Теоретико-методологические позиции меркантилизма

Общие признаки классической политической экономии

Продолжая общую характеристику почти двухсотлетней истории классической политической экономии, необходимо выделить ее единые признаки, подходы и тенденции и дать им соответствующую оценку. Они могут быть сведены к следующему обобщению.

Во-первых, неприятие протекционизма в экономической по­литике государства и преимущественный анализ проблем сферы производства в отрыве от сферы обращения, выработка и приме­нение прогрессивных методологических приемов исследования, включая причинно-следственный (каузальный), дедуктивный и ин­дуктивный, логическую абстракцию. В частности, ссылка на на­блюдаемые «законы производства» снимала любые сомнения по поводу того, что полученные с помощью логической абстракции и дедукции предсказания следовало бы подвергнуть опытной провер­ке. В результате свойственное классикам противопоставление друг другу сфер производства и обращения стало причиной недооценки закономерной взаимосвязи хозяйствующих субъектов этих сфер, обратного влияния на сферу производства денежных, кредитных и финансовых факторов и других элементов сферы обращения.

Более того, классики при решении практических задач ответы на основные вопросы давали, ставя эти вопросы, как выразился Н. Кондратьев, «оценочно». По этой причине, полагает он, получались «...ответы, которые имеют характер оценочных максим или правил, а именно: строй, опирающийся на свободу хозяйствен­ной деятельности, является наиболее совершенным, свобода торгов­ли наиболее благоприятствует процветанию нации и т. д.». Это об­стоятельство также не способствовало объективности и последо­вательности экономического анализа и теоретического обобще­ния «классической школы» политической экономии.

Во-вторых, опираясь на каузальный анализ, расчеты средних и суммарных величин экономических показателей, классики (в отличие от меркантилистов) пытались выявить механизм форми­рования стоимости товаров и колебания уровня цен на рынке не в связи с «естественной природой» денег и их количеством в стране, а в связи с издержками производства или, по другой трактов­ке, количеством затраченного труда. Несомненно, со времен клас­сической политической экономии в прошлом не было другой экономической проблемы, и на это также указывал Н. Кондратьев, кото­рая бы привлекала «...такое пристальное внимание экономистов, обсуждение которой вызывало бы столько умственного напряжения, логических ухищрений и полемических страстей, как пробле­ма ценности. И вместе с тем, кажется, трудно указать другую про­блему, основные направления в решении которой остались бы столь непримиримыми, как в случае с проблемой ценности».

Однако затратный принцип определения уровня цен «классической школой» не увязывался с другим важным аспектом рыночных эконо­мических отношений – потреблением продукта (услуги) при изменяю­щейся потребности в том или ином благе с добавлением к нему едини­цы этого блага. Поэтому вполне справедливо мнение Н. Кондратьева, который писал: «Предшествующий экскурс убеждает нас в том, что до второй половины XIX века в социальной экономии нет сознательного и отчетливого разделения и различения теоретических суждений ценно­сти или практических. Как правило, авторы убеждены, что те сужде­ния, которые фактически являются суждениями ценности, являются столь же научными и обоснованными, как и те, которые являются суж­дениями теоретическими». Несколько десятилетий спустя (1962) во многом похожее суждение высказал и Людвиг фон Мизес. «Обществен­ное мнение, – пишет он, – до сих пор находится под впечатлением научной попытки представителей классической экономической теории справиться с проблемой ценности. Не будучи в состоянии разрешить очевидный парадокс ценообразования, классики не могли проследить последовательность рыночных сделок вплоть до конечного потребите­ля, но были вынуждены начинать свои построения с действий бизнес­мена, для которого потребительские оценки полезности являются за­данными».

В-третьих, категория «стоимость» признавалась авторами «классической школы» единственной исходной категорией экономи­ческого анализа, от которой как на схеме генеалогического древа отпочковываются (вырастают) другие производные по своей сути категории. Анализируя проблему ценности, классики, по мнению Н. Кондратьева, показали, что «...проблема эта включает в себя ряд хотя и связанных, но глубоко различных вопросов. Основными из них являются следующие: 1. Что такое ценность как феномен и каковы ее виды (качественная проблема)? 2. Каковы основания, источники или причины существования ценности? 3. Является ли ценность величиной и если да, то какой именно, и чем величина ее определяется (количественная проблема)? 4. Что служит измерите­лем величины ценности? 5. Какую функцию выполняет категория ценности в системе теоретической экономии?». Кроме того, подобного рода упрощение анализа и систематизации привело клас­сическую школу к тому, что само экономическое исследование как бы имитировало механическое следование законам физики, т. е. поиску сугубо внутренних причин хозяйственного благополу­чия в обществе без учета психологических, моральных, правовых и других факторов социальной среды.

Указанные недостатки, ссылаясь на М. Блауга, отчасти объясня­ются невозможностью проведения в общественных науках всецело контролируемого эксперимента, вследствие чего «экономистам для того, чтобы отбросить какую-либо теорию, нужно гораздо больше фактов, чем, скажем, физикам». Сам М. Блауг, однако, уточняет: «Если бы выводы из теорем экономической теории поддавались од­нозначной проверке, никто бы никогда не услышал о нереалистич­ности предпосылок. Но теоремы экономической теории невозмож­но однозначно проверить, поскольку все предсказания имеют здесь вероятностный характер» (выделено мной).

В-четвертых, исследуя проблематику экономического роста и повышения благосостояния народа, классики не просто исходили (вновь в отличие от меркантилистов) из принципа достижения ак­тивного торгового баланса (положительного сальдо), а пытались обосновать динамизм и равновесность состояния экономики страны. Однако при этом, как известно, они «обходились» без серьез­ного математического анализа, примене­ния методов математического моделирования экономических проблем, позволяю­щих выбрать наилучший (альтернативный) вариант из определенного числа состояний хозяйственной ситуации. Более того, «классическая школа» достижение равновесия в экономике считала автоматически возможным, разделяя «закон рынков» Ж. Б. Сэя.

Наконец, в-пятых, деньги, издавна и традиционно считавшиеся искусственным изобретением людей, в период классической политической экономии были признаны стихийно выделившимся в товарном мире товаром, который нельзя, «отменить» никакими соглашения­ми между людьми. Среди классиков единственным, кто требовал упразднения денег, был П. Буагильбер. В то же время многие авто­ры «классической школы» вплоть до середины XIX в. не придавали должного значения разнообразным функциям денег, выделяя в основ­ном одну – функцию средства обращения, т. е. трактуя денежный товар как вещь, как техническое средство, удобное для обмена. Недо­оценка других функций денег была обусловлена упомянутым недопониманием обратного влияния на сферу производства денежно-кредитных факторов.

Авторы одной из популярных книг начала XX в. под названием «История экономических учений» Шарль Жид и Шарль Рист отмеча­ли, что главным образом авторитет А. Смита превратил деньги в «товар, еще менее необходимый, чем всякий другой товар, обреме­нительный товар, которого надо по возможности избегать. Эту тен­денцию дискредитировать деньги, проявленную Смитом в борьбе с меркантилизмом, подхватят потом его последователи и, преувеличив ее, упустят из виду некоторые особенности денежного обращения».

Нечто похожее утверждает Й. Шумпетер, говоря о том, что А. Смит и его последователи «пытаются доказать, что деньги не имеют важного значения, но в то же время сами не в состоянии последовательно придерживаться этого тезиса». И только неко­торое снисхождение этому упущению классиков (прежде всего А. Смиту и Д. Риккардо) делает М. Блауг, полагая, что «...их скептицизм по отношению к денежным панацеям был вполне уместен в условиях экономики, страдавшей от недостатка капитала и хро­нической структурной безработицы». Здесь, думается, не лиш­ним будет привести одно из мудрых назиданий М. Вебера из уже упоминавшейся его работы «Протестантская этика и дух капита­лизма».

«Помни, – говорится в нем, – что деньги по природе своей плодоносны и способны порождать новые деньги. Деньги могут родить деньги, их отпрыски могут породить еще больше и так далее... Тот, кто изводит одну монету в пять шиллингов, убивает (!) все, что она могла бы произвести: целые колонны фунтов».

Если исключить классовые идеологизированные тенден­ции и сосредоточиться на констатации единых для «классической школы» теоретико-методологических позиций, то ее общие призна­ки и отличительные черты от меркантилизма можно представить следующим образом (табл. 5).

Далее следует обратиться к рассмотрению проблемы хроноло­гических границ классической политической экономии. Этот мо­мент является действительно проблемным, потому что уже второе подряд столетие, принимая почти без споров вопрос о периоде за­рождения «классической школы» и первых, как выразился К. Маркс, ее «отцах», ученые-экономисты все еще не пришли к общему выводу о времени завершения и последних авторах данного направления экономической мысли.

Дело в том, что исторически в экономической литературе сло­жились две позиции толкования того, когда исчерпала себя «классическая школа», – ограничительная (марксистская) и расшири­тельная. Последняя в наши дни, по существу, превращается в обще­принятую для большинства интересующихся эволюцией экономи­ческих доктрин.

Коротко суть этих позиций такова. Согласно марксистской ут­верждается, что классическая политическая экономия завершилась в начале XIX в. трудами А. Смита и Д. Рикардо и что затем началась эпоха так называемой «вульгарной политической экономии», родона­чальники которой Ж. Б. Сэй и Т. Мальтус хватаются, по словам К. Маркса, «за внешнюю видимость явлений и в противоположность закону явления». При этом главным аргументом, обосновывающим избранную позицию, автор «Капитала» считает «открытый» им же «закон прибавочной стоимости». Этот «закон», по его мысли, выте­кает из центрального звена учения Смита и Рикардо – трудовой теории стоимости, отказавшись от которой «вульгарный эконо­мист» обречен стать апологетом буржуазии, пытающимся скрыть эксплуататорскую сущность в отношениях присвоения капиталис­тами создаваемой рабочим классом прибавочной стоимости. Вывод К. Маркса однозначен: «классическая школа» убедительно раскры­вала классовые антагонистические противоречия капитализма и под­водила к концепции бесклассового социалистического будущего.

Таблица 5

и классической политической экономии

Теоретико- методологи-чеческие ха- характерис-тики	Меркантилистская система	Классическая политическая экономия
Главный принцип эко-номической политики	Протекционизм; политика свободной конкуренции объективно невозможна.	Экономический либерализм или полное «laissez faire».
Предмет экономического анализа	Преимущественное изуче-ние проблем сферы обра-щения в отрыве от сферы производства.	Преимущественное изучение проблем сферы производства в отрыве от сферы обращения.
Метод экономического анализа	Эмпиризм; описание на каузальной основе внеш-него проявления экономи-ческих процессов. Отсут-ствие системного изуче-ния всех сфер экономики.	Каузальный (причинно-следст-венный), дедуктивный, индук-тивный методы анализа, метод логической абстракции. Недо-оценка обратного влияния на сферу производства факторов сферы обращения.
Трактовка происхожде-ния стоимости (ценности) товаров и услуг	В связи с «естественной» природой золотых и серебряных денег и их количеством в стране.	По однофакторной – затратной характеристике с учетом либо издержек производства, либо количества затраченного труда.
Приоритетные принципы экономического анализа	Выявление причинно-следственной взаимосвязи экономических явлений и категорий.	Принцип каузального анализа с последующим построением «генеалогического древа», в основе которого лежит катего-рия «стоимость».
Концепция экономического роста	Посредством приумноже-ния денежного богатства страны благодаря дости-жению активного торгово-го баланса (положитель-ного сальдо во внешней торговле).	Посредством увеличения национального богатства, создаваемого производитель-ным трудом в сфере матери-ального производства.
Принцип до- тижения мак-роэкономиче-ского равнове-сия	Благодаря координирую-щим и регулирующим мерам государства.	Самоуравновешивание совокупного спроса и совокупного предложения благодаря «закону рынков».
Позиции в области теории денег	Деньги – искусственное изобретение людей; деньги – фактор роста национального богатства.	Деньги – стихийно выделив-шийся в товарном мире товар; деньги – техническое орудие, вещь, облегчающая процесс обмена.

В соответствии с расширительной позицией, ставшей для боль­шинства зарубежных источников экономической литературы бес­спорной, версия классификации этапов истории экономической мысли как «классической» и «вульгарной» политической экономии вообще исключена, хотя научные достижения и А. Смита, и Д. Ри­кардо оцениваются столь же высоко, как К. Маркса. Однако к име­нам продолжателей учения Смита – Рикардо и соответственно временным границам «классической школы» прибавляют не толь­ко целую плеяду экономистов всей первой половины XIX в., включая Ж. Б. Сэя, Т. Мальтуса, Н. Сениора, Ф. Бастиа и других, но и вели­чайшего ученого второй половины XIX в. Дж. С. Милля.

Например, один из ведущих экономистов современности про­фессор Гарвардского университета Дж. К. Гэлбрейт утверждает: «Идеи А. Смита подверглись дальнейшему развитию Давидом Рикардо, Томасом Мальтусом и в особенности Джоном Стюартом Миллем и получили название классической системы. В последней четверти XIX в. австрийские, английские и американские эконо­мисты дополнили теорию так называемым маржинальным анали­зом, и это, в конце концов, привело к замене термина «классическая экономическая теория» термином «неоклассическая экономическая теория». Другой известный амери­канский историк экономической мысли Бен Селигмен указывает также на вторую половину прошлого столетия, отмечая, что в 70-е гг. XIX в. «...представители немецкой исторической школы под­няли бунт против казавшейся им жесткой классической доктрины», усомнились «...в том, достаточна ли простая имитация физики для разработки практически полезной общественной науки». Похожее суждение имеет место и у П. Самуэльсона, по мнению которого Д. Рикардо и Дж. С. Милль, являясь «главными представителями классической школы... развили и усовершен­ствовали идеи Смита». Нако­нец, аналогичное убеждение высказывает также М. Блауг: «Мы ис­пользуем это выражение (классическая политическая экономия.) в устоявшемся смысле, имея в виду всех последователей Адама Смита вплоть до Дж. С. Милля и Дж. Э. Кернса». При этом М. Блауг обра­щает внимание на то, что у Дж. М. Кейнса выражение «классичес­кая экономическая наука» обозначает «...широкую плеяду ортодок­сальных экономистов от Смита до Пигу, павших жертвой закона Сэя». К этому следует только добавить, что в отличие от ограни­чительной позиции К. Маркса позиция Дж. М. Кейнса имеет рас­ширительный характер, хотя аргументы последнего также небес­спорны.

Принимая во внимание обозначенные выше общие теоретико-методологические принципы классической политической эконо­мии, можно утверждать, что К. Маркс, как и Дж. С. Милль, явля­ется одним из завершителей «классической школы».

3. Основные этапы развития «классической школы»

В развитии классической политической экономии с определенной условностью можно выделить четыре этапа.

Первый этап. Его начальная стадия приходится на конец XVII – начало XVIII в., когда в Англии благодаря творчеству У. Петти и во Франции с появлением трудов П. Буагильбера стали формироваться признаки зарождающегося альтернативного меркантилизму ново­го учения, которое впоследствии назовут классической политичес­кой экономией. Эти авторы резко осуждали сдерживающую свобо­ду предпринимательства протекционистскую систему. В их трудах были сделаны первые попытки затратных трактовок стоимости то­варов и услуг (посредством учета количества затраченного в про­цессе производства рабочего времени и труда). Ими подчеркивалось приоритетное значение либеральных принципов хозяйствования в создании национального (неденежного) богатства в сфере матери­ального производства.

Следующая стадия этого этапа связана с периодом середины и начала второй половины XVIII в., когда с появлением так называе­мого физиократизма – специфического течения в рамках «класси­ческой школы» – меркантилистская система подверглась более глу­бокой и аргументированной критике. Физиократы (особенно Ф. Кенэ и А. Тюрго) значительно продвинули экономическую на­уку, обозначив новое толкование ряда микро- и макроэкономичес­ких категорий, хотя их внимание почти целиком было сосредоточе­но на проблемах сельскохозяйственного производства в ущерб другим сферам экономики и особенно сфере обращения.

Итак, на первом этапе ни один представитель классической по­литической экономии, не будучи профессиональным экономистом, не смог достичь углубленной проработки теоретических проблем эффективного развития как промышленного производства, так и фермерского хозяйства.

Второй этап. Временной отрезок этого периода развития «клас­сической школы» целиком и полностью связан с именем и творче­ством великого ученого-экономиста Адама Смита, чье гениальное творение «Богатство народов» (1776) стало особым и наиболее зна­чительным достижением экономической науки всей последней тре­ти XVIII в.

Его «экономический человек» и «невидимая рука» провидения смогли убедить не одно поколение экономистов о естественном порядке и неотвратимости независимо от воли и сознания людей стихийного действия объективных законов. Во многом благодаря ему вплоть до 30-х гг. XX столетия как «классики», так затем и «не­оклассики» верили в неопровержимость положения о «laissez faire» – полном невмешательстве правительственных предписаний в сво­бодную конкуренцию.

Классическими по праву считаются и открытые А. Смитом (по материалам анализа булавочной мануфактуры) законы разделения труда и роста его производительности. На его теоретических изыс­каниях в значительной мере основываются также современные кон­цепции о товаре и его свойствах, деньгах, заработной плате, прибы­ли, капитале, производительном труде и другие.

Третий этап. Хронологические рамки этого этапа охватывают практически всю первую половину XIX в., в течение которой в развитых странах мира (прежде всего в Англии и Франции) состо­ялся переход от мануфактурного производства к заводам и фабри­кам, т. е. к машинному, или, как говорят, индустриальному, произ­водству, знаменующему свершение промышленного переворота. В этот период наибольший вклад в сокровищницу «классической школы» внесли называвшие себя учениками и последователями А. Смита англичане Д. Рикардо, Т. Мальтус и Н. Сениор, французы Ж. Б. Сэй, Ф. Бастиа и др. И хотя все эти авторы, следуя своему ку­миру, главной в экономической науке считали теорию стоимости и также, как он, придерживались затратной концепции (в соответст­вии с которой происхождение стоимости товаров и услуг видели либо в количестве затраченного труда, либо в издержках производства), тем не менее, каждый из них оставил в истории экономической мыс­ли и становления либеральных рыночных отношений довольно за­метный след.

Например, Ж. Б. Сэй явился автором одной из самых одиозных в «классической школе» концепций, получившей название «закона рынков» или просто «закона Сэя». Этот «закон» более 100 лет разде­ляли вначале «классики», а затем и «неоклассики» потому, что в ос­нову рассматриваемой с его помощью проблематики равновесия между совокупным спросом и совокупным предложением, обеспе­чивающего в условиях колебаний конъюнктуры рынка тот или иной уровень реализации общественного продукта, и Ж.Б.Сэй, и его еди­номышленники вкладывали, по сути, следующее смитовское поло­жение: при гибкой заработной плате и подвижных ценах процентная ставка будет уравновешивать спрос и предложение, сбережения и ин­вестиции при полной занятости.

Другой исследователь, Д. Рикардо, более других своих совре­менников полемизировавший с А. Смитом и при этом полностью разделявший взгляды последнего на природу происхождения дохо­дов «главных классов общества», впервые выявил закономерную в условиях свободной конкуренции тенденцию нормы прибыли к понижению, разработал законченную теорию о формах земельной ренты. Ему также принадлежит заслуга одного из лучших для того времени обоснований закономерности изменения стоимости денег как то­варов в зависимости от их количества в обращении.

В трудах Т. Мальтуса в развитие несовершенной концепции А. Смита о механизме общественного воспроизводства (по Марксу, «Догма Смита») выдвинуто (вопреки господствовавшей тогда точке зрения об участии «классов» в хозяйственной жизни) оригинальное теоретическое положение о «третьих лицах», в соответствии с ко­торым обосновывается обязательное участие в создании и распре­делении совокупного общественного продукта не только «произво­дительных», но и «непроизводительных» слоев общества. Кроме того, этому ученому принадлежит не потерявшая и в наше время свою актуальность идея о влиянии на благосостояние общества чис­ленности и темпов прироста населения – та самая идея, которая была положена им в основу первой в истории экономической мысли теории народонаселения.

Четвертый этап. На этом завершающем этапе во второй полови­не XIX в. доминировали труды Дж. С. Милля и К. Маркса, всесто­ронне обобщивших лучшие достижения «классической школы». Как известно, в данный период уже началось формирование нового, более профессивного направления экономической мысли, получив­шего впоследствии название «неоклассической экономической те­ории». Однако популярность теоретических воззрений «классиков» оставалась весьма внушительной. Причиной тому в значительной мере было то, что последние лидеры классической политической экономии, будучи строго привержены положению об эффективно­сти ценообразования в условиях конкуренции и, осуждая классовую тенденциозность и вульгарную апологетику в экономической мыс­ли, все же, говоря словами П.Самуэльсона, симпатизировали рабочему классу и были обращены «к социализму и реформам».

* * *

Далее знакомство с творчеством первых авторов классической поли­тической экономии в лице У. Петти (Англия) и П. Буагильбера (Франция) целесообразно предварить двумя высказываниями из­вестных ученых-экономистов, проливающими свет на основной замысел данного и ряда последующих структурных подразделов на­стоящего учебно-методического пособия.

Одно из них принадлежит Ш. Жиду и Ш. Ристу и суть его сво­дится к следующему: те, кого относят к «классической школе», должны оставаться верными принципам, завещанным первыми учи­телями экономической науки, стараясь наилучшим образом доказать, развить или даже исправить их принципы, но «не изменяя в них того, что составляет их существо».

Другое высказывание, принадлежащее М. Фридмену, указывает экономистам на то, что процесс формирования экономической науки надо обсуждать не в логических, а психологических категориях и не по «трактатам о научном методе», а «по автобиографиям и биографи­ям», стимулируя этот процесс «с помощью афоризмов и примеров».

Дата добавления: 2014-01-07