментальное объяснение распределения ролей между биологическими полами, — пишет Парсонс, — лежит в том факте, что рождение детей и уход за ними создает строгую презумпцию первичности отношений матери к маленькому ребенку.... Первичность отношений матери к ребенку ведет к тому, что мужчина, устраненный от этих биологических функций, должен специализироваться в альтернативном, инструментальном направлении» [38] .Это — общая мо­дель дифференциации половых (как говорил Парсонс) ролей в современном индустриальном общест­ве. «Американский мужчина, по определению, должен содержать семью. Его первичная сфера дея­тельности — приносить деньги, быть кормильцем», — писал сотрудник Парсонса Морис Зелдич [39]. Профессиональная деятельность мужчины имеет чрезвычайное значение для семьи не только потому, что является основным (а иногда и единственным) источником средств существования для семьи, но и потому, что величина дохода и престижность работы мужчины определяют социальный статус, стан­дарт и стиль жизни семьи в целом. «Единственный способ быть настоящим мужчиной в нашем обще­стве - это иметь престижную работу и зарабатывать на жизнь», - утверждает Парсонс [40].

Для женщин, по его мнению, основным является «статус жены своего мужа, матери его детей и личности, ответственной за домашнее хозяйство». Доминирующими женскими ролями являются роли жены, матери, домохозяйки. Социально престижная профессиональная деятельность мужчины предо­пределяет его главенство в семье, а домашний труд женщины, названный Парсонсом псевдозанятием, — ее подчиненную роль. Такая сегрегация ролей интерпретируется им как механизм подавления воз­можного разрушительного для брака и семьи соревнования между супругами за власть, статус, пре­стиж, и объявляется глубоко функциональной.

Парсонс утверждал, что работа замужней матери не несет отрицательных последствий для суп­ружества только в том случае, если она является не «карьерой», а просто «занятостью», не вносит су­щественного вклада в бюджет, т.е. лежит за пределами «соревнования с мужем» и не подрывает эко­номических основ его самоуважения. Но даже в этом случае, считает он, работа женщины вызывает нестабильностью брака.

Помимо эффекта стабильности семьи, который Парсонс приписывает разделению ролей между супругами, это разделение выполняет, по его мнению, еще одну функцию. Дело в том, что табу инце­ста и Эдипов комплекс, описанные Фрейдом, представляются Парсонсу универсальными психическими механизмами, посредством которых осуществляется приобщение ребенка к обществу и культуре. На­помним, что Фрейд утверждал, что табу инцеста «защищает ребенка (то есть мальчика) от соблазне­ния» собственной матерью и способствует его социализации, ставя ребенка перед необходимостью признать авторитет отца, поскольку именно отец (по Фрейду) является основным проводником соци­альных норм. Социологическим механизмом, выполняющим те же самые функции, Парсонс считает разделение ролей в семье. Четкое предписывание инструментального лидерства мужчине способству­ет «освобождению ребенка от чрезмерной эмоциональной зависимости от матери», что необходимо для его возмужания. Как видим, практически все время речь идет о ребенке-мальчике, поскольку действие табу инцеста не распространяется на девочек. Кроме того, очевидно, что Парсонс считает, что «пер­вичность» отношений матери и ребенка/мальчика не только не способствует эффективному выпол­нению женщиной своих основных воспитательных функций, но и просто препятствует этому. Таким образом, очевидно, что функции матери по отношению к ребенку сводятся им к функциям няни.

Первоначально Парсонс отмечал, что описанная ролевая модель относится к городской семье среднего класса и предостерегал от расширительного толкования этой модели. Затем он признал та­кую структуру соответствующей урбанизированному и индустриальному американском обществу в це­лом. По мере роста влияния теории структурно-функционального анализа Парсонс и его последователи стали утверждать, что эта модель универсальна и инвариантна, то есть характерна не только для семьи в любом обществе, но и для общества в целом: мужчины в принципе всегда выполняют эконо­мические функции, в женщины — эмоционально-терапевтические.

Талкотт Парсонс утверждал, что гендер способствует объединению общества, по крайней мере в его традиционном виде, формируя комплементарный (несхожий, дополнительный) набор ролей, объединяющих мужчин и женщин в семьи для выполнения различных важных задач. На женщин ложится основная ответственность за управление домашним хозяйством и воспитание детей. Мужчины же играют в обществе роль рабочей силы, связывая семью и больший мир.

Общество поддерживает соответствие гендеру, объясняет Парсонс, привив мужчинам и женщинам страх, что слишком сильное отклонение от принятых стандартов вызовет неприятие противоположным полом. Проще говоря, оно учит женщин рассматривать немаскулинных мужчин как сексуально непривлекательных и соответственно - наоборот.

Типы ролевого поведения определяются социальным положением, ролевые стереотипы усваиваются в процессе социализации и интериоризации норм, или ролевых ожиданий. Правильное исполне­ние роли обеспечивается системой поощрений и наказаний (санкций), положительных и отрицательных подкреплений. При этом исходным основанием поло-ролевого подхода явля­ется имплицитное признание биологического детерминизма ролей, отсылающее к фрейдистскому представлению о врож­денных мужском и женском началах.

Парсонс признает, что существует противоречие между основными ценностями современного общества и неравенством мужчин и женщин в структуре занятости. Если часть женщин привержена основным ценностям равенства и важности работы вне дома, они могут быть недовольны своей подчиненной позицией, и современный феминизм является выражением этого недовольства. Решение заключается в том, чтобы как-то разрешить возникшее напряжение, а не трансформировать общество так, чтобы женщины были довольны своим местом в нем. Парсонс предлагает три пути, которые могли бы помочь женщинам найти решение этой проблемы: 1) найти себя в «светской жизни»; 2) стать профессиональной домохозяйкой; 3) заняться благотворительностью.

Это три способа, с помощью которых женщины могут найти себе социальную роль, удовлетворяющую их ценностным предпочтениям, соответствуют ступеням жизненного цикла: до рождения детей, при наличии маленьких детей, после того, как дети выросли. Таким образом, следуя Парсонсу, женщина могла примириться со своим подчиненным положением и маргинальной социальной ролью через посредство утверждения своей идентификации как секс-объекта, гордой своим искусством домохозяйки, благотворительницы.

Таким образом, гендер объединяет общество и структурно (что люди делают), и морально (во что они верят). Этот подход был весьма влиятельным в середине XX в., однако теперь он во многом утратил свою значимость.

Критическая оценка. Во-первых, функционализм предполагает единственный ракурс рассмотрения общества, который близок далеко не всем. Например, многие женщины всегда ра­ботали вне дома, поскольку это было вызвано экономической необходимостью, но подобный факт не привлек внимания Парсонса, который исходит из представле­ний о семье среднего класса. Во-вторых, в анализе Парсонса игнорируется ущерб, который жесткие, традиционные тендерные роли могут нанести отдельным людям и обществу в целом. В-третьих, гендерная «комплементарность» Пар­сонса фактически заключается все в том же подчинении женщин господству муж­чин, а совсем не в равенстве полов.

Теория структурно-функционального анализа Парсонса и концепция разделения инструменталь­ных и экспрессивных функций в семье играли ведущую роль в американской социологии вплоть до на­чала 70-х годов ХХ в. Большинство из работ тех лет, посвященных проблемам половых ролей, следо­вали высказанным Парсонсом идеям.

Тема шестая. СОЦИАЛЬНОЕ КОНСТРУИРОВАНИЕ ГЕНДЕРА

Ключевые понятия: биологический детерминизм, теории социальной конструкции гендера (структурно-функциональный анализ и драматургический интеракционизм), теория гендерной системы.

Теория социального конструирования гендера основана на двух постулатах:

1) гендер конструируется (строится) посредством социализации, разделения труда, системой гендерных ролей, семьей, средствами массовой информации;

2) гендер конструируется и самими индивидами - на уровне их сознания (т. е. гендерной идентификации), принятия заданных обществом норм и ролей и подстраивания под них (в одежде, внешности, манере поведения и т. д.).

Феминистские идеи отсутствия предзаданной сущности и важности ана­лиза властного измерения отношений в гендерной методологии сочетаются с социальным конструктивизмом П. Бергера и Т. Лукмана, этнометодологией Г. Гарфинкеля и драматургическим интеракционизмом И. Гофмана. Согласно принципу социальной сконструированности бытия человека, гендер является системной характеристикой социальных отношений в сфере сексуальности, которая возникает и существует в общении и воспроизводится в социальных представлениях и структуре межличностного взаимодействия, которую составляют основные социальные институты.

В теории социального конструирования гендера различаются три понятия: пол (sex), принадлежность к полу и гендер. Вначале в феминистском дискурсе и в социологии вообще бытовало устойчивое представление о том, что пол - это анатомическая, физиологическая данность, константа, иными словами, приписанный (аскриптивный) статус. В отличие от пола, гендер это достигаемый статус, конструируемый психологическими, культурными и социальными средствами. Такое различение пола и гендера доминировало в феминистской литературе в 1960-е - начале 70-х годов. Считалось, что гендерная константа формируется у ребенка к пятилетнему возрасту, затем лишь обогащается соответствующим опытом, воспроизводится и укрепляется. Гендерная константа становится личностным атрибутом, который рано фиксируется и остается неизменным и неотчуждаемым. В этом смысле гендерная константа может быть уподоблена биологическому полу. Трудно утверждать, что гендер является достигаемым статусом, если он достигнут к пятилетнему возрасту и дальше не изменяется. В таком случае можно считать, что он функционирует как аскриптивный или приписанный статус.

Положение о том, что отношения между полами социально сконструированы, основано на отрицании биологического детерминизма. Биологический детерминизм - принцип рассмотрения явлений, при котором определяющими для характеристик человека, в данном случае гендерных или половых, считаются биологические природные факторы. М. Киммел так разъясняет суть этого взаимодействия: «Биологические различия обеспечивают сырье, из которого мы начинаем создавать наши идентичности в рамках культуры и общества». Сторонники теории социального конструирования гендера подвергают сомнению тот факт, что отношения в обще­стве, складывающиеся между полами, являются дериватами принадлежности к биологическому полу, что все социальное биологически фундировано и поэтому считается естественным и нормальным.

Врамках этого подхода гендер понимается как организованная модель социальных отношений между женщинами и мужчинами, конструируемая основными институтами общества. Этот подход основан на двух постулатах: 1) гендер конструируется посредством социализации, разделения труда, системой гендерных ролей, семьей, средствами массовой информации; 2) гендер строится и самими индивидами - на уровне их сознания (т.е. гендерной идентификации), принятия заданных обществом норм и подстраивания под них (в одежде, внешности, манере поведения и т.д.). Здесь следует упомянуть работы Э. Гофмана, Г. Гарфинкеля, К. Уэста и Д. Зиммермана[41].

В социально–конструктивисткой методологии отрицается наличие причинной зависимости между мужской и женской телесной (и психофизиологической) организацией и социально–психологическими характеристиками личности. Система социальных и межличностных отношений, которая складывается между людьми разного пола и сексуальных предпочтений, а также с разной ориентацией на те или иные модели поведения (гендерные роли), не может быть понята и объяснена без учета властного измерения этих отношений (доминирования и подчинения, паритета и неравенства, внутригруппововго фаворитизма и межгрупповой дискриминации). Отношения мужского и женского являются отношениями различия, сконструированного как неравенство социальных возможностей. Властная асимметрия отношений подчеркивается разницей в гендерно–специфичных паттернах общения, которые на самом деле маскируют дискриминацию под «объективное» гендерное различие [42].

Гейл Рубин пишет: « Гендер является социально навязанным разделением полов. Это продукт социальных отношений сексуальности. Системы родства опираются на брак. Таким образом, они трансформируют биологических особей мужского и женского пола в категории «мужчин» и «женщин», каждая из которых представляет собой неполноту, половину, которая может обрести целостность при соединении ее с другой половиной»[43]. Дальнейшие ее рассуждения, конечно, впечатляют: «Но нас угнетают не только как женщин, нас угнетает то, что мы должны быть женщинами или мужчинами в зависимости от ситуации. Лично я чувствую, что участники феминистского движения должны мечтать даже о большем, чем об искоренении угнетения женщин. Они должны мечтать об устранении обязательной сексуальности и обязательных половых ролей. Моя мечта — это андрогинное и безгендерное (хотя и не бесполое) общество, в котором анатомическое устройство половых органов человека не играет никакой роли в том, какую профессию он выбирает, чем он занимается и с кем занимается любовью»[44].

Структурно-функциональный подход в осмыслении отношений между полами нашел свое отражение в совместной монографии Т. Парсонса и Р. Бэйлза ^[45] (1955). Этот подход стал парадигмальным, получив название полоролевого. В центре полоролевой тео­рии социализации — процесс научения и интериоризации культурно-нормативных стандартов, стабилизирующих соци­ум. Научение предполагает усвоение и воспроизведение суще­ствующих норм. Подоплекой этого концепта является пред­ставление о личности как относительно пассивной сущности, которая воспринимает, усваивает культурную данность, но не создает ее сама.

Согласно этому подходу, женщина выполняет экспрессивную роль в социальной системе, мужчина — инструментальную. Экспрессивная роль означает, говоря современным языком, осуществление заботы, эмоциональной работы, поддержание психологического баланса семьи. Эта роль является монопо­лией домашней хозяйки, относится к сфере ответственности женщины. Инструментальная роль мужчины заключается в регуляции отношений между семьей и другими социальными системами, это роль добытчика и защитника. Типы ролевого поведения определяются социальным положением, ролевые стереотипы усваиваются в процессе социализации и интериоризации норм, или ролевых ожиданий. Правильное исполне­ние роли обеспечивается системой поощрений и наказаний (санкций), положительных и отрицательных подкреплений. При этом исходным основанием полоролевого подхода явля­ется имплицитное признание биологического детерминизма ролей, отсылающее к фрейдистскому представлению о врож­денных мужском и женском началах.

Представление о социальном конструировании гендера существенно отличается от классической теории половой социализации, разработанной в рамках полоролевого подхода Т. Парсонса и Р. Бейлза. В социально-конструктивистской методологии подчеркивается активность личности в создании гендерных отношений в процессе общения и взаимодействия людей, а не простое усвоение и воспроизводство социальных норм. Поведение мужчин и женщин различно, поскольку оно соответствует разным социальным ожиданиям. Исследователи показывают, как эти ожидания воспроизводятся такими социальными институтами, как школа, семья, профессиональное сообщество, средства массовой информации ^[46] . Изменяющиеся ожидания становятся главной темой обсуждения социальных ролей в этом варианте гендерного подхода. Роли, предписанные представителям разного пола перестают рассматриваться как взаимодополняющие, делается акцент на их иерархию и отношения власти.

В феминистском дискурсе теория П. Бергера и Т. Лукмана, получившая широкое распространение с 1966 года, когда вышла в свет их книга «Социальное конструирование реальности» ^[47] , приобретает сильные позиции во второй половине 1980-х годов. Феминистские последователи социального конструирования гендера ставят перед собой аналогичную задачу. Гендер – это повседневный мир взаимодействия мужского и женского, воплощенный в «практиках», представлениях, нравах; это системная характеристика социального порядка, от которой невозможно отказаться, – она постоянно воспроизводится и в структурах сознания, и в структурах действия. Задача исследователя – выяснить, каким образом создается мужское и женское в социальном взаимодействии, в каких сферах и каким образом оно поддерживается и воспроизводится.

На первый взгляд, представление о социальном конструировании гендера вписывается в теорию гендерной социализации – теорию половых ролей. Однако есть и отличия:

1) Акцент на активность научаемого индивида ^[48] . Идея конструирования подчеркивает деятельностный характер усвоения опыта. Субъект создает гендерные правила и гендерные отношения, а не только усваивает и воспроизводит их. Он может и воспроиз­вести их, но он в состоянии и их разрушить. Сама идея создания подразумевает возможность изменения социальной структуры. То есть, с одной стороны, гендерные отношения объективны, потому что индивид их воспринимает как внеположенную дан­ность, а с другой — они субъективны как социально конструи­руемые каждодневно, ежеминутно, здесь и сейчас.

2) Гендерные отношения понимаются как конструируемые отношения неравенства, в рамках которых мужчины занимают доминирующие по­зиции. Дело не только в том, что в семье и в обществе мужчины выполняют инструментальную, а женщины экспрессивную роль, а в том, что исполнение предписанных и усвоенных ролей подразумевает неравенство возможностей, преимущество мужчины в публичной сфере, вытеснение женщин в сферу приватную. При этом сама приватная сфера оказывается менее значимой, менее престижной и даже репрессиро­ванной в западном обществе периода модерна.

Поворот исследовательского интереса от уровня структур к уровню действий, к социологии повседневности, позволил феминистским теоретикам инкорпорировать идеи социального конструирования реальности в анализ гендерных отношений ^[49] .

С позиций микросоциального подхода, наиболее явно обнаруживаемого в символическом интеракционизме и этнометодологии, «точка зрения женщин» формулируется как способность обретения гендерной самости (идентичности) и фактически имеет вид треугольника – биологическое – социальное – культурное. Символический интеракционизм и этнометодология исследуют способы продуцирования и воспроизводства гендера в межличностных отношениях. Этнометодологи используют категорию гендера, чтобы подчеркнуть социокультурное происхождение различий между мужчинами и женщинами. При этом необходимо постоянно иметь в виду, что социология гендера — это изуче­ние социально обусловленных мужских и женских ролей, отношений и особенностей личности. Объяснения, учитывающие характер социальных институтов, опираются на то, что гендерные различия обусловлены разными ролями, которые женщины и муж­чины разыгрывают в различных ситуациях, связанных с социальными институ­тами. Основным фактором видится разделение труда по половому признаку, за­ставляющее женщин выполнять строго функции жены, матери и домохозяйки, привязывающее их к сфере домашнего хозяйства и семьи; это ведет к ряду собы­тий в жизни женщины и тем трудностям, которые ей приходится преодолевать, причем они отличны от ситуаций, с которыми сталкиваются мужчины. Однако, по мнению Гидденса, мужчины как пол проглядели ключевую тенденцию в траектории развития модерна. Как и женщины, они подверглись исключению.

Интеллектуальная работа по деконструкции пола была стимулирована этнометодологическими исследованиями Гарольда Гарфинкеля (1917-2011). Этнометодологический принцип, реализованный в концепции Гарфинкеля, обращает внимание на то, что процесс социального конструирования гендера осуществляется в повседневном общении на межличностном уровне. Именно в повседневном общении создается, утверждается и воспроизводится представление о многообразии мужского и женского как базовых категори­ях социального порядка. Механизмом конструирования гендера в процессе общения является процедура приписывания (категоризация по полу) на основе демонстрируемых тендерных признаков. Каждому человеку в процессе обще­ния с партнерами постоянно приписывается принадлежность к определенной гендерной группе (тендерная идентичность). Эта процедура осуществляется в соответствии с принятыми («правильными») внешними проявлениями, которые должны свидетельствовать о принадлежности общающихся к определенному гендеру Приписывание личности гендерной идентичности в ситуациях общения происходит постоянно, но воспринимается людьми как проявление в общении некоей биологической сущности. Вместе с тем, правила демонстрации (само­предъявления) гендерных характеристик личности в общении связаны с нормами и ценностями социальной группы, к которой принадлежит человек. Поэтому гендер всегда конструкт той культуры, в рамках которой складываются те или иные отношения в сфере сексуальности.

Особую известность получил описанный им «случай Агнес». Агнес с рождения до восемнадцатилетнего возраста воспитывалась мальчиком, так как при рождении имела мужские гениталии. В восемнадцатилетнем возрасте после мучений пубертата, когда сексуальные предпочтения и телесная идиома вызвали личностный кризис, она поменяла идентичность. В восемнадцать лет герой (героиня) принимает решение стать женщиной. Она считает гениталии, которые прямо относят ее к мужскому полу, - ошибка природы. Ошибка природы, по мнению Агнес, подтверждается тем фактом, что ее везде принимают за женщину, а сексуальные предпочтения, которые она испытывает, - женские: в качестве сексуального партнера для нее привлекателен мужчина и все ее повадки фемининные. Агнес решает поменять идентичность, покидает родительский дом и городок, в котором она жила, меняет внешность и имя. Она убеждает хирургов, что ей необходимо сделать операцию по смене половых органов. Производится хирургическая реконструкция гениталий. Через некоторое время у Агнес появляется сексуальный партнер мужского пола. Теперь в связи с изменением биологического пола перед ней стоит жизненно важная задача - стать женщиной. Молодая женщина должна решить эту задачу, не имея врожденных сертификатов женственности, не имея изначально женских половых органов, не пройдя школу женского опыта, который частично известен, но во многом незаметен и растворен в материи человеческих взаимоотношений. Для нее исключительно важны признание в обществе, интеграция в рутину повседневности. Создание собственного гендера и категоризация пола в повседневной жизни становятся сознательной работой Агнес, она занята тем, чтобы убедить общество в том, что она всегда была женщиной. Гарфинкель называет Агнес методологом-практиком и истинным социологом, потому что, попадая в проблемную ситуацию гендерного сбоя (gender trouble), она начинает осознавать механизмы создания социального порядка.

Этнометодологический принцип анализа утверждает, что гендер во всех своих проявлениях всегда изменчив, поскольку он является результатом общения, требующим постоянного исполнения и подтверждения; он не достигается раз и навсегда в определенный возрастной период. Более того, гендер личности далеко не всегда совпадает с той гендерной идентичностью, которая приписывается ей в конкретной ситуации общения, что побуждает человека (если ситуация общения является значимой) изменять предъявляемые партнерам гендерные характеристики во избежание коммуникативного сбоя, «примерять» на себя другую гендерную модель по­ведения (самопредъявления), т.е. «менять» свой гендер.

В рамках драматругического интеракционизма Ирвина (Эрвинга) Гоффмана (1922-1982) подробно описана инте­рактивная сторона общения как механизма создания гендера. Сам создатель этого теоретического направления придерживался мнения, что гендер - это всего лишь культурный коррелят биологического пола, который существует в виде конвенциальных (общепринятых) моделей поведения, которое структурируется как взаимодействие двух социальных актеров (партнеров по взаимодействию). Такую модель поведения И. Гофман назвал гендерным дис­плеем - проявлением разнообразных форм мужского и женского в межличност­ном взаимодействии. Гендерный дисплей не сводится к идеальным образцам поведения. Гендерный дисплей - или конвенциональное проявление мужского и женского - не может быть сведено к сочетанию речи, мимики, костюма и грима. Это поистине виртуозная «игра», ориентированная на партнеров по пьесе и мизансцене; эта игра давно срослась с жизнями «актеров» и представляется игрокам и наблюдателям естественным проявлением их сущности. Это представление (перформанс) своей половой принадлежности и сексу­альных предпочтений, уместное лишь в конкретной ситуации взаимодействия. Оно всегда ориентировано на конкретного партнера по общению, который может правильно распознать проявляемые личностью характеристики как маркеры определенной гендерной группы.

В этом и заключается загадка конструирования гендера - каждую минуту участвуя в «маскараде» представления пола, люди делают это таким образом, что игра по правилам кажется естественным проявлением человеческого Я. Каковы же доказательства того, что гендерный дисплей не является производным анатомо-физиологического пола? Аргумент прост - гендерный дисплей не универсален - он детерминирован культурой и властными отношениями. Разные общества, социальные группы и даже разные социальные ситуации предполагают различные конвенциональные формы гендерного дисплея. Различия гендерных дисплеев заставляют обратить внимание на властное измерение отношений между полами, явленное в межличностном взаимодействии.

Включение понятия гендерного дисплея в социально-конструктивистскую канву феминистского анализа в рамках тендерной методологии изменяет лишь трактовку обнаруженного И. Гоффманом явления. Гендерный дисплей полагается здесь не выражением биологической сущности пола, как в оригинальной трактов­ке самого создателя драматругического интеракционизма, а детерминированной культурными нормами формой самопредъявления гендерных характеристик личности. При этом важным условием тендерного самопредъявления другому оказывается именно властное измерение складывающихся межличностных отношений. Нарушение конвенции о допустимых способах предъявления в межличностном взаимодействии своей половой принадлежности и сексуаль­ных предпочтений грозит санкциями, но в то же самое время оно способствует возникновению новых конвенций, если общающиеся партнеры не интерпрети­руют такие нарушения в качестве признака социальной некомпетентности или открытого нарушения тендерных норм.

Драматургический интеракционизм утверждает, что проявления гендера невозможно свести к исполнению половых ролей, что гендерную идентичность нельзя отменить или сменить, подобно платью или роли в спектакле. Гендерный дисплей - это многообразие представлений и проявлений «мужского» и «женского» в межличностном взаимодействии.

Гендерный дисплей как конкретная модель взаимодействия двух об­щающихся партнеров, проявляющих себя в качестве мужчины или женщины с определенными сексуальными предпочтениями, предполагает наличие между партнерами убежденности в том, что весь проявляемый ими комплекс тендерных маркеров обладает целостностью, постоянством, когерентностью и преемствен­ностью, а также является вполне приемлемым для представителя той или иной тендерной группы. Но поскольку восприятие гендерного дисплея партнера по общению преимущественно основывается на предполагаемой предзаданности природной сущности мужчины и женщины, все многообразие гендерных само­предъявлений сводится к доминирующим нормативным гендерным категори­ям. В этом случае средства, которыми люди пользуются для выражения своих гендерных характеристик, сводятся к формальным конвенциальным актам взаимодействия: предъявить себя в ожидаемом со стороны партнера качестве, чтобы уместностью для конкретного контекста определенной формы поведения вызвать доверие партнера по общению и гарантировать признание себя как нормативного субъекта, с которым можно иметь дело (которого можно объяснить и понять). Таким образом в гендерном дисплее воспроизводится дихотомия мужского и женского, гарантирующая сохранение сложившегося гендерного порядка на социальном уровне отношений.

Динамика же гендерных проявлений в общении возможна по той причине, что фактически тендерный дисплей в общении часто срабатывает как «триггер», запускающий взаимодействие. После того, как у партнера сложилось представ­ление о нас как о «нормальной» личности, мы можем разворачивать в общении дальнейшее содержание своего дисплея без серьезной угрозы для состоявшей­ся категоризации по признаку пола и сексуальных предпочтений. Но только в том случае, если мы не забываем, что процесс оценивания нашего гендерного дисплея осуществляется партнерами постоянно, и это требует периодического возвращения к демонстрации формальных конвенциальных актов. Если сам И. Гоффман полагал, что роль гендерного дисплея в общении ограничивается функ­цией «триггера», обеспечивающего «узнавание» в нас предзаданной природной сущности, то в рамках социально-конструктивистского анализа в методологии гендерного исследования постулируется проникающая способность гендера по­стоянно определять характер взаимодействия в общении. Такая проникающая сущность тендера связана, прежде всего, с дискурсивным строением речи и использованием грамматических форм родов, закрепляющих женственность и мужественность как статичные, неизменные формы.

Гендерный дисплей - вариант дисплея идентичности, социально обусловленное многообразие проявления половой принадлежности на уровне межличностного общения; основной механизм создания гендера в процессе взаимодействия лицом к лицу. Гендерный дисплей проявляется в телесной идиоме, символике, стиле и содержании общения. Межличностная коммуникация в конкретной ситуации сопровождается фоновым процессом отнесения собеседника к категории мужчин или женщин, т. е. категоризации по признаку пола. Человека относят к полу, получая многообразную информацию, соответствующую конвенциональным правилам. Имя, внешний облик, тембр голоса, манера речи и движения, стиль выражения чувств - все эти множественные проявления представляют собой гендерный дисплей, который позволяет идентифицировать собеседника как мужчину или женщину. Быть мужчиной или женщиной и это проявлять - значит быть социально-компетентным человеком, вызывающим доверие и вписывающимся в практики общения, принятые в данной культуре.

Однако другие исследователи ( Сюзанна Кесслер и Уэнди Маккенна) в отличие от И. Гофмана полагают, что главным в общении является не демонстрация гендерных маркеров, а процесс восприя­тия партнерами нашего гендерного дисплея. Поскольку гендерный дисплей - это всего лишь начальная фаза создания гендера во взаимодействии, с ней связана первичная тендерная атрибуция. В дальнейшем любое проявление гендера во взаимодействии отфильтровывается воспринимающими через эту первичную гендерную атрибуцию. При этом вос­принимающий придерживается естественного отношения к гендеру как чему-то неизменному. Создав первое впечатление о своем гендере, перформируемому субъекту достаточно демонстрировать «естественность» своего гендера. Именно другие (партнеры) начинают поддерживать тендерную атрибуцию, если только субъектом, проявляющим свой гендер, не будет допущена какая-то фундамен­тальная ошибка. Приписав кому-то тендер один раз в процессе общения, мы, по мнению С. Кесслер и У. Маккена, и далее будем сохранять эту атрибуцию. Как и после дискредитации гендера в результате фундаментальной ошибки все и дальше будет работать именно на эту дискредитацию.

Таким образом, можно вести речь о наличии двух различающихся методо­логических подходов к тендерному анализу процесса общения: классическому и неклассическому. При этом именно неклассический подход фактически представляет собой особую гендерную методологию, основанную на теории соци­ального конструирования реальности.

Важный вклад в социально-конструкционистский подход внесли социологи Кэндис Уэст и Дон Зиммерман, которые утверждают, что гендер является не столько компонентом некой статической идентичности, проявляющейся в наших взаимодействиях с другими людьми, сколько продуктом этих взаимодействий. Для них «гендер человека — не просто аспект его „самости”, а в гораздо большей степени нечто, постоянно делаемое человеком во взаимодействии с другими». Мы постоянно «делаем» гендер, выполняя действия и выказывая предписанные нам черты характера и поведения.

Дата добавления: 2014-01-06