Идейно-эстетические искания М. Горького 20-х годов

1. М. Горький после Октября в литературоведении и критике (А. Воронской, Е. Тагер, А. Волков, Б. Бялик, А. Овчаренко, В. Панков и др.).

2. М. Горький - художник и публицист, собиратель культурных сил революционной России 1917-1921 годов. Писатель о революции и ее перспективах.

3. Активизация творческой деятельности М. Горького после вторичного отъезда за границу:

а) тенденции дооктябрьского творчества в повести «Мои университеты»;

б) русские люди (многообразие типов и идей) в цикле «Заметки из дневника. Воспоминания»;

в) «Рассказы 1922-1924 годов», их место в творческой биографии писателя.

4. «Дело Артамоновых» как этапное произведение писателя, проблематика и система образов.

5. Жанр литературного портрета в пооктябрьском творчестве писателя.

6. Идейно-эстетические искания М. Горького 20-х годов как свидетельство непрерывно растущего художника.

Как легко и дурно говорят сейчас в прессе о Горьком, Шолохове, Фадееве и других. Злорадно расстаются с прошлым, разрушают монументы, обрадовавшись, что можно говорить все. Крупный художник – это сложнейшее явление в мировой литературе. Не зная тончайшие нюансы духовной жизни, клубок жизненных обстоятельств, мы легко вешаем ярлык, формируем гражданское, политическое сознание. Нигилистические настроения критики коснулись и Горького. Горький - не так прост. Нужно представить настоящего Горького, сильные и слабые стороны художника, рассматривать его в его времени, обстоятельствах, понять его философию, поэтику мысли, духовную биографию писателя в контексте сегодняшнего дня. Складываются в совокупность негативные стороны его личности, взлеты и срывы. И главный критерий – художественно-эстетический вклад писателя затушевывается. Еще многое надо осмыслить, уяснить, чтобы дать художественному перу писателя безапелляционную оценку.

Сегодня о нем говорят не только как о классике современной литературы, но и как о той личности, том художнике, который в условиях 20-30 –х годов сдерживал литературное движение. Критик Мариетта Чудакова в журнале «Новый мир» - 1988 №9 высказывается, что Горький в 30-е годы стал «политическим прессом, который давил на своих современников», считает, что Горький стал проводником людей, которых навязывали Сталин, Жданов и др. Большинство же критиков – Кузнецов, Капустин («От какого наследства мы отказываемся» («Знамя» - 1988 №5) считают Горького великим художником современности, оказавшим серьезное влияние на сознание людей того времени. Еще в 1966 г. в книге Ильи Шкапы «7 лет с Горьким» была высказана мысль, что Горький был единственным человеком в 30-е годы, который мог противостоять Сталину.

Пооктябрьский период в жизненной и творческой биографии М. Горького представляет собой явление уникальное по сложности и противоречивости восприятия писателем исторического события, подготовленного в немалой мере его творениями. Не менее сложным и запутанным является и освещение позиции автора «Несвоевременных мыслей», «Заметок из дневника. Воспоминаний» и т.д. в горьковедении.

До последнего времени в учебных пособиях, в академической истории русской литературы, в монографиях К. Д. Муратовой, И. Б. Тагера, А. Мясникова и др. этот период считался ошибочным. Ошибочной признавалась «завышенная оценка революционности мелкобуржуазной интеллигенции» (К. Муратова), «ложно понимаемый гуманизм» якобы заставлял писателя вмешиваться в судебный процесс над эсерами; спад творческой активности писателя в 1917-1921 годах объяснялся «внутренним идейным кризисом», который «пережил Горький в связи с ложной патриотической позицией, занятой им в начале революции» (Е. Тагер. История русской советской литературы. Том 1, С.197). При этом «Несвоевременные мысли» оценивались однозначно как проявление «исторической слепоты» писателя в этот период (Е. Тагер). «Грубо ошибочным» признавали даже отношение М. Горького к группе «Серапионовы братья» (А. Мясников. М. Горький. Очерк творчества - М., 1953 – С. 422). Сложным было положение М. Горького в этот период не только на арене политической жизни, но и в литературной среде, где командные посты заняли деятели Пролеткульта, зачислившие и Горького в «попутчики», и не прощавшие ему упорное нежелание воспевать революционную действительность. Только теперь «Несвоевременные мысли» Горького стали достоянием широких читательских кругов, и вслед за Л. Резниковым «приходится сожалеть о том, что… мы не могли вдуматься раньше» во многие проблемы, озвученные писателем. Публикации воспоминаний о Горьком послеоктябрьского периода (См. Воспоминания Вл. Ходасевича // «Знамя».- 1987. №5; Е. Замятина // «Лит. Россия».- 26 июня 1987.; Н. Берберовой // Вопросы литературы. – 1988.- №12 и др.) доказывают, что у нас действительно до сих пор «нет научной биографии Горького» (Б. Бялик, Ф. Кузнецов), что творчество М. Горького послереволюционного периода, в особенности, «по-настоящему до сих пор не исследовано и не представлено во всей полноте» (Т. Дубинская).

Вместе с тем в этой ситуации было бы несправедливым обойти молчанием усилившийся интерес к творчеству Горького советского периода с явной тенденцией к пересмотру устоявшихся в середине 20-го века оценок. Системное рассмотрение написанного Горьким после Октября было предпринято А. И. Овчаренко (М. Горький и литературные искания 20 столетия.- М., 1971, - М., 1978), Б. Бяликом (Судьба М. Горького.- М., 1973 и др.), А. Волковым (Художественный мир М. Горького. Советские годы.- М., 1978), которые с позитивных позиций оценивают, например, «Заметки из дневника», подвергавшиеся критике «Рассказы 1922-24 годов»,но еще не освобождаются от ряда идеологических установок относительно «ошибок» писателя в первые годы после Октября, что сказывалось на трактовке и таких произведений, как «Дело Артамоновых» и других.

Активизация горьковедения была обусловлена в конце 60-х – начале 70-х годов ХХ века широко отмечавшимся столетием со дня рождения писателя, подготовка юбилейного академического издания Полного собрания сочинений М. Горького, интенсивным использованием архивных материалов (тома снабжены насыщенными примечаниями). Однако работа эта затормозилась после 25 томов художественных произведений и 10 томов вариантов к ним. Понадобилось около 15 лет, чтобы прийти к осознанию насущной задачи сегодняшнего дня – «открыть все, что написано Горьким и о Горьком» (Д. Благой. Горький и мы. // Звезда. -1988.-№3). Интерес представляет «Неизданная переписка М. Горького с советскими писателями» - М., 1963 и книга К. А. Федина «Горький среди нас». Сегодня нельзя пройти мимо статей А. К. Воронского о Горьком, написанных под зорким взглядом критика, самобытным истолкователем литературного процесса 20-х годов и опубликованных после нескольких десятилетий забвения в сборнике статей «Искусство видеть мир» (М., 1987). Одним из первых Воронский отдал дань уважения своему современнику, отметив высокую художественную ценность горьковских «Заметок из дневника», повести «Мои университеты» как прообраза новой литературной формы будущего. Критик отмечает «память Горького на все человеческое», а также то, что «Горький никогда не повторяется во внешнем изображении своих героев». В противовес рапповским критикам, утверждавшим, что молодым писателям нечему учиться у Горького, А. Воронский подчеркивал: «У Горького человек в центре всех его произведений, и нашим современным писателям есть, чему поучиться у него не только со стороны языка, изобразительности, но и со стороны острого внимания ко всему человеческому».

В отличие от критиков последующих десятилетий, пытающихся представить героя «Рассказа о необыкновенном» Якова Зыкова выразителем умонастроений революционно настроенных масс, А. К. Воронский уже в конце 20-х годов понял, что автор опасается «как бы революция не привела к новой окуровщине». История кровавых десятилетий в жизни советского народа подтвердила правоту горьковских умозаключений. Помимо интенсивной публицистической деятельности в «Новой жизни» (до середины 1918 г.), затем в «Правде», «Петроградской правде», в журнале «Коммунистический интернационал» М. Горький написал рассказ «Как я учился» - автобиографический материал, частично из повести «Детство», который в новом рассказе приобретал неожиданно злободневное звучание своим пафосом приобщения человека к грамотности и знаниям. Этой же теме были посвящены и публицистические статьи Горького «Путь к счастью» (1920) и «О «маленьких» людях и о великой их работе» (1919), «О борьбе с неграмотностью» (1920) и другие.

2. В 1917 году взгляды Горького резко разошлись с большевистскими. Октябрьский переворот он считал политической авантюрой и опубли­ковал в газете «Новая жизнь» цикл очерков о событиях 1917-1918 годов, где нарисовал страшные картины одичания нравов в охваченном красным террором Петрограде; в 1918 году очерки вышли отдельным изданием «Несвоевременные мысли. Заметки о революции и культуре». В этом же году газета «Новая жизнь» была закрыта как контрреволюционная. Горьким осуждается позиция большевиков по проблемам гуманизма, выражается отношение писателя к интеллигенции, культуре прошлого, религии, звучит протест против террора, а также присутствует полемика с Лениным.

Горький не выступал против самой идеи революции, а считал, что социалистическая революция преждевременна. Он проповедовал идею воспитания человека: нравственного, этического, в результате чего можно изменить жизнь. Горький после революции, которую он так ждал и для чего работал, оказался в положении «человека в высшей степени несовременного и несвоевременного», т.к. у него были глубокие разногласия с большевиками, несогласия с их методами действия. Разногласия с большевиками стали одной из причин (кроме необходимого лечения) эмиграции М. Горького в 1921 г. (Германия, Италия).

Главный конфликт в «Несвоевременных мыслях» – столкновение идеала и действительности. Горький глубоко понимал особенности своей страны, знал психологию русского народа. Он выступал против разгула самосудов, против насилия, террора.

В цикле статей «Несвоевременные мысли» автор рассуждает о диалектической сложности горьковского отношения к Октябрьской революции, которая, по его мнению, была преждевременна. Не отрекаясь от идеала социалистической революции, он опасался, что от безумнейшего опыта пострадает рабочий класс, как передовой отряд революции, и он первый будет истреблен в гражданской войне, а значит будут уничтожены лучшие силы и надежды страны. В декабре 1917 года он писал: «В современных условиях русской жизни нет места для социальной революции, ибо нельзя же по щучьему велению сделать социалистами 85% крестьянского населения страны, среди которого несколько десятков миллионов инородцев-кочевников». Сегодня мы можем сказать, что объяснение, будто Горький ждал революцию как романтик и не мог принять ее как реалист, не раскрывает всей сложности этого вопроса. Не только разочарованием в суровой неизбежности красного террора объясняется внутренняя напряженность писателя.

В цикле статей 1917-1918 гг. «Несвоевременные мысли» Горький писал о том, что в революции он видит лишь хаос погромов и буйство самых черных сил русской души. Горький призывал народ и правительство отказаться от «грубейших насилий над человеком».

Горький оценивал Октябрь как преждевременный и опасный для России эксперимент, жестокий опыт и выступал как защитник демократии и культуры. М. Горький пишет: «Самый грешный и грязный народ на земле, бестолковый в добре и зле; опоенный водкой, изуродованный цинизмом насилия, безобразно жестокий и, в то же время, непонятно добродушный – в конце всего – это талантливый народ». В «Несвоевременных мыслях» Горький поставил большой вопросительный знак над будущим народа и страны. Он обратил внимание на кризис сознания в переломную эпоху. Поэтому его публицистическая книга «Несвоевременные мысли», возвращенная нам, пророчески к нам обращена. Горький ставил вопрос о необходимости воспитания человека: нравственно-этического, в результате чего можно изменить общество, жизнь. Он не выступал против самой идеи революции, а считал, что социалистическая революция преждевременна (из очерков «Несвоевременные мысли»).

Пытаясь перевести разрушительные революционные стихии созидательную сферу, в августе 1918 года Горький организует издательство «Всемирная литература», которое в самые голодные годы кормило многих русских писателей переводами и редакторской работой. По инициативе Горького была создана и Комиссия по улучшению быта ученых. По свидетельству Владислава Ходасевича, в эти трудные времена «квартире Горького с утра до ночи шла толчея: «У него просили заступничества за арестованных, через него добывали пайки, квартиры, одежду, лекарства, жиры, железнодорожные билеты, командировки, табак, писчую бумагу, чернила, вставные зубы для стариков и молоко для новорожденных...» Только однажды мемуарист видел, как Горький отказал в просьбе — это был клоун Дельвари, который просил писателя стать крестным его ребенка: «Горький вышел весь красный, долго тряс руку, откашливался и наконец сказал: «...Глубочайше польщен, пони­маете но, к глубочайшему сожалению, понимаете, никак не могу. Как-то оно, понимаете, не выходит, так что вы уже простите великодушно». Это, видимо, относилось к тому, о чем Горький говорил: «Нельзя, биографию испортишь», — по наблюдениям того же Ходасевича.

На фоне растущего красного террора все более углублялось скепти­ческое отношение писателя к возможности «строительства социализма и коммунизма» в России. Его авторитет среди политбоссов начал падать, особенно после ссоры с всесильным комиссаром Северной столицы Г.Е. Зиновьевым. Против него была направлена драматическая сатира Горького «Работяга Словотеков», поставленная в петроградс­ком Театре народной комедии в 1920 году и сразу же запрещенная прототипом главного героя.

3. 16 октября 1921 года Максим Горький покинул Россию, сначала жил в Германии и Чехословакии, а в 1924 году поселился на вилле в Сорренто (Италия). Положение у него было двойственное: с одной стороны, он неоднократно и довольно резко критиковал советскую власть за нарушение свободы слова и запреты на инакомыслие, с дру­гой — противостоял русской эмиграции своей приверженностью к идее социализма.

В это время полновластной хозяйкой горьковского дома стала «рус­ская Мата-Хари» — Мария Игнатьевна Бенкендорф (впоследствии баронесса Будберг; о ней Нина Берберова написала любопытнейшую книгу «Железная женщина»). К примирению с Советской Россией, по утвер­ждению Ходасевича, Горького склоняла Мария Игнатьевна. При Горьком жил со своей семьей его сын Максим (которого за беспечную жизнь прозвали советским принцем), кроме домочадцев, непременно кто-то гостил — русские эмигранты и советские вожди, именитые иностранцы и почитатели таланта, просители и начинающие литераторы, беглецы из России и просто странники. Судя по многим воспоминаниям, в денежной помощи Горький никогда никому не отказывал. Достаточные средства для содержания дома Горькому могли дать только большие тиражи российских изданий. В период своей второй эмиграции ведущим жанром Горького стала художественная мемуаристика. Он написал третью часть своей автобиографии «Мои университеты», воспоминания о В.Г. Короленко, Л.Н. Толстом, Л.Н. Андрееве, А.П. Чехове, Н.Г. Гарине-Михаиловском и др. В 1925 году Горький закончил роман «Дело Артамоновых", начал работу над грандиозной эпопеей «Жизнь Клима Самгина» о русской интеллигенции в переломный период русской истории. Несмотря на то, что это произведение осталось незавершенным, многие критики считают его центральным в творчестве писателя.

Безусловно, трудности биографии Горького после 1917 г. определили особенность его творчества. Горький мало написал о современности после Октября, только очерки «По Союзу Советов», публицистику, прозу, драму писал о дооктябрьской жизни. В научной литературе это объясняется тем, что Горький накопил огромный материал дореволюционной действительности. Он знал отлично жизнь России, его центра и окраин, судьбы людей, представляющих разные классы и сословия, и у Горького была потребность художественно осмыслить этот материал. Многие замыслы, осуществляемые после 1917 года, возникли еще до революции: «Мои университеты», «Дело Артамоновых», «Жизнь Клима Самгина».

Основными вехами творчества Горького советского периода стали мемуарные произведения «Мои университеты», «Рассказы 1922 - 1924 гг.»: «Сторож», «О первой любви» и др.

У Горького после Октябрьской революции появилась новая концепция человека. Тип героя и характер конфликта по сути остались прежними, но теперь на первые места выступают нравственные, психологические, философские проблемы. Он стал интересоваться скрытыми мыслями, чувствами, движениями человеческой души, художественным исследованием мыслей. «Нет ничего лучше, сложнее, интереснее человека».

Новизна письма, преломление жизненного материала сказались в циклах «Рассказы 1922 - 1924 годов», «Заметки из дневника. Воспоминания»- литературные портреты (очерки о Л. Н. Толстом, Короленко, Блоке, Есенине). Горький делает вызов времени – создает галерею антигероев. Например, Петр Каразин, по прозвищу Карамора, революционер и провокатор (рассказ «Карамора»). Сама мысль художественно изобразить провокатора из рабочих-патрийцев была кощунственной. Горький искал перемен в искусстве, обновлял художественное слово.

4. «Дело Артамоновых» (1925 г., Берлин) напоминает рассказ о семье, быте. В центре история купеческой семьи Артамоновых. Горький делает ударение на слове «дело». Через прошлое писатель раскрывает судьбы капитализма в России. Действие охватывает большой исторический период с 1861 по 1917 год.

Глава семьи Илья – основатель дела, приехал в город Дремов и начал строить фабрику полотна. Илья – бывший приказчик, управляющий у князей, вдовец. Дети Ильи: старший Петр и младший – горбатый Никита. Также воспитывал Илья усыновленного племянника Алешку. Горожане не взлюбили их. Илья Артамонов скажет: «Я не девка, - в ласке не нуждаюсь, а людей отламывать умею». Илья, чтобы укрепиться в городе, решил породниться с начальством и посватал своего старшего сына за дочь городского старосты Баймакова Наталью. Через несколько дней Баймаков умер, и его смерть положила еще более густую тень на Артамоновых. Однако свадьба состоялась, причем менее чем через год после смерти отца невесты. Кто-то заметил «не свадьба, а похороны». Наталья, выйдя замуж, вступила в суровый жестокий мир, мысленно она возвращалась в свой родной дом, где была ласка, сердечные взаимоотношения, в новом же доме ее ждало совсем другое. Часто в романе сравнение двух миров дается через восприятие Натальи. Она не нашла счастья в семье. Несчастлив и Петр, хвастлив и криклив Алексей, одинок Никита, он уходит в монастырь, замаливать грехи Артамоновых, на самом же деле он влюблен в Наталью, но не может ни на что рассчитывать. Никита бежит в монастырь, чтобы спрятаться от жизненных тревог и неудач, но мнимый покой оборачивается для него страшной пустотой безразличия и безверия.

Дело Артамоновых быстро обрастало людьми. Илья стал тайно жить с Ульяной, матерью Натальи. Илья хозяин, он любит свое дело, испытывает радость от того, чем занимается. Это объясняется тем, что он духовно связан с традициями трудового крестьянства (деда, отца – тружеников). У него назревает драма. Чудовищный паровой котел, предназначенный для второго корпуса фабрики, превращается в романе в символ дела, выходящего из-под власти, раздавив своего основателя. Этот случай привел к прозрению: «Эх, ошибся я, Господи… Ошибся…», дело вышло из повиновения, подчинило род и раздавило своего создателя. Он старался открыть дело для своих детей, но его дети не знают чувства хозяина, и он понимает, что огромную энергию и талант растратил напрасно, приложил не к тому делу.

«Дело Артамоновых» - широкое повествование об исторических судьбах буржуазии в России, художественная история трех поколений рода Артамоновых. Илья чувствует себя «крепко поставленным» человеком, прочно укоренившимся хозяином земли. Но земля, по которой уверенно шагал Илья, уходит под ногами его внуков. Через полстолетия Захар Морозов скажет хозяину Якову: «Хозяина нет у нас. Хозяйствуют жулики». И Артамоновы чувствуют себя чужими в своем «деле», в свое доме.

Илья–старший – бывший крепостной, крепкая жизненная мужицкая сила, буйная страсть. Бессмысленная гибель предвещает бесплодие всего дела. И после этого спад и увядание. «Христосе Воскресе, кибитка потеряла колесо» - пел юродивый на похоронах хозяина, и эти слова становятся символическим лейтмотивом на протяжении романа. Третье поколение Артамоновых ищет счастье в случайных встречах, живут одним днем, без мечты. Сила рода вырождается, характеры утрачивают яркость и цельность, обесцвечиваются. Их активность направлена на приобретательство, на власть, она не одухотворена настроениями созидания. Яков – консерватор, тормоз развития общества. Сын Алексея Мирон боится времени. Оторвался от семьи Илья-внук. Илья-младший восстает против семьи и класса. В нем оживают черты деда: энергия, сила, независимость. Сохраняет он эти черты, уйдя из дома. В конце романа он вместе с пролетариатом уничтожает артамоновское господство. Из артамоновского дома открывается фабричный двор. Растут корпуса фабрики, «… шум вскипает гуще, становится грозней» и выливается в революцию.

Эпизодически появляется семья ткача Морозова. Из всей народной массы фигура дворника Тихона Вялова выделена крупным планом. «Я все смотрел, диво! Когда конец? Вот наступил на вас конец… Потеряла кибитка колесо…»

Основываясь на семейно-бытовых отношениях, Горький подводит к выводу, что дело Артамоновых несостоятельно. Он показывает вырождение буржуазного предпринимательства (нравственное в большей степени).

В период НЭПа в стране возлагались надежды на реставрацию буржуазии. Горький своим романом показал, что это невозможно, так как буржуазия изжила себя полностью. В романе «Дело Артамоновых» сконцентрированы черты эпохи.

5. Вспоминая о первом впечатлении от только что вышедшей отдельным изданием брошюры о Толстом, К. Федин писал: «Благодаря маленькой книжечке в бедной обложке я испытал самый ослепительный и самый волнующий бред, телеснее, нежели когда-нибудь, ощутил волшебство искусства, и если бы меня спросили в ту минуту, видел ли я в жизни Льва Толстого, я ответил бы без колебаний: «Да видел. Он был у меня на Песках вместе с молодым Горьким…». Рецензенты отмечали заслугу Горького, сказавшего «последнюю правду о Толстом-художнике, которого он боготворил, и о проповеднике и учителе тех «толстовцев», по адресу которых писатель сказал немало «злых и метких слов». В художественном отношении очерк «Л. Н. Толстой» - сильное произведение. Как о лучшем произведении Горького отзывались о «Воспоминаниях» Р. Роллан, Т. Манн, С. Цвейг, писавший: «Во всей современной литературе я не знаю ничего равного, например, Вашим портретам Ленина и Толстого. Это единственные, которые останутся» (т.20, с.583).

Обращение к историческим личностям прошлого века, старого мира, к явлениям социальной и духовной жизни минувшего в те бурные годы, когда в муках рождались новые истины, ценности, мораль, объясняется спецификой горьковского понимания философии истории, его глубоким убеждением о законах преемственного развития человечества, культуры. В связи с этим следует сказать о неправомерности упреков М. Горькому, не желавшему живописать революционную действительность и уходящую памятью в прошлое. Непоколебимое убеждение в социальной функции искусства, литературы, в особенности, наполняет горьковские произведения, сюжетно связанные с прошлым, остро современным звучанием. Именно так следует понимать смысл заключительной повести из автобиографической трилогии «Мои университеты» (закончено в декабре 1922 г.).

6. Очерки - литературные портреты «Л. Н. Толстой», «Короленко», о Блоке, Есенине и др., «Дело Артамоновых», «Жизнь Клима Самгина»; драматургия: «Достигаев и др.», «Васса Железнова» (2 редакция), публицистика 20-30-х годов. Что объединят все эти произведения Горького? Очевидно, что главной проблемой его послеоктябрьского творчества были поиски смысла жизни (не места, а смысла!). Горьковские герои часто задают вопрос себе и другим. Это объясняется характером самой действительности на рубеже 20-х годов: изменился человек и общество, и человек в большей степени становился человеком общественным; он не отрывался от повседневных забот, но столкнувшись с тремя революциями, он не мог не измениться.

Горький вернулся из эмиграции в 1928 г., но и в последующие годы неоднократно лечился, выезжая в зимнее время из России. Встретили его с большим почетом. На государственном уровне было организовано его турне по советской стране: Юг России, Украина, Кавказ, Поволжье новые стройки... Все это произвело на Горького грандиозное впечатле­ние, что отразилось в его книге «По Союзу Советов» (1929). В Москве писателю выделили для жилья знаменитый особняк Рябушинского, для отдыха — дачи в Крыму и под Москвой (Горки), для поездок в Италию и Крым — специальный вагон. Начались многочисленные переимено­вания улиц и городов (Нижний Новгород был назван Горьким; в наше время ему вернули историческое название). 1 декабря 1933 года в «оз­наменование 40-летия литературной деятельности» Максима Горького был открыт первый в России Литературный институт, названный его именем. По инициативе писателя организуются журналы «Наши дос­тижения», «Литературная учеба», создается знаменитая серия «Библио­тека поэта», образован Союз писателей и т.д.

В своих мемуарах Ходасевич вспоминает, что еще в 1924 году через Екатерину Павловну Пешкову Максима приглашал вернуться в "Россию Феликс Дзержинский, предлагая работу в своем ведомстве. Тот же Ходасевич высказал и свою версию убийства Максима: причиной этого он считал влюбленность Ягоды в красавицу-жену Максима (слухи о их связи уже после смерти Макс ходили среди русской эмиграции).

Последние годы жизни Максима Горького, а также гибель его сына и смерть самого писателя, овеяны всевозможными слухами, догадками и легендами. Сегодня, когда открыты многие документы, стало извес­тно, что после возвращения на Родину Горький находился под жест­кой опекой ГПУ, возглавляемого Г.Г. Ягодой. Секретарь Горького П.П. Крючков, связанный с органами, вел все его издательские и денежные дела, стараясь изолировать писателя от советской и миро­вой общественности, поскольку Горькому далеко не все нравилось в «новой жизни». В мае 1934 года при загадочных обстоятельствах погиб его сын Максим.

«Максим Горький скончался 18 июля 1936 года от болезни легких, а вскоре был объявлен жертвой «троцкистско-бухаринского заговора». Против врачей, лечивших писателя, был открыт громкий судебный процесс.

Некоторые исследователи считают, что «отрицательный» Лука из пьесы «На дне» — «старец лукавый» с его утешительной ложью — это подсознательное «я» самого Горького, который, по многим воспоми­наниям, любил в жизни предаваться возвышающим обманам. Ведь не случайно Луку так защищает «положительный» босяк Сатин: «Я понимаю старика... да! Он врал... но — это из жалости к вам, черт вас возьми!». Если правда, что Горький умер насильственной смертью, получает­ся — сама жизнь дописала финал его ранней пьесы «На дне»: Луку убил получивший государственный чин босяк Сатин.

Горький, как ни кто другой, выразил брожение умов на рубеже 1920-1930-х годов. Стиль Горького – это стиль интеллектуальной прозы, художественное исследование мысли. Стиль Горького отличается высокой художественной культурой. Язык Горького всегда образный, метафоричный.

ЛИТЕРАТУРА РУССКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ

План

1.Литература первой волны русской эмиграции.

2. Старшее поколение писателей-эмигрантов.

3. Младшее поколение первой волны писателей зарубежной России

4. Вторая волна эмиграции.

5. Третий поток эмиграции.

В XX веке литература русского зарубежья подразделяется на три волны, соответствующие трем основным потокам эмиграции. Первая волна, внесшая наибольший вклад в русскую и мировую культуру, была вызвана революцией и гражданской войной (вторая – Второй мировой войной, третья – 70-90е годы) XX века. Волею судеб после революции русская культура «серебряного века» оказалась за пределами России. Своеобразие этапа обусловлено историческими процессами, переживаемыми страной, которые привели к тому, что значительное число ее граждан оказалось за рубежом. Тысячи россиян (преимущественно интеллигенции), опасаясь диктатуры пролетариата после революции, через Новороссийск, Севастополь, Одессу, порты Прибалтики покинули Родину, основав "русские гнезда", центры в Берлине, Праге, Белграде, Софии, Риге, Харбине, Шанхае.

Столицей русского зарубежья становится на короткое время Берлин – с 1921по 1923, а затем, вплоть до начала Второй Мировой войны, – Париж, с 1940 – Нью-Йорк. В начале 20-х годов в Берлине побывали российские писатели (С.Есенин, В.Маяковский, И.Эренбург и др.), они вступали в диалог с писателями-эмигрантами. С 1924 года Париж стал столицей «второй русской культуры» (Д.Лихачев).

Внушителен список русских писателей, оказавшихся в Зарубежье. Старшее поколение первой волны эмиграции, получившие известность еще до революции, - А. Аверченко, К.Бальмонт, И.Бунин, А. Куприн, Д. Мережковский, З. Гиппиус, А.Ремизов, Игорь Северянин, А. Толстой, Л. Андреев, А. Каминский, Н. Теффи, С. Юшкевич. В эмиграции заявил о себе М. Алданов. В 1921-1923 гг. эмигрировали: Г. Адамович, Б. Зайцев, Г. Иванов, В. Ходасевич, Саша Черный, М. Цветаева, И. Шмелев, в 1924 г. – Вячеслав Иванов, в 1931 г. – Е. Замятин.

Картина литературной эмиграции была довольно пестрая. В тесном пространстве русского зарубежья оказались литераторы, которые ранее находились как бы в несовпадающих мирах: писатели традиций критического реализма, символисты, акмеисты, эгофутуристы и др.

В европейских столицах организуются литературные центры, издательства, выходят многочисленные газеты и журналы. Наиболее знаменитыми были: парижские "Последние новости", "Общее дело", Возрождение" (1925-1940), берлинская газета "Рум", рижская "Сегодня", варшавская "За свободу".

Из литературных журналов: "Грядущая Россия" (Париж), "Русская мысль" (София-Прага-Париж), а также "Современные записки" (Париж), 70 томов которого представляют едва ли не всю литературу первой эмиграции – произведения Бунина, Куприна, Шмелева, Зайцева, Ходасевича, Цветаевой и др. Одновременно создаются и издательства З.И.Гржебина "Слово", "Мысль" (Берлин), "Пламя" (Прага), "Северные огни" (Стокгольм). В 20-е годы многие советские писатели печатались в русских издательствах, находившихся в Берлине.

Во второй половине 19-20-х годов в литературной среде обостряется размежевание. Работы эмигрантов перестали издаваться в России, подвергались критике писатели, публиковавшиеся за рубежом (Б.Пильняк, Е.Замятин и др.). И в этот период эмиграция была вынуждена устраивать жизнь вне России.

Осознание себя "русским зарубежьем", "Россией за рубежом" возникло в сфере эмигрантов не сразу. Вначале все были убеждены в скором возвращении. "Мы не в изгнании, – мы в послании" – эти слова З. Гиппиуса стали крылатыми. Эмигранты понимали свое предназначение как высокую духовную миссию, считали, что они представляют национальную идею, подлинную русскую культуру, которую унесли с собой из России. Русские люди, оставившие Родину, сохраняли память о прошлом, продолжали творить. Они считали своей задачей сохранить и приумножить русскую культурную традицию, шире открыть западному миру русскую культуру, русскую душу. Художники–эмигранты сумели включиться в жизнь Европы и дали старт новым направлениям в живописи, например, В.Кандинский, К Малевич и др.

Страстные поборники свободы и человеколюбия понимали эмигрантов и проявляли сочувствие. Так, Р.Роллан писал: «… ваш мир разрушен, вы – в печальном изгнании. Для вас гудит набат погибшего прошлого». Старшее поколение зарубежных писателей – Г.Уэллс, Б.Шоу, С.Роллан, Т.Манн – были целиком за «новую Россию». На стороне советской власти были такие литераторы, как А.Барбюс, Л.Арагон и др. «Старшее поколение с Теодором Драйзером, Синклером Льюисом, Элтоном Синклером, Стефаном Цвейком во всех вопросах было на стороне компартии против оппозиции». (Н.Берберова).

В жизни литературы русского зарубежья, в ее тяготениях и отталкиваниях, громко заявили о себе, прежде всего, фигуры "первого ряда" – Бунин, Шмелев, Зайцев, Мережковский, Набоков, Ходасевич, Иванов, Цветаева и др.

Взгляд на эпоху и на собственную жизнь в исторической перс­пективе вызвал активизацию не только мемуарного жанра, но и появление автобиографичес­ких произведений. «Не то чтобы прошлое было пре­красно, — замечает Б. Зайцев, — но над ним веет забвением, услаж­дающим и украшающим. Что было и что ушло, становится для пи­шущего (да и для читающего) трогательным особенно (тем более, что у многих это связывалось с молодостью, вступлением в жизнь, которая оказалась совсем не такой, как предполагали».

«Жизнь Арсеньева» И. Бунина, «Детство Никиты» А. Толсто­го, «Кадеты», «Юнкера» А. Куприна, «Лето Господне» и «Богомолье» И. Шмелева, «Путешествие Глеба» Б. Зайцева, «Времена» М. Осоргина,— эти книги, обращенные к истокам личнос­ти человека, показывающие историю формированияхарак­тера, продолжили классическую традицию автобиографических произведений о детстве и юности С.Т. Аксакова («Семейная хроника», «Детские годы Багрова — внука») и Л.Н. Толстого («Детство», «Отрочество», «Юность»).Сам материал диктовал художникам обращение к пробле­мам вечным, с которыми впервые встречается человек в дет­стве и юности: тайнам жизни и смерти, добра и зла, счастья и страдания, любви и ненависти, обретения веры.

Наследие литературной эмиграции достаточно объемно, отличается тематическим, жанровым и стилистическим разнообразием.

2. Старшее поколение писателей-эмигрантов. И. А. Бунин (1870-1953), покинув Россию в феврале 1920 года (через Одессу), попал в Берлин, а затем в Париж, где и обосновался. Бунин в пору революции с его политическим консерватизмом выступил за сохранение старых устоев. Для него все было кончено с "великой Россией" уже после февраля 1917 года. Он решительно и категорически отвергает Временное правительство и его лидеров, не приемлет большевистское руководство, и короткое пребывание свое в Одессе, где спасался от большевиков, высказал в дневнике "Окаянные дни" (1918-1920). Бунин считал, что революция – это "кровавая игра", с насилием, грабежом, расстрелами и опасался за культуру, за посеянную враждебность к интеллигенции.

В годы эмиграции им написана повесть "Митина любовь" (1925), рассказы «Солнечный удар» (1925), «Дело корнета Елагина» (1925) и многие другие. Все они — о любви. Н. Берберова приво­дит в книге «Курсив мой» слова И.А. Бунина, сказанные ей: «Все, что я писал и пишу — все о любви». Но у Бунина во мно­гих произведениях любовь тесно связана со смертью.

В бунинских рассказах часто находят либо толстовские моти­вы, либо чеховские. Так, Горький считал, что в «Митиной люб­ви» Бунин перекладывает «Крейцерову сонату», а другой рас­сказ, «Солнечный удар» сравнивают с «Дамой с собачкой».

Встреча молодого поручика, героя рассказа «Солнечный удар», с прелестной «маленькой женщиной» могла бы перерас­ти в длительный, скучный роман, но короткая любовная связь этим и кончается. Поручик после ночи любви с женщиной не знает ни ее имени, ни фамилии. Он понимает, что больше ни­когда не сможет ее увидеть, и это понимание усиливает чувства любви и нежности к ней, а осознание потери делает его «по­старевшим на десять лет».

«Митина любовь» посвящена самому памятному чув­ству— первой любви, которая захватывает человека целиком и, кажется, кроме этого на свете ничего нет. Бунин мастерски рисует все перипетии любви, сопровождающие ее страстную чувственность, безумную ревность, счастье и трагедию.

«Митина любовь» переносит нас не только в предреволюционную, но и в предвоенную Россию. Снова обращаясь к теме любви, писатель создает произведение, пронизанное глубоким трагизмом. Студент Митя, учащийся в Москве, со всей силой первого чувства полюбил Катю, студийку одной из театральных школ, горячо увлеченную своим искусством. На лето Митя уезжает в имение матери и там в течение долгих дней ждет писем от Кати, без которой он тоскует и которую ревнует, как ему кажется, не без основания к директору театральной школы. Мучимый ревностью и подозрениями, тоскующий Митя сходится при активном содействии старосты с крестьянкой Аленкой и в конце повести, потрясенный тем разочарованием, которое вызвало у него первое сближение с женщиной, а главное, получив от Кати письмо, подтверждающее ее измену, стреляется.

Сила и свежесть первой юношеской любви, ее трагический исход при столкновении с изменой и окружающей пошлостью с большой выразительностью переданы в повести. Замечательно аккомпанируют изображению любовных мучений Мити картины природы, мастерски нарисованные Буниным. Картины эти, варьируясь на протяжении произведения, перекликаются с душевными переживаниями Мити.

Как это всегда бывает в произведениях писателя, полноправным героем является природа, неотделимая от развития чувства главного героя: «Однажды, поздно вечером Митя вышел на заднее крыль­цо. Было очень темно, тихо, пахло сырым полем. Из-за ночных облаков, над смутными очертаниями сада, слезились мелкие звезды. И вдруг где-то вдали что-то дико, дьявольски гукнуло и закатилось лаем, визгом. Митя вздрогнул... оцепенел, потом осторожно сошел с крыльца, вошел в темную, как бы со всех сторон сторожащую его аллею, снова остановился и стал ждать, слушать: что это такое, где оно, — то, что так неожи­данно и страшно огласило сад? Сыч, лесной пугач, соверша­ющий свою любовь, и больше ничего, думал он, а весь зами­рал как бы от незримого присутствия в этой тьме самого дья­вола. И вдруг опять раздался гулкий, всю Митину душу потрясший вой, где-то близко, в верхушках аллеи, затрещало, зашумело — и дьявол бесшумно перенесся куда-то в другое место сада. Там он сначала залаял, потом стал жалобно, моля­ще; как ребенок, ныть, плакать, хлопать крыльями и клеко­тать с мучительным наслаждением, стал взвизгивать, закаты­ваясь таким ерническим смехом, точно его щекотали и пыта­ли. Митя весь дрожа, впился в темноту и глазами и слухом. Но дьявол вдруг сорвался, захлебнулся и, прорезав темный сад предсмертно истомным воплем, точно сквозь землю провалил­ся».

Сила, напряженность Митиной любви предоп­ределяют и трагическую развязку. Здесь дело не только в Кате, в ее противоречивости и неверности. Ощущение того, что судьба Мити изначально предопределена, по мере развития событий усиливается, подводя к неминуемости трагического финала.

Герой идет навстречу смерти, которая восприни­мается как избавление от боли, от давления грубой жизни, от предательства святого чувства любви, как освобождение и со­хранение любви. Герой, обманутый в своих чувствах, в финале стреляется. И в этом произведении, как и в других, главными темами остаются любовь, смерть, смысл человеческой жизни. По-Бунину любовь – это стихийная сила. Испытав любовь, человек по-другому смотрит на мир, у него появляются повышенные требования и ожидания.

«Жизнь Арсеньева». Герой романа - дворянин Арсеньев. В этом персонаже много автобиографического. В этом произведении Бунин утверждает любовь, как начало: любовь к женщине, природе, очарованию. Здесь великолепны страницы о Лике. Сам роман написан как лирика в прозе. Вера Николаевна Муромцева в своем дневнике 13 февраля 1929 г. записала: «Потом Яна (так она называет Бунина) расспрашивали о «Жизни Арсеньева». Он кратко сказал: «Вот молодой человек ездит, все видит, пережи­вает войну, революцию, а затем и большевизм, и приходит к тому, что жизнь выше всего и тянется к небу». Вот это «тянет­ся к небу» показывает, что Бунин постоянно решает для себя вопросы смысла жизни. И поэтому в его воспоминаниях имеют значение не столько факты прошлой жизни, сколько ощуще­ния, размышления о прошедшем, которое имеет ценность в настоящем. По этому поводу интересное замечание находим в «Грасском дневнике» Галины Кузнецовой в записях от 7 февра­ля 1927 г.: «Весь обратный путь мы говорили о романе, о том, как можно было бы писать его кусками, новым приемом, пы­таясь изобразить то состояние мысли, в котором сливаются на­стоящее и прошедшее, и живешь и в том, и в другом одновре­менно». Именно поэтому в книге очень часто наблюдается сме­шение пластов времени, своеобразный бунинский хронотоп. Бунин-прозаик очень разнообразен.

1930—1940-е годы — трудные в жизни И.А. Бунина. С одной сто­роны, в 1933 г. Шведская Академия присуждает Бунину Нобелев­скую премию по литературе. При вручении награды было отме­чено, что Бунин досконально исследовал душу ушедшей Рос­сии, продолжил славные традиции великой русской литературы. Но 30—40-годы — это зарождение фашизма и начало войны, что для Бунина, как и для многих писателей русского зарубежья, было настоящей трагедией. Кроме того, для Бунина это было время очень сильных личных переживаний. От него уходит пос­ледняя и, быть может, самая сильная любовь — Галина Кузне­цова, с которой Бунина связывало не только глубокое чувство и привязанность человека много старше ее, но и духовная бли­зость. Галина Кузнецова была талантливым человеком, она пи­сала стихи и прозу и, будучи совсем молодой, снискала призна­ние и довольно часто публиковалась в различных журналах. Ее уход Бунин тяжело переживал до конца своей жизни.

Именно в это время И.А. Бунин пишет книгу рассказов «Темные аллеи» (1943), которую считает самим совершенным своим произведением. Книга впервые была опубликована в Нью-Йорке в 1943 году в количестве шестисот экземпляров. Из двадцати написанных в ту пору рассказов, в книгу вошло одиннадцать. Книга "Темные аллеи" вышла в свет уже в окончательном, полном варианте в 1946 году в Париже. "Все рассказы этой книги о любви, о ее "темных" и чаще всего очень мрачных и жестоких аллеях", - писал автор.

Г. Адамович говорит, что подзаголовком своей книги Бунин мог бы взять название одной из бальмонтовских книг: «Только любовь». «Всякая любовь, — пишет он, — великое счастье, «дар богов», даже если она и не разделена (такая концепция сформировалась в творчестве Бунина ещё до революции). Оттого от книги Бунина веет счастьем, оттого она проникнута благодар­ностью к жизни, к миру, в котором при всех его несовершен­ствах счастье это бывает».

Созданная писателем на седьмом и восьмом десятке лет жизни, книга почти целиком посвящена событиям и людям давно минувших дней и воспроизводит их с такой отчетливостью, какой не часто достигал Бунин и в лучшие годы своей молодости.

Сборник «Темные аллеи» часто называют энциклопедией любви в том смысле, что Бунин показывает разные сто­роны этого чувства: высокие, низменные, романти­ческие и корыстные. Бунин считает, что «то дивное, несказан­но прекрасное, нечто совершенно особенное во всем земном, что есть тело женщины, никогда не написано и никем». Видно, именно поэтому героини цикла рассказов «Темные аллеи» — женщины, мужчи­ны же находятся на втором плане.

Композиция рассказов сборника «Темные аллеи» (38 рассказов) подчине­на воссозданию ситуации, в которой герои как бы вспомина­ют пережитую в молодости любовь. Здесь категория памяти вы­полняет содержательную функцию, которая включает в себя и построение рассказа, и его философию, идею.

Книга носит название первого рассказа сборника — «Тем­ные аллеи». Этот рассказ является как бы прологом ко всем ос­тальным. После тридцатилетней разлуки встречаются Он и Она (Бунин говорил, что почти во всех его рассказах только эти действующие лица), вспоминают прошлое и подводят своеоб­разные итоги жизни. О. Михайлов считает, что Бунин в этом рассказе использует сюжет «Воскресения» Л. Толстого. Но здесь Николай Алексеевич и Надежда - любовь крестьянки к господину. Прошло много времени. Герой рассказа уверен, что Надежда уже простила его, но на самом деле это не так. Интересен диалог, в котором Николай Алексеевич говорит: «С годами все проходит. Как это сказано в книге Иова? «Как о воде протекшей будешь вспоминать». На что героиня возражает: «Молодость у всякого проходит, а лю­бовь — другое дело».

Во время первой публикации оппоненты писателя возмущались эротической стороной рассказов, непривычной читателю, воспитанному в строгом аскетическом реализме XIX в., и поз­же многие не принимали «Темных аллей» и не понимали, как в его возрасте Бунин осмелился так писать об этой стороне жизни — о любви. Ответом писателя могут служить слова героя рассказа «Генрих»: «Ах, Генрих, как люблю я вот такие вагон­ные ночи, эту темноту в мотающемся вагоне, мелькающие за шторой огни станции — и вас, вас, «жены человеческие, сеть прельщения человеком»! Эта «сеть» нечто поистине неизъяс­нимое, божественное и дьявольское, и когда я пишу об этом, пытаюсь выразить его, меня упрекают в бесстыдстве, в низких побуждениях... Подлые души! Хорошо сказано в одной старин­ной книге: «Сочинитель имеет такое же полное право быть смелым в своих словесных изображениях любви и лиц ее, ка­ковое во все времена предоставлено было в этом случае живо­писцам и ваятелям: только подлые души видят подлое даже в прекрасном или ужасном».

Существуют разные точки зрения по поводу того, почему Бунин написал рассказы «Темные аллеи»: это ностальгия по России и воспоминания, навеянные любовными приключения­ми на Родине, и тоска по ушедшему, и многое другое. Навер­ное, все это имеет место. Но главное, кажется, все-таки в дру­гом. Когда читаешь дневники и письма Бунина, становится со­вершенно очевидно, вопреки мнению публикатора дневников Милицы Грин, что Бунин был сражен своей последней любо­вью, предан ею, но она (имеется в виду не Галина Кузнецова, а любовь) его не отпустила до конца дней. И именно эта боль любви чувствуется в «Темных аллеях».

И цветы, и шмели, и трава, и колосья,

И лазурь, и полуденный зной...

Срок настанет — Господь сына блудного спросит:

«Был ли счастлив ты в жизни земной?»

И забуду я все — вспомню только вот эти

Полевые пути меж колосьев и трав —

И от сладостных слез не успею ответить,

К милосердным коленам припав.

«В живую воду сердца, в чистую влагу любви, печали и не­жности погружаю я корни и стебли моего прошлого — и вот опять, опять дивно прозябает мой заветный злак», — писал И. Бунин в «Розе Иерихона». «Заветный злак» одного из самых крупных мастеров XX в., как и прежде, произрастает в родной земле, в родной литературе.

"Всякая любовь – великое счастье, даже если она не разделена" – эти слова из книги "Темные аллеи" могли бы повторить все герои Бунина. Такая концепция сформировалась в творчестве Бунина еще в предреволюционное десятилетие. При огромном разнообразии индивидуальностей, социального положения и т.п. герои живут в ожидании любви, ищут ее и чаще всего, опаленные ею, гибнут. Предметом наблюдения и изучения Бунина-художника становится не психологическая, а иррациональная сторона любви, «та её непостижимая сущность, которая настигает, как наваждение… и несет героя навстречу судьбе». В рассказах нет счастливых финалов, в которых герои соединялись бы в браке. Состояние счастья не может быть длительным, отсюда обязательные разрывы, катастрофы, смерти. Автор изображает чувство, балансирующее на грани порочных соблазнов и святости в рассказе "Чистый понедельник". По свидетельству супруги писателя, Бунин считал эту книгу самой совершенной по мастерству, особенно рассказ "Чистый понедельник", и в одну из бессонных ночей оставил на клочке бумаги такое признание: "Благодарю Бога, что он дал мне возможность написать "Чистый понедельник". Каждый штрих, цвет, деталь рассказа играют важную роль во внешнем движении сюжета и становятся знаком каких-то внутренних тенденций. Один из авторских приемов – иллюзия необычного и непонятного в «Русе»: «Все было странно в то удивительное лето», странны журавли, к которым ходит Руся, странны ночи на озере со «странными бессонными стрекозами».

Одна из великих тайн любви – это ее скрытая связь со смертью ("В Париже", "Натали", "Генрих"). Смертью героя заканчиваются (или начинаются) многие рассказы Бунина. При этом смерть – не расплата за счастье. В одних случаях она подчеркивает силу, необыкновенность счастливых мгновений («Натали», 1941). Быстротечность жизни и бессилия человека перед судьбой подчеркивается фрагментарностью, отрывочностью сюжетных ситуаций. Смена ритмов, большие временные паузы создают впечатление мучительной и долгой любовной истории («Натали», «Кавказ»). Любовь, длящаяся часы, воспринимается как многолетняя. У Бунина любовь – высшая форма существования, несет в себе высшее начало. Автор создает поэтичность любовной стихии.

Рядом с полнокровными, дышащими страданием и страстью рассказами ("Таня", "Темные аллеи", "Чистый понедельник", "Натали" и др.) встречаются незаконченные произведения ("Кавказ"), экспозиции, наброски будущих новелл ("Начало") или прямые заимствования из чужой литературы ("Возвращаясь в Рим", "Бернан"). Любовь и смерть и в «Темных аллеях» неразрывно связаны между собой, одно как бы обязательно влечет за собой другое, смерть очень часто становится итогом любви. Именно это пока­зано в рассказе «Кавказ», который О. Михайлов считает «не вполне состоявшимся произведением с клочковатостыо и рас­падом сюжета». С этим категорически нельзя согласиться. Бунин показал именно то, что хотел показать. Сюжет вроде бы ба­нальный: двое и ревнивый муж. Мы не знаем, насколько силь­на любовь этих двоих. Но мы можем сравнить двух мужчин, ви­дим, какие они разные, ждем развязки, которая оказывается абсолютно неожиданной.

... «Он искал ее в Геленджике, в Гаграх, в Сочи. На другой день, по приезде в Сочи, он купался утром в море, потом брился, надел чистое белье, белоснежный китель, позавтракал в своей гостинице на террасе ресторана, выпил бутылку шампанского, пил кофе с шартрезом, не спеша выкурил сигару. Возвратясь в свой номер, он лег на диван и выстрелил себе в виски из двух револьверов».

Встречается и грубоватая чувственность, и просто мастерски рассказанный игривый анекдот ("Сто рупий"), но сквозным лучом проходит через книгу тема чистой и прекрасной любви.

«Темные аллеи» - это целая энциклопедия любви - любви возвышенной и продажной, притворной и самозабвенной.Тридцать восемь рассказов (новелл) этого сборника дают великое разнообразие незабываемых женских типов – Руся, Антигона, Галя Ганская (одноименные рассказы), Поля ("Мадрид"), героиня "Чистого понедельника". Вблизи этого соцветия мужские характеры куда невыразительнее; они менее разработаны, подчас лишь намечены и характеризуются скорее косвенно, в связи с обликом женщины, которую любят и которая занимает самодовлеющее место.

Героям этих рассказов свойственны необычайная сила и искренность чувств. Любовь в изображении Бунина, по словам С. Кормилова, - «это уникальное в своем роде состояние человека, когда в нем возникает ощущение целостности личности, согласие чувственного и духовного, тела и души, красоты и добра».

Бунин писал в парижской газете «Возрождение»: «Мы, писатели-изгнанники не раз пытались своими воплями заставить очнуться европейский мир…». Ему в 1933г. была присвоена Нобелевская премия в области русской литературы, он первый писатель, получивший эту награду. И.Бунин умер за рубежом и похоронен на русском кладбище Сен - Женевьев – де Буа под Парижем.

Потеряв свою Россию, писатели стремились запечатлеть на бумаге ее образ с мельчайшими штрихами. Бунин понимал, что пишет о невозвратимом прошлом, а Шмелев жил присутствием в той России.

И. С.Шмелев родился в Москве в1873 году. Москвич, выходец из торгово-промысловой среды, он великолепно знал город и любил его. Родственница писателя Ю.И. Кутырина рассказывала, что Шмелев был среднего роста, тонкий, худощавый, с большими серыми глазами, владеющими всем лицом, склонным к ласковой усмешке, но чаще серьезными и грустными. Лицо его было изображено глубокими морщинами от созерцания и сострадания. Лицо старовера, лицо страдальца.

Дед Иван Сергеевича Шмелева - государственный крестьянин, старовер. Брал подряды на постройку домов, мостов и т.д.Особое место в памяти Шмелева занимает отец Сергей Шмелев, которому писатель посвящает самые свои поэтические строки. О матери же он словно намеренно говорит как бы с неохотой. Только из других источников мы узнаем о причинах: «Шмелев рассказывал, как его пороли, веник превращался в мелкие кусочки» (В.Н. Муромцева-Бунина).

Отец продолжал дело деда. Последним его подрядом был по постройке трибун для публики на открытие памятника Пушкину. Отец Шмелева умер, когда ему было 7 лет. Семья Шмелева отличалась патриархальностью, истовой религиозностью.

Главное богатство писателя Шмелева – это великолепный, отстоенный народный язык. Шмелев окончил гимназию и юридический факультет Московского университета (1894-1898). Прослужил год, а затем 8 лет тянул лямку унылого чиновничества в глухих углах Московской и Владимирской губернии. Мучительные годы эти обогатили Шмелева знанием того мира, который называется уездной Россией.

Февральскую революцию 1917 года Шмелев встретил восторженно. Он совершает ряд поездок по России, выступает на собраниях и митингах. Октябрь Шмелев не принял. Видя вокруг себя неисчислимые страдания и смерть, писатель выступает с осуждением войны «вообще» как массового психоза здоровых людей.

В 1920 г. Шмелев покупает в Алуште дом с клочком земли и переезжает туда с женой. Но одно трагическое событие все перевернуло. Шмелев очень любил своего единственного сына Сергея, относился к нему прямо-таки с материнской нежностью. В 1920 г. офицер Добровольческой армии Сергей Шмелев, не пожелавший уехать с врангелевцами, был взят из лазарета и без суда расстрелян и не он один («Офицеры остались после Врангеля в Крыму главным образом потому, что сочувствовали большевикам, и Белла Кун расстрелял их по недоразумению» - И. Эренбург).

В 1922 году Шмелев выезжает сперва в Берлин, потом в Париж.

Любовно описывается старая Русь в "Солнце мертвых" (1923), где идеализируется прошлое. После гражданской войны у Шмелева расстреляли горячо любимого единственного сына, и он страшно страдал и духовно и физически (это описано в "Солнце мертвых").

Летом 1936 года умерла Ольга Александровна Шмелева, которая была опорой и верным другом. «Шмелев почувствовал себя осиротевшим»- так характеризовал его состояние Марк Вишняк-Адамович. Шмелев был истинно верующим христианином. Последние годы своей жизни он проводит в одиночестве, потеряв жену и сына, испытывая тяжелые физические страдания. И.С. Шмелев решает жить «настоящим христианином» и с этой целью 24 июня 1950 г. уже тяжелобольной, отправляется в обитель Покрова Божьей Матери, основанную в Бюси-ан-От в 140 километрах от Парижа. В тот же день сердечный приступ обрывает его жизнь.

Читателю Шмелев, прежде всего, известен своей повестью «Человек из ресторана».Автор показывает мир глазами официанта Скороходова. Мечтой, которой являлся собственный «домик с душистым горошком». Среди посетителей сплошное лакейство и лицемерие. Действенные лица повести образуют социальную пирамиду, основание которой занимает Скороходов с ресторанной прислугой. Ближе к вершине лакейство совершается уже не за полтинник, а из высших соображений: так, важный господин в орденах кидается под стол, чтобы раньше официанта поднять оброненный министром платок». Скороходов видит посетителей насквозь и резко осуждает их хищничество и лицемерие. Повесть имела шумный успех.

Шмелев-поэт города, поэт Москвы и особенно Замоскворечья. Он изображал купеческий и мещанский быт, отыскивает нищие углы, душные купеческие лабазы, меблированные квартирки с окнами на помойку. Наиболее значительными, «вершинными» его произведениями были: «Родное», «Богомолье» и «Лето Господне».

Человеческие отношения хозяина-подрядчика (отца автобиографического героя) и его работников показаны писателем в произведении «Лето Господне» (1934-1944) как идиллические, а увиденный детскими глазами мир Замоскворечья 80-х годов XIX века предстает чистым и светлым. "Главная мысль Шмелева – борьба за прошлое" (Г. Адамович). Автор не приемлет никакой другой России, "только в этой оболочке".

Роман «Лето Господне» состоит из 3 частей: Праздники, Праздники-Радости, Скорби.

Роман охватывает год. Написан от первого лица, в форме детских воспоминаний. «Все берется и дается из детской души с абсолютной впечатлительностью и точностью. Она подслушивает звуки и запахи, ароматы и вкусы. Она ловит земные лучи и видит в них – неземные колебания и настроения у других людей; ликуст от прикосновения к святости; ужасается греха и неустанно вопрошает...» - писал И.А. Ильин. Восприятие ребенка близко восприятию народа. Роман автобиографичен. Оригинальность состоит в показе периода жизни купеческой патриархальной семьи длительностью в год через церковные.

Его можно считать истинно национальным русским писателем, его с Россией связывает тема и язык. Язык - живая теплая речь народа. Возможно, присутствует чрезмерное описание деталей: обильные обеды, ужины, завтраки, постные блюда, вплоть до чуть ли не кулинарных рецептов. Излишнее «сюсюканье», хотя в некоторой степени это оправдано тем, что речь идет о воспоминаниях ребенка.

Б.Зайцев Одной из первых книг, написанных в эмиграции и определив­ших дух дальнейшего «странного путешествия» писателя сквозь сложное и путаное «историческое плетение», стали книги о «свя­той Руси»: «Преподобный Сергий Радонежский» (1924) Б.Зайцева и напи­санные после поездок автора по святым местам «Афон» (1927) и «Валаам» (1936). Сам художник говорил о том, что «миф лучше чувствует душу события, чем чиновник исторической науки», по­этому свободно сочетает мифы Священной Истории, легенды с исторической правдой в книге «Преподобный Сергий Радонежский». Писатель следует здесь канонам древнего жанра жития, прослав­ляющего праведную жизнь людей, канонизированных церковью, и в то же время нарушает эти законы, подчиняя повествование художественной задаче: исследовать корни русской духовности как основы национального характера.

Очерк Б. Зайцева «Преподобный Сергий Радонежский» - жизнеописание знаменитого русского святого ХIV века (Сергий Радонежский для Зайцева – это неотъемлемая часть России, это ее духовная ценность). Нас не может не тронуть его стремление к вершинам духа, его мужество, благословение и вера.

Строя произведение, как подобает житию, автор подчеркива­ет те эпизоды, которые говорят о святости особой, русской. Постоянно обращается внимание на трудолюбие, кротость, аскетизм, простоту, влияние духовное, про­тивостоящее суете житейских отношений; и в то же время автор стремится словно бы «оправдать» Сергия в тех случаях, когда про­являются иные, не соответствующие «авторской версии» черты Преподобного, например, твердость, даже жестокость, проявив­шаяся в отношении к князю Борису Суздальскому, не подчиняв­шемуся Москве. Особо оговаривает автор важнейший историчес­кий эпизод — благословение Сергием князя Димитрия на битву с татарами, на войну, на кровь. «Если на трагической земле идет трагическое дело, он благословит ту сторону, которую считает правой. Он не за войну, но раз она случилась, за народ и за Рос­сию, православных». «...За имя Христово, за веру православную подобает душу положить и кровь про­лить»,— таковы слова Сергия перед Куликовской битвой.

От скромного юноши Варфоломея до прославленнейшего старца, наставника и учителя, человека эпохи — таков путь героя. Его важнейшую роль автор видит в том, что «на распутиях исто­рических, на рубежах двух эпох» он «воспитывал людей, свобод­ных духом», укреплял их силу, давая «ощущение истины, истина же всегда мужественна, всегда настраивает положительно, на дело, жизнь, служение и борьбу». Произнеся здесь «запретное» слово «борьба», Зайцев в финале произведения вновь вернется к своей концепции: тяжелым временам «крови, насилия свирепос­ти» он противопоставит «правду, прямоту, мужественность, труд, благоговение и веру». Так раскроется особенность религиозности Зайцева, которая, по словам Г. Струве, «благостнее, примиреннее, умудреннее», чем у Ремизова, «окрашена в те же лирические тона, что и все творчество» Зайцева; «иная она, чем у Шмелева, без шмелевской бытовой насыщенности, более легкая и светлая». Удивительная гармония внутреннего мира художника и его твор­чества, художественные достоинства его произведений, продол­жение им лучших традиций русской литературы дали основание современникам говорить о Зайцеве как о классике отечественной литературы и последнем (учитывая дату смерти — 1971 г.) пред­ставителе литературы «серебряного века».

В.Ф. Ходасевич (1886-1939) родился в Москве в семье художника. Окончил гимназию, затем учился на историко-филологическом факультете Московского университета. В 1905 г. состоялся его дебют в печати. Затем выходят книги его стихов "Молодость", "Счастливый домик", а также различные критико-биографические статьи. Четвертая книга стихов стала последней, изданной в России ("Тяжелая лира").

С 1923 года Владислав Ходасевич жил за границей, с 1925 г. – в Париже. В этот период жизни он работал напряженно и плодотворно, выпустил книги историко-литературной и мемуарной прозы: "Державин. Биография", "О Пушкине", а также опубликовал ряд статей, рецензий, очерков о писателях-современниках. Умер Ходасевич в Париже.

Н.А.Теффи (псевдоним). Надежда Александровна Лохвицкая родилась в имении Волынской губернии в дворянской семье, с давнишними культурными связями. Отец ее – профессор права, старшая сестра – известная поэтесса того времени.

Начала печататься с 1901 года. Первое стихотворение подписала своим именем. Позднее, из сказки Р. Киплинга заимствовала псевдоним. Была постоянной фельетонисткой в радикальных сатирических журналах и газетах, печатала стихотворения, юмористические рассказы. Н.А.Теффи – автор произведений: «Человекообразные»,«Светлый праздник»,«Русские», «Французский роман», «Ревность».

Гайто Газданов, по национальности осетин, что на его творческом облике почти не отразилось, он работал шофером парижского такси, писал о людях труда, а не о "производственниках". Известно его произведение «Вечер у Клер».

Саша Черный (Александр Михайлович Гликбер, 1880 – 1932) родился в семье одесского аптекаря, юность провел в Житомире, где сотрудничал в местной газете. В 1905 году переезжает в Петербург и начинает печататься в сатирической прессе. За публикацию его стихотворения «Чепуха» (1905, впервые под псевдонимом «Саша Черный») был закрыт журнал «Зритель». В 1906 году выходит его первый сборник «Разные мотивы», который был немедленно конфискован. В 1908 – 1911 гг. он один из ведущих сотрудников журнала «Сатирикон». В 1910 году вышла его книга «Сатиры», выдержавшая впоследствии 6 изданий. Стихи направлены против мрачных явлений эпохи реакции. Но главный объект сатиры – ренегатство и духовное падение интеллигенции, отшатнувшейся от своих былых идеалов и погрузившейся в болото мещанства («Интеллигент», «Отбой», «Обстановочка», «Пасхальный перезвон», «На славном посту» и др.) В эмиграции смех поэта звучит еще безнадежнее (сборник «Жажда», 1923).

Один из известных исторических романтистов первой волны литературной эмиграции — Марк Алданов (Ландау) (1886 — 1957). Его произведения начали возвращаться на родину через тридцать лет после смерти автора. «Как романиста, - говорил писатель, - меня в первую очередь занимали не исторические явления, а живые люди, их поведение в поворотные исторические мгновения». В своей концепции истории Алданов продолжал Льва Толстого, но и выступал его оппонентом, развивая «философию случая». В «Ульмской ночи» он доказывал совершенную случайность октябрьского переворота 1917 года, происшедшего по воле Ленина, а в своём последнем романе «Самоубийцы» (1956) утверждал, что Первая мировая война была не результатом глубоких общественных противоречий, а следствием поступков двух «неврастеников Европы». М. Алданов показал себя великолепным историческим портретистом. В его романах предстают перед читателями деятели французской революции XVIII века и русской — ХХ века. В лозунгах тех и других писатель обнаруживает фальшь, и

Дата добавления: 2014-01-07