Социальная свобода либерализма и постиндустриальное развитие

Макс Вебер писал о развитии антитрадиционализма только в экономике, когда капитализм пуританской этикой ещё поддерживал вековые нормы в других социальных сферах, что было связано с потребительским самоограничением целерационального человека, получающего максимальные прибыли в конкурен- тном плане расширения и концентрации собственного капитала. Однако, прежде всего, это определялось всё ещё огромным влиянием традиции, удерживавшей свои последние бастионы именно в формально далёких от экономики областях, например, искусстве, педагогике, гендерных отношениях, куда вектор «свободы» пока никак не мог проникнуть. Возможно, искренняя вера веберовского протолиберализма в такую половинчатость была самой великой утопией начального периода эпохи капиталистических преобразований и формирования социологии. Окончательный перелом на этом фронте произошёл к середине прошлого века, когда развитие производительных сил достигло одномоментной массовости в пропагандистском охвате средств телеинформации. Хотя либеральная мысль созрела в вопросе «всеобщего освобождения» несколько раньше.

В начале 20-ого века австрийский социопсихолог Зигмунд Фрейд пишет относительно небольшую социологическую работу «Неудовлетворённость ку-льтурой» – её решающее значение в системе либерального знания и его противоборства с традицией можно по достоинству оценить только сегодня. «Великого австрийца» уже, безусловно, наряду с Вебером, можно назвать базовым идео-логом либерализма. Именно «фрейдизм» стал тем тараном, с помощью которого сегодня «перемалываются» последние остатки «тысячелетних предрассудков» почти на всём геосоциальном пространстве.

Если веберовский субъективный идеализм определяет социальное начало личностным сознанием, то аналогичный философский фундамент психоанализа видит основу социальности в индивидуальной бессознательно-инстинктивной секс-энергии – либидо, которая, наталкиваясь на традиционные культурно-нор-мативные ограничения, преобразуется (сублимируется) в самые разнообразные формы общественного негатива, в том числе войны, политический диктат, отчуждение личности, садизм. Следовательно, необходимо изменить изменяемое и снять все «надуманные» юридические запреты, сдерживающие «природные потоки» либидо – это должно ликвидировать многие социальные проблемы. Поистине «благими намерениями вымощена дорога в ад». Сексуальная эмансипация, уже полностью противопоставляющая либеральную идеологию тради-ции в аспекте аскетизма, сегодня активно и беспрепятственно орудует в искусстве, педагогике, гендерных отношениях, декларируя социально-возрастной разрыв молодёжи с уходящим в прошлое «старомодным» поколением. А, заодно, поддерживает «генеральную линию» на создание гедонизма массового пот- ребительства.

Данным фактом капитализм, действительно, принципиально отличается от других общественных формаций, даже от своих более ранних аналогов с лич-ной собственностью на средства производства, всегда имевших нормативный комплекс «сдержек и противовесов» либерально-экономическому негативу. По-жалуй, современный целеуправляемый и всемерный личностно-общественный отход от традиционно-ментальных канонов – это самый глобальный и фунда-ментальный вид социального отчуждения.

Такая агрессивная непримиримость и страстное желание решить вопрос окончательно имеют свое философское оправдание. Целостность на основании единообразия – вот верный путь к системной устойчивости и сохранению порядка. В социуме этот закон, в первую очередь, касается экономической базы формы капитала, что следует помнить многочисленным социал-демократичес-ким «мечтателям».

В либерально-идеологическом направлении работает и микросоциология, тоже связанная субъективным идеализмом. Только она рассматривает небольшие контактные группы, содержание которых доминируется эгоистической пси-хологией каждого отдельного человека.

Таким образом, либерализм, действуя в одном антитрадиционном ключе, покрывает своим знанием всю индивидуально-идеальную систему: её крайние составляющие – разум и инстинктивность бессознательного, а также психологический промежуточный элемент, что служит для либеральной мысли критерием типологизации.

Самой характерной особенностью её личностно-общественной конструкции является незамкнутость (однонаправленность) структуры в виде отсутствия коллективных факторов, влияющих на формирование и прогресс исходного идеального субъективизма. Эта метафизика «внешнего пассива» оправдана философским фундаментом либерализма, методология социального построения которого обязательно находится в русле одностороннего движения от начала ус-тановленного индивидуально-идеального источника к соответствующему стро-ительству отдельных социальных сфер и завершающему составлению всего «общественного здания».

В плане социальной эволюции исторический путь к высшему элитарно-эксплуатационном формату постиндустриализма обеспечен причинно-следст-венной логикой триады, утверждающей социальный смысл базовой либераль-ной категории «свобода»:

освобождение личност- свобода получения и рас- свобода социаль-

ного сознания от традиции ширения личного капитала ного творчества

Данная логика выражает способность личности в жестких условиях капиталистической борьбы получать-расширять собственный стратегический капитал и заниматься политическим строительством-управлением, имея при этом полноценную воможность высшего социального творчества. А общепринятое, популярно-массовое и обыденно-примитивное товарное значение социальной свободы поверхностно и может служить только функцией главного социального механизма. «Вращение на приземлённой потребительской орбите», вне целера-ционального интереса к личному капиталу, является признаком толпы, её бездушно-смертного происхождения.

На постиндустриальном пике олигархического монополизма, когда эконо-мическая составляющая социального порядка несколько теряет свою энергию за счёт снижения роли капитализации и почти абсолютной нейтрализации конку-ренции, происходит коррекция либерального целеполагания.

В социальных условиях, по сути, автономной активности стратегического капитала его владелец уже может позволить сказать себе, что «сначала высшая идея, а потом деньги, а без высшей идеи, хоть и с деньгами, общество провалится» [11. С. 162]. Либеральная теория, погрязшая в «болоте» вульгарного экономизма, всегда с откровенной завистью смотрела на марксизм, имевший великий идеал «коммунистической утопии». И вот, наконец-то, элитарное сознание, в полном соответствии с законом «насыщения» и диалектикой перехода количества в качество, также отрывается от «капиталистической материи», получая но-вое и истинно-идеальное высокое содержание.

Этот процесс глубоко раскрыт в романе Ф.М. Достоевского «Подросток», где художественная литература намного опередила социологическую науку в анализе либерального прогресса.

Юный герой стремится стать «не просто богатым, однако именно как Рот-шильд», мечтая не о собственно «ста его миллионах», а размышляя об их потенциале в плане возможности «думать по другому»: «Я денег не боюсь – они меня не придавят… И, вообще, мне не деньги нужны и даже не могущество; мне надо лишь то, что приобретается могуществом и чего никак нельзя получить без денег: это уединённое и спокойное сознание силы! Вот самое полное определение свободы, над которым так бьется весь мир! Свобода! Я начертал, наконец, это великое слово… Уединённое сознание своего могущества. У меня сила, и я спокоен. Громы в руках Юпитера, и что ж – часто ли слышно, что он гремит?» [11. С. 98].

Сравнение с Юпитером не случайно. Такой уровень организованной целерациональности доводит эгоцентричную замкнутость до совершенства и почти приближает истинно либерального Человека к протестантскому Богу. Не только политическим творчеством, но также элитарной полярностью к толпе, которая, запутавшись в собственных мелких страстях, исторически увязла в вульгарно-материалистическом хаосе низменного индивидуализма, потребности всего готового, комично-детской увлечённости «шумовыми эффектами» и блестящими формами новомодной атрибутики. Для «ординарности» в суете её жалкой борьбы за существование, неспособности к Делу и вечной необходимости «крутиться», кажется, остановилось время. Сиюминутность интереса, безразличие к социальной стратегии, высокой Идее и её фундаментальному знанию принципиа- льно отчуждают этот «бездушный объект» эволюции от «природы вещей, в которой заключено абсолютное право раба добывать себе свободу».

Толпа склонна к идолопоклонству, надеется на случайный успех, жаждет дешёвой популярности и низкой славы. А элитная целерациональность, продолжая двигать вектор самоограничения, достигает удивительных, даже парадоксальных позиций: «Будь только у меня могущество, мне и не понадобится оно вовсе; уверяю, что я сам, по своей воле, везде займу последнее место. Если бы я был стомиллионный богач, я бы, кажется, находил удовольствие ходить в самом стареньком платье и чтобы все принимали меня за человека самого мизерного, чуть не просящего на бедность, толкали и презирали меня. Тайное сознание могущества нестерпимо приятнее явного господства… Скажут, глупо так жить: зачем не иметь отеля, влияния, открытого дома, не жениться и не собирать общества? Но чем же тогда станет Ротшильд? Он станет как все. Вся прелесть идеи исчезнет, вся нравственная сила её заменится бытом» [11. С. 48].

Вот так высший интерес и его мотивация завершают трехстадийный социальный прогресс от патриархального целеполагания сохранения традиционной этики к её «материально»-экономической инверсии в виде первичности капиталистического экономизма триады капитал-деньги-товар с последующим возвращением в идеально-этическое лоно, однако уже абсолютно антитрадиционного содержания. Только элитарный статус в форме чувственного потребления господства своей социальной исключительности способен полностью удовлетворить целерациональное тщеславие-честолюбие, а также концентрированно выразить религиозно-идеологическую концепцию богоизбранности.

Но и это ещё не предел полёта «освобожденной» мысли. Здесь исследование входит в область научно-идеологического прогнозирования, рассматривая «наконечник эволюционной стрелы» либерализма, которая, пронизав социальную историю, достигает Вечности и скрывается «за горизонтом времени».

Весь либеральный каркас (субъективизм философской основы и личностные приоритеты, капиталистическая конкуренция и базовые свойства самого ка-питала – его предметное расширение и субъектная концентрация) в геополитическом плане централизации говорит об обязательном восхождении на социаль- но-мировой престол единого либерального царя – самого целерационального обладателя всех геосоциальных ресурсов. Очевидно, что в протестантизме такое событие может быть связано с социальной интерпретацией второго пришествия Христа, а в традиционных религиях, наоборот, с «печатью дьявола». Скорее всего, для значительной части «бездушных» этот «Судный день» будет действи- тельно ужасным и они выступят в необходимом качестве «отработанных ступеней» для нового реактивного импульса либеральной «ракеты». Но вот как закан- чивает свою логику Подросток: «В мечтах моих я уже не раз схватывал тот момент в будущем, когда сознание мое будет слишком удовлетворено, а могущества покажется слишком мало. Тогда, не от скуки и не от бесцельной тоски, а от безбрежного желания большего, я отдам все мои миллионы людям; пусть общество распределит моё богатство, а я сам вновь смешаюсь с ничтожеством! И не половину бы отдал, потому что тогда вышла бы одна пошлость: я стал бы только вдвое беднее и больше ничего; но именно бросил бы обществу всё, всё до ко-пейки, потому что, став нищим, я стал бы вдруг неизмеримо богаче Ротшильда! Одна мысль о том, что в руках моих были миллионы и я бросил их в грязь ценнее всех денег мира. Вот моя поэма! Мне именно нужна моя порочная воля вся, – единственно чтобы доказать самому себе, что я в силах от неё отказаться» [11. С. 100 – 101].

Этот идейный венец либеральной идеологии уже содержит в себе не толь-ко сознание элитарной исключительности, но тонкий намёк на потенциал «демократического консенсуса» между абсолютными противоположностями в со-циальном плане возможности добровольного перехода капитализма в форма-ционность общенародной собственности на основании уравнения целерациона- льного самоограничения и общинного альтруизма. Достигнув постиндустриа- льного экономического предела, «свободная» мысль с позиции силы предлагает традиционной норме, по существу, самый глобальный социальный обмен. Всю свою материю, обработанную многовековой практикой эксплуатации, она отда- ет «всего лишь» за «официальное» признание всем каноническим миром высше- го либерального Идеала, всегда тайно хранившегося в самых сакральных рели-гиозно-философских уголках «золотого Ковчега» антитрадиции. Относительность дуальной природы Добра и зла, амбивалентность Праведности и греха, виртуальность Истины, взаимозаменяемость Бога и дьявола при отсутствии жесткой границы между полюсами и ненужность общиннной борьбы – открытое утверждение данного набора, на котором базируется «всевидящее око» либера- льной пирамиды, действительно, стоит всех планетарных капиталов.

Выбор станет для традиционного социума окончательной проверкой на верность своей «абсолютной Идее». Принимая позицию либерализма и поддавшись «змею-искусителю», он совершит «иудин грех», признает стратегическую победу «силы тёмных страстей» и законно отдаст собственную судьбу практике самых реакционных социальных групп и их интересов, которые, вообще, право- мерно могут поставить вопрос о целесообразности земного жизнесохранения. На смертельную ошибку договорных соглашений с «порочной волей» указывают верные друзья традиции – гуманитарная классика и её искусство.

А вот последние постмодерн-тенденции в буржуазной философско-социо-логической науке, естественно, поддерживают вершину либеральной мысли. Их вектор сегодня приступил к теоретическому разрушению всей логики социального миропорядка, постижение которого выстрадано традиционным познанием, начиная ещё с идейной борьбы на исходных философских рубежах. Этот волюнтаризм проходит под разнообразными лозунгами «нищеты историцизма» и «пагубной самонадеянности» всесилия человеческого разума, антигуманности тоталитарной системности и желания «высшей объективности», приоритета технической мысли или, наоборот, утопичности, бессознательной хаотичности и мифологичности социальной активности, где уже нет места не только классам и нациям, идеологии и диалектике, но даже самой категории «социальное».

Акцентируя таким образом идею неспособности человека к разумной дея-тельности, либерализм пытается составить представление о безвинности греха. Действительно, разве можно судить «голый инстинкт», не имеющий потенциала огранки социальным рассудком? Так создаются предпосылки для оправдания всей истории либеральной порочности – жестокой эксплуатации и организации военных агрессий, колониализма и геноцида коренных народов, гипертрофии массовой психологии потребительства и сексуальной эмансипации. Так «отмывается» целерациональный капитал перед решающим торгом с Традицией.

Сломать идеологический ход либеральной свободы, её капиталистического стержня и скрытых философско-религиозных оснований, развеять в прах либеральную формулу бытия «к добродетели через насыщение пороком» и вернуть геосоциальность в русло традиционных канонов, ментально заложенных в культурах почти всех мировых цивилизаций, способно только народное просве- щение. И понимание необходимости революционной борьбы в плане вечной гегелевской надежды на то, что «человек сам по себе разумен; именно в знании заключены возможность равноправия и никчемность упорно отстаиваемого различения человеческих пород на привилегированные и бесправные» [5. С. 46].

Литература

1. Вебер, М. Основные социологические понятия / М. Вебер // Избранные произведения / М. Вебер. М.: Прогресс, 1990. С. 602 – 639.

2. Вебер, М. Протестантская этика и дух капитализма / М. Вебер // Избранные произведения / М. Вебер. М.: Прогресс, 1990. С. 61 – 208.

3. Ожиганов, С. Фарсмодерн / С. Ожиганов // Завтра. 2005. январь. №2.

4. Здравомыслов, А.Г. М. Вебер и его «преодоление» марксизма / А.Г. Здравомыслов // Социс. 1976. № 4. С. 158 – 174.

5. Всегда человек / Композиция о Карле Марксе; сост.: Стан. Лесневский. М.: Молодая Гвардия, 1978.

6. Горький, М. Фома Гордеев / М. Горький // Cобр. соч.: в 30 т. М.: ГИХЛ, 1950. Т.4. С. 5 – 278.

7. Ленин, В.И. Государство и революция / В.И. Ленин. М.: Политиздат, 1984.

8. Энгельс, Ф. Предисловие к «Положению рабочего класса в Англии» / К. Маркс, Ф. Энгельс // Избранные произведения: в 2 т. / Ф. Энгельс. М.: ГИПЛ, 1948. Т.1. С. 386 – 401.

9. Опыт русского либерализма. Антология / ред. кол. В.М. Бакусев [и др.]; отв. ред. М.А. Абрамов. М.: Канон, 1996.

10. Зюганов, Г.А. Глобализация: тупик или выход / Г.А. Зюганов // Правда. 2001. 26 – 28 марта.

11. Достоевский, Ф.М. Подросток / Ф.М. Достоевский // Собр. соч.: в 12 т. М.: ГИХЛ, 1956. Т.8.

Дата добавления: 2014-01-06