Лекция 9. Россия на рубеже XVI - XVII вв. Смутное время

План:

1. Кризисная ситуация в России к началу XVII века. Смута: социальная катастрофа и время альтернатив.

2. Борис Годунов и Лжедмитрий I.

3. Апогей гражданской войны.

4. Польско-шведская интервенция.

5. Первое и второе ополчения и освобождение Москвы.

6. Последствия Смутного времени.

Литература

Корецкий В.И. Формирование крепостного права и первая Крестьянская война в России. – М., 1975.

Морозова Л.Е. Смута: её герои, участники, жертвы. – М., 2004.

Морозова Л.Е. Смута на Руси. Выбор пути. – М., 2006.

Платонов С.Ф. Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI-XVII вв. – М., 1995.

Журнал «Родина» №11, 2005 (специальный выпуск «Смута в России»).

Скрынников Р.Г. Василий Шуйский. – М., 2002.

Скрынников Р.Г. Самозванцы в России в начале XVII века. Григорий Отрепьев. Новосибирск. 1990.

1. Период русской истории начала XVII века отличался на редкость бурным характером. Острый кризис поразил государство и общество, одно трагическое событие следовало за другим, временами казалось, что России не выбраться из глубокого падения и не преодолеть взаимной вражды различных групп населения. Известный автор XVII века подъячий Григорий Котошихин назвал эту эпоху «Смутой», историк Костомаров придал этому названию значение научного термина, и среди русских историков дореволюционного периода общепринятым стало использовать словосочетание «Смутное время» для характеристики целого исторического периода. Советские историки перестали пользоваться этим понятием, но сравнительно недавно оно вернулось в научный обиход. Будучи, в сущности, метафорой, термин «Смутное время» оказался очень удобным и «прижился» в отечественной историографии.

Чем объяснить тот социальный кризис, что пережило русское общество начала XVII века? Уже дореволюционные историки объясняли его по-разному. С.М.Соловьёв видел причину Смуты в борьбе бояр и казаков с московским правительством, Н.И.Костомаров видел основную причину Смуты в происках Польши и католической церкви. В.И.Ключевский считал, что Московское царство представляло собой разросшийся удел московских князей, а царь был не столько правителем, сколько собственником всей страны, подданным эта ситуация, естественно, не нравилась, и основное содержание Смуты – борьба людей за свои права. С.Ф.Платонов искал истоки Смуты в эпохе правления Ивана Грозного. Он считал, что опричнина царя Ивана разделила русское общество на враждебные друг другу группы. Их схватка и была содержанием Смуты. По его мнению, к этой борьбе в условиях ослабления центральной власти присоединилась борьба за свободу, тех обширных территорий, что Иван быстро и насильственным путём присоединил к России. Советские историки расценивали события начала XVII века как крестьянскую войну, которая была осложнена польско-шведской интервенцией. Современные отечественные историки стремятся отказаться от мысли, что в начале столетия была крестьянская война, и считают, что тогдашние события следует называть гражданской войной. Но остаётся вопрос: что было её причиной? Есть, к сожалению, тенденция сводить причины гражданской войны к династическому кризису – старая династия пресеклась, а новые правители (Годуновы, Шуйский) в сознании народа не обладали легитимностью. Думается, что такой взгляд есть сильное упрощение. Так каковы же были причины Смуты?

Следует признать, что опричнина и Ливонская война, действительно, привели к запустению целых больших областей государства. Очень болезненно это сказалось на помещиках, масса средне- и мелкопоместных детей боярских разорилась. Многие их этих служилых людей «по отечеству» переходили в категорию служилых людей «по прибору», к которым относились стрельцы, казаки, засечные сторожа. Некоторые даже становились «боевыми холопами». Дело в том, что для поместных раздач «детям боярским» были нужны не просто земли, а земли, заселённые крестьянами. Эта проблема была тем более острой, что помещичьи семьи разрастались, как следствие поместья дробились. На крестьянах бедствия XVI века сказались ещё болезненней, много крестьян погибло, масса бежала на окраины государства, особенно в Комарицкую волость (Северская украина, район Чернигова, Путивля). Сильно ухудшило положение крестьянства введение «заповедных лет» в 1581 году – начало крепостного гнёта и принятое в 1597 году решение о пятилетнем сроке сыска беглых крестьян – т.н. «урочные лета». В 1603 году центральные области страны были охвачены восстанием социальных низов во главе с Хлопко Косолапом, власти с восстанием еле управились.

В самом начале XVII века в Европе произошло сильное, хотя и временное изменение климата, понизились среднегодовые температуры. В России это привело к страшным неурожаям 1601-1603 гг. Правительство Бориса Годунова пыталось бороться с последствиями неурожаев, в Смоленск была отправлена огромная сумма в 30000 рублей, правда, она бесследно исчезла в бездонных карманах тогдашних коррупционеров. В Москве власти организовали бесплатные раздачи хлеба из государственных запасов, но хлеба не хватало, единственным следствием раздач стал приток населения в Москву, что не спасло его от голодной гибели в столице. Ежедневно в Москве умирало от 90 до 300 человек. Всего в одной только Москве погибло 127 тысяч человек. В самый пик голодного времени Годунов даже принял решение о возобновлении права крестьян на выход в Юрьев день, но это нанесло ущерб средним и мелким помещикам, ибо крестьяне уходили в экономически более сильные хозяйства крупных вотчинников. Не случайно, многие деятели Смутного времени вышли из среды разорившегося мелкого дворянства: Юрий (Григорий) Отрепьев, и даже Иван Болотников (Болотниковы упоминаются среди тульских детей боярских). И Отрепьев и Болотников были «боевыми холопами». Правительство Бориса Годунова не достаточно учитывало интересы низших слоёв военно-служилого населения, как служивших «по отечеству», так и «по прибору». Последним вообще норовили не платить жалования.

Взрывоопасной социальной силой было казачество, часто выходцы из бывших крестьян, примерно 11-14 тысяч человек, скопившихся на южных рубежах государства и промышлявших часто разбоем. Правительство уплачивало жалование и таким образом содержало из них только 2456 человек.

Противоречия и взаимная вражда раздирали и высшие, аристократические слои русского общества, оно было расколото на бывших опричников и бывших земских, на приверженцев различных аристократических кланов. Самыми влиятельными, а потому и опасными для царя были бывший опричник Б.Я.Бельский и род Романовых. Борис Годунов, сам бывший опричник, знал только опричные методы борьбы и действовал довольно круто. Ещё в 1587 году были разгромлены Шуйские и их сторонники в Москве, а в 1600 опала и ссылка обрушилась на Бельского и Романовых. Даже современники отмечали явно враждебные отношения царя и боярства.

Получалось, что в стране почти все были недовольны правительством. Усилилось, возникшее вследствие опричнины отчуждение власти от общества. Все отмеченные обстоятельства послужили причинами Смуты, династический кризис (смерть царевича Дмитрия в Угличе в 1591 году) был не столько причиной гражданской войны, сколько обстоятельством, способствовавшим её развёртыванию.

По ходу событий хорошо проявились противоборствующие силы: с одной стороны военно-служилое население южных уездов, систематически выступавшее против московского правительства, с другой – землевладельцы центральных, более благополучных областей, столь же постоянно правительство поддерживавших. Видны также проявления борьбы различных социальных групп (крестьян, казаков) за свои интересы. Положение осложнялось упорным соперничеством различных аристократических родов, их борьбой за высшую власть. Внутренняя борьба в русском обществе была осложнена интервенцией соседних государств – Речи Посполитой и Швеции.

2. В октябре 1604 года на юго-западной границе России с территории Речи Посполитой появилось войско человека, выдававшего себя за чудом спасшегося царевича Дмитрия, сына Ивана Грозного. Войско состояло из польско-литовской шляхты и казаков украинских и донских. Вторжение именно через территорию Комарицкой волости объяснялось не только сложностью продвижения через Смоленск с его мощными крепостными сооружениями, но и с осознававшимся «Дмитрием» фактом – враждебными настроениями жителей южной окраины государства к правительству Бориса Годунова. Можно было ожидать, что население «украйны» поддержит антиправительственное движение.

Самозванца, возглавлявшего движение, в науке принято называть Лжедмитрием I. На самом деле под именем царевича Дмитрия скрывался беглый русский монах Чудова монастыря (в московском Кремле) Григорий (Юрий в миру) Отрепьев. Этот человек принадлежал к челяди бояр Романовых. Но ещё до расправы царя над Романовыми «Юшка» спрятался за монастырскими стенами, однако успешная карьера на духовном поприще (обладал хорошими способностями и вскоре вошёл в окружение патриарха) не удовлетворяла честолюбивого авантюриста. Гришка вскоре стал удивлять монахов россказнями «яко царём стану на Руси». Таким образом, сама самозванческая идея родилась в среде низшего духовенства. Историки отмечают значительную роль в самозванческой интриге низшего духовенства, из его среды вышли все три лжедмитрия. Лжедмитрий I скрылся из Москвы, появился в пределах Речи Посполитой и сумел, хотя и не без труда, убедить некоторых крупных феодалов этого государства поддержать авантюру. Её поддержал король, канцлер ВКЛ Лев Сапега и сандомирский воевода (чех родом) некто Юрий Мнишек. В угоду католическому духовенству русский расстрига тайно перешёл в католичество и обещал римскому папе привести к католицизму всю Россию. Папский престол тоже поддержал авантюру.

Вступление отряда Лжедмитрия I оказалось неожиданностью для царя Бориса, поэтому немедленного сопротивления авантюрист не встретил. На его сторону перешли Путивль, Орёл, Ливны, Царев-Борисов, Белгород, Воронеж и другие южные города. Правда, вскоре царские войска пришли. В битве с ними под Добрыничами Лжедмитрий потерпел сокрушительное поражение, погибли 6 тысяч человек из его и без того не слишком большого воинства. К сожалению, сам расстрига спасся – ускакал в Путивль. Царские воеводы промедлили с его преследованием, занялись ненужной осадой крепостцы Кромы, в которой засели верные прохиндею казаки. Неожиданно на сторону самозванца стали переходить не только простолюдины, но и многие воеводы. В апреле 1605 года царь Борис внезапно умер от удара. Во время очередного сражения с войсками самозванца в царской армии начался мятеж, и воеводы – Пётр Басманов с боярами Голицынами перешли на сторону врага. После такой «победы» Лжедмитрий беспрепятственно (через Тулу) подошёл к Москве. 16-летний сын Годунова Фёдор был убит и расстрига вступил в столицу (июнь 1605), через месяц венчался на царство и даже провозгласил себя императором. Приехала в Москву и Марина Мнишек – невеста расстриги и стала русской «царицей», с ней вместе в Москве оказался большой кортеж поляков, поразивших москвичей своей развязностью.

Оказавшись на троне, Гришка Отрепьев не выполнил никаких обещаний, из тех, что успел надавать разным своим союзникам. Конечно, он не уступил королю обещанных земель, не поспешил передать городов Юрию Мнишеку, забыл о католичестве, не оправдал надежд простонародья, ожидавшего ослабления развивавшегося крепостничества, вызвал раздражение православной церкви, покусившись на её земли и деньги. Бояре, естественно, зная, кто на самом деле «Дмитрий», очень скоро стали конспирировать против него. Во главе заговора встал Василий Шуйский. Первый заговор был раскрыт, боярина приговорили к смерти, возвели на эшафот, но в последний момент Лжедмитрий простил боярина, уступая настойчивым просьбам Боярской думы о пощаде. Бояре сделали естественный вывод, что самозванец слаб, и немедленно создали новый заговор, причём во главе всё с тем же В.Шуйским. На этот раз успех им сопутствовал.

3. Утром 17 мая отряд новгородских дворян человек в 200 во главе с боярином Василием Шуйским подошёл к кремлёвским воротам и стрельцы охраны их пропустили. Уже на пути к Кремлю сторонники Шуйского распустили по Москве слух, что «литва» собирается русского царя убить, как следствие сохранившиеся в большом количестве сторонники Лжедмитрия бросились на поляков и литовцев, бывших в городе, и, таким образом, две силы, которые могли поддержать самозванца, парализовали друг друга. Это был блестящий ход бояр-заговорщиков. В Кремле дворяне быстро разделались с охраной самозванца, поглумились над ним и убили – выстрелили из пищали, да и саблей рубанули «для верности». Тело расстриги с надетой на лицо скоморошьей маской и с дудочкой во рту валялось некоторое время на Лобном месте. К сожалению, лицо было обезображено побоями так, что и опознать было невозможно. Потом труп сожгли и пеплом выстрелили из пушки в сторону запада, откуда прохиндей пришёл.

Через три дня бояре «выкрикнули» на площади имя нового царя, им стал Василий Шуйский (годы царствования 1606-1610). Позднее его воцарение выдавалось за решение некоего земского собора. Согласившись на кандидатуру боярина Василия на царский трон, бояре взяли с нового царя «крестоцеловальную запись», ограничившую его власть: важнейшие судебные дела должны были рассматриваться только вместе с Думой; царь обязался не подвергать бояр опале без санкции Думы; царь, хотя и мог конфисковывать вотчины своих врагов, но не их родни. В историю Василий Шуйский вошёл как «боярский царь».

Власть Василия Шуйского оказалась очень непрочной. Во-первых, часть дворянства, а именно дворяне южных уездов, многие из которых в это время оказались в Москве, вообще отказались присягать новому царю и покинули столицу, на юге немедленно вспыхнуло восстание против царя Василия. Во-вторых, убитый «Дмитрий» почти немедленно воскрес, он вновь «чудом спасся». Самозванческая интрига ещё не была изжита всем русским обществом. К этому времени уже обнаружился «сын» царя Фёдора «царевич Пётр», на самом деле – Илейка из Мурома, выдвинутый на роль царевича терскими казаками. «Царевич Пётр» со своим воинством уже приближался по Волге к Москве и даже вступил в переписку с «дядей» «Дмитрием-царём», как раз перед тем, как «Дмитрий» был убит. После смерти «Дмитрия» «Царевич Пётр» убежал на Дон, но вскоре вновь дал о себе знать. Появилась и масса других «царевичей»: Лавер (Лавр), Осиновик, даже Иоанн-Август[5]. «Дмитрий» же (уже новый) вскоре появился в Кракове. Кто играл роль «Дмитрия» на этот раз, наука так и не знает.

Вскоре этому новому «Дмитрию» был представлен ещё один колоритный персонаж – Иван Исаевич Болотников, беглый боевой холоп князя А.А.Телятевского, казаковавший на Дону, попавший в плен к татарам, плававший гребцом на турецкой галере, освобождённый в бою венецианцами, попавший в Италию и теперь устремившийся на родину. Сидевший перед ним на троне в Кракове актёр назвал его своим большим воеводой (воевода «царя Дмитрия») и отправил в этом качестве в Путивль. Так начался новый этап гражданской войны. Вокруг Болотникова собралась масса крестьян, стрельцов, посадских людей, холопов. У него имелась некая программа, о которой мы можем судить по грамоте патриарха Гермогена. К сожалению, эта грамота – единственный источник, и поскольку она носит явно пропагандистский антиповстанческий характер, мы не можем судить о том, что в ней отражает цели болотниковцев, а что является пропагандистской риторикой.

Если верить этой грамоте, то Болотников ставил своей целью не только свержение Василия Шуйского, но и уничтожение крепостного права. Правда, согласно этому документу, болотниковцы ставили своей целью также и жён и дочерей боярских поделить между собой, а это – явное пропагандистское клише. Раньше советские историки рассматривали болотниковское движение как крестьянскую войну, сравнительно недавно историк Р.Г.Скрынников высказал предположение, что это движение следует считать «эпизодом гражданской войны». Исходя из хода дальнейших событий, а именно, из факта дружного перехода на сторону правительства дворянских частей армии Болотникова (хотя их предводители и ненавидели боярского царя Василия) болотниковское движение всё же целесообразно считать крестьянской войной (что не мешает, разумеется, ей быть также и эпизодом гражданской войны).

За короткий срок войска Болотникова захватили все города и области к югу от Москвы, в момент его наибольших успехов к Болотникову присоединились отряды враждебных Василию Шуйскому дворянских повстанцев, рязанских воевод Прокопия Ляпунова и Григория Сунбулова, а также дворяне Истомы Пашкова – руководителя движения на юге против правительства Шуйского. Восстания охватили также районы Поволжья. Восставшие остановились под Москвой в районе села Коломенское. Однако, в этот решающий момент сначала рязанцы П.Ляпунова, а затем и отряд И.Пашкова перешли на сторону царских воевод – сказалась классовая рознь в войске восставших. Разбитый в декабре 1606 года Болотников отступил от Москвы к Серпухову, затем к Калуге, а затем перешёл в Тулу, куда прибыл к этому времени «царевич Пётр». Тула имела внушительный каменный кремль, на который рассчитывали повстанцы. В мае 1607 года войска царя Василия подошли к Туле. Поскольку взять город штурмом никак не получалось, царь прислушался к совету одного из детей боярских Ивана Сумина Кровкова устроить плотину на реке Упе, протекавшей через город, и затопить тульских «сидельцев». Была построена довольно сложная плотина, она перехватывала течение реки поперёк и шла вдоль берега, противоположного крепости на расстоянии примерно полукилометра (чтобы не позволить поднимающейся воде уйти болотами – берег был болотистый). В итоге гарнизон повстанцев, действительно, сдался, так и не дождавшись прихода истинного царя. «Царевича Петра» повесили, И.Болотникова утопили на севере в Каргополе, предварительно выколов глаза, остальных в большинстве отпустили. Крестьянская война закончилась, но осталось скверное последствие. Дело в том, что повстанцы сумели вырваться небольшим отрядом из осаждённой Тулы и направились в сторону Литвы (Белоруссии), чтобы поторопить «истинного Дмитрия» на помощь городу. Командовал отрядом авантюрист (поляк родом) Иван Заруцкий. Заруцкий, действительно добрался до Литвы и подтолкнул тамошнюю шляхту к продолжению самозванческой эпопеи. Теперь на роль Дмитрия выдвинули нового кандидата – судя по расследованиям белорусских книжников, им оказался какой-то учитель и пьяница, учивший грамоте поповских детей сначала в Шклове, потом в Могилёве. Новый Лжедмитрий даже не был внешне похож на Лжедмитрия I, однако, и он пользовался поддержкой людей, ненавидевших боярского царя. В отличие от Лжедмитрия I, который, по крайней мере, был личностью, самостоятельной фигурой, Лжедмитрий II оказался совершенно безвольной марионеткой в руках своих польских хозяев.

В июне 1607 года войска Лжедмитрия II появились в пограничном русском городе Стародубе, отсюда первоначальное имя самозванца – «стародубский вор». Его отряды состояли из казаков и в очень большом количестве из поляков, шляхтичей, убежавших от преследований со стороны королевского суда. Среди них были бандиты Ян Сапега и Александр Лисовский. Уже в июне 1608 года новый самозванец был под Москвой, города он не взял – потерпел поражение, но остановился в 12 км. от Москвы, в Тушино. С этого момента его принято называть «Тушинским вором». В Тушино сложился двор «вора», у него была своя боярская Дума, свой патриарх (Филарет – в миру Фёдор Никитич Романов, формально он назывался «наречённый иерарх»), но на деле всем заправляла группа польских феодалов из 10 человек – «децемвиры». Тушинцы захватили значительную часть страны, поскольку южные и центральные области уже были разграблены, то их внимание привлекли замосковные богатые области, в частности поволжские города Ярославль, Кострома, Ростов и др. Всего тушинцы захватили и разграбили 22 русских города. Тушинский вор раздавал полякам области русского государства и города в «кормление». Марина Мнишек оказалась в его лагере и признала в нём своего мужа. Играя на противоречиях между двумя царями, разделившими русское государство, различные представители боярских родов без конца переходили из одного лагеря в другой, заслужив себе название «тушинских перелётов». И «полуцарь» и «царик» относились к ним вполне примирительно, не позволяли себе наказывать знать, тогда как с простонародьем расправлялись без особого смущения.

В сентябре 1608 года войска бандита Яна Сапеги осадили Троице-Сергиев монастырь, который защищали всего 2-2,5 тысячи воинов, тушинцев было около 12 тысяч. Несмотря на все усилия, монастырь тушинцы так и не взяли. В конце 1608 года начались восстания в северных городах, которым надоело тушинское хозяйничанье в стране. Но царь Василий доверял не своему народу, а соседям. Шведский король уже давно набивался со своей помощью – дело в том, что польский король Сигизмунд III был по национальности швед, изгнанный своими подданными из Швеции, и шведы осознавали угрозу, которая для них возникнет в случае утверждения поляков в России. К Швеции и обратился теперь за помощью Василий Шуйский, отправив в Новгород Великий своего племянника М.В.Скопина-Шуйского, молодого человека, уже успевшего зарекомендовать себя талантливым полководцем. В феврале 1609 года Скопин подписал со шведами договор о помощи, обещав отдать шведам Карельский перешеек с городом Корелой. Шведский король не стал отправлять коронные войска, его вербовщики обшарили Европу и набрали всякой наёмной швали, этот семитысячный отряд во главе с французом Яковом Делагарди шведы и направили в Новгород. Он соединился с небольшим русским войском, которое удалось собрать Скопину. Объединённый русско-шведский отряд неоднократно разбил тушинцев и подошёл к Москве, «Тушинский вор» даже бежал в Калугу и стал «Калужским вором». Его эпоха закончилась.

4. Польский король решил, что настал момент, подходящий для открытого вмешательства в дела России и прямой агрессии против неё, и в сентябре 1609 года напал на крепость Смоленск, разумеется, поляки собирались не захватывать русские земли и убивать русских людей, а «защищать» жителей России от шведов. Смоленск оказался, однако, для них крепким орешком. Его воевода боярин Шеин сумел прекрасно организовать оборону города и поляки застряли под Смоленском на долгих 20 месяцев, а когда взяли, последние защитники города взорвали себя в одной из башен. Польский король не блеснул особенным благородством: мужественного боярина Шеина, попавшего в руки поляков, жестоко пытали, а затем 9 лет продержали в кандалах. Так началась польская интервенция.

Между тем, поскольку братья царя Василия уже успели в Москве отравить победоносного полководца Скопина, в котором видели опасного конкурента в борьбе за престол, то навстречу полякам русско-шведское войско вышло во главе с бездарным братом царя Д.И.Шуйским. Польский гетман Жолкевский, оставив позиции под Смоленском, двинулся навстречу русским и шведам. У поляков была только кавалерия, к тому же их было значительно меньше. Тем не менее, русско-шведское войско потерпело сокрушительное поражение под селением Клушино, шведы по ходу сражения стали переходить на сторону поляков под предлогом, что им не платят жалования, Делагарди бросился раздавать это жалование, а потом сам перешёл на сторону противника, трусливый царский брат испугался и ускакал, бросив своё войско. В Москве дворяне, ненавидевшие царя Василия, набросились на него и насильственно постригли в монахи. Власть оказалась в руках группы членов боярской Думы – «Семибоярщины».

Гетман Жолкевский подошёл со своими войсками к русской столице, подошёл к Москве и «Калужский вор», бросившийся теперь воевать с поляками, благо почти все польские отряды по призыву короля покинули его. Семибоярщина оказалась перед непростым выбором: поляки Жолкевского или «шпыни» Калужского вора. «Шпыни» оказались по классовым мотивам неприемлемы, стало быть, надо было договариваться с поляками. И Семибоярщина совершила опасный ход – заключила с польским гетманом соглашение о прекращении военных действий на условии, что сын польского короля Владислав займёт русский трон, при этом Россия не понесёт никаких территориальных потерь, не будет обращена в католичество, не претерпит изменения политического и социального строя. Владислав должен был перейти в православие. Такое разрешение проблемы было бы вполне приемлемым, если бы король серьёзно воспринял его, к сожалению этого не произошло – король не был так умён как гетман. Королевские войска продолжили осаду Смоленска, собираясь присоединить город к Польше. Русское посольство, приехавшее к Смоленску, и не согласившееся на передачу города полякам, было брошено в тюрьму, в том числе и проявивший себя с лучшей стороны Филарет (Фёдор Романов).

Калужский вор погиб у себя в Калуге, будучи убит своей же татарской охраной. Некоторое время он пролежал в одной из калужских церквей с отрубленной головой, а потом вновь «воскрес». На этот раз он чудом спасся и объявился на северо-западе, в Пскове. Кто был этим новым самозванцем, мы уже и совсем не знаем, одна и та же летопись называет его в одном случае Сидоркой, а в другом - Матюшкой, дьяком «из-за Яузы». Дьяк некоторое время побирался в столице, а затем отправился в Новгород и объявил себя «Дмитрием», новгородцы не дали себя убедить, а псковичи – дали. Этого самозванца называют «Псковский вор». Псковскому вору пришлось воевать со шведами, поскольку шведский сброд из под Клушина добрался до Новгорода, внезапно напал на город и овладел им, началась шведская интервенция, разумеется, с целью «защиты» русских от поляков. Между тем в Москве Семибоярщина всё больше шла на уступки полякам, позволила им ввести свои части в Кремль, и фактически полностью предала страну в руки врага. Казалось, что страна погибла.

Единственно, кто мог спасти Россию, это сам народ, народное движение. Но нужен был призыв. Вообще в это время между городами русской земли шла патриотическая переписка, в которой участвовали как воеводы, так и простые горожане, посадские. Из Троице-Сергиевой лавры исходили письма с призывами бороться против иноземных бандитов. Но были и призывы, имевшие особое значение в глазах современников. С таким призывом к русскому народу бороться с иноверцами выступил глава православной церкви патриарх Гермоген. Комендант польского гарнизона Кремля некто Гонсевский приказал посадить старика в подземную келью Чудова монастыря и давать на неделю, как какой-нибудь лошади, сноп необмолоченного овса и ведро воды. Однако, и из заключения отважный глава церкви умел связаться с теми, кто «прямил» Московскому государству (современники этих событий различали «прямых» и «кривых» своих сограждан). Патриарха не сломили, он даже проклял членов семибоярщины за их попытку очернить ополчение Пожарского и Минина. В итоге поляки совсем уморили патриарха, но его призывы сыграли свою роль.

Весной 1611 года к Москве двинулось дворянское ополчение, собранное по инициативе думного дворянина Прокопия Ляпунова в Рязанском крае. Под Москвой оно соединилось с казачьими отрядами, входившими ранее в состав войск Калужского вора. Руководил ополчением триумвират из П.Ляпунова, кн. Д.Т.Трубецкого и атамана И.М.Заруцкого. К моменту подхода войск первого ополчения его руководители собирались приурочить восстание в Москве, соединение усилий ополченцев и московских повстанцев должны были помочь выбить оккупантов. Предполагавший такую возможность польский предводитель Гонсевский спровоцировал преждевременное выступление на московском посаде, когда войска ополчения ещё не собрались. Восстание на посаде возглавил князь Д.М.Пожарский. Полякам, несмотря на военное превосходство, никак не удавалось справиться с восстанием. Что делать им подсказал глава «Семибоярщины» Ф.И.Мстиславский, приказавший своим холопам поджечь собственный двор, чтобы он не достался «черни». Прямой совет поджечь город подал иноземцам предатель М.Г.Салтыков – тоже член «Семибоярщины». Поляки подожгли весь город в разных местах, и пока москвичи пытались тушить свои дома, стали убивать жителей. К моменту подхода ополчения город сгорел, князь Д.М.Пожарский был тяжело ранен и увезён в одно из своих имений.

Подошедшие войска первого ополчения взяли укрепления Белого города, но поляки укрылись в Китае и в Кремле, взять и их сил не было. Но самое главное – ополчение раздирала социальная рознь, поляки умело пользовались этим и подогревали вражду казаков к дворянам. Поляки изготовили документ с поддельной подписью Ляпунова, вызвавший ненависть казаков, те вызвали дворянского вождя на «круг» и, не разбираясь в сути дела, убили его. Дворяне в своём большинстве из ополчения разъехались.

Новая инициатива по созданию земского войска вышла из Поволжья, из Нижнего Новгорода. В сентябре 1611 года после воскресной службы в церкви Земский староста небогатый купец Кузьма Минин призвал собравшихся прихожан добровольно собрать ценности, «третью деньгу» на дело освобождения Москвы. Решено было поддержать этот призыв, когда средств не хватило, горожане приняли решение собрать (уже не добровольно) «пятую деньгу». Так было создано небольшое войско, в основном из дворян – сначала поволжских, а позднее и смоленских, вяземских, дорогобужских, изгнанных из своих имений поляками. В качестве руководителя войска было решено пригласить князя Д.М.Пожарского, который в свою очередь поддержал кандидатуру К.Минина в качестве своего помощника, который бы ведал материальным обеспечением ополчения. Эти два человека являются самыми возвышенными героями Смутного времени, «рыцарями без страха и упрёка»: князь, не знавший поражений и являющийся лучшим полководцем за всю историю России, полководцем, не завоевывавшим чужие земли, а спасавшим свою, не стремившимся к славе и почестям, а бескорыстно служившим, умевшим побеждать, используя не блестящую регулярную армию XVIII – XIX вв., а плохо вооружённые отряды ополченцев; купец – пассионарий, готовый положить всё имущество своё и жизнь за правое дело.

Второе ополчение двинулось к Москве не сразу, сначала оно продвигалось вверх по Волге, заняло Ярославль, другие поволжские города. В это время оно росло, организовывалось земское правительство: приказы, высший орган власти под названием «Совет всея земли», велись дипломатические переговоры со шведами с целью выключить их временно из борьбы. Лишь когда стало известно о движении нового польского войска к Москве во главе с гетманом Ходкевичем, ополчение двинулось к столице в стремлении опередить интервентов. Пожарский вошёл в город и занял позиции всего на 1 день раньше Ходкевича, 20 августа 1612 года. 22 и 24 августа состоялись два сражения, решившие судьбу России. Ополченцев было 8-10 тысяч[6], поляков около 12 тыс., а вместе с гарнизоном Кремля, пытавшимся делать вылазки во время сражения, все 15. Королевская рать имела более передовую тактику, лучшую выучку и лучшее вооружение, тем не менее, она была разбита. Понеся большие потери, Ходкевич отошёл от Москвы.

В октябре польский гарнизон Кремля (Китай уже был захвачен ополченцами), дойдя от голода до каннибализма, не выдержал более и капитулировал. «Пашенные мужики» одержали победу над спесивой шляхтой. Среди прочих, вышли из Кремля и члены «Семибоярщины». Руководитель «Семибоярщины» предатель Ф.И. Мстиславский, украсив себя с помощью слуги следами побоев на физиономии, горько плакался, что, мол, «литовские люди его чеканами» (боевыми топорами) побили. К сожалению, он и некоторые из Салтыковых, стали играть первые роли при Михаиле Романове, тогда русской знати всё сходило с рук. Впрочем, некоторые из членов боярского правительства отличились и кое-какими благими поступками. Фёдор Шереметьев, к примеру, спрятал от поляков некоторые самые ценные царские сокровища и регалии. Земские вожди отнеслись к нему с признательностью. Вообще, никто, кроме некоторых прислуживавших полякам приказных, наказан не был.

Руководители ополчения и кн. Трубецкой в январе 1613 года собрали в столице Земский собор для выбора нового царя. На нём были представлены бояре, дворянство, посадское население, казаки и даже черносошные крестьяне. Кандидатуры иностранцев на русский трон сразу отвергли. Д.И.Пожарский оказался слишком незнатен, чтобы быть русским царём, Д.Т.Трубецкой не получил достаточной поддержки, казаки настояли на своём кандидате – сыне человека, знакомого им по тушинскому лагерю, - Филарета Романова, молодом Михаиле Романове. Помимо близости казачеству по бывшему Тушинскому лагерю, Романовы имели и другие преимущества – знатность и, самое главное, родство с прежней династией.

Польские феодалы не успокоились на неудаче своей попытки захвата русского государства, в 1618 году королевские войска снова пытались захватить Москву, но неудачно. В 1617 году Россия заключила Столбовский мир со Швецией, уступив ей всё исконно принадлежавшее ей побережье Балтики, т.е. Ижорскую землю, Карельский перешеек и устье реки Невы. Впрочем, шведы вернули Новгород и его окрестности. В 1618 году было заключено Деулинское перемирие с Речью Посполитой. Полякам пришлось уступить Смоленск с окрестностями, Вязьму, Дорогобуж, а также чернигово-северские земли. Поляки вернули из плена бывшего тушинского «патриарха» Филарета (Фёдора Романова), который став русским патриархом, фактически вместо своего сына управлял русским государством. Но до 1634 года поляки официально не отказывались от претензий на русский трон.

Война оставила тяжёлое наследие. По всей стране бродили банды, даже в северных уездах. В Белозерском крае, например, такие банды обычно состояли из приблизительно 200 человек «литвы» или «черкас» (украинских казаков) и до 2000 плохо вооружённых русских бандитов. Их целью был откровенный грабёж и разбой. Городов взять они не могли, но терроризировали крестьян, прятавшихся от них по лесам. Ловили крестьян, жестоко пытали, добиваясь признания, где спрятаны хлеб и пожитки, отнимали их[7]. В основном, банды состояли, надо думать, из «черни». Тем не менее, они грабили таких же несчастных бедняков, «мизинных» людей, как и они сами. Как видим, «кривыми» были далеко не одни только представители знати.

Итак «прямые» победили («кривыми» и «прямыми» назвал славянофильский историк Забелин героев и предателей эпохи Смутного времени). Их победа означало не только спасение русского государства и народа, из смуты выходила, в сущности, другая страна. Влияние боярства сильно уменьшилось, не столько царь Иван подорвал его своим террором, сколько Смута лишила знать того аристократического ореола и авторитета, что она имела в народе, подорвала её влияние. В эпоху Смуты родился русский патриотизм, чувство Родины. Из страшной катастрофы вышло государство, которое без чрезмерных потрясений могло расти и усиливаться в течение трёх столетий. Смута увеличила роль мелкого и среднего дворянства. Возросло также значение созданных самим народом представительных учреждений – земских соборов, они работали беспрерывно до 1622 года, да и потом собирались часто. Есть у некоторых историков даже мнение, что Михаил, всходя на престол, дал какую-то запись не управлять без земских соборов. Правительство стало уделять внимание правовому регулированию положения сословий. Известный период XVII века следует считать эпохой сословно-представительной монархии.

Часть современных историков пытается сформулировать мысль, что во время Смуты перед нашей страной открылись какие-то альтернативные пути развития, но победа консерваторов («Совет всея земли» был настолько консервативен, что даже и монеты-то чеканил с именем царя Фёдора – последний (!) легитимный царь с их точки зрения) перечеркнула эти возможности. К числу таких альтернативных возможностей относится возможность правового, формального ограничения самодержавия (Василий Шуйский и его «крестоцеловальная запись»). Но эта возможность имела очень сомнительные перспективы всевластия боярской аристократии, недаром дворянство так дружно ненавидело царя Василия. Другая альтернатива видится в существовавшей будто бы возможности сближения России с европейской цивилизацией. Вот что пишет один из авторов времён «перестройки»: «Если в 1610 году наиболее дальновидные умы Москвы и Тушинского лагеря были готовы пожертвовать национальной идеей во имя успешного правового разрешения общественного конфликта, то в 1613 году патриотизм взял реванш». Если расшифровать эту фразу, то получается, что предатели вроде тушинских бояр, задумавших предать и своего «царика» и Россию ради соблюдения своих шкурных интересов, или сжегшая Москву «Семибоярщина» это – дальновидные умы, а Минин и Пожарский – предосудительные националисты. До каких только крайностей не доходят западники в своём чужебесии. Но ведь мы это уж проходили, один из поэтов революционных 20-х гг. уже писал когда-то о героях ополчения 1612 года: «подумаешь – они спасли Россию. А может и не надо бы спасать!». Необходимость сохранения национального самосознания и чувства патриотизма – самый важный для нас урок Смутного времени.

Дата добавления: 2014-01-06