Антропометрический метод А. Бертильона

В 1879 г. в Кабинет судебной идентификации поступил писарем Альфонс Бертильон. Отупляющая, практически бессмысленная работа с сотнями тысяч карточек, которой изо дня в день занимались Бертильон и его коллеги, тем не менее не отвратила начинающего криминалиста от проблем судебной идентификации. Выросший в семье естествоиспытателей, он попытался применить принципы систематизации при сравнении фотоснимков арестантов. Затем решил начать обмерять регистрируемых заключенных.

В итоге А. Бертильону удалось разработать и успешно проверить на практике систему регистрации человека по размерам частей его тела, которой он дал название антропометрической идентификации.

Основой этой системы стало положение бельгийского ученого Адольфа Кетле о том, что изменения размеров человеческого тела происходят по определенным закономерностям и что у каждого человека размеры частей его тела строго индивидуальны.

Бертильон не знал, что еще 19 лет тому назад, в 1860 г., в Бельгии начальник лувенской тюрьмы Стевенс, ссылаясь на учение Кетле, предлагал, правда безуспешно, измерять окружность головы, длину ушей и ступней, рост и ширину грудной клетки у всех взрослых преступников, не имеющих особых отклонений от нормы. Стевенс убеждал, что полученные при этом показатели нельзя будет скрыть никаким переодеванием, гримом или сменой фамилии.

В середине августа 1879 г. он составил докладную о том, каким образом можно решить проблему безошибочного закрепления примет преступников. Докладная была направлена Луи Андрие, занимавшему с марта 1879 г. пост префекта парижской полиции. Но ответа на докладную так и не последовало.

А. Бертильон предложил при регистрации заключенных измерять: рост стоя, длину распростертых рук, рост сидя, длину и ширину головы, расстояние между скуловыми костями, длину и ширину правого уха, длину левой ступни, длину среднего пальца и мизинца левой руки, длину левого предплечья. Все эти данные заносились в специальную антропометрическую карточку, где также отмечались цвет радужной оболочки левого глаза и особые приметы (рубцы, пятна, опухоли, дефекты пальцев, татуировки и др.).

В ноябре 1882 г., одному из его друзей, парижскому адвокату Эдгару Деманжу, удалось убедить Камекасса, что если тот не хочет упустить случая прослыть новатором в борьбе с преступностью, то ему надо испытать метод Бертильона. Спустя несколько недель, в середине ноября, Камекасс вызвал к себе Бертильона. В конце концов Камекасс завершил беседу вымученными словами: «Хорошо, я дам вам шанс проверить свои идеи. Со следующей недели мы на пробу введем ваш метод идентификации. Я дам вам двух помощников и три месяца срока. Если за это время вы исключительно при помощи одного вашего метода распознаете рецидивиста, тогда...»

В комнате, где до сего времени все еще работал Бертильон, стали официально проводить измерения и регистрацию данных. Коллеги наблюдали за Бертильоном, не прекращая издевательских насмешек. Обоим помощникам нельзя было доверять, так как они никак не могли постичь смысла порученной им работы. Они пытались восставать против мрачной и ожесточенной педантичности Бертильона, с которой тот следил за их действиями.

К началу января 1883 г. у Бертильона в картотеке было 500 карточек, к середине января — уже тысяча, а в начале февраля их насчитывалось 1600. Регистрационная система функционировала. Но что из этого? Февраль был третьим месяцем испытательного срока, а следовательно, последним, отведенным Бертильону для опыта. К 15 февраля в картотеке было уже 1800 регистрационных карточек.

20 февраля, незадолго до конца рабочего дня, Бертильон лично обмерял последнего из арестованных, назвавшегося Дюпоном. Он был шестым Дюпоном за этот день. Уже давно среди уголовников, не отличавшихся богатством фантазии, фамилия Дюпон стала излюбленным псевдонимом. Бертильон измеряет: длина головы — 157 мм, ширина головы — 156 мм, длина среднего пальца — 114 мм, мизинца — 89 мм...

По завершении обмера арестованного Дюпона ему показалось, что перед ним уже знакомое лицо. По своей длине голова арестованного Дюпона подходила к разделу картотеки с пометкой «средняя». Тут имелась отсылка в соответствующий подраздел. А данные измерения ширины головы, тоже разбитые на подразделы, позволили уменьшить количество искомых картотечных ящиков до девяти; данные о длине среднего пальца сократили это количество до трех, а данные о длине мизинца умещались в одном ящике, и в нем было всего пятьдесят карточек. Одну из них минуту спустя Бертильон держал в похолодевшей от волнения руке. В ней значились те же цифры, которые он только что получил, измеряя арестованного Дюпона. Но в карточке стояла другая фамилия: Мартэн, арестованный 15 декабря 1882 г. за кражу пустых бутылок.

Бертильон повернулся к арестованному. «Я вас уже однажды видел,— еле выговорил он,— вы были задержаны 15 декабря прошлого года за кражу пустых бутылок. Тогда вы назвали себя Мартэн...» Воцарилось напряженное молчание. Полицейский, сопровождавший задержанного, был потрясен. А арестованный со злостью воскликнул: «Ну и ладно! Ну и ладно, это был я...» Остальные служащие, которые были очевидцами этой сцены, уставились на Бертильона. Бертильон овладел своим волнением и обвел всех их взглядом, полным сарказма. По своему обыкновению он, не проронив ни слова, сел за письменный стол и стал сочинять докладную префекту полиции, затем отправил ее. Только после этого он запер свою картотеку и покинул бюро.

21 февраля 1883 г. парижские газеты опубликовали первые сообщения о случае Дюпон-Мартэна и о новой системе идентификации Бертильона. Сообщение едва заметили. Но через двадцать четыре часа Камекасс призвал к себе Бертильона и разрешил продлить его опыты на неопределенный срок. Бертильон получает в свое распоряжение еще нескольких помощников и отдельное помещение для того, чтобы иметь возможность без помех проводить измерения.

В марте ему удалась еще одна идентификация ранее судимого. На протяжении следующего квартала Бертильон идентифицировал еще 6, в июле, августе и сентябре — 15, а до конца года — 26 заключенных, при опознании которых старые, рутинные методы и «фотографическая память» отказали. Его регистратура к тому времени насчитывала 7336 карточек. В них ни разу не повторялись все размеры регистрируемых.

В течение 1884 г. Бертильон идентифицировал 300 ранее судимых, из которых большинство опять-таки проскользнули сквозь сети старых методов идентификации. За этот же год ему ни разу не встречались величины измерения, которые бы повторялись во всех деталях. Можно было больше не сомневаться в надежности его системы. Она функционировала.

Перфект полиции Граньон прекрасно понимал, что антропометрия знаменует собой настоящую революцию в деятельности полиции и всей пенитенциарной системы. Он потребовал ввести измерения преступников в полицейских службах провинций и добивался создания в Париже центрального антропометрического бюро. Для бюро было отведено несколько чердачных помещений во Дворце юстиции. 1 февраля 1888 г. Бертильон, именуемый теперь «директором полицейской службы идентификации», въехал туда.

На открытие новой службы собрались представители министерств, палаты депутатов и сената, парижские журналисты и репортеры, приехавшие из провинций. На следующее утро парижские журналисты придумали новое слово, быстро вошедшее во французский, а затем и во многие иностранные языки,— «бертильонаж».

«Бертильонаж, основанный на измерении отдельных неизменяемых частей человеческого скелета,— писал Пьер Брюллар,— величайшее и гениальнейшее открытие XIX века в области полицейского дела. Благодаря французскому гению скоро не только во Франции, но и во всем мире не будет ошибок в идентификации, а следовательно, и судебных ошибок вследствие неправильной идентификации. Да здравствует бертильонаж! Да здравствует Альфонс Бертильон!»

Мировая слава Бертильона началась, пожалуй, с дела анархистов.

11 марта 1892 г. взрыв потряс бульвар Сен-Жермен в Париже. Облака дыма вырывались из распахнутых окон дома № 136. Под развалинами третьего этажа были найдены остатки бомбы. А так как в этом доме проживал председатель суда Бенуа, который в мае 1891 г. вел судебный процесс над несколькими анархистами, то никто не сомневался относительно того, кто подложил бомбу. Исполнителем, как установила полиция, был некий Леон Леже. Оказалось, что Леже — это псевдоним, настоящая его фамилия Равашоль.

Опрос полицейских участков за пределами Парижа показал, что в Сент-Этьене и Монбризоне был известен один человек, проживавший там под именем Равашоль, хотя в действительности его звали Франсуа Кенигштейн. Дома все боялись его жестокости; свою мать он часто избивал и угрожал ей убийством. В 1886 г. он оставил работу и занялся контрабандой и воровством. Уже около года он разыскивается полицией за совершение нескольких тяжких преступлений. В ночь на 16 мая 1891 г. был взломан склеп баронессы Рош-Тайе на кладбище под Сент-Этьеном. Грабитель открыл саркофаг, похитил нательный крест и медальон и пытался содрать кольца с пальцев умершей. 19 июня того же года был найден задушенным старик отшельник, одиноко проживавший в своей лачуге в Форезских горах. 35 тыс. франков, накопленных стариком за всю его жизнь, оказались похищенными. Кенигштейн-Равашоль, подозреваемый в совершении этого преступления, был арестован, но вырвался из рук полицейских, и ему удалось скрыться. Примерно через шесть недель, вечером 27 июля 1891 г., ударами молотка были убиты две владелицы скобяной лавки на Рю-де-Роанн в Сент-Этьене. Убийца поживился лишь 48 франками. Это преступление также приписывали Кенигштейну-Равашолю, которого, однако, так и не смогли схватить. Но он был зарегистрирован, получены его антропометрические данные и несколько примет. Среди примет – шрам около большого пальца левой руки.

В среду, 30 марта, владелец ресторана «Бери» сообщил полиции, что у него завтракает мужчина примерно тридцати лет, со шрамом около большого пальца левой руки. Комиссар полиции Дреш с четырьмя сержантами прибыл к ресторану как раз в тот момент, когда незнакомец собирался его покинуть. Анархист тут же выхватил револьвер, но, несмотря на отчаянное сопротивление, был обезоружен и схвачен. По дороге в полицейский участок он несколько раз пытался бежать и катался но мостовой в ожесточенной борьбе с сержантами. Пока задержанного везли в Сюртэ, он непрерывно кричал на всю улицу: «Братья, за мной! Да здравствует анархия, да здравствует динамит!»

К Бертильону его привели страшно окровавленного. Он так бушевал и неистово сопротивлялся, что не было никакой возможности обмерить его и сфотографировать. Только к пятнице задержанный успокоился. Теперь тон его изменился, он принял заносчивую позу героя. Только лично Бертильону он позволил обмерить и сфотографировать себя. Полученные данные показали, что Равашоль — «революционный идеалист» оказался Клодом Франсуа Кенигштейном и, по всей вероятности, грабителем и убийцей из Сент-Этьена.

На следующее же утро сообщение об этом было помещено в печати. Неужели революционер Равашоль — это низкий преступник, убивавший и грабивший корысти ради?!

Париж. Слава Бертильона угасла. Бельгия, Голландия, Германия, Венгрия, Испания, Италия отказываются от бертильонажа. Дело Шеффера. Бертильон злится на судьбу. 1911 г.— похищение «Моны Лизы». Вор оставляет отпечатки своих пальцев, но Бертильон их не находит.

22 августа 1911 г. парижские газеты взбудоражили своих читателей сообщением, которое в глазах многих французов означало национальную катастрофу. Накануне, в понедельник, 21 августа из салона Карре в Лувре исчезла всемирно известная картина Леонардо да Винчи «Мона Лиза». Бертильон нашел отпечаток пальца. 2 декабря 1913 г., то есть почти через двадцать восемь месяцев после кражи, неизвестный, назвавшийся Леонардом, предложил флорентийскому антиквару Альфредо Гери купить у него «Мону Лизу». Незнакомец, им оказался Перруджа, объяснил, что у него только одна цель — вернуть Италии шедевр, украденный Наполеоном (что вовсе не соответствует истине). Через некоторое время он лично привез картину во Флоренцию.

Перруджа — бездельник и психопат по отзывам знавших его — не однажды арестовывался французской полицией в годы, предшествовавшие краже, причем последний раз в 1909 г. за попытку ограбить проститутку. Тогда у него сняли отпечатки некоторых пальцев согласно схеме, предложенной Бертильоном в 1894 г. Они оказались в рубрике «особых примет» в метрической карточке Перруджа. Но так как в 1911 г. количество антропометрических карточек с отпечатками пальцев было уже слишком велико, чтобы их можно было просмотреть одну за другой, то Бертильон оказался не в состоянии сравнить отпечатки, найденные в Лувре, с имевшимися у него в картотеке. Кража, которую можно было бы раскрыть за несколько часов, более двух лет оставалась неразгаданной.

1914 г.— смерть Бертильона и конец бертильонажа во Франции.

Помимо системы измерения непосредственно человека А. Бертильон разработал способ точного фотографирования преступников, получивший название сигналетической фотосъемки (до этого использовались приемы художественной фотографии).

Оказалось возможным проводить измерения и по фотоснимкам, сделанным с соблюдением специальных правил. Человек фотографировался в трех видах: в профиль и анфас в 1/7 натуральной величины и во весь рост в 1/20 натуральной величины. Съемка выполнялась с помощью метрического фотоаппарата Бертильона. Для того чтобы выдерживалось требуемое по этим правилам положение головы и тела человека, фотографируемый усаживался на специальный стул, который вынуждал его сохранять определенную позу во время съемки.

Во всех полицейских регистрационных бюро правила неукоснительно соблюдались и позволяли быстро проводить идентификацию человека при сравнении его фотографий, снятых аппаратом Бертильона даже в разное время. Особое внимание уделялось сравнению правых ушных раковин, поскольку особенности строения ушной раковины у каждого человека сугубо индивидуальны. Поэтому при фотографировании правого профиля все ухо должно было быть открыто. На регистрационной карточке, куда наклеивались сигналетические фотоснимки, печаталась специальная фраза: “Эта фотография в профиль важнее всего!”. В последующие годы подпись под рамкой, в которую должен вклеиваться фотоснимок, была уточнена: “Снимок в профиль в 1/7 натуральной величины (наибольшая резкость требуется для уха и носа)”.

В 1893 г. А. Бертильон издал книгу, которую назвал “Инструкцией по сигналетике”. В ней он дал чертежи и схемы всех необходимых инструментов, а также рисунки, показывающие приемы измерений частей тела человека. Для того чтобы работа шла единообразно у всех полицейских регистраторов, в книге А. Бертильона был приведен образец заполненной каллиграфическим почерком регистрационной карты с наклеенным на нее фотоснимком мужчины анфас и в профиль.

Успехи Бертильона и его системы регистрации преступников в целях их последующего распознавания, названной бертильонажем, были настолько впечатляющими, что Париж превратился в мировую столицу передового опыта уголовной регистрации. К Бертильону приезжали криминалисты из многих стран мира, в том числе и из России, чтобы перенять опыт Франции. Везде организовывались антропометрические бюро.

Однако в те же годы появился и другой метод уголовной регистрации — дактилоскопии, позволивший использовать отпечатки пальцев рук в целях идентификации преступников. Этот метод впервые стал применяться в Великобритании, причем вначале наряду с бертильонажем, а затем и заменяя его как более простой и менее трудоемкий.

Успехи дактилоскопии были настолько велики, что даже во Франции, несмотря на сопротивление А. Бертильона, в 1895 г. на карточках к антропометрическим измерениям и сигналетическим фотоснимкам были добавлены отпечатки пальцев регистрируемых.

Дата добавления: 2014-01-07