Становление античного театра

Античная эпоха создала цен­ности непреходящего значения. Они пережили свой век и то обще­ство, в среде которого возникли, и прочно вошли в современную ми­ровую культуру. В числе этих цен­ностей был и театр.

Предысторию греческого театра можно себе представить лишь в весьма общих чертах. Трудно про­вести более или менее четкую грань между подражательными играми, существовавшими с неза­памятных первобытных времен у всех народов, и началом театраль­ного действа в собственном смысле этого слова. Исторические и этно­графические наблюдения пока­зывают, что на ранних ступенях развития человечества подмена ре­альной действительности вообра­жаемым миром была органически связана с первобытной верой в су­ществование душ и духов, а также с магией. На этой основе возника­ли различные верования и культы. К числу таких культов у древ­них греков относится культ Дио­ниса — бога плодородия. Правда, в Афинах культ Диониса получает официальное признание только во второй половине VI в. до н. э. Включение культа Диониса в офи­циальную государственную рели­гию означало превращение его праздников в официальные обще­гражданские торжества.

В Афинах и Аттике существовало четыре больших ежегодных праздника Диониса. Первый — так называемые Малые Дионисии. Они проводились в декабре-январе. Праздник этот справлялся в основном в деревне, поэтому еще на­зывался Сельскими Дионисиями. В этот день в деревнях устраива­лись веселые процессии, в кото­рых вели предназначенного для жертвоприношения козла. Вслед за жертвоприношением начина­лись сельские гуляния и пирушки, сопровождавшиеся шутками и иг­рами. В ходу были переодевания и импровизированные разыгры­вания ряжеными всякого рода сцен из богатых сюжетами мифов о Дионисе.

Второй афинский праздник Диониса — Линей — отмечался в январе-феврале несколько дней сряду. Он был сходен с Малыми Дионисиями по характеру, но проводился гораздо пышнее в са­мом городе Афины в святилище Диониса. Именно на этих празд­никах начиная предположитель­но с 500 г. до н.э. стали регуляр­но проводиться театральные состя­зания.

Праздник Анфестерий (февраль-март) — третий по счету афинский праздник Диониса. Он - совпадал с наступлением в Греции весны. Празднества продолжались три дня. Каждый из этих дней имел свое назначение. В первьй день праздника афинские домо­хозяева пробовали молодое и уже готовое к употреблению вино и со­вершали им возлияния на жерт­венниках бога Диониса. Все домо­чадцы и их дети, а также слуги и рабы принимали участие в празд­ничном веселье. Во второй день праздника развлечения продолжа­лись. Ряженые, представлявшие сатиров, вакханок и нимф, ходили по городу, навещали знакомых, участвовали в шумных играх, на которых происходили своеобраз­ные соревнования — кто скорее выпьет большой кубок вина. Побе­дители награждались венком из плюща и мехом вина. Последний день праздника был целиком по­священ не живым, а мертвым. В этот день приносили жертву подземному божеству, которое гос­подствовало над душами умерших.

Итак, веселье, радость и тут же печаль по ушедшим из жизни — диаметрально противоположные переживания на протяжении одно­го и того же праздника. Та же черта присуща и Великим Диони­сиям, четвертому и самому тор­жественному и пышному афинско­му празднику в честь этого бога.

И тут на одних спектаклях, по­ставленных в Честь бога Диониса, иногда доходило до того, что, по­трясенные трагическими собы­тиями из богатой приключения­ми жизни Диониса, зрители на­взрыд плакали, на других — до упаду хохотали. Характерная, уже знакомая эмоциональная двойственность.

Таким образом, культу Диониса была присуща эмоциональная контрастность. Именно эта двойственность может объяснить многое в том сложном процессе, который в конечном своем результате привел к образованию театра.

Ведь именно в этой раздвоен­ности и кроются истоки того само­го действа, которое в обрядовых играх приобретает элементы дейст­ва театрального. И не случайно слово «драма», объединяющее все три созданных античной драматургией театральных жанра — трагедию, комедию и сатировскую драму, — в буквальном переводе с греческого означает «действие».

Аристотель с полной опреде­ленностью связывает начало дра­мы с культом Диониса. Свиде­тельство его подтверждается тем, что театральным зрелищам на всем протяжении известной исто­рии греческого театра предшествовали жертвоприношения на алтаре Диониса, и ставились они в форме состязаний поэтов-драматургов только в дни его праздников. Об этом говорит и происхождение термина «трагедия». Это слово составное, состоящее из двух слов «трагос»— козел, «оде»— песня. Получается «песнь козлов».

С обрядами культа Диониса связано и слово «комедия». Оно тоже составное: «комос» и «оде» — песнь комоса. Комосами назывались шествия ряженых в дни праздника Диониса.

Для Аристотеля рождение театра и младенческие его годы были очень далеким прошлым, пример но таким же, как для людей нашего времени появление в Москве первых зрелищных представление под названием «Пещное действо» о которых теперь по-настоящему осведомлены лишь специалисты по культуре Древней Руси. Он знал, что в прошлом трагедия «испытала много перемен», но на его памяти она давно уже приобрела «досто­должную и вполне присущую ей форму». В его время театр уже прочно встал на ноги, вошел необходимой частью в общественную жизнь афинян, достиг полной зрелости.

Как трудно в зрелом лице уло­вить прежние юношеские и дет­ские черты! Трудно, но не невоз­можно. Потому что в каждом лице существуют наиболее для него ха­рактерные, только ему присущие и изначальные черты, без которых оно перестанет быть самим собой. Есть такие черты и в историческом лице греческого театра. Эти чер­ты его массовость и народность. Об этой, безусловно, наиболее важ­ной исторической особенности гре­ческого театра красноречиво гово­рят уцелевшие во многих местах Греции в более или менее повреж­денном виде театральные сооруже­ния. Данные об их вместимости, даже по масштабам нашего време­ни, очень внушительны.

Афинский театр Диониса на южном склоне Акрополя, сущест­вовавшего уже в V в. до н. э., вме­щал, например, 44 тысячи зрителей. Учитывая численность граж­данского населения в античных полисах, можно с уверенностью сказать, что все они в дни празд­неств располагали вполне реальной возможностью попасть в театр.

Массовость в сочетании со сложившимися в Греции условиями общественной жизни превратила театральную сцену_ в своего рода трибуну с "которой возвещались новые" идеи большого общественно­го значения и критически пере­сматривались старые воззрения.

Массовость греческого театра предопределила и многие другие, уже чисто сценические, а отчасти и технические его особенности. При строительстве театра греки ис­пользовали естественный склон кру­того холма, в который органично впи­сывался театрон — полукружия ка­менных ступеней, где размещались места для зрителей. Актеру не нужно было резко повышать голос, чтобы его услышали. Если, стоя в центре орхестры, бросить на каменный пол монетку или щелкнуть пальцами, эти звуки будут слышны в самом верх­нем, последнем ряду.

В 534 г. до н. э. в дни Великих Дионисий выступил первый из­вестный по имени поэт-драматург Феспид. Отсюда все и пошло: начиная с этого времени_драматические состязания на Великих Дионисиях становятся в Афинах ежегодными. Постоянного театрально­го сооружения в Афинах тогда еще не было, и представления устраи­вались на центральной площади города, где для зрителей каждый раз воздвигали из досок и бревен временные помосты. Но и тогда эти зрелища были массовыми. Множество народа собралось в Афинах и на драматические состя­зания 500 г. до н. э., так что даже деревянные помосты, на которых сидели зрители, не выдержали та­кого числа людей и рухнули. Пос­ле этой катастрофы высший зако­нодательный орган афинского го­сударства — народное собрание — вынес постановление о постройке постоянного театра в священном округе бога Диониса на южном склоне Акрополя.

По своей форме и по устройству афинский театр Диониса напоми­нал, скорее всего, стадион нашего времени или цирк под открытым небом, но с одной усеченной поло­виной. Места для зрителей, распо­ложенные рядами по склону Акро­поля, амфитеатром спускались к круглой площадке — орхестре - с алтарем бога Диониса посереди­не. В «золотой век» афинского стратега Перикла, совершившего немало полезных государственных преобразований, за право входить в театр полагалась небольшая плата. И вот со свинцовыми марками в руках, удостоверявшими их пра­во на вход в театр, зрители спе­шили через орхестру подняться к своим местам. Места эти, по-видимому, не были нумерованы. На свинцовых марках обозначался лишь сектор, отведенный для граждан той или иной филы (ро­довой общины). Первые ряды у ор­хестры предназначались для особо почетных посетителей театра: жре­цов бога Диониса, афинских долж­ностных лиц и граждан, удостоен­ных особых почестей за какие-либо заслуги перед государством.

Многие из посетителей театра приносили подушки, чтобы мягче было сидеть, а также захватыва­ли с собой еду. Ведь пробыть им всем в театре предстояло до захода солнца.

Когда все были в сборе и сиде­ли на своих местах, наступал тор­жественный момент. Перед глазами зрителей проносились — к вящей славе афинского государства — дары, преподнесенные народу афинскому его союзниками, а фактически целиком зависимыми от Афин городами. Затем наступал черед афинских граждан, че­ствуемых и самими афинянами, и их союзниками за различного рода услуги, оказанные ими собственному отечеству и союзным городам. По очереди выходили они на орхестру, и афинские архонты, представители высшей власти госу­дарства, под приветственные возгла­сы всех присутствующих и звуки труб венчали их золотыми венками. Вслед за чествованием начина­лась церемония религиозная: жер­твоприношения на алтаре Диониса перед его статуей и обряд очище­ния всех присутствующих в теат­ре. Только люди, прошедшие через этот обряд, могли находиться здесь, не оскверняя своим присут­ствием театр этого бога. Лишь пос­ле такого ритуала можно было приступить к самому главному. Судьи состязания были уже выбра­ны, жребий брошен, и на основа­нии его установлен порядок следо­вания трагедий, сатировских драм и комедий тех авторов-поэтов, ко­торые были допущены к драмати­ческим состязаниям.

Звуки труб возвещали о начале первого спектакля. Только они смолкали, как раздавался тради­ционный возглас первого афинско­го архонта: «Введи свой хор...» — тут следовало имя поэта-драматурга, пьесу которого сейчас должны были увидеть зрители. И вот рядами (в трагедии — по три человека, в комедии — по четыре) на орхестру предшеству емый флейтис­том, выходил и выстраивался пра­вильным четырехугольником хор во главе со своим корифеем — за­певалой. Начиналось театральное действо.

Спектакль этот с полным на то правом можно назвать и музыкальным, и хоровым. Музыкальным в том смысле, что весь его строй был подчинен музыкальной компози­ции и ритму. Хоровым — потому что с начала и до конца его про­низывали выступления хора. Спек­такль, как правило, начинался с традиционного пролога и выступ­ления хора, так называемого паро­да, когда хоревты — участники хо­ра — с маршевой песней под ак­компанемент флейты выходили че­рез один из боковых проходов на орхестру и становились лицом к зрителям. До самого конца спек­такля хор потом уже орхестру не покидал, оставляя ее лишь под звуки заключительной песни. Она тоже исполнялась на маршевый мотив и называлась эксодом (бук­вально — «исходом»). Эксод означал конец спектакля.

На орхестре хор исполнял, уже на другие мотивы, так называе­мые стасимы (буквально —«песни стоя»). Название это неточно, по­тому что пение стасимов сопровож­далось движением хора вокруг ал­таря Диониса, сначала в одном на­правлении, когда исполнялась строфа, потом в обратном, когда исполнялась антистрофа — вторая строфа в паре строф. Хор пел всег­да в унисон, то есть одноголосно, для того чтобы зрители лучше могли уловить слова текста. Пение сменялось декламацией и речита­тивом, но они исполнялись уже не хором в полном составе, а лишь одним корифеем (руководителем хора): по ходу действия он вступал в диалоги с актерами.

От пения были неотделимы ритмические телодвижения хоревтов, переходивших в танец. Харак­тер этих телодвижений опреде­лялся общим ходом сценического действия. Но, помимо таких под­чиненных сценическому действию танцев, в спектакль вставлялись и самостоятельные хореографиче­ские выступления. В трагедии таким танцем была строгая и торжественная эммемия, состоявшая не столько в движениях танцующего, сколько в игре его рук и верхней части тела.

В сатировской драме и особенно в комедии танцы носили значи­тельно боле темпераментный ха­рактер. Такова была в драме сати­ров быстрая, полная огня сикиннида, а в комедиях — фривольный кордак.

В одних своих выступлениях хор комментировал сценическое действие, а в других выражал эмоциональную его сторону, придавая большую выразительность, но во всех случаях не хор создавал действие. Выступления хора соче­тались с игрой актеров, которые произносили монологи или прини­мали участие в диалогах. Выступа­ли актеры и с сольными песнями, а также вместе с хором. Игра ак­теров также сопровождалась рит­мическими телодвижениями.

Дата добавления: 2014-01-07