Одическая энергия

Сила слова

Восприятие слова

На взгляд большинства интеллигентов, слово представляет собой «некоторый … смысл, … понятие, передаваемое другому посредством внешнего и внешне с понятием не связанного сигнала, звукового знака, совершенно условно присоединенного к означенному смыслу».

Протестуя против такого подхода, Флоренский указывает на его нелепость: «Остается решительно непонятным, как же может быть связываемо, даже условно, то, что внутренне не имеет никакой связи, и, следовательно, в силу того, что самое условие должно налагаться либо с той, либо с другой стороны, – или материально-механически, или рационально-логически, – не может образовать прочного соединения»[76]. Обладая подобной точкой зрения можно заключить, что слово по сути своей - пустое дуновение голоса, не несущее в себе субъективности говорящего, а просто взятый отвлеченно смысл.

Что касается отношения к телесности слова, то Флоренский упрекает все тех же интеллигентов в неспособности увидеть и понять физическую сторону существования слова. Потому что, с позиции физики, слово есть устойчивое образование, воздушный организм, сотканный звуковыми волнами.

Исследования советских психологов показали ещё один интересный и до сих пор недооценённый аспект речевого воздействия, а именно – восприятие слова, слушание как активный процесс. До этого существовало и существует ложное представление, будто активной стороной является только говорящий: речь однонаправлено течёт к пассивному слушателю. На самом же деле «рецепция звукового сигнала, т.е. физических звуков чужой речи, у человека занимает около 100 миллисекунд; со скоростью около 150 миллисекунд наступает беззвучная, т.е. крайне редуцированная имитация услышанных звуков; со скоростью 300-400 миллисекунд - распознание звуков уже по фонемам как речевых символов, т.е. их фонематическое "понимание"[77].

Если так, то на второй стадии восприятия – стадии имитации услышанной речи – происходит как бы неслышимое, но вполне действительное «говорение дуэтом». То есть слушать – значить повторять услышанное, соучаствовать в какой-то момент в произнесении речи. Приходит на ум сравнение с эффектом резонанса, когда звук одной струны вызывает ответное звучание второй, настроенной на тот же тон[78]. Через невольную имитацию слушатель проникается состоянием говорящего и только так может понять его – войдя в него.

Од – скрытая, повсеместно разлитая сила или энергия, проявления, «сгустки» которой заметны лишь особо чувствительным людям, – был описан бароном Карлом фон Рейхенбахом (3788 – 1869). Такое название энергии было дано в честь в честь норвежского бога Одина, управляющего миром.
Бесчисленными опытами, которые Рейхенбах производил строго научным образом, он доказал, что человеческое тело выделяет светящиеся, а при некоторых условиях видимые и ощущаемые излучения, совершенно облекающие все тело (об этих явлениях говорилось в гл.3 настоящего курса лекций).

Изучая вопрос магичности слова, отец Павел Флоренский вспоминает и об опытах Поля Жуара с прибором стенометром, состоящим из легко вращающейся стрелки под стеклянным колпаком. В ходе исследования ученый доказал возможность передачи нервной энергии и хранения ее различным веществам. Флоренский уточняет, что «размеры силы, исследованной Жуаром, очень ничтожны, но дело не в величине, а в принципиальном признании самой силы. Если в опытах описываемых она была ничтожна, то нет сомнения, что выделение силы может быть теми или иными способами поднято, и запасы ее теми или иными приемами сделаны неограниченными»[79].

Выделение ода происходит в тех частях тела, где сосредоточены важнейшие нервы, - указывает Флоренский. Именно таким участком высокоразвитой нервной энергии является область голосовых органов.

«Воздушная масса, первично образующая слово, исходит из самых средоточий нашего тела и, следовательно, напитывается, пропитывается и пронизывается одом, сколько возможно это вообще для данного организма в данном его состоянии наибольшего подъема внутренней жизни»[80]. Это еще раз доказывает, что слово – энергия особого свойства и характера. Она зарождается, зреет и выходит наружу. Именно в этом и состоит основная функция слова - быть высказанным.

«Слова любви, не сказанные мною, В моей душе горят и жгут меня…» (К.Бальмонт) – вот хороший тому пример из поэзии. Невысказанное слово мечется внутри нашего организма, рвётся наружу и, если не находит выхода, может привести к серьёзным нервным расстройствам. Муки совести – это и есть муки невысказанного слова. Потребность в собеседнике тоже проистекает от этой физиологической надобности «облегчить душу»[81]

Анализируя накопленный опыт в области изучения слова, Флоренский говорит о высокой степени зараженности его оккультными энергиями нашего существа.

«Слово делается чрезвычайно уплотненным и тонко дифференцированным одическим сгустком, соблюдающим свою оккультную индивидуальность в течение веков чрезвычайно устойчиво и, вообще говоря, растущим в раз принятом направлении...»[82].

Если подвести итог сказанному о магичности слова, то нужно подчеркнуть, что речевое воздействие посредством живого слова оказывает громадное влияние на природу и людей. Особенно при массовых речевых актах, вовлекающих десятки, сотни, а в иных случаях и миллионы людей. Подобные массовые действа (например, соборная молитва) как целенаправленное излучение совокупных энергий отдельных людей, соединённых в организм толпы представляют реальную силу, способную изменять ход не только общественных событий[83], но и природных явлений. Это древнее представление подтверждается сегодня религиозной и оккультной практикой у многих народов. Поэтому толпотворение (термин С.Г.Кара-Мурзы) – создание коллективного энергоинформационного организма под руководством лидера - есть важнейшая практика современной магии.

Глава 7. Система зрелища

Обретение наследия П.А.Флоренского русской гуманитарной наукой даёт замечательные результаты, и помогает в решении чисто практических задач. В этой части речь пойдёт о применении учения о. Павла о строении слова при разработке теории элементов зрелища.

Флоренский впервые отнёсся к слову объективно, воспринимая его как живой организм, как явление смысла, как разумную психофизическую реальность. Логичным представляется на этом пути сделать следующий шаг – рассмотреть живое слово как зрелище (действо).

Речь одного человека как процесс говорения, речевое поведение – воспринимается целостно как «зрелище», воздействующее на все его чувства.

Искусственное зрелище - действо - воспринимается как процесс (спектакль, лекция…), или как результат (книга, фильм, картина…). В конце концов – это реализация личности, её объективация. Поэтому перед нами как исходный объект изучения предстаёт живой человек в его речевом поведении.

Это поведение вовлекает много элементов, которые по отдельности существуют только как результат теоретического анализа. И тут, памятуя о троичности слова (морфеме, фонеме, семеме), мы в зрелище достаточно определённо видим три соответствующие группы элементов: «инструментально-технические», «актёрские» и «содержательные»[84].

«Технические» (инструментальные) – то, что соотносится с морфемой: во внешне-зрелищной форме это вещи, предметы, орудия человека.

Вторая группа элементов – «актёрские» (исполнительские) - психофизиологические проявления говорящего, его телесные средства взаимодействия с природой – его память, речевого аппарат, органы чувств, выражение лица, телодвижения.

Третья группа – «содержательные» - то, что относится к смысловому наполнению зрелища, его идейному содержанию.

Вот таблица соотношений в строении слова и зрелища:

Строение слова:	Морфема	Фонема	Семема
Группы элементов зрелища:	Технические	Актёрские	Содержательные

Не всякая сущность сразу получает возможность полного развития. Это касается и слова, которое стоит за каждым искусственным зрелищем, стремясь себя в нём реализовать. Так, слово, заключённое в книгу не имеет, казалось бы, никаких выразительных средств, кроме собственно буквы (в лучшем случае – иллюстраций). Но она будит воображение – и тогда до слуха читателя доносятся и голоса персонажей, он видит их внешность, движения, короче создаётся полная иллюзия зрелища, подобного фильму (как это у Льва Толстого, о котором замечено, что он пишет «кинематографично»). Неполноценный вроде бы по своим выразительным средствам радиотекст, где нет ничего, кроме голосов, музыки и шумов, - и тот достигает у талантливых звукорежиссёров в союзе с дикторами и музыкальными оформителями высочайших вершин изобразительности. Получается, что слово как бы богаче всякого зрелища, в котором оно угадывается как потенция. Тут напрашивается естественное сравнение семени, развившегося из него конкретного организма.

Можно предположить, что, как и у семени, у слова должны быть фазы прорастания, развития в полноту актуального зрелища. И тут мы обратимся к важной для нас идее великого русского мыслителя – антрополога Б.Ф.Поршнева о фазах развития некоторых процессов.

Он высказал очень продуктивную теорию о пяти фазах развития, которые наблюдаются во многих областях, где происходит развитие живых систем. Он определяет его как некоторый закон развития объекта в свою противоположность через посредство промежуточного этапа, который, в свою очередь, состоит из трёх диалектических уровней развития [85]. Имеется в виду то, что называется «пятичленки» - фазы общественно-экономических формаций, классический риторический канон, классическая пятичастная драма, и.п. – универсальная модель развития, роста. Интересующий нас процесс прорастания семени тоже пятифазовый: семя, всход, росток, цветок, плод.

Применима ли такая модель для объяснения развития отдельных ипостасей слова? С некоторой осторожностью ответим: да. В отличие от семени, фазы развития которого мы можем явственно наблюдать, прорастание слова, его воплощение – процесс умопостигаемый.

Попробуем взглянуть на то, какая может быть последовательность прорастания фонемы[86], которая реализуется в том, что можно обозначить как «актёрские» элементы зрелища.

Исходная фаза в речевом поведении – интенция, то есть намерение высказаться, а по-иному - «текст», который говорящий собирается как-либо выразить. Текст – «непосредственная действительность мысли и переживания» (Бахтин М.М.), программа, которая прорывается в речи, то есть, прежде всего, в звуках и в том, что эти звуки вызывает – открывание уст, дыхание, работа связок, колебания воздуха и т.д.

Реализация текста в живую речь – это ещё не всё. Ведь она направлена на другого – на слушателя, должна пробить какую-то преграду, установить «контакт», связь, создать информационно-энергетический поток.

«Контакт» (соприкосновение) - зрительный, слуховой и другие виды связи одного живого организма с другим - рождает новое состояние в собеседниках – они оказываются в едином энергетическом поле, в поле общих чувств и мыслей. Так ощущается, например, «атмосфера зала», которую создаёт, оратор, сумевший овладеть вниманием слушателей, заразить их собственными переживаниями и создать из разрозненных и случайных людей единый организм. Тот, кто говорит, в какой-то степени – медиум (то есть посредник), через которого мы обретаем выход в иные миры, общаемся с невидимыми тонкими сущностями, идеями, а если оратор талантлив и охвачен неподдельным вдохновением, то открываемый им иллюзорный мир предстаёт чуть ли не зримой реальностью.

И это настроение можно видеть как выражение лиц собеседников, в их «мимике». Общность настроя не означает одинаковости выражения лиц, но соответствие их («спрашивающий-отвечающий», «гневающийся – устрашённый» «ученик-учитель»); для обозначения такого явления есть термин «парные маски»[87].

И, наконец, вся эта энергия прорывается наружу зримо в «телодвижении» - непроизвольном или осмысленном действии: в движениях рук, всего тела, в танце или вообще какой-то более сложной последовательности действий.

Так происходит превращение потенциальной энергии «текста»: посредством «речи» устанавливается энергетический «контакт», преобразующий говорящего и слушающего (или слушающих) в единую коллективную личность, с общим сознанием и эмоциями, с общим наблюдаемым выражением лица, т.е. «мимикой», - к кинетическому действию «телодвижения»

Подобная логика и в реализации морфемы – того, что соответствует группе «технических элементов» зрелища. Тут для начала нужно определить, что является первоэлементом этого ряда. Очевидно, что простейший технический способ реализации слова в зрелище – просто записать его на бумаге, изобразить иероглифом, значком, буквами (хотя это может быть и условный жест, знак рукой – тоже своего рода изображения слова).

Сама буква неполноценна, безгласна, требует быть озвученной (она создана именно для того, чтобы извлекать из человека какой-то определённый звук, т.е. своего рода инструмент воздействия на личность). Второй технический элемент – «звук» (или фонограмма – динамическое воплощение статической буквы). Тут имеется в виду именно акустическое явление буквы, её звучание.

Вот теперь мы подходим к третьему элементу, возникающему, так сказать, вместе со звуком: к человеку, который этот самый звук производит точнее, к извне воспринимаемому его облику. Назовём условно этот элемент «внешностью» (внешность человека связана с обстановкой, в которой он в данный момент пребывает, с пространственным контекстом, составляя с ним единое целое). Это не образ личности, но личина, оболочка, воспринимаемая как элемент зрелища, просто видимое физическое тело.

Внешность можно рассматривать как искусственное, техническое произведение (имеющее естественную, биологическую основу). Всё в ней – от причёски, усов или бритого подбородка до одежды, грима и украшений – всё являет собою произведение парикмахерского, портняжного, гримёрского и других искусств.

От этого нам легко перейти к пониманию следующего в этом ряду элемента – прямо вырастающего из предыдущего – к «изображению» (изоматериалу). Это уже чисто эстетическая реальность: иллюстрации, картины, видеоролики, рисунки – всё, что создаёт иллюзию особого мира.

Изображение – всегда мнимость, подмена реальности: живого – мёртвым (скульптура), объёмного - плоским (живопись), реального – мнимым (кино), конкретного – абстрактным (таблицы и диаграммы, схемы) и т.п.

В своей последней, пятой фазе мнимость становится реальностью, «вещью», воплотившимся замыслом. «Вещь» мы здесь понимаем как предмет, как инструмент оратора (реквизит фокусника, указка в руках учителя, маршальский жезл, архиерейский посох и т.п. Та потенция, которая заключена в «букве» овеществляется, становится вещью.

Пора перейти к третьей группе элементов зрелища – «содержательным», к той, что произрастает из семемы. Её первоэлемент можно назвать «тезисом». По Аристотелю тезис – это предположение сведущего в философии мудреца, которое отличается от общепринятого, то есть нечто, привносящее новизну в этот устоявшийся миропорядок[88]. В отличие от косной морфемы, достаточно узнаваемой фонемы, семема всегда нова, каждый раз имеет иной смысл, отличный от конвенционального значения.

Ради сообщения новой идеи только и произносится слово. И чем она необычнее, тем более требует обоснования.

Как же прорастает этот новый смысл, стремясь к цели - слушателю? Очевидный или кажущийся таковым тезис сопротивления не встретит. Но в другом случае от говорящего требуется обосновать тезис, то есть в пределе показать, что его высказывание не противоречит здравому смыслу. Новизна в той или иной степени должна быть в каком-либо согласии с обычаем, если хочет вообще быть.

Таким образом, после тезиса выступает второй элемент – назовём его «общие истины» (составляющий с тезисом диалектическую пару противоположностей). Логически он выступает по отношению к тезису как аргумент.

В повседневных разговорах достаточно бывает сослаться на обычай, (я считаю то-то и то-то, потому что так считали все наши предки, так было всегда и т.п.)[89], чтобы тебя сразу поняли.

Человек, во всём согласующийся с обычаем, лишён того, что принято называть яркой индивидуальностью: его высказывания тривиальны, банальны. На иной уровень убедительности выходит тот, кто привносит небывалое начало в своей речи, ссылаясь на свой личный опыт для обоснования новой идеи. Ссылку на индивидуальный опыт - противоположное «общим истинам» - можно считать третьим элементом группы содержательных элементов. Назову его «личное мнение». Этот тип аргумента силён постольку, поскольку он связан с авторитетностью говорящего или того, на чей личный опыт ссылается этот говорящий.

Следующий элемент содержательной группы можно обозначить как «документ». «Документ» в некотором смысле – всякий материальный носитель текста. Главное его свойство – неизменность, раз и навсегда определённость. В зрелище этот элемент может появиться как, например, вещественное доказательство (в суде), как ссылка на какой-то реальный документ (закон, статью, книгу и т.п.) Сила документа связана с авторитетностью его автора.

Итак, доказывая свой тезис, оратор обосновывает его, указывая на непротиворечивость его с аргументами: общепринятыми коллективными суждениями, личными мнениями авторитетных людей, записанными официальными документами.

И последний, пятый элемент – то, чем предстаёт тезис, прошедший через горнило доказательства на плечах верных аргументов и ставший чем-то очевидным и нашедшим своё место в привычной картине мира слушающего. Его истинность измеряется степенью логичности, предстающей в процессе демонстрации связи его с аргументами. Так бывает в хорошей судебной речи или теореме («что и требовалось доказать»). Сомнительное в начале становится в конце несомненным, вплетается в систему связей знакомого мира.

Процесс связывания тезиса и аргументов называется демонстрацией: это и этап доказательства, и, по сути, самое доказательство. Поэтому для обозначения последнего в ряду элементов применим слово «логика» в смысле целостности содержания, непротиворечивости, последовательности, когерентности, связности текста.

Для наглядности сведём получившиеся элементы в виде одной таблицы.

Таблица элементов зрелища

Технические	Актёрские	Содержательные
БУКВА	ТЕКСТ	ТЕЗИС
ЗВУК	РЕЧЬ	ОБЩИЕ ИСТИНЫ
ВНЕШНОСТЬ	КОНТАКТ	ЛИЧНЫЕ МНЕНИЯ
ИЗОБРАЖЕНИЕ	МИМИКА	ДОКУМЕНТЫ
ВЕЩИ	ТЕЛОДВИЖЕНИЯ	ЛОГИКА

Глава 8. Типология систем массовой коммуникации

Общение осуществляется между природой, человеком обществом. Вся вселенная пронизана потоками энергий, осуществляющими её единство как целостного грандиозного организма.

В нашем курсе мы больше занимаемся взаимоотношениями в обществе и теми системами, которые обеспечивают единение и разъединение людей[90].

Термин «массовая коммуникация» часто используется для обозначения частного случая коммуникации, а именно, - при помощи технических каналов связи[91].

В последнее время понятие «средства массовой коммуникации» стали отделять от понятия «средства массовой информации». К средствам массовой информации относятся: пресса, радио, телевидение; кинематограф, звукозаписи и видеозаписи; видеотекст, телетекст, рекламные щиты и панели; домашние видеоцентры, сочетающие телевизионные, телефонные, компьютерные и другие линии связи.

Иные способы распространения информации, которые ранее не включали в понятие массовой коммуникации, в частности, живое общение людей в быту, массовые праздники, театр, школу и т.п. – теперь тоже признаны явлениями массовой коммуникации.

Дата добавления: 2014-01-07