Культура и быт марийцев

В XIX в. духовная и материальная культура марийцев получила дальнейшее развитие. В то же время в новых исторических условиях она стала испытывать все большее воздействие со стороны культур других народов. Сказывались также и правительственная по­литика, и развитие буржуазных отношений в стране.

Марийцы в XIX в. продолжали жить в сельской местности: деревнях, выселках, околотках, починках и селах (села появились на марийских землях еще в середине XVIII в. в связи с постройкой церквей). Обычно большинство поселений марийцев располагалось в лесных и открытых местах - в живописной местности с обилием зелени, вблизи источников питья: рек, речек, озер, ключей, родников, оврагов и редко у болот. В XIX в. под поселения стали осваивать и более возвышенные, водораздельные места. Марийские селения в первой половине века были малодворными и состояли из одного (илем) или большею частью из 2 - 3 дворов. Селений в 20 - 30 дво­ров и более было немного. Во второй половине столетия количество среднедворных и большедворных поселений увеличилось. Некото­рые деревни (в особенности в правобережье у горномарийцев) на­считывали по 100 - 150 дворов и более. Это вызывалось ростом на­родонаселения и сокращением общинных земельных угодий. Тем не менее и в конце XIX в. у всех групп марийцев мелкие деревни преобладали, что было связано с периодическими отселениями взрос­лых детей из отцовских поселений (деревень и сел) на дальние учас­тки общинных владений. На новых местах переселенцы устраива­лись дворами и основывали новые починки и выселки. Обычно эти поселения носили имена своих первооснователей.

Постепенно изменялась и планировка селений. В первой полови­не столетия, как и ранее, марийцы строили свои дома произвольно, без уличной планировки. Часто несколько дворов группировалось вокруг дома своего родоначальника - лишь бы быть поближе к род­ным. Общинно-родовые связи сильно сказывались на такой "куче­вой" застройке. Положение заметно изменилось во второй половине столетия. Указами властей была введена уличная планировка дере­вень. В конце века уже преобладала уличная или улично-квартальная планировка.

Умелые плотники, марийцы строили свои жилища и хозяйствен­ные постройки в основном лишь с помощью топора. В ХIХ в. ста­ли использовать продольную и поперечную пилы. Марийская усадьба (сурт) включала крестьянский двор и огород с гумнами и огора­живались изгородью (сурт пече). Двор (кудо-пече) состоял из дере­вянной избы (порт), традиционного марийского жилища - кухни (кудо), клетей, амбаров и помещений для хранения соломы и сена. Обычно во двор входили через простые одностворчатые ворота, сде­ланные преимущественно из жердей (марла капка). Имелись погре­ба, а в некоторых дворах - колодцы. Исключительно важным было наличие бани. Ей придавалось серьёзное бытовое и обрядовое значе­ние. В банях не только мылись и парились. В бане лечились средствами народной медицины; женщины рожали детей (считалось, что здесь обитал дух-покровитель здоровья членов всей семьи); совер­шали языческие магические действия. Баню обязательно топили после похорон, накануне поминок, при приеме гостей. С бытовой стороны баня иногда использовались для варки пива, сушки снопов и волок­на.

Во второй половине XIX в. марийская усадьба, в отличие от предшествующего времени, приобрела прямоугольную конфигура­цию. Увеличилась площадь огорода. Некоторые строения двора ста­ли связываться между собой. Появились новые постройки - срубный ("русский") овин и русские ворота. Преобладающими стали жилые "белые" избы с печью и дымоходом, хотя курные (шем порт) кое-где сохранялись ещё вплоть до конца века. Разнообразнее стали внутреннее убранство жилищ, домашняя утварь. У зажиточных ма­рийцев появились самовары, керосиновые лампы и другие покупные вещи.

Основной пищей марийцев являлись растительные, мясомолоч­ные и рыбные продукты. В будни питались ржаным хлебом, карто­фелем (с середины XIX в.), редькой, пустыми щами, супом, бор­щом и кашей. Более разнообразной пища становилась в празднич­ные дни и во время исполнения языческих обрядов. На столах появ­лялись небольших размеров вкусные пироги с различными начинка­ми (коголь) и большие пироги (коман кинде), блины (мелна), суп с клецками (лашка), ватрушки (туаткал), лепешки из пресного теста (шергинды), пшеничные масляные лепешки из кислого теста (селма-гинды), молоко (шер), кислое молоко (тарык), сметана (шербал патыл), масло (у), пахтанье (ойрен), сырники (туара), творог (тывыртыш), мясо вареное и копченое, колбаса (сокта), яйца (муно), кисе­ли из ржаной, овсяной и гороховой муки (немыр), каша (пучумуш), яичница на молоке (мунын тывыртыш). Квас (шапы), пиво (пура, сыра) и крепкие медовухи (пуро) были любимыми напитками марий­цев. Некоторым подспорьем оставались лесные богатства: мясо ди­ких зверей и дичи, земляника, малина, костяника, черемуха, сморо­дина, брусника, клюква, гонобобель, черника, орехи, клюква, грибы. Немалое место в рационе занимала рыба. Белый хлеб, чай и другие покупные продукты и в конце XIX в. были большой редкостью в марийской деревне.

Одежда и обувь марийцев претерпели лишь незначитель­ные изменения. В основном люди довольствовались тем, что произ­водили своими руками. На простейшем прядильном и ткацком инвентаре женщины пряли и тка­ли. Выделывали тонкий шарпанный, толстый рубашечный и пор­тяночный, редкий подкладочный и другие холсты. Шили мужскую и женскую одежду: рубахи (ту-выр), штаны (елаш), одновремен­но нательные и носильные. Жен­ские белые холщовые рубахи бо­гато украшались специальными вышивками, подвесками, укра­шениями из монет, бисера, раковин-коури и т.д. Одежда стягивалась поясом. Сохранил свое значение и легкий белый распашной каф­тан (шовыр), который богато орнаментировался вышивкой. Шовыр носили поверх рубахи, и не только женщины, но и мужчины. В хо­лодное время надевали теплый кафтан из домашнего сукна (мыжер). Зимой невозможно было обходиться без шубы (ужга). Шубы чаще носили мужчины, поскольку работали вне дома и занимались изво­зом. Специфические особенности имела праздничая одежда, она была более дорогой и красивой, с богатым орнаментом и украшениями.

Летом мужчины носили белые и черные шляпы из войлока (партыш). Зимой надевали шапки (упш). Богатеи предпочитали собольи, куничьи и беличьи шапки. Женщины носили плоти. Ежедневной обувью были лапти (йыдал) с холщовыми и суконными онучами (штэр). Празднич­ные лапти были более тонкого плетения. Зажиточные носили сапоги (кем). Из кожи изготовляли также башмаки, бахилы и другую обувь.

Характерно, что с середины XIX в. в одежде горных, луговых и восточных марийцев стали проявляться заметные различия (цвет, покрой, украшения). Во второй половине века все чаще использова­лись пестрядь и фабричные ткани. Марийский костюм, в особеннос­ти мужской, все больше склонялся к заимствованиям русских и дру­гих предметов одежды. Мужчины стали носить полушубки, косово­ротки, картузы и прочую одежду русского типа.

Основной ячейкой марийской деревни являлась семья. Главой её считался мужчина. Его слово было решающим во всех делах. Однако в особо важных случаях он советовался с женой. Замужняя женщина имела немалый авторитет. Семьи марийцев оставались традиционно крепкими. Разводы были очень редки. Обычно на каждом дворе про­живала одна семья в 5 - 6 человек. Но нередко встречались дворы численностью в 20 - 30 человек. Такие семьи включали престаре­лых родителей и 2 - 3 женатых сыновей с внуками. Марийцы счита­ли, что чем больше детей в семье, тем лучше для ведения хозяйства. Детская смертность была, однако, высокой. Выживали лишь наибо­лее выносливые. Тяжело отражались на семье и разные невзгоды (распространение чахотки, зоба, трахомы, спаивание торговцами и т.д.). По этим причинам в некоторых местах во второй половине XIX в. почти не было прироста населения.

Духовная культура марийцев была тесно связана с их язычески­ми верованиями и представлениями. Большим своеобразием отлича­лось устное народное творчество. В XIX в. в среде марийцев по-прежнему бытовали различные сказки о животных, богатырях, вол­шебниках, героях, красавицах. Большое распространение имели ис­торические мифы об Онаре, народе овда и другие. Появились преда­ния о завоевании Иваном Грозным Казани, об Акпарсе, Аказе, Пашкане, Болтуше, Мамич-Бердее и других исторических личностях, в том числе о разинцах и пугачевцах. Широко использовались в оби­ходной речи загадки, приметы, пословицы и поговорки. Душа же народа раскрывалась в его песнях. Без песни, пляски и веселья не обходились ни одна свадьба, ни одна посиделка, ни один праздник. Песни передавали душевное состояние и переживания человека. Не­редко пение сопровождалось игрой на гуслях (карш, кусле), волынке (шювер), гармони (с конца XIX в.) и других инструментах. Полны лиризма и любви к природе трудовые песни, как, например, эта, за­писанная в XIX в.:

Высоко-высоко на дальней горе

Клеть на сваях я поставил.

Возле этой клети

Кленовый шест воткнул.

Попросил у отца топор,

Он дал с оловянным укладом.

Попросил у матери полосу (земли),

Она дала окруженную луговиной.

Были и печальные, грустные песни о тяжелой доле, о расстава­нии с родными и с родной землей, о бесправном положении марийцев.

Исторические песни воспевали героизм и мужество марийцев в наиболее драматические периоды народной жизни. Среди горных мари особенно популярен, например, "Марш Акпарса" - песнь о временах вхождения марийцев в состав Русского государства и об их участии во взятии Казани.

Важной составной частью марийской культурной жизни в ХIХ в. стало распространение "христианского просветительства" и школьно­го образования. Начало школьного образования марийцев, как и неко­торых других народов Поволжья и Приуралья (чуваши, мордва, уд­мурты), в значительной мере было связано с правительственной поли­тикой христианизации "иноверцев". Первые не совсем удачные "опы­ты новокрещенских школ" XVIII в. подсказали светским и духов­ным властям, что есть необходимость обучения "инородческих" детей на родном языке по месту их жительства.

В начале XIX в. в ряде мест с санкции властей приходские свя­щенники открыли сельские церковно-приходские училища, находив­шиеся в ведении Министерства народного просвещения. Первыми марийскими школами стали приходские училища, открытые в селе Морки (1821 г., первый учитель - местный священник Я.А.Смир­нов, дед будущего известного историка, профессора Казанского университета И.Н. Смирнова, автора первой обобщающей книги о ма­рийцах "Черемисы") и в селе Малый Сундырь (1822 г., учите­лем являлся священник И.Я. По­меранцев). В них крестьянским детям из марийских семей на родном языке давались основы православной веры, "закона бо­жьего", а также чтения, языка и счета. В 30-е годы такие же шко­лы открылись в селах Ронга, Сотнур, Токтай-Беляк, Юледур и других селениях края. Большую христианскую просветительную работу развернул А.А. Альбинский. В ходе реализации киселевской реформы в 40 - 50 годах новые школы были открыты в Тумью-Myчаше, Старом и Новом Торъяле, Нурме, Пектубаеве, Шиньше, Косолапове, Великополье, Сернуре и других марийских селениях. Учителями в них работали в основном русские (священники, семинаристы, кантонисты, отстав­ные чиновники), знающие марийский язык. Со временем в школах появились и первые марийские учителя. Это были выпускники ду­ховных семинарий, миссионеры и священники, внесшие немалый вклад в дело "христианского просветительства" марийских детей. Они сами писали рукописные книги и буквари, переводили тексты свя­щенного писания, учили читать, писать и считать. К середине века число марийских школ и учеников возросло. Однако уровень грамот­ности (в особенности женщин) был крайне низким. В это время на тысячу человек едва ли приходился один грамотный. Об этом с горе­чью писал известный ученый и просветитель С.М. Михайлов, один из первых энтузиастов распространения просвещения среди марийцев и чувашей.

Положение со школьным обучением заметно изменилось во вто­рой половине XIX в. По данным всероссийской переписи населе­ния 1897 г., на 100 марийцев уже приходилось 16 грамотных мужчин и 2 женщины (по Казанской губернии). Общее количество школ пе­ревалило за несколько сотен, а учащихся - за несколько тысяч. Стабильно готовились кадры учите­лей (мужчин и женщин из числа марийцев). Согласно закону 1864 г. "Положение о начальных на­родных училищах", особым пра­вилам «О мерах к образованию населяющих Россию инородцев» (1870 г.) и "Правилам о церков­ных приходских школах" (1884 г.) в нерусских школах обучение ве­лось на родном языке учеников. Это касалось всех типов сельских школ: земских, государственных, церковно-приходских училищ, школ "Братства святителя Гурия", воскресно-повторительных клас­сов. Несмотря на большую нуж­ду и лишения, наиболее способ­ные ученики стремились получить более высокое образование. Они выезжали в города и там обу­чались за свой счет (иногда наиболее одаренным выдавалось казен­ное жалование). Будущие марийские учителя обучались в Казанской инородческой учительской семинарии (открыта в 1870 г.), Бирской инородческой учительской школе (открыта в 1882 г.), Уньжинской центральной черемисской двухклассной школе (1894 г.), духовных академиях, семинариях и других образовательных учреждениях и курсах. Школы стали снабжаться и первыми марийскими букварями, изданными на марийском (горном и луговом) языке. В 1867 г. в Каза­ни И.М. Кедровым был издан букварь "Упрощенный способ обуче­ния чтению черемисских детей горного населения", а в 1870 г. - Г.Я. Яковлевым такой же букварь для обучения чтению луговых ма­рийцев. Кроме азбуки, в этих первых марийских букварях помеща­лись православные молитвы и библейские рассказы. В 1892 г. был напечатан "Букварь для восточных черемис" П.П. Ерусланова.

Школьная система во второй половине XIX в. в целом сыграла важную культурно-просветительскую роль. Но в каких условиях?! Многие школы ютились в неприспособленных, сырых и тесных по­мещениях. Часто в школьных библиотеках не хватало букварей, книг. Деньги выделялись мизерные. Учителя и ученики бедствовали. И даже в таких тяжелых условиях учителя-подвижники стремились побольше давать знаний своим ученикам. Со временем школьные выпускники становились заметными людьми, а некоторые - видны­ми марийскими просветителями. Среди них С.Г. Чавайн, В.М. Васи­льев, П.П. Глезденев, Т.Е. Евсеев, Т.Е. Ефремов, П.Я. Мендияров, В.А. Мухин и многие другие, чья активная культурно-просвети­тельская и общественная деятельность развернулась уже в начале XX в.

Марийские просветители второй половины XIX в. главным смыслом своей жизни считали просвещение родного народа. Опира­ясь на разработанную систему школьного образования Н.И. Ильминского – «христианского просвещения»' инородцев на их родном язы­ке, они сделали многое. Это и выпуск первых букварей, и открытие новых школ; изучение языческих верований марийцев, их преданий, легенд, пословиц и поговорок; выпуск первых научных работ о про­исхождении марийского народа, о его быте, культуре и хозяйствен­ных занятиях. С горечью и негодованием они воспринимали тяжелое социальное положение марийских крестьян. Требовали улучшения условий труда учителей и учебы крестьянских детей. Будучи сами выходцами из гущи народа, просветители Г.Я. Яковлев, С.А. Нурминский, И.Я. Моляров, Г.С. Семенов, Н.Я. Смирнов, А.Я. Смирнов, П. П. Еруслапов, Г.3. Удюрминский, А.И. Кидалашев, В.К. Магницкий, многие талантливые учителя внесли неоценимый вклад в просвещение и образование ма­рийцев. Своим подвижническим трудом они прививали ученикам любовь к своему народу, к родному языку и культуре, уважение к соседним народам, способствовали сближению марийцев с другими народами.

Дата добавления: 2014-01-07