Происхождение принципа. Принцип уравнительной справедливости Консенсус служилого государства

Принцип уравнительной справедливости Консенсус служилого государства

Государство обязано быть всегда грозным,

иногда жестоким и безжалостным, потому

что общество всегда и везде слишком

подвижно, бедно мыслью и слишком

страстно...

К. Леонтьев

На Западе давно сложился стереотип относительно особого типа социального равенства на Востоке — «равенства в рабстве». Речь идет о равном бесправии всех сословий и групп обществ перед лицом верховной власти. Можно поспорить, что предпочтительнее с моральной точки зрения: требовать прав для некоторых за счет остальных или предпочитать радикальный вариант — права либо всем, либо — никому. Но в данной главе предстоит обсудить не нравственные аспекты восточного абсолютизма, а его рационально-функциональные основания, связанные с проблемами эффективности власти. Здесь, как и в других случаях, необходимо сопоставлять ту или иную модель власти не с идеальным образцом, имеющимся в головах теоретиков и публицистов, а с наиболее вероятной альтернативой.

И древний опыт, и самый современный, постсоветский, касающийся большинства республик бывшего Советского Союза, убеждает в том, что тоталитарная модель, уравнивающая всех перед лицом деспотичного и вездесущего центра, сменяется в наших условиях не либерально-демократическим образцом, а безграничным произволом новой «боярщины», которую отныне некому урезонить. Она беззастенчиво эксплуатирует либеральную идеологию для оправдания своих неподконтрольных практик, большинство из которых оказываются криминальными и отбрасывают общество далеко вглубь варварства.

Промышленная «боярщина», представленная директорским корпусом, может теперь месяцами и даже годамине выплачивать заработную плату трудовым коллективам, а выделенные для этого деньги «крутить» в банках для получения личной прибыли. «Боярщина» правоохранительных ведомств может делить барыши с криминальными авторитетами, держащими в страхе целые города и насаждающими там криминальные порядки. «Боярщина», связанная с экспортными отраслями и обслуживающими их банками, может бесконтрольно вывозить миллиарды долларов из разоренной страны и за взятки с зарубежных импортеров недоброкачественной продукции разорять национальные отрасли промышленности, в частности сельское хозяйство, подрывая продовольственную безопасность страны.

«Боярщина» региональных центров власти может заключать сепаратные сделки с зарубежными странами, в том числе и такие, которые идут в разрез с национальными интересами. Чиновничья «боярщина», превратившая взяточничество в свою законную прибыль, породила целый рынок губительных для страны, но кому-то выгодных политико-административных, налоговых и кредитных решений. Еще 15-20 лет назад, читая литературу, посвященную борьбе самодержавия с боярством и в России, и в других странах, можно было вынести впечатление, что имеешь дело с далекой исторической палеонтологией, прямо нас никак не касающейся. Но сегодня, столкнувшись с буквальным растаскиванием страны хищнической номенклатурой, начинаешь заново воспринимать актуальность указанных текстов.

Создается впечатление, что восточная государственность всегда жила под негласным прессом номенклатурных узурпации государственных интересов и коллективного богатства и выработала в борьбе с ними определенные модели решений, заслуживающие нашего внимания. Пожалуй, наиболее разработанной моделью является та, которая представлена в китайском легизме *.

* Легизм -школа законников в Древнем Китае, отстаивавшая идею высшего юридического закона в государстве, подчинявшего все сословия и всю жизнь народа служебному долгу и высшему благу.

Рассмотрим основные положения легистской доктрины. Эта доктрина является сугубо функциональной и ставит вопрос об эффективности власти любой ценой. В этом она сродни макиавеллизму в Европе.

Легисты были законниками в восточном смысле этого слова, т.е. понимали закон как средство создания единого, сквозного социального пространства, управляемого центральной властью. Отсюда — главное положение легистской доктрины: в государстве должен действовать единый юридический закон, обеспечивающий единство державной воли и уравнивающий перед ее лицом все группы общества сверху донизу. Ясно, что оппонентами этой идеи могут быть по меньшей мере три силы.

Во-первых, это традиционная родовитая аристократия, пытающаяся свои привилегии, а также свои кодексы сословной чести поставить выше общегосударственного закона или, по меньшей мере, уберечь их от него.

Во-вторых, это хищные наместники провинций, заинтересованные брать как можно больше суверенитета у центральной власти, т.е. присваивать себе прерогативы, связанные с общенациональным интересом.

В-третьих, это представители торгово-ростовщического капитала, научившиеся получать сверхприбыль, не связанную с такими консервативными «добродетелями», как усердие, трудолюбие, честность, бережливость. Напротив, они заинтересованы в насаждении в обществе попустительского климата, благоприятствующего сомнительным экономическим новациям, способным подорвать и обессмыслить честный производительный труд.

Восточный абсолютизм легистского типа означает власть, недоступную влиянию соответствующих лобби * — свободную от давления любых корпоративных интересов. Такая власть способна навязать не только низам общества, но и привилегированным верхам служилый статус — обязанность нести государеву службу в соответствии с определенными функциями. Речь идет о консенсусе служилого государства, при котором каждая из социальных групп уверена, что плоды ее аскезы и усердия не будут растрачены теми, кто выторговал себе привилегию свободы от государственных повинностей. Как пишет автор знаменитого легистского трактата «Книга правителя области Шан», «если государство богато, а управляют им словно оно бедно, это называется удваивать богатство, а вдвойне богатое государство сильно. Если государство бедно, а управляют им словно оно богато (т. е. попустительствуют привилегированным сибаритам и расхитителям. — А.П.), это называется удваивать бедность, а вдвойне бедное государство слабо».

* Лоббизм -способ давления на процессы принятия политических решений, осуществляемый организованными группами для протаскивания своих интересов.

Принцип служилого государства: статус каждого определяется не его происхождением или связями, а исключительно его служебным усердием. Речь идет о создании действительно единых правил игры, не знающих исключения по каким бы то ни было критериям. Это и есть равенство служилого государства: «То, что называют "установить единые, правила наград, "означает: все привилегии и жалования, чиновничьи должности и ранги знатности должны даваться лишь за службу в войстве, иных путей не должно быть. То, что называют "установить единые правила наказаний", означает "ранги знатности не спасают от наказаний"»*.

* Книга правителя области Шан (Шан цзюньшу). М., 1993. С. 32.

Легистские законники» таким образом, подняли государственный закон над всеми сословиями и превратили его в средство упразднения любых социальных различий, кроме тех, что вытекают из служилого статуса. При этом легисты не упускали из виду и то, что законнической аскезе служилого государства противопоказано все то, что создает климат гедонизма и сибаритства. Поэтому автор цитируемого трактата Шан Ян, словно вторя Платону в его знаменитой тоталитарной утопии, предлагает строго ограничить все те виды гуманитарного творчества, которые воспитывают потребительское, а не служилое сознание, или, по меньшей мере, формируют специфическое сознание частного лица, живущего вне общеобязательной системы государственного долга.

К числу «паразитов расслабленности» Шан Ян относит музыку, ораторское искусство, сентиментальные чувства вообще, декоративные ухищрения в быту. Все эти «паразиты» способны так «модернизировать» сознание поданных, что они станут отрекаться от вечных видов деятельности, поддерживающих существование государства, — земледелия и войны. «Если на тысячу человек, посвятивших себя земледелию и войне, приходится всего лишь один знающий Ши цзин и Шу цзин* и являющийся умным оратором, вся тысяча станет лениться пахать и сеять»**. Сравним эти предостережения с «Государством» Платона, в котором отразилось его разочарование в афинской демократии, терпящей поражение от воинственной и консервативной Спарты. «Лидийские и ионийские гармонии следует запретить, во-первых, потому, что они выражают печаль, во-вторых, потому, что они расслабляют. Следует допускать только дорийские (для мужества) и фригийские (для умеренности). Допускаемые ритмы должны быть простыми и выражать мужественную и гармоничную жизнь»***.

* Китайские сборники стихов и песен лирически-ностальгического типа.

** Книга правителя области Шап (Шаи цзюнь шу). С. 90.

*** Рассел Б. История западной философии. Т. 1. М., 1993. С. 130.

Важнейшая роль в программе легистского реформирования власти отводилась принципу регулярного административного деления территорий. Это деление призвано было рассекать традиционные сословно-групповые, родственные и клиентальные связи, заменив их сугубо административными, контролируемыми верховной властью. Деление традиционных провинций на уезды, управляемые непосредственно из центра, ущемляло права не только наследственной аристократии, но и органов местного самоуправления, противопоставляя им прямую властную вертикаль, непосредственно связывая верховную власть с местными общинами.

Особое место легизм отводит государственной монополии на недра и центральному регулированию экономики. «Если сосредоточить в одних руках право собственности на горы и водоемы, то людям, ненавидящим земледелие, лентяям и стремящимся извлечь двойную прибыль, нечем будет кормиться»*. «Господства в Поднебесной добивается такая страна, где на сто человек, занятых в земледелии, приходится один бездельник; могущественной является страна, где на десять занятых в земледелии приходится один бездельник; и в угрожающем положении находится та страна, в которой половина народа занята в земледелии, а половина бездельничает»**. При этом автор трактата отдает себе отчет в том, что праздно-паразитарное существование растущей части населения опасно не только тем, что подрывает производительный труд и экономику страны. Еще опаснее оно потому, что подрывает нравственность и достоинство народа, его идентичность как носителя и хранителя жизнесберегающих начал. Развращение народа в долговременном историческом смысле значительно опаснее его обеднения, ибо экономические упущения можно наверстать, если в народе сохранилась ответственность за будущее и профессиональная мораль; если же они утеряны, то исторические перспективы закрываются.

* Книга правителя области Шан.С. 144.

** Там же. С. 153.

Дата добавления: 2014-01-07