Издержки принципа

Фактически мы их уже описали. Нам остается обобщить их в рамках определенного синтеза. В целом приходится констатировать, что понятие «открытое общество» является софизмом либеральной идеологии, скрывающим подмену понятий. Открытость, с одной стороны, означает свободу от барьеров, доступность, соревновательность; с другой – беззащитность перед лицом чужой экспансии, отсутствие спасительной оболочки, «экрана», фильтрующего потоки энергии и информации, идущие извне. Стоит подменить эти смыслы, и мы рискуем получить идеологию, оправдывающую тех, кто вторгается, и осуждающую тех, кто пытается защищаться. Открытость может стать разрушительной утопией, если понимать ее так, как это делают радикалы индивидуализма, утверждающие, что единственной реальностью, достойной того, чтобы принимать ее всерьез, является индивид; все, что возвышается над ним – классы, нации, государства, цивилизации, – представляет «мнимые сущности», которые подлежат постепенному «отмиранию». Все это – оболочки, мешающие индивидам различных стран, континентов, цивилизаций напрямую встретиться друг с другом и образовать интернациональное гражданское общество. Словом, совсем как у Демокрита: «...в мнении существует сладкое, в мнении – горькое, в мнении – теплое, в мнении – холодное, в мнении – цвет, в действительности же – атомы и пустота»*.

* Материалисты Древней Греции. М.: Наука, 1995.С. 76.

Либеральная утопия всемирного гражданского общества, в котором все социальные и культурные связи сведены к межиндивидуальным, угрожает оставить пустоту на месте цивилизованной архитектуры мира, в которой выделялись и храмы великих религий, и музеи великих культур, и величественные своды государственности. Либеральная идеология исполнена решимости до основания подточить и разрушить эти «монументы», оставив индивида один на один с миром. Здесь уместно задать несколько вопросов.

Первый: что станет с человеком в моральном и культурном смысле, если он расстанется со всем тем, в чем были воплощены коллективные идеалы и ценности? В самом ли деле возможна полноценная замена надиндивидуальных уровней нашего общественного сознания, нашей культуры, индивидуальным?

Современная когнитивная психология доказала, что человеку одновременно необходимы два измерения: индивидуальное и групповое (в широком смысле). Дихотомии «мы – они», «близкое – далекое», «родное – чужое» относятся к тем процедурам, благодаря которым человек выделяет в окружающем мире обжитой «дом бытия», где он чувствует себя надежно и комфортно. Поэтому групповая категоризация (мы - они), групповая идентификация (я принадлежу к родственной группе «мы»), групповой фаворитизм (предпочтение, отдаваемое своей группе и наделение ее особыми чертами) – все это суть процедуры, без которых личности грозит «овеществление», а культуре – исчезновение той палитры, посредством которой она помечает свое и чужое, родственное и неродственное. Вне всего этого мы рискуем получить вместо человека как аффективного, чувствующего, сострадающего и негодующего существа рассудочного робота, занятого только тем, чтобы хладнокровно подсчитывать свои шансы в расчетливой игре, которую он ведет с миром.

Не грозит ли рациональный индивидуализм, окончательно сбросивший «ярмо коллективности» вместе с его моральными воплощениями – долгом, ответственностью, солидарностью, состраданием, – опасной десоциализацией современной личности, постепенно утрачивающей способности к кооперации и коллективным акциям?

Это повлекло бы за собой и существенные деформации в политике, где особую роль играют коллективные чувства – коллективный протест, коллективная солидарность и поддержка и пр. Сегодня аналитики поражаются тому, что в России самые неслыханные провалы и преступления партии власти, нарушение ею жизненно важных прав граждан – вплоть до права получать вознаграждение за труд – не встречают должного отпора. Не является ли это затухание нормальных реакций в политике итогом десоциализации индивида, который захотел быть лишенным сантиментов, «разумным эгоистом», а стал беспомощным одиночкой?

Второй вопрос: тотальная открытость означает исчезновение всего потаенного, интимного, скрытого от внешнего взора, пестуемого в тиши, в сосредоточенной уединенности. Черты этой психологии «тотальных экстравертов» в самом деле просматриваются в поколении, предпочитающем телевизор литературному чтению, детективы – классике, групповой танец – парному, секс – любови. Но является ли такой тип решения в культуре – окончательным и, главное, продуктивным? Нарушение баланса между внутренним и внешним, духовным и материальным, качественным и количественным сегодня ощущается в мире, но какой тип идеологии победит в XXI веке: тот, что потакает этой тенденции, или тот, который ознаменует собой восстание против нее?

Третий вопрос, касающийся взаимоотношений Запада и не-Запада: является ли проповедуемая либерализмом «тотальная открытость» действительно взаимной, или речь идет о той открытости, которой требует взломщик, намеренный поживиться в вашем доме?

Олицетворяющей тенденции открытости глобальный мир в том виде, в каком он складывается сегодня, имеет неприятную асимметрию: выгодами от глобализации в основном пользуются богатые и влиятельные страны Севера, а издержки несут менее развитые и менее защищенные страны Юга. В геополитическом плане технологии «открытого общества» работают как механизмы тотального «разукрупнения» государственно-политических и социокультурных монолитов прежней эпохи, правда, преимущественно в странах не-Запада. Именно здесь поощряются этносуверенитеты, разрушающие крупные многонациональные государства, исчезновение целых геополитических материков – таких как Восточная Европа, Средняя Азия, распад суперэтнических синтезов, каким являлся, в частности, союз трех кровнородственных народов: русского, украинского, белорусского. Словом, идет процесс атомизации мира.

Но является ли этот процесс действительно стихийным? И, во всяком случае, не следит ли за ним некий заинтересованный наблюдатель, который, дождавшись некой искомой стадии разложения мира, попытается этот ставший безоружным и разрозненным мир заново собирать – но уже по своему усмотрению и по своим правилам?

Так ведь уже было однажды. Большевики в свое время кляли Российскую империю – «тюрьму народов», поощряли национализм окраин, требовали самоопределения вплоть до отделения. Но затем, когда твердыни прежней государственности окончательно рухнули и большевики получили в свои руки ставший беспомощным и незащищенным социальный и этнический материал, они стали строить из него свое здание, которое по жесткости и мрачности намного превосходило прежнюю империю. Не повторится ли история? Не готовит ли нам новая либеральная идеология, враждебная всем прежним государственно-политическим и социальным монолитам, новую систему мирового господства, возможно, гораздо более жесткую и бесцеремонную?

* * *

Мы рассмотрели некоторые основные принципы политической жизни и политического творчества на Западе. Речь шла не столько о наличных эмпирических фактах, сколько об общих доминантах и тенденциях – о долговременных «программах» западной политической истории, развертывающихся в пространстве и во времени. Реальная жизнь гораздо более многообразна и противоречива, но политическая наука потому и является наукой, что фиксирует не калейдоскоп фактов, а основные закономерности, принципы и тенденции. Многим бросится в глаза, что наш взгляд на западную политическую жизнь, на саму западную демократию является довольно критическим. Думается, такой критицизм составляет особенность научного анализа.

Мы сегодня пребываем в зоне притяжения нового политического мифа – либерального. Развенчание коммунистического мифа завершилось не критическо-аналитической ясностью сознания, а лихорадкой нового идеологического энтузиазма, мешающего видеть реальные противоречия посткоммунистической эпохи и соблазны нового «великого учения», способного завести в новый туник. Критиковать западную демократию в условиях коммунизма было пропагандистской обязанностью обществоведов, мало совместимой с их научным долгом и профессиональным достоинством. Но указывать на ее изъяны в условиях господства повой идеологии, требующей от нас нового «демократического» энтузиазма и новой апологетики, – значит осуществлять то, чего требует от нас и критический реализм ученого, и мужество гражданина.

Эта критика обретает новые горизонты ввиду того, что наряду с цивилизованным политическим опытом Запада у человечества в запасе имеется во многом альтернативный политический опыт Востока, до сих нор замалчиваемый рожденной на Западе политической наукой. Мы, граждане России – страны, принадлежащей одновременно и Западу, и Востоку, сочетающей и синтезирующей великие традиции обоих полушарий человечества, – имеем особую заинтересованность в том, чтобы политический опыт Востока вошел в сокровищницу нашей политической мысли и культуры и тем самым избавил их от опасной одномерности – и геополитической, и теоретической.

Вторая часть книги представляет попытку автора осмыслить политический ответ Востока на уровне достаточно общих мироустроительных принципов. Ввиду того, что эта попытка является, пожалуй, первой в рамках нашего современного политологического сообщества, она представляет несомненный теоретический риск, связанный с возможными ошибками, пробелами и односторонностями в утверждениях автора. Но было бы неверным думать, что учебники пишутся неошибающимися людьми и дают одно только бесспорное знание. Изъяном бесспорности является скольжение в банальность и ее спутницу – интеллектуальную скуку. Последнюю надо признать главным врагом обучения. Современное образование – это не школа усвоения готовых истин, а школа самостоятельной мысли, без которой не может состояться личность. Автору учебного пособия важнее быть действительно интересным собеседником, пробуждающим интеллектуальную любознательность обучаемого, чем безошибочным и догматически самоуверенным наставником. Общее пространство разговора создает не столько доступность материала и изложения, сколько общий дух эпохи, в которую погружены мы все, общность наших тревог и вызовов, которые бросает нам наступающая эпоха. Если тревоги автора оказались «заразительными» для вас, значит, наше взаимопонимание в конечном счете обязательно состоится.

Дата добавления: 2014-01-07