Мафия и бюрократия

Деградирующая управленческая элита со временем вырождается в мафию. У специалистов сложилось убеждение в том, что рос­сийская бюрократия – это прежде всего иерархическая организованная мафия высокопоставленных мошенников и казнокрадов. Ее историческим предшественником выступает советская бюрократия, в частности, нашумевшие в 80-е годы рашидовская и кунаевская иерархические системы, обладавшие разветвленной системой пособников и охранников, имевшие сотни потайных гостиниц, охотничьих домиков, дворцов и особняков.

Сравнение бюрократии с разветвленной системой мафии, также организованной иерархически, на первый взгляд может показаться странным. С этимологической точки зрения между бюрократией и мафией нет ничего общего. Слово "бюрокра­тия" (от франц. bureau – бюро, канцелярия и греч. kratos – сила, власть) буквально означает власть канцелярщины. Слово "мафия" – итальянского происхождения, буквально mafia оз­начает тайную террористическую организацию в Италии. Со­временные словари трактуют его как "насилие, самоуправ­ство, произвол". В каком-то смысле мафия – нечто противоположное бюрократии, она обозначает скорее господ­ство неформальных (не узаконенных) отношений над фор­мальной (легальной) системой правил. Контрабанда наркоти­ков, игорный бизнес, убийство политических лидеров – лишь некоторые проявления мафии. В ее основе лежит связь с органи­зациями преступного мира, стремящимися к политической власти, проникновение в бюрократическую государственную машину и подчинению ее себе.

Со второй половины XIX века слово "мафия" в итальянс­ком языке приобрело определенный смысл. Оно обозначало особый феномен коллективного действия, систему ценност­ных и поведенческих стереотипов. По мнению известного спе­циалиста по исследованию сицилианской мафии Р. Катанзаро, в основании мафии лежат механизмы коллективной защиты жизненно важных ценностей, прежде всего чести. Честь может быть фамильной и родовой, принадлежать семье и всем поко­лениям ее членов. Честь как бы выделяет человека, признает в нем незаменимую личность. Вследствие такой гипертрофированной оценки собственной значимости и стремления свою значимость всячески защищать, легко формируются ложные представления о чести, которые и послужили основой возник­новения мафиозной организации. Мафия построена на законе омерты – молчания окружающих под угрозой насилия. Если член шайки совершает убийство, то он знает, что "свои" его никогда не выдадут. Более того, оставшиеся на свободе сообщники заставят молчать свидетелей под угрозой смерти.

Мафия – тесно сплоченное и всегда тайное сообщество людей, применяющих насилие в равной мере к "своим" и "чужим". Здесь реинтерпретируются (истолковываются иначе) привычные понятия. Так, например, преступление – это то, что нару­шает неписаные законы тайного сообщества, а не юридические законы страны. "Предательство вообще" ненаказуемо, но наказывается проступок по отношению к "своим"; доносительство, неповиновение. Групповая мораль замещает общечеловеческие ценности.

Мафия превратилась в канал вертикальной мобильности для выходцев из социальных низов, часто не умеющих и не имеющих возможностей выдвинуться иначе, как нарушая законы общества. Теперь же мафия считается "привилегией" только высших слоев общества, ворочающих миллиардными суммами. Мафию, как универсальную форму борьбы за жиз­ненный успех, активно стали использовать политические партии. Сегодня мафия стала экономически и политически не­зависимой силой в международном масштабе. Члены мафии – мафиози – захватывают лидирующие позиции в бизнесе и про­мышленности, отмывают незаконно нажитые капиталы, ста­новятся политическими деятелями. Мафия легитимизируется, обретает законные формы, усиливает свое влияние. Происхо­дит сращивание и взаимопроникновение мафиозной и бюрократической иерархий.

Мафия появляется там, где государство неспособно использовать свою монополию на законное насилие. Именно в приме­нении законного насилия М. Вебер видел сущность политичес­кой власти и государства. Законного насилия по отношению к тем, кто нарушает законы общества, и прежде всего по отноше­нию к организованной преступности. Деградирующая управлен­ческая элита не способна обуздать организованную преступность. Бюрократия на стадии вырождения – это дисфункциональная бюрократия. Стареющие (стареющие в социально-историчес­ком, а не в возрастном смысле) чиновники "срастаются" с бо­лее энергичными и молодыми мафиози.

Мафия процветает в странах с неразвитыми рыночными отношениями – на экономической периферии цивилизованного мира, где бюрократия, некогда самая мощная социальная группа ныне выродилась. Несовершенный хозяйственный меха­низм, дефицитная экономика, опутанная массой бюрократи­ческих запретов, канализирует естественные для любого человека эгоистические мотивы – борьбу за власть и престиж, денежный успех, политическое влияние – в незаконное русло, чтобы получить выгодный заказ, добиться займа в банке на льготных условиях, взять землю в личное пользование, кредиты, ссуды. Необходимы посредники, взятки, обходные пути. Созрев­шая в недрах социализма советская мафия особенно пышно рас­цвела в период первоначального накопления капитала, когда общество легитимизировало практически все, в том числе нече­стные, пути обогащения.

Административная система не просто сращена с организованной преступностью и мафией, но изнутри строится по тем же принципам. Жесткое разграничение на "своих" и "чужих" – ос­нова групповой солидарности. "Своим" оказывается явное и не­явное предпочтение, раздаются привилегии и знаки внимания. Советский чиновник всегда предпочитал неформальные отно­шения формальным, если речь идет о "своих". Напротив, от "чу­жих" отгораживался непроницаемой сетью формальных отписок, всякий раз ссылаясь на якобы существующие законы. "Черный ход" и "запасной выход" в управленческой пирамиде приготовлены только для "своих".

Чиновничья солидарность основана не столько на интимнодружеских (родственных) отношениях, как могло бы показаться, сколько на инструментальной дружбе. Между чиновниками не может быть дружбы, между ними существуют выгодные отношения, которые называются, как и в мафии, инструментальной дружбой. Это добровольный обмен услуга­ми: я устраиваю на "тепленькое местечко" родственника моего начальника не потому, что он мой друг, а потому, что он мне выгоден или я завишу от него. Чиновная этика допускает предательство друзей, забвение родственных отношений, если это выгодно. Солидарность чиновников и мафиози основана на уверенности, что любые обязательства будут исполнены, ибо они носят взаимный характер. Принцип доверия действует эффективнее любого формального обязательства. В этом смысле следует говорить не о родственных, а о квазиродственных отношениях в бюрократии: родственниками становятся братья по сословию.

Дата добавления: 2014-01-07