IV. Язык и история

С того времени, когда язык был осознан как исторически изменяющееся явление, многократно подчеркивалась его связь с историей народа и необходимость его изучения для целей истории и неразрывно с ней. Уже один из самых первых зачинателей сравнительно-исторического языкознания — Расмус Раск писал: «Религиозные верования, обычаи и традиции народов, их гражданские институты в древнее время — все то, что мы знаем о них, — в лучшем случае могут дать нам лишь намек на родственные отношения и происхождение этих народов. Вид, в каком они впервые являются перед нами, может послужить для некоторых выводов об их предшествующем состоянии или о тех путях, какими они достигли настоящего. Но ни одно средство познания происхождения народов и их родственных связей в седой древности, когда история покидает нас, не является столь важным, как язык»1. С еще большей определенностью исторический аспект языка подчеркивал Я. Гримм: «Из всех человеческих изобретений, — отмечал он, — которые люди тщательно охраняли и по традиции передавали друг другу, которые они создали в согласии с заложенной в них природой, язык, как ка<201>жется, является величайшим, благороднейшим и неотъемлемейшим достоянием. Возникнув непосредственно из человеческого мышления, приноравливаясь к нему, идя с ним в ногу, язык стал общим достоянием и наследием всех людей, без которого они не могут обойтись, как не могут обойтись без воздуха, и на которое все они имеют равное право...»2.
Свой взгляд на тесную связь языка и истории Я. Гримм выразил с предельной ясностью: «Наш язык — это также наша история»3.
В последующем своем развитии наука о языке постоянно обращалась к этому методологическому по своей сущности положению, но видоизменяла его в соответствии с общелингвистическими концепциями того или иного направления. Так, А. Шлейхер ставил его в связь со своей теорией двух периодов в жизни языка (развития и распада), младограмматики историческое изучение языка выдвинули на передний план, но, истолковывая его как индивидуально-психологическое явление, оторвали от общества. Напротив того, именно общественную сущность языка всячески подчеркивало социологическое направление в языкознании. Представитель данного направления Ж. Вандриес писал в этой связи:
«Язык не существует вне тех, кто думает и говорит на нем. Он коренится в глубинах индивидуального сознания: оттуда он берет свою силу, чтобы воплотиться в звуках человеческой речи. Но индивидуальное сознание — только один из элементов коллективного сознания, диктующего свои законы индивидууму. Развитие языков, следовательно, есть только один из видов развития общества»4. Отсюда делается общий вывод и о методах изучения языка: «Только изучая социальную роль языка, можно составить себе представление о том, что такое язык»5.
Вульгаризаторским подходом к социальной сущности языка (имеющим своим истоком, несомненно, некоторые положения социологической школы) отличались теории акад. Н. Я. Марра, стремившегося установить прямой<202> параллелизм между категориями языка и формами производства, базисов и надстроек6.
Между тем, как пишет Э. Бенвенист, «когда пытаются сопоставлять язык и общество систематически, возникает очевидное несоответствие»7. «Поэтому, — как бы подхватывает мысль Э. Бенвениста М. Коэн, — правильно утверждать, что как только пытаются установить прямые соответствия между лингвистической и социальной структурой, приходят к отрицательным выводам»8.
Советские языковеды также исходят из того положения, что язык и история народа тесно связаны друг с другом.
В этом отношении они продолжают научную традицию, которая была заложена при осознании языка как меняющегося во времени явления и которая прошла через все последующее развитие науки о языке9, обогатившись пониманием социальной роли языка. Это последнее потребовало того, чтобы исторический подход к изучению языка перестал замыкаться собственно языковыми рамками и был поставлен в связь с историей общества. Иными словами, речь ныне идет не просто об истории языка, а об истории языка как общественного явления.
Таким образом, положение о связи языка и общества остается незыблемой основой для научного изучения языка. Но это положение не следует толковать слишком узко и односторонне. Во-первых, изучение языка не может быть ограничено только историческим аспектом. Во-вторых, изучая язык и историю народа в тесной связи друг с другом, нельзя забывать о специфике закономерностей развития, свойственных, с одной стороны, языку,<203> а с другой стороны, носителю этого языка — народу. Таким образом, в лингвистике проблему связи языка с историей следует рассматривать с точки зрения того, каким образом структура языка реагирует на факты общей истории (какое преломление в структуре языка получают эти факты). И, в-третьих, вопрос о связи истории языка с историей народа нельзя ограничивать только одним направлением и прослеживать только влияние истории общества на развитие языка. Несомненно, что к этой проблеме самое непосредственное отношение имеют также и различные виды контактов языков (которые обусловливаются историческими и территориальными факторами), процессы и формы скрещения языков, взаимоотношения языка и культуры, проницаемость различных сфер языков, отношение языка к социальной структуре общества и т. д.
Ниже проблема связи языка и истории и будет рассмотрена в этом широком плане — по отдельным самым существенным аспектам. Наиболее целесообразным представляется начать с различных видов контактов языков.

1 P. Раск. Исследования в области древнесеверного языка. «Хрестоматия по истории языкознания XIX—XX веков», составлен­ная В. А. Звегинцевым. Учпедгиз, М., 1956, стр. 36. Далее дано: «Хрестоматия».

2 Я. Гримм. О происхождении языка. «Хрестоматия», стр. 64.

3 Там же, стр. 61.

4 Ж. Вандриес. Язык. Соцэкгиз, М., 1937, стр. 322.

5 Там же, стр. 221.

6 См. разбор концепции исторического изучения языка в работе: А. С. Чикобава. К вопросу об историзме в языкознании. Сб. «Против вульгаризации и извращения марксизма в языкознании», ч. 2. Изд-во АН СССР, 1952. См. также ст.: В. И. Абаев. История языка и история народа. Сб. «Вопросы теории и истории языка». Изд-во АН СССР, 1952.

7 Е. Вenvеnistе. Tendances rйcentes en Linguistique gйnй­ral. «Journ. de Psychologie normal et Pathologique», 1954, jan.— june, p. 142.

8 М. Соhen. Social and Linguistic Structure. «Diogenes», 1956, No. 15. pp. 42—43.

9 Интересные мысли по этому вопросу содержатся в последней работе А. Мартине «Elements de linguistique generale». Paris, 1960, pp. 34—35. Впрочем, эти мысли частично противоречат научной прак­тике самого автора.

Дата добавления: 2014-01-06