Тула 2010 г. 2 страница

Более или менее определенно можно говорить о значительном антропологическом сходстве восточнославянских племен, принимавших участие в формировании русского населения. Общим комплексом для всех славянских групп можно считать невысокое, сильно профилированное лицо, довольно широкий средне и сильно выступающий нос. Величины углов горизонтальной профилировки и выступания носа позволяет отнести восточнославянское население к кругу европеоидных форм, исключение составляют кривичи северо-восточных районов (ярославская, костромская, владимирско-рязанская группы), в которых европеоидные черты несколько ослаблены.

Несмотря на заметную однородность физического облика восточных славян, между отдельными их группами отмечаются различия. Это – различия по черепному указателю и скуловому диаметру. Комбинация этих размеров позволяет выделить на интересующей нас территории несколько антропологических комплексов: долихокранный узколицый у вятичей, долихокранный со средней шириной лица – у смоленских и тверских кривичей и северян.

Сопоставление средневекового и современного восточнославянского населения по характеру эпохальных изменений выявляет преемственность населения на одних территориях и смену на других. Преемственность обнаружена для следующих этнических и территориальных групп: белорусы – дреговичи, радимичи, западные кривичи; украинцы – тиверцы, уличи, древляне, волыняне, поляне; русские Десно-Сейминского треугольника – северяне, русские верховьев Днепра и Волги, бассейна Оки и Псковско-Ильменского поозерья – западные кривичи и словене новгородские.

В отношении Волго-Окского бассейна обнаруживается изменение антропологического состава по сравнению со средневековьем за счёт прилива славянского населения из северо-западных областей, по-видимому в эпоху позднего средневековья. Контакты с финно-угорским населением в современную эпоху заметны на севере Восточной Европы и в Среднем Поволжье.

Перенося данные, полученные для современного населения тех областей, где намечается преемственность, вглубь времён, можно более или менее определённо утверждать, что средневековые восточные славяне относились к разным ветвям европеоидной расы. Словене новгородские, западные кривичи, радимичи, дреговичи, и, возможно, волыняне – к кругу северных европеоидов, древляне, тиверцы, уличи и поляне – к кругу южных.

Как же в общих чертах рисуется генезис русских, белорусов и украинцев? Существует ряд теорий миграционного происхождения славян. Первой такой теорией, по-видимому, следует считать мнение о происхождении славян изложенное в «Повести временных лет» летописцем Нестором. Он утверждал, что процесс расселения славян по Восточно-Европейской равнине начался с нижнего течения Дуная. Дунайскую «прародину» славян признавали С. М. Соловьёв, В. О. Ключевский. Другие теории миграционного происхождения славян находят «прародину» славян в Средней Азии, откуда предполагалось происхождение всех индоевропейских народов или Северной Европе (Ютландии и Скандинавии).

Противоположными миграционным теориям являются теории автохтонного - местного происхождения славян. Согласно автохтонным теориям славяне появились на обширной территории, в состав которой вошла не только территория современной Польши, но также значительная часть современной Украины и Белоруссии.

2. В настоящее время русские оказываются более или менее гомогенным в антропологическом отношении народом, генетически связанным с северо-западным и западным населением, и впитавшим в себя черты местного финно-угорского субстрата. Выделяемые в нём антропологические варианты, кроме контактных зон, по-видимому, связаны с величиной круга брачных связей, а не с различными генетическими истоками. Что касается финно-угорского субстрата в восточных славянах, то в средневековье он проявляется у вятичей и северо-восточных кривичей – племён, принимавших участие в сложении русского народа. Вятичи, отражая черты финно-угорского населения Восточно-Европейской равнины, через дьяконцев восходят к неолитическому населению этой территории, известному по единичным, правда, грацильным, европеоидным черепам из Володарской и Панфиловской стоянок. Северо-восточные кривичи обнаруживают особенности, характерные для неолитического населения культуры ямочно-гребенчатой керамики лесной полосы Восточной Европы.

Практически все источники весьма выразительно с привязкой к определенной территории фиксируют славян с середины I тыс. н. э. (чаще всего с IV), т. е. тогда, когда они выступают на исторической арене Европы как многочисленная этническая общность. Античные авторы (Плиний Старший, Тацит, Геродот) знали славян под именем вендов. Упоминания присутствуют у византийских и арабских авторов, в скандинавских сагах, в германских сказаниях.

В это время происходят массовые миграции на территории Европы и Азии или, иначе – Великое переселение народов. В VI – VII вв. происходит расселение славян на обширнейших пространствах, активное взаимодействие славян с другими народами, что в конечном итоге приводит к дифференциации единой этнической общности и выделению отдельных славянских племён.

В VIII – IX вв. наступает период собственно славянской истории, формирование племенных союзов, образование первых государств. В это время складываются современные славянские народы.

3. Катализатором этих процессов кроме прочего являлось политическое и культурное влияние на славянские племена Хазарского каганата - первого государства Восточной Европы, существовавшего с середины VII в. по 2 пол. X в. Возникнув в степях Северного Кавказа и Нижней Волге в течении двух веков оно распространило свою власть на Крым, Приазовье и Среднюю Волгу. Господствующим этносом были тюркоязычные хазары. Два других основных этноса, составлявших большинство населения государства – потомки ираноязычных сарматов – аланы и тюркоязычные болгары. Исследования советских археологов во 2 пол. XX в. (М.И.Артамонова, С.А.Плетнева) показали высокий уровень развития городской культуры в каганате. Его столицей был город Итиль на Волге (Итиле), чьё население отличалось этнической пестротой и достигало 100 тысяч человек. Второй по значению город государства – Саркел (Белая Вежа русских летописей), крепость которого была построена в 835 г. византийским инженером Петронасом на р. Дон (археологическое Левобережное Цимлянское городище). В каганате были и другие крупные города: Семендер (возле современного Дербента), Таматарха (русская Тьмутаракань) и Фанагория на таманском полуострове. Развитие городов отражало специфический характер хазарской экономики, базировавшейся не столько на традиционном для тюрок скотоводстве, сколько на контроле транзитной торговли между Азией и Европой.

Древнейшая русская летопись XI в. зафиксировала в форме предания «о хазарской дани» информацию о вхождении в VIII-IX вв. полян, северян и вятичей в состав Хазарского каганата. Возможно, что Киев как город сформировался на окраине этого государства. Византийский император и историк X в. Константин Багрянородный в своем сочинении «Об управлении империей» привел хазарское название Киева – Самбатас, что значит «предел земли».

Хазарский каганат в IX – X вв. представлял собой одно из самых богатых и сильных государств Евразии. Долгое время он не уступал таким своим соседям как Арабский Халифат и Византийская империя, постоянно соперничая с этими государствами военными и дипломатическими средствами. Вероятно постоянная конфронтация с мусульманским и христианским регионами подтолкнула политическую элиту каганата к официальному принятию иудаизма в начале IX в. Однако новая религия с догматом избранности иудейского народа не смогла объединить всё разноплеменного население каганата и сыграла роль дестабилизирующего фактора в развитии государства.

Ближайшим соседом Хазарского каганата, её торговым партнёром и соперником являлось государство Волжская Булгария. Это государство было основано тюркоязычными булгарами, пришедшими в среднее Поволжье около VII века. Столица – город Булгар – была крупным торговым пунктом, связанным с Русью, северными народами, южными и восточными кочевниками. Прочные связи у булгар установились со Средней Азией, которые укрепились после принятия ими в 922 году ислама.

Другим центром политического и культурного влияния на славянские племена Восточной Европы в кон. I тыс. н.э. был Скандинавский полуостров.

VIII– XI вв. в истории Европы носят название «эпохи викингов». В итоге демографического взрыва и лимита плодородных земель на Скандинавском полуострове молодые люди из германских племен, населявших этот регион – предки датчан, норвежцев и шведов объединялись в дружины под властью конунгов (князей) и занимались грабежом и торговлей на обширных просторах Европы и Передней Азии. В качестве средств передвижения эти дружины «викингов» (морских разбойников) использовали дракары – лёгкие суда с 40 – 70 гребцами и прямоугольным парусом. Отличительным качеством дракара было то, что он, обладая превосходными мореходными качествами, мог легко перемещаться и по рекам. Благодаря дракарам викинги обладали невероятной для Средневековой Европы мобильностью. Флотилия из 50 – 100 кораблей могла оперативно доставить воинский контингент в несколько тысяч воинов практически в любое место. В Западной Европе этих людей знали под именем «норманны» («северные люди»), в Ирландии как «фингаал» (датчане) и «дубгаал» (норвежцы), на Руси – как «варягов» (от сканд. varingjar – воин - наемник).

4. Большое влияние на становление Киевской Руси как государства и формирование древнерусской народности оказало постоянное противостояние и взаимодействие с кочевниками Восточной Европы конца IX – начала XIII вв.: печенегами, гузами, половцами.

Кочевая периферия играла важную роль в исторических процессах того времени. И дело не только в том, что борьба с номадами в целом укрепляла социальные и политические связи в Древнерусском государстве, несмотря на частое использование кочевых наемников в княжеских усобицах. Жители Древней Руси контактировали с кочевниками на уровне торгового обмена, в приграничных районах существовало множество совместных поселений. Под влиянием славян-земледельцев происходило оседание кочевых племен, которое подчас заканчивалось ассимиляцией. Становясь частью древнерусской народности, кочевники привносили не только антропологический тип, но некоторые культурные традиции и обычаи. Казахский писатель и общественный деятель Олжас Сулейменов ещё в 1975 г. высказал и попытался доказать идею вполне мирного сосуществования двух разных миров – оседлого и кочевого. Как аргументы он приводит сведения о многочисленных династических браках русских князей с дочерьми степных владык и существование большого количества тюркизмов в русском языке и литературных памятниках Древней Руси. Главная идея его книги «Аз и Я» – неконфликтность Руси и Степи, то есть не только невраждебные, но напротив – достаточно лояльные отношения друг к другу. Эту идею также высказывал отечественный историк Л. Н. Гумилёв. Таким образом, миграции в степях Восточной Европы, этнические и социально-политические процессы в кочевых сообществах являются не менее важными для понимания истории Киевской Руси, чем военные столкновения.

Печенеги как новая политическая сила появились в степях Юго-Восточной Европы со 2-й половины IX в. Первое столкновение восточных славян с печенегами произошло в 915 г. Печенеги воевали также с хазарами и мадьярами. Они оставались соседями Киевской Руси в течение более чем столетия. Монголо-татарское нашествие привело к полному поглощению печенегов другими народами.

Согласно Константину Багрянородному, до продвижения на запад печенеги жили по реке Итиль (Волге), гранича с хазарами и гузами. Это подтверждается локализацией «тюркских» печенегов в персидском сочинении «Худуд ал-Алам», информация которого соответствует 1-й половине IX вв. В Урало-Казахстанских степях в перечислении других тюркских племен упоминает печенегов арабский автор IX – начала Х в. Ибн ал-Факих, отмечая, что они, в отличие от многих других тюркских племен, остаются кочевниками.

Этимология слова «печенег» неясна до сих пор. Некоторые исследователи ведут его происхождение от легендарного первого вождя печенегов Бече. Другие переводят «печенег» как «свояк», «шурин» и объясняют это нехарактерное для этнонимов значение тем, что печенеги ранее были привилегированной частью племенного союза огузов, из знатных родов которых выбирали невест для вождей гузов.

Торки (гузы средневековых источников) известны в степях Северного Причерноморья еще в начале Х в. Арабский географ ал-Масуди упоминает гузов на Нижнем Дону и побережье Черного моря, описывая события 910-х гг. Согласно ал-Масуди, зимой гузы по льду переходили Дон и нападали на хазар. В 985 г. торки, по свидетельству Повести временных лет, были союзниками Владимира Святославича против волжско-камских булгар. Но, очевидно, это были отдельные племена. Массовая миграция началась несколько позже.

На рубеже I – II тыс. н.э. гузы возглавляли мощное племенное объединение в Приаралье и положили начало движению тюркских племен на запад в XI в., которое проходило по двум направлениям: южному и северному. Первое известно как движение сельджуков и шло через Среднюю Азию, Иран и Малую Азию. Северное же шло через Восточную Европу, и его участники известны русским летописям как торки. С частью присоединившихся к ним печенегов торки разбили оставшиеся печенежские силы, изрядно подорванные междоусобицами, став отныне непосредственными соседями Руси.

В 1055 г. русские войска разбили северную часть гузского союза. В 1060 г. торки, решив избежать столкновения с силами князя Всеволода Ярославича, ушли в степь. В конце XI в. торки были практически вытеснены половцами. Часть торков в поисках защиты от половецкой опасности стала вассалами Киевской Руси и была расселена на южных и юго-восточных границах Древнерусского государства.

Кроме берендеев, печенегов и торков летописи знают в XII в. других кочевников, также подчиненных Руси. Русские летописи объединяют их под обобщённым названием Чёрных Клобуков. Кроме Поросья, подвластные киевским князьям кочевники обитали под Черниговом, Переяславлем, в Ростово-Суздальской земле, на Трубеже, под Белой Вежей, что подтверждается археологическим материалом.

Образ жизни кочевников южнорусских степей характеризуется как полукочевой, когда род или племя кочует от весны до осени по определенным традицией маршрутам, а зиму проводит во временных поселениях. При этом каждая кочующая группа имеет пастбища, закрепленные конкретно за нею. Подтверждением этому является постепенная смена отдельных погребений на могильники, которая началась в XI-XII вв., а продолжилась уже при господстве монголо-татар. О постепенном процессе оседания свидетельствуют и упоминания в летописях о «городах» половцев и Черных Клобуков. Поселением кочевников является верхний археологический слой Саркела (Белой Вежи), лежащий над разрушениями начала XII в. Здесь найдены остатки наземных построек с открытыми очагами – так называемые юртообразные жилища. Помимо этого, раскопаны редкие фрагменты изделий русского ремесла, что дало специалистам сделать вывод о совместном древнерусско-кочевническом поселке на развалинах Саркела. На Нижнем Дону известна масса подобных смешанных поселений.

Информация об общественных отношениях кочевников южнорусских степей, благодаря их соседству с Киевской Русью и Византией, весьма обширна. О неразвитости печенежского общества, незначительном расслоении и стратификации говорит сообщение арабского географа ал-Бакри о том, что печенеги предоставляют военнопленным «на выбор, желают ли они остаться у них на условиях полной равноправности и даже вступления в брак у них, если того пожелают, или быть отправлены обратно в безопасное для них место».

Однако социальная дифференциация все же была. Примерно в 17% кочевнических погребений X-XI вв. находятся золотые вещи, причем большинство из них – в могилах тяжеловооруженных всадников, что свидетельствует о процессе социального расслоения в обществе и выделении страты воинов.

В XI в. южнорусские степи начинают осваивать половцы. Половцы на рубеже I-II тысячелетия входили в состав Кимакского каганата с центром в Прииртышье, именовались кыпчаками (другое название – куманы) и были вассалами кимаков. На запад кыпчаки стали продвигаться в X в. В составе родственных им кимаков они напали на территории гузов. Во 2-й половине Х в., уже независимо от кимаков, часть кыпчакских племен перешла Волгу и переселилась в степи Причерноморья и в Предкавказье. В середине XI в. эта новая волна кочевников достигла Днепра. В целом же половецкие кочевья XI-XIII вв. заняли огромную территорию от запада Тянь-Шаня до устья Дуная. Этот регион получает название «Дешт-и-Кыпчак» (Половецкая степь).

Происхождение русского названия кипчаков – «половцы» объясняется по-разному. А. Куник считал, что слово «половцы» происходит от «половый» - светло-серый, соломенный, относя половцев к светловолосым европеоидам. Такое объяснение поддержало большинство исследователей 2-й пол. ХХ века. Е.Ч. Скржинская предложила другое объяснение, обратив внимание на то, что в летописях употребляется понятие «онополовец» в значении «живущий по ту сторону реки», т.е. на левом берегу Днепра. По мнению исследовательницы, поддержанному П.П. Толочко, именно в этом значении употребляли слово «половец» жители Древней Руси по отношению к новым соседям.

Первые столкновения Киевской Руси с половцами начались в 1060-х гг., к концу XI в. половцы заняли доминирующее положение в степях Восточной Европы. С половцами связаны курганы с камнями в насыпи, которые появились по всем степям Восточной Европы вплоть до Молдавии в конце XI-XII вв. Половецкими считаются также курганы с восточной ориентировкой покойных и погребения с целым конем и с конем в отдельной яме, которые неизвестны ранее на территории Восточной Европы.

В конце XII – начале XIII вв., т.е. непосредственно перед монгольским нашествием, кочевнические погребения в степях Восточной Европы крайне малочисленны по сравнению с предшествующими периодами. При этом западные районы степи значительно заселеннее восточных. Наиболее интенсивно тогда использовались кочевниками степи по течению Северского Донца, Нижнего Днепра, Днестра, а также Приазовье и Причерноморье. Однако русские летописи называют восточной границей половецкой степи Волгу: «Вся Половецкая земля между Волгой и Днепром».

На Северском Донце и Дону располагалось, пожалуй, самое мощное половецкое объединение, с которым постоянно происходили столкновения древнерусских князей. Здесь упоминаются крупные города половцев: Сугров, Балин, Шарукань. Именно на Дону и Донце располагались вежи и кочевья половецких ханов Гзы Бурновича, Кончака, Беглюка. В 1160 и 1199 гг. владимирский, муромский, рязанский князья совершали походы на половцев «за Дон далече».

Археологические памятники половцев более многочисленны, чем их предшественников – печенегов и торков. Появление половцев в Юго-Восточной Европе фиксирует смена обряда погребения, который становится вариативным: ориентировка покойных как на восток, так и на запад, в могилу кладут целого коня либо его чучело, появляются погребения с деревянными перекрытиями, с перекрытиями под каменной насыпью. В XII-XIII вв. начинается процесс оседания кочевников, появляются неукрепленные поселения на Среднем и Нижнем Днепре.

Но самым известным предметом материальной культуры половцев, конечно, являются «каменные бабы». Традиция изготовления каменных изваяний раннего средневековья уходит корнями в искусство кочевников Сибири, Монголии, Семиречья, Алтая и Казахстана. В южнорусских каменных бабах XI-XIII вв. видят последнее звено в цепи развития тюркских каменных изваяний, которое началось в Монголии и на Алтае в VI-VII вв. н.э. Причем половцы, прорвавшись на запад, создали свой стиль исполнения статуй, освоили другое, более реалистическое понимание формы и снабдили изваяния множеством деталей, неизвестных в степях Азии.

В Восточной Европе около 70% наиболее ранних статуй представлены женскими изваяниями, да и в целом процент женских статуй у половцев значительно превышает подобные за Уралом. При этом одежда женских скульптур соответствовала захоронениям знатных кочевников. Однако большой роли женщин у половцев по источникам не просматривается. Поэтому единственным логичным представляется предположение о некоем женском культе у половцев, подтверждение чему можно найти в «Искандер-наме», где упоминается именно женская статуя.

Все эти данные материальной культуры показывают, что половцы XII в. находились, вероятно, на более высоком уровне развития общественных отношений, чем их предшественники.

Половцы уже знали рабство, у них имелась челядь. Указания на это сохранились в Ипатьевской летописи при описании разгрома половцев Владимиром Мономахом под 1103 г.: «Взяша бо тогда скоты и овце и кони и вельблуды и веже с добытком и с челядью».

Показательно, что половецкие союзы племен никогда не охватывали всех половцев, кочевавших по степям Восточной Европы. Знаменитые ханы Боняк и Тугоркан возглавляли западные половецкие объединения. Шарукан властвовал в степях Дона и Северского Донца. Попытку создать крупное государственное объединение предпринял Кончак, привлекший большое число половецких племен. Он даже попытался передать власть над этим образованием своему сыну Юрию, однако этот племенной суперсоюз – «государство» потерпел крах: у него не было ни управленческого аппарата, ни зародыша налоговой системы. Созданное волей одного человека, это квази-государство не было подготовлено объективным развитием половецкого общества.

Раннегосударственные объединения Боняка и Тугоркана также не были прочными. Союзы распадались вместе со смертью своих предводителей. Некоторые периоды XII в. вообще характеризуются отсутствием крупных союзов у половцев. К примеру, автор XII в. Петахъя указывает: «Куманы не имеют общих владетелей, а только князей и благородные фамилии».

Таким образом, очевидно, что для кочевников южнорусских степей X-XII вв., как и для их предшественников – гуннов, булгар, хазар, - была характерна так называемая генеалогическая система родства, на которой и строилась социальная структура их обществ. Но в отличие от перечисленных выше племенных союзов, у печенегов, торков и половцев она еще не начала трансформироваться в административную организацию. Создание государственных объединений было вызвано только причинами внешнего характера, и прежде всего влиянием Киевской Руси. Однако это воздействие было длительным и приводило к оседанию половцев, возникновению совместных поселений и к началу ассимиляции кочевников славянами.

Степной регион сыграл значимую роль в становление первого русского государства. Другим важным географическим фактором, повлиявшим на историю Киевской Руси стал проходивший по её территории путь «Из варяг в греки». Географическое положение Киевской Руси на великих водных торговых путях обусловило ее отношения со своими соседями: Скандинавией, Хазарией и Византией.

В X в. Византия была самым большим и экономически сильным государством Европы. Столица этой империи – Константинополь (Царьград русских летописей) был одним из крупнейших городов мира, насчитывая около 0,5 млн. жителей. Император Византии считался владыкой всей обитаемой земли, а территории где властвовали «варвары» обозначались как временно утраченные. Фактически под властью Византии в X в. находились земли современных Греции, Турции, земли балканских славян, Албании, юг Италии и южное побережье Крыма. Император Византии, наследник римских цезарей, был единственным законным императором в мире. Все остальные правители автоматически считались нижестоящими, и долгое время обозначались лишь как «архонты», начальствующие. Для бедной, раздробленной феодальными междоусобицами Европы на протяжении веков Византия являлась воплощением роскоши и могущества. Путь «Из варяг в греки» наряду с другими торговыми путями обеспечивал Европу предметами роскоши, шёлком, пряностями. Византийский безант имел широкое хождение в качестве платёжного средства, являясь своеобразным «долларом средневековья».

По отношению к восточнославянскому государству Византия проводила двойственную политику. Византия пыталась втянуть могущественную Русь в свою политическую систему, стремясь при этом, во-первых, ослабить опасность, грозившую империи со стороны воинственных восточных славян, а во-вторых, использовать «великий народ русов» для защиты собственных интересов. В силу этого обстоятельства отношения Киева и Царьграда (Константинополя) носили характер как мирного сотрудничества, так и военных столкновений.

5. Первые сведения о русах мы находим в византийских источниках в связи с их набегами на Константинополь. В 860 году столица Византии подверглась внезапному нападению языческого народа, пришедшего из Скифии, то есть от северных берегов Черного моря. Этот скифский народ назывался русь, или рось. На 200 ладьях русы, проникли в залив, осадили Константинополь и начали разорять окрестности.

Однако отношения с Византией не ограничивались только грабежом. Русские князья и купцы охотно торговали с Византией. С наступлением весны туда вывозилась собранная зимой дань, в основном меха, а также мед, воск и рабы.

Нам известны два договора русских с греками - договор Олега (911) и договор Игоря (944). В них регулировались условия пребывания и торговли русских купцов в Царьграде. Купцы должны были находиться в городе не больше 6 месяцев. По договору Игоря никто из них не имел права остаться в Константинополе на зиму. Отправлявшиеся в Царьград русские купцы снабжались княжеской грамотой с указанием количества кораблей, имен торговых послов и простых купцов. В Константинополе сильно опасались, что под видом русских купцов в город могут приникнуть русские же пираты. Оружие у всех прибывших изымалось. Попадать в город они могли только оговоренным путем: через одни ворота, партиями не более 50 человек в сопровождении императорского чиновника. Условия пребывания купцов были льготными: они пользовались правом беспошлинной торговли, получали от императора посольские оклады и пропитание, им бесплатно предоставлялась баня. В.О. Ключевский полагает, что эти льготы - признак того, что на пребывание русских купцов смотрели не как на частную торговлю, а как на торговые посольства союзного киевского князя.

Договоры киевских князей с Византией показывают, что Киевская Русь не была еще прочно спаянным единым государством. Договоры заключались от имени не только «князя великого русского», но и «всех светлых и великих князей», которые были «под рукой его», т. е. «сидели» в отдельных городах, подвластных киевскому князю. В договоре 944 года рядом с послами князя Игоря перечисляются «общие послы» от его жены Ольги, сына Святослава, двух племянников и «ото всего княжья», то есть от 20 подручных князей. Киевская Русь - крупное государственное объединение автономных племенных союзов восточных славян периода феодализма. Центром объединения стал племенной союз полян, который во второй половине IX века было наиболее сильным в экономическом отношении.

Ведущими отраслями производства в период Киевской Руси было сельское хозяйство и ремесло. Основу сельского хозяйства составляло пашенное земледелие. В то время землю обрабатывали уже более совершенными орудиями - ралом или плугом с двойной упряжкой волов либо сохой с железным лемехом, в которую запрягалась лошадь. Сеяли разнообразные сельскохозяйственные культуры: рожь, пшеницу, полбу, овес, ячмень, просо, горох, чечевицу. Сравнительно широко разводили технические культуры - лен и коноплю. В огородах сажали репу. Были уже известны двух- и трехпольные системы земледелия с яровыми и озимыми посевами. В лесных районах сохранялось подсечное земледелие. В крестьянских хозяйствах содержались лошади, коровы, овцы, свиньи, козы, домашняя птица. Заметным подспорьем были рыболовство, бортничество и охота. Хотя используемые для обработки земли орудия труда по сравнению с периодом родовой общины были более совершенными, в целом сельскохозяйственное производство находилось на низком уровне. Частые неурожаи и различные стихийные бедствия угрожали многим земледельцам голодом.

Внутренняя торговля была развита из-за натурального характера хозяйства. Внешняя торговля Киевской Руси развивалась быстрее. Торговали с Византией, Западной Европой, Средней Азией, Хазарией. Славяне упоминаются в сочинениях арабских авторов ал- Масуди, Ибн Фадлана, Ибн Хордадбеха, Гардизи, Ибн Руста, носивших красивые названия: «Золотые луга и россыпи самоцветов», «Промывальни золота и рудники самоцветов». В обмен на пушнину, рабов и зерно в славянские земли с VIII в. началось массовое поступление арабских серебряных монет, украшений (большинство из которых составляли стеклянные, реже – каменные бусы). Колонизация восточноевропейских просторов и участие в международной торговле активизировали процесс общественного развития славян.

Самыми массовыми памятниками древнерусской культуры IX - XI вв. были курганы: в самом большом древнерусском некрополе в Гнездове под Смоленском насчитывалось до 4 тыс. насыпей. Тысячи курганов были насыпаны под Киевом и Черниговом (многие из них были снивелированы еще в древности, в результате роста городской территории), возле Тимерева и других погостов Верхнего Поволжья; огромные насыпи возводились на территории Новгородской земли и т.д. Уже те физические усилия, которые затрачивало древнерусское общество на сооружение курганов - памятников - предкам, свидетельствует о важности тех проблем, которые были связаны со смертью сородича (особенно вождя, воеводы или князя). Само по себе сооружение надгробного памятника во всяком обществе было залогом связи поколений и, стало быть, единства этого общества - общности предков и потомков. Однако реконструкция конкретных представлений о смерти и посмертной судьбе, свойственных славянской дохристианской культуре, предельно затруднена.

Дата добавления: 2014-01-06