Текстильное производство

Текстильная промышленность относится к числу старейших отраслей промышленности Казанского края. С незапамятных времен население края занималось производством тканей из шерсти и льна. В рассматриваемый период наибольшее развитие в крае получили суконное, полотняное (льняное) и кумачное (хлопчатобумажное) производство. Из всех отраслей текстильной промышленности суконная мануфактура раньше других вступила на путь мануфактурного производства. Суконное производство края было представлено несколькими предприятиями. Самой большой мануфактурой была Казанская суконная мануфактура, основанная Петром 1 еще в 1714 г. и предназначенная для удовлетворения потребностей армии в обмундировании. «Не покупать мундиру заморского», — такую задачу поставил Петр 1 перед владельцами мануфактур. Фабрика, основанная Петром, работала весьма вяло и убыточно для казны: шерсть покупалась (по крайней мере - по отчетам) слишком дорого, сукна (солдатские) выходили плохими. Причина такого неуспеха заключалась частью в нерадении первого управляющего фабрикой - подполковника Грузинцева, частью в конкуренции частной суконной фабрики в Казани, принадлежавшей известному купцу Ин. Аф. Михляеву. Беспорядок на казенной фабрике не ускользнул от внимательного взора Петра; но когда государь осмотрел фабрику Михляева и сравнил ее отличное устройство с казенным, то его поразила громадная разница в производстве двух фабрик. Разгневанный царь, по своему обыкновению, круто обошелся с виновными в упущениях - досталось и подполковнику Грузинцеву, не избегли наказания и два немца - братья Юнги, - овчари, выписанные из-за границы и жившие в Верхнем Услоне. Они заведовали там овчарным заводом и должны были снабжать суконную фабрику шерстью; жалованья получали эти немцы по 12 рублей в год.
Михляева же Петр Великий удостоил личного своего посещения, долго беседовал с ним о подробностях фабричного производства и, заметив в Михляеве большую опытность, впоследствии пожаловал ему и казенную фабрику. Но устное предание, сохранившееся в Казани до сих пор, описывает это событие несколько иначе. По случаю предпринятого похода в Персию Петр 1 крайне нуждался в деньгах. Запершись в своем кабинете, государь обдумывал способы увеличить средства казны и приказал никого не допускать к себе. Вдруг требует свидания с императором какой-то человек, уже пожилой, в простой одежде. Этот простолюдин настаивает, чтоб его впустили, говоря, что свидание его необходимо для государевой пользы; докладывают императору. Раздраженный Петр уже готов был наказать дерзкого гражданина. «Удержись, государь, хладнокровно заметил тот; узнай обо мне и выслушай причину моей смелости. Я здешний гражданин, по фамилии Михляев, имею шерстяной завод и могу оказать тебе помощь в деньгах; я узнал, что ты терпишь в них недостаток». «А где твой завод?» спросил смягченный император.» «Удостой, великий государь, своим посещением мое небольшое заведение, и тыувидишь, чтона нем дело идет лучше, нежели на твоем казеином». Петр осмотрел завод купца Михляева, посетил его дом, и здесь-то, говорят, хозяин вынес ему груду золотых и серебряных денег, а хозяйка вручила большую чашу жемчугу с драгоценными каменьями. Император остался весьма доволен таким патриотическим поступком Михляева. По возвращении из похода, Петр Великий вспомнил о Михляеве в Москве и прислал ему оттуда письмо следующего содержания.
«Господин Михляев!
Мы, ведая доброе ваше состояние, отдаем вам казанский шерстяный завод с готовым домом и со всеми станами и прочими инструментами, только вы приложите свое старание оный размножить для своего интереса, а какое в том заводе надобно вам вспоможение, о том пишите прямо к нам в кабинет, также в мануфактур-коллегию, а мы не только что тебе помогать будем, но и в милости своей вас не оставим. Петр».
В Москве 15-го июня 1724 года.
Михляев соединил прежний свой завод с пожалованным и расширил самое здание новыми пристройками. Фабрика помещалась сначала на Третьей горе и около ее группировалась вся слободка; но вскоре появились и домики под горой, на лугу, к оз. Кабану. По смерти Михляева, фабрика перешла к родственнику его, купцу Дряблову. Дряблов перевел фабрику с Третьей горы во вновь выстроенное (с пособием от казны) одноэтажное каменное здание, которое существует и до сих пор. При Дряблове суконщикам жилось значительно хуже: он урезывал рабочую плату и стеснял фабричных штрафами и грубым обращением. Наконец, императрица Елизавета Петровна, указом 1-го декабря 1755 года, закрепостила за суконной фабрикой всех ее рабочих, в числе 1369 душ, с их землею. Вольные суконщики сперва не хотели верить, что они сделались рабами, но кнут и палки на время убедили непокорных.

После смерти И.Михляева в 1729 г.фабрика досталась его родственнику А.Дряблову, которому она была передана в 1735 г. на потомственное владение со всеми рабочими. В 1775 году она перешла к И.Осокину.
Суконная фабрика часто страдала от пожаров. В 1742 г. и 1749 г. деревянные её строения сгорели, взамен были выстроены каменные, одно из них, в 1752 г., сохранилось доныне. В Казани это здание является памятником промышленной архитектуры середины ХУIII в. Путешественник И.Г.Георги, побывавший в Казани в 1773 г., заметил, что постройки фабрики очень массивны, велики и замыкают площадь размером в 426 м в поперечнике. На фабрике работали 1700ткачей, валяльщиков, красильщиков и рабочих других специальностей, преимущественно мужчины. Ежегодно обрабатывалось около 4 тыс. пудов шерсти, из которой получалось от 100 до 150тыс. аршин сукна и байки.

К числу крупных суконных и полотняных фабрик также можно отнести Теньковскую полотняную фабрику, располагавшуюся на территории нынешнего Камско-Устьинского района, где в вотчине Нарышкина только прядильщицами работали до 400 крепостных женщин. Видимо, они пряли на дому, т.е. в условиях «рассеянной мануфактуры». При селе Никольском Малмыжского уезда Вятской губернии действовали полотнянные и суконные фабрики майора Е.А.Озерова.

В селе Три Озера Спасского уезда Казанской губернии помещик Молостов держал небольшую «фабрику», на которой выделывались разноцветные ковры. Здесь работал один стан. Ковры производили из шерсти овец, разводившихся в близлежащих деревнях. На предприятии работали 6 девочек. Изготовлялись ковры длиной в 4 аршина (2,84 м) и длиной в 6 аршин (4,26 м). Тканье ковра - процесс очень трудоемкий и долговременный: одна девушка могла напрясть за неделю 2 мотушки, а таких мотушек на изготовление одного ковра требовалось 120. Следовательно, соткать один ковер могли за 10 недель 6 девушек. При таких темпах в год можно было изготовить не более 5 ковров. К тому же, пряжу для ковров приходилось красить, для чего применялись сандал, кизлярская трава, купоросное масло, квасцы, поташ и другие материалы.
Характерно, что всеми этими предприятиями владели русские помещики, и в них применялся труд крепостных. Суконное дело было развито и среди нерусского населения края. Известно, что у купца Анаса из деревни Татарские Шатрашаны Буинского уезда (ныне Дрожжановский район РТ) имелись в трех деревнях суконные производства.
В начале ХУШ в. практически все потребности России в хлобчатобумажных тканях удовлетворялись за счет привозимых материалов из Средней Азии и Ирана. Учитывая, что Россия не имела дружественные отношения с этими странами, а также дороговизну закупаемых тканей, было необходимо наладить собственное производство. Связанные со среднеазиатской торговлей татарские купцы и промышленники одними из первых наладили у себя хлопчатобумажное производство и опередили в этом русских промышленников. Во второй половине ХУIII в. открылось множество татарских кумачяых «фабрик». К концу века их насчитывалось около 35. Из них в Казанской губернии - более двадцати, четыре предприятия были в Вятской и десять в Астраханской губернии.
Х.Алишев выделяет следующие особенности развития хлопчатобумажной промышленности в Казанской губернии. Во-первых, все эти предприятия находились в сельской местности - — в основном в деревнях Береска, Служилая Ура и Урашбаш. Во-вторых, почти все они были татарскими: владельцы — служилые татары и купцы, наемные рабочие — татарские крестьяне тех же и окрестных деревень. Татары не имели права нанимать рабочих православной веры. В-третьих, мануфактуры работали с сентября по май в ткачестве, а с мая или апреля по июнь — в прядении, летом рабочие занимались сельскохозяйственными работами.
Открытие почти всех кумачных мануфактур в сельской местности
объясняется тем, что среди татарских крестьян было много ремесленников,
владевших ткацким делом. Эти ремесленники и стали главной силой в открывшихся мануфактурах, а мастеров вызывали из Бухары, где это производство существовало с незапамятных времен.
На кумачных «фабриках» применялись сдельная и повременная оплата труда. Например, на кумачных предприятиях деревни Служилая Ура ткачам оплачивали по 12 копеек за тканье одного конца кумача в 8 аршин. Труд прядильщиков, развивальщиков бумаги, красильщиков был повременным. В год они получали соответственно 20, 12 и 35 рублей. Заработная плата мастерам при производстве кумача определялась в 50 рублей, красильным мастерам по 250 рублей в год.
Главным орудием на кумачных мануфактурах был ткацкий стан. Кроме того, в цехах устанавливались: котел для очищения материи от клея, сушки,
, мыльня, щелочные чаны, сосуды для щелочения, котлы для кипячения
и чистой отделки, пресс или тиски. Из одного фунта (400 граммов) хлопка
получали один кусок кумача. Так, кумачные «фабрики» деревни Служилая Ура в год покупали 815 пудов (32600 фунтов) пряжи. Примерно столько же (32600 кусков) кумача в год они и изготовляли. Выделка кумача
в приготовлении бумажной пряжи и крашении сотканной материи. Татарские кумачные «фабрики» работали на привозном сырье. Бумажную пряжу
они получали из Бухары за весьма низкую цену. Приготовление пряжи на месте означало бы для владельца большие расходы на строительство и
дополнительных производственных мощностей, к тому же не хватало
рабочих рук: на мануфактурах работали только мужчины, использование женского труда для такой работы у татар почиталось за грех. Краска,
корень марена, трава кязлярская, рыбий жир, чернильные орехи, которые использовались при производстве, закупались в Астрахани. Готовая продукция отправлялась для продажи на Макарьевскую и Ирбитскую ярмарки, в Ростов, Симбирск, частично за границу. По сведениям за 1778 г., только в Казани кумача и платков было продано на 20 тыс. рублей. Большинство зданий кумачных мануфактур были деревянными, но начинают

строиться и каменные. Например, в деревне Береске Казанского уезда у купцов Бурнаевых имелись две кумачные «фабрики» в каменных зданиях.
Многие служилые татары-мануфактуристы, разбогатев, записывались в купеческое сословие. Владельцами кумачных мануфактур в уездах являлись
казанские, так и местные служилые татары и купцы. В источниках они фигурируют как «служилый татарин города Казани», «арский второй гильдии купец» и т.д.
Труд на татарских кумачных фабриках был более производительным, нежели у русских — 1911 аршин против 1405,9 кумача ежегодно в расчете на один стан. Причина этого заключалась в использовании на татарских «фабриках» исключительно вольнонаемного труда, тогда как на большинстве русских «фабрик» применялся труд крепостных.

Промышленность по обработке сельскохозяйственной продукции включала в себя: кожевенные, мьтловаренные, салотопенные предприятия и оброботке земледельческой продукции: мукомольные, винокуренные, и пивоваренные производства.
Кожевенные предприятия на территории это края были размещены неравномерно. Основная их часть находилась в Казани и близлежащих слободах, селах и деревнях. Технология производства состояла в следующем: сначала со шкур состригали шерсть. Если шкура была чересчур сухая, ее размачивали в воде. Затем кожи помещали в «зольник»- чан с раствором извести и поташа, где они ле жали неделю и дольше. От действия извести и поташа кожа разбухала, остатки крови, мяса и жира разлагались. В результате оставался наиболее твердый слой собственно кожи. Далее кожи мочили в чанах, топтали ногами, перебирали лопатками. Во время дубления, проходившего в деревянных чанах, наполненных раствором дубового корья, кожи пропитывались дубильной кислотой и становились мягкими, прочными, водонепроницаемыми и неподдающимися гниению. Количество чанов было разным, а их высота обычно достигала 2,5 аршина, диаметр — З аршина (2,13 м). Отделка кож включала распрямление на специальных досках — беляках, окраску сандалом, купоросом и сушку. В соответствии с технологией производства на кожевенных «заводах» применялся труд работников различных специальностей: на стадии дубления дуботолков, толталей, строгалей; на стадии отделки — гладильщиков, красильщиков и др. Происходила специализация по выделке определенных сортов кожи: яловки, опоек, бараньих кож, «козлов», замши, сыромяти и др. Конечно, эти названия в той или иной мере имели место и раньше, но массовыми они стали во второй половине ХУЩ столетия.
В ажнейшей особенностью технологии была ее протяженность во времени.
. Шкуры крупных животных обрабатывались не менее полугода ( три месяца уходило на дубление). Особенно напряженная работа происходила осенью и зимой — в период массового забоя скота и появления в связи с этим в продаже большого количества кожи. При выделке кож использовались исключительно природные материалы. Особенно много требовалось воды для многократных промывок. В рапорте Казанского губернатора о кожевенных «заводах» Казани сообщало сь, что кожевенные заводчики мочат кожи на Булаке и в заливах, отчего жители города были вынуждены пол ьзоваться испорченной водой. Губернатор просил императора, чтобы кож евенные «заводы» строили ниже города.
В конце ХУIII в. на кожевенных «заводах» Казани ежегодно вырабатывалось до 73650 юфтяных и козловых кож, подошвенных — до 3575. Их продажная
стоимость составляла 10—15 тыс. рублей. Это составляло 11% от общей выработки кож по стране. Татарам принадлежало 21 (23%) предприятие, русским 70 (77%).Во второй половине ХУШ в. кожевенное производство края было представлено преимущественно предприятиями мелких и средних размеров. Открытие крупных мануфактур оказалось невыгодным, так как требовало капитальных вложений, на изготовление кож требовалось длительное время, что ограничивало и замедляло оборот капитала. Казанское кожевенное производство развивалось в основном на привозном сырье, так у ровень развития местного скотоводства оставался низким.

-, Мыловаренное производство к концу ХУIП в. в Казанском крае достигло значительных размеров. Почти все мыловаренные мастерские находились либо в Казани, либо в прилегающих селах и слободах Плетенях, Ягодном и др.). Многие из них располагались между Старой и Татарской слободами на месте, отведенном в 1779 г. казанским губернатором П.С. Мещерским. В 1788 г. в Казани насчитывалось 18 мыловарен, имелось всего 55 котлов и ежегодно вырабатывали от 100 до 125 тыс. пудов мыла, считавшегося самым лучшим в России. На производство такого количества продукции «заводы» ежегодно потребляли около 102 тыс. пудов сала, 240 тыс. четвертей золы и 250 тыс. пудов соли.
К концу ХУIII в. в Казани действовало более 30 мыловаренных предприятий. Из учтенных предприятий 22 принадлежали татарам, остальные 11 русским.
Если взять за основу данные о площади, занимаемой одним предприятием, то мы увидим, что мыловарни русского купца Петра Швырева имели самую большую площадь. 18 предприятий располагались на территории от 1 тыс. до 2 тыс. кв. саженей. Большинство этих мануфактур при производительности от 1 тыс, до 5 тыс. пудов мыла в год имели от 2 до 10 котлов и 5—20 вольных рабочих. Например «заводы» купцов Даута и Исхака Аитовых, Юсупа Субаева, Мухаметрахима Хальфина, Адельши Гумерова, Абдуллы Рахматуллина имели 8—10 котлов, 11 чанов и столько же ларей, необходимых для варения мыла. В год они производили от З тыс, до 5 тыс. пудов ядрового и коробочного мыла. Общая годовая производительность 11 «заводов» в Старой и Новой татарских слободах составляла около 20 тыс. пудов(320 т) мыла. Мыловарение не требовало большого количества рабочих. Четыре котла могли обслуживаться не менее 5 рабочими, т. е. на один котел требовалось не более 2—З человек. Простые рабочие получали в год от 80 до 100 рублей. Качество мыла напрямую зависело от опытных мастеров, они получали зарплату в З—4 раза больше, чем простые рабочие, — от 400 рублей в год.
Мыло казанских «заводов» являлось одной из главных статей торговли. Казанское мыло считалось более качественным, чем продукция остальных производителей, и имело спрос по всей стране. Мыло в большом количестве отправлялось в Москву и Санкт-Петербург, в Астрахань и Архангельск, В
и Крым, даже за границу, через Кронштадт, и стоило довольно дешево,
так как при производстве использовались недорогие материалы.
При варении мыла применялось следующее сырье: сало, шадрик, соль, тюлений жир. Для казанских мыловаренных «заводов» самое лучшее говяжье и баранье сало привозилось из Оренбургской губернии, шадрик -
— из Казанской губернии, а самый качественный — из Уфимской, где его выжигали из вязового дерева и ильмового валежника. Соль покупалась
на Нижегородской ярмарке, а также привозилась из Илецка. Тюлений жир шел из Астрахани. Производилось мыло масляных, яичных и сортов. В основном приготовлялось содовое мыло, получаемое в результате
варения жира с шадриком, солью и известью. Самое качественное мыло, называемое ставнишним, состояло из лучшего говяжьего и бараньего жира и чистого вязового шадрика. Жидкое мыло, используемое в основном для мытья шерсти и шерстяных тканей, изготовлялось на тюленьем или рыбьем
жире и называлось черным, астраханским или татарским, было не такого высокого качества, имело неприятный залах и впитывало влагу, из-за
этого набирало вес. В одном котле за один раз можно было сварить от 100 пудов мыла, и этот процесс повторялся в год иногда до шести раз.

Винокуренное производство. Винокурение являлось одним из развивающихся производств в крае. Многие винокуренные «заводы» были открыты еще в первой половине ХУIII в. Так, в 1719—1725 гг. в Казанской губернии имелось З казенных винокуренных «завода». В Казанской и Свияжской п ровинциях действовали 31 купеческий «завод» и 17 помещичыих предприятий. Многие из них существовали и во второй половине ХУIII в.
1753 г. в Казанской губерния насчитывалось 399 винокуренных предприятия. Из них 261 принадлежал дворянам, 138 — купцам. В них в год производилось 54280 ведер вина — самый большой показатель по сравнению с другими губерниями. Обращает на себя вниманиетот факт, что купеческих «заводов» было в два раза меньше, чем помещичьих, и, тем не менее, они производили 37030 ведер вина, т. е. 59% от всего объема. Это говорит о том, что к середине ХУIII в. в винокуренном производстве купеческий капитал играл большую роль. Следует указать, что практически все эти «заводы» представляли собой кустарное производство. Казенных предприятий были единицы. 19 июня 1754 г. был принят указ Сената, предписывавший сломать купеческие винокуренные «заводы» или продать их дворянам. Появление этого закона было вызвано стремлением государства упорядочить поставку вина ‚ по казенным подрядам, оставив лишь строго регламентируемое помещичье
винокурение. Поэтому во второй половине ХУШ в. владельцами винокуренных «заводов» края являлись только помещики. Повышенный интерес дворян к винокурению объяснялся рядом обстоятельств. Во-первых, необходимое для винокурения сырье хлеб и лес помещики, если не полностью, то хотя бы частично находили в собственных хозяйствах. Весь хлеб, производимый в помещичьих хозяйствах, можно было реализовать. Перерабатывая его на водку, помещик получал существенную прибыль. Обычно водка давала в полтора—два раза больше чем продажа хлеба. Отходы винокурения (барда) шли на корм скоту. Вино доставлялось государству по подрядам, н е надо было искать покупателя. В-третьих, помещик всегда имел в своем распоряжении дешевую рабочую силу — крепостных крестьян. В-четвертых, устройство винокуренных отличалось простотой и не требовало больших капитальных вложений. Не сложной была и технология производства. В-пятых, устав о от 9 августа 1765 г. закрепил монопольное право дворян на «Винокурить дозволяется всем дворянам и их фамилиям, а иному никому», — говорилось в нем. Благодаря монопольному положению в и на рынке дворяне имели устойчивый успех в винокурении.
Производство водки было настолько выгодным, что многие помещики использовали на нее не только свой хлеб, но часто покупали его на деньги. Только у дворян Есиповых на Ширданском ключе Свияжского уезда имелось 30 казанов и выпускалось водки на 20 тыс, ведер в год.
По данным УI ревизии 1811 г., в Бугульмиаском уезде насчитывалось 8 крупных «заводов» из 18 имевшихся в 12 уездах Оренбургской губернии. Известно, что один из них принадлежал помещику Рычкову и находился в селе Спасском. Для винокурения требовалось большое количество леса - - для получения 100 ведер полугара (вина, содержащего 38% спирта) его требовалось 20—30 куб. саженей. На мануф актуре П.И.Рычкова вместо дров впервые начал использоваться каменный уголь.
Типичной особенностью винокуренного производства была сезонность. Не- только- мелкие, но и крупные- частные- «заводы» 5-4 летних месяцев стояли без работы. Летние перерывы в винокурнях объяснялись тем, работники — крепостные крестьяне — большей частью были заняты на сезонных работах. Зима давала одно немаловажное преимущество в производственном процессе,— чем холоднее была вода, использовавшаяся для охлаждения винных паров, тем выше был выход вина, отчего во многом зависеларентабельность производства. К тому же, в весенне-летний период до нового урожая резко поднимались цены на хлеб -— основное сырье в виноку рении. В- винокурнях- помещики - в основном обходились своими крестьянами. Для помещика и с этой стороны винокурение являлось выгодной отраслью хозяйства, в которой можно было занять крестьян в свободное от полевых работ в ремя. Нуждаясь в большом количестве воды, винокурни, естественно, располагались по берегам речек. Вино выкуривалось как для поставки государству, так и для использования в хозяйстве. Многие помещики заводили в и мениях небольшие винокурни, на которых выкуривалось вино «для домашнего обихода».

Не менее выгодным было в крае и солодовое производство- конце ХУIП в. на 5 солодовенных «заводах» города в год приготовлялось 35800 пудов пшеничного и ржаного солода. В 1807 г. в губернии насчитывалось 15 солодовенных предприятий. Вообще пиво варилось почти в каждом русском доме. Однако лишь немногие из производств являлись предприятиями мануфактурного типа.
Строительство порохового завода в Казани было обусловлено острой необходимостью снабжения порохом восточных окраин России, которое до этого осуществлялось из Санкт-Петербурга. Перевозка пороха обходилась довольно дорого, так как сырье привозилось из Урала. Затем порох отправлялся обратно до Казани и далее на восток. Необходимость в порохе этого региона были огромными. К тому же порох во время долгого пути к месту назначения в условиях российского бездорожья быстро отсыревал и приходил в негодность. Перевозка одного пуда пороха только до Казани составляла 40 копеек. Кроме того, в зависимости от расстояния изменялась геометрия пороха, в результате чего значительно снижались его баллистические свойства.
При выборе места постройки завода было учтено нахождение неподалёку от Казани-при селе Болгары -— селитряных промыслов. Еще адмирал
К.Крюйс, сосланный в 1715 г. в Казань, писал: «Россия не будетиметь нужды пороху из-за моря выписывать», так как около Казани найдена селитра не
хуже итальянской». Находившийся у села Успенского (Болгары) селитряной «завод» помещика Т.Ледаговского действовал еще с ХУII в. В 1713 г на нем работало до 382 приписных рабочих, которые в основном занимались
поисками серных месторождений. Недалеко от села Сюкеево добывалась горючая сера. В трех верстах от Волги располагалась серная глина
именовавшаяся в старинных документах «серным городищем», «серной пустошью».

В 1782 г. правительство признало необходимым построить в Казани пороховой завод, ежегодная производительность которого должна была производить 3—4 тыс. пудов пороха. Генерал-поручику Баннеру поручили найти удобное место для его постройки. В следующем году в Сенат были представлены «Перспективный план» и пояснительная записка по выбору места для строительства завода. Екатерина II выбор одобрила. Было решено,
что наилучшим является место, примыкающее к селу Ягодное, на. правом берегу реки Казанки.

Все подготовительные работы были окончены в первой половине 1786. Общая стоимость постройки завода была определена в размере 19З38 рублей.
Эта сумма выделялась на возведение 5 пороховых амбаров на 4 тыс. пудов
пороха, пороховой сушильни на 300 пудов пороха, каменного селитряного и серного магазинов, каменного порохового погреба на 7 тыс. пудов, других производственных и хозяйственных построек. Практически все здания предполагалось построить из дерева на каменных фундаментах, остальные — на деревянных столбах.
В мае 1786 г. Сенатом был разработан указ о постройке в Казани порохового завода для «удовлетворения Сибирского департамента пушечным и мушкетным порохом». Одним из руководителей строительства назначили казанского дворянина С.М.Баратаева.. Завод предполагалось роить за три года. В то время Россия вела войну с Турцией и со Швецией. Правительство нуждалось в больших запасах пороха. Баратаеву поручили окончить постройку всех необходимых для выделки пороха «фабрик» уже в 1787 г., чтобы с весны 1788 г. начать пороховые работы. К строительству были привлечены казенные мастеровые, командированные из Казанского арсенала и Казанского артиллерийского гарнизона. К осени 1788 г. окончили постройку всех предусмотренных зданий. Для установки оборудования в январе 1788 г. в Казань была направлена команда пороховщиков Охтинского и Петербургского пороховых заводов.
24 апреля 1788 г. были начаты пороховые работы на одной бегунной «фабрике», а с 24 июня — еще на пяти. Казанский пороховой завод в первый год своего существования изготовил около 5500 пудов пушечного, мушкетного и винтовочного пороха. Шли военные действия, поэтому завод не успели достроить, но уже началось его расширение. За сравнительно короткий срок, до 1808 г., появились десятки капитальных, в основном кирпичных зданий производственного назначения: закладочная, сушильня, сумочная, угольный магазин, З крутильни и большое количество сооружений в Пороховой слободе. В 1789 г. наряд на производство пороха увеличился до 15 тыс. пудов, для его выполнения число бегунных «фабрик» на заводе довели до 10. Однако производственных мощностей все равно не хватало. До 1806 г. производительность завода составляла 7—8 тыс. пудов пороха ежегодно. В 1804—1808 гг. было осуществлено масштабное обновление материальной базы и, прежде всего, строительство еще 27 бегунных «фабрик», в добавок к 10 имеющимся. В результате производительность Казанского порохового завода выросла в несколько раз. Например, в 1812 г. было выработано 19,7 тыс. пудов, в 1813 г. — 29,6 тыс. пудов в пороха.
Основным исходным сырьем для изготовления черного пороха являлись древесный уголь, селитра и сера. Местные углежоги поставляли уголь только из ольхи, которая в изобилии росла по берегам рек Казанской губернии. Селитра поступала от частных заводов села Болгары. Серой завод обеспечивал Московское артиллерийское депо. Сначала селитра поступала из Шосткинского завода.
Кроме выделки пороха, на заводе производилась выварка селитры из негодных артиллерийских снарядов. В 1797 г. был предложен новый способ очищения селитры, в результате чего усовершенствовалась технология отделения от нее посторонних примесей.
В1799 г. на заводе работало 106 человек, в том числе З фейерверкера (цеховые мастера), 18 фурлейтов (погонщики лошадей) и 85 мастеровых. Предприятие управлялось штаб-офицером (начальник завода). На заводе использовались лошади (в 1799 г. использовалось 63), с помощью которых приводились в движение бегуны.
Казаиский пороховой завод в свое время называли «китайской деревней». Это название прикрепилось к нему из-за того, что он состоял из небольших, разбросанных на большой площади (в целях безопасности) зданий. Вскоре возле завода выросла слобода, получившая наименование Пороховой. Здесь были заводоуправление, дом начальника завода, офицерский клуб, казармы казанской артиллерийской команды, квартиры офицеров, находившиеся на Офицерской улице (ул. 25-го Октября) и на современной улице 1 мая. На Деловой улице с конца ХУШ в. начал действовать деловой двор, включавший в себя механические, столярные мастерские, мастерскую медного литья и кузницы. Из Казани порох отправлялся в сибирские крепости: Тобольск, Нерчинск, а также в Москву, Киев, Калугу, Оренбург, по водному пути в Астрахань и Херсон. Кроме снабжения крепостей и пограничных мест, порох отпускался на свободную продажу в разные губернии и уездные города: Нижний Новгород, Пензу, Вологду, Саратов, Чердынь, Мензелинск, Бугульму; на все горные государственные и частные заводы, находившихся в и Оренбургской губерниях, для взрывных работ на рудниках медных и железных руд; на Ижевский оружейный завод и др.
Из пяти действующих в России в конце ХУIII в. пороховых предприятий казанский завод был одним из самых крупных.

Еще один вид предприятий, оставивших след в истории нашего края,- поташные «заводы». Поташем называюь углекислый калий (К2СОз) — легкое и пористое вещество белого, иногда 6урого или желтоватого цвета со щелочными свойствами. Слово «поташ» по-видимому, произошло от древнего немецкого «Роtt» — горшок и зола. Худший сорт поташа назывался «смольчуга». В XVIIIв.поташ получали почти исключительно из древесной золы. Ее выпаривали водой в больших кадках (при этом устранялись плохо растворимые соли), образовавшийся щелок выпаривали до определенной концентрации в специальных железных котлах, после чего произведенные таким образом бурые массы соли обжигали в продолговатых угольных печах (каменках), удаляя из них воду и органические остатки. Из печи выходил готовый конечный продукт -— поташ. Технология его приготовления была довольно простой, не требовала специальных знаний
и дорогостоящего оборудования, а потому была доступна многим.
Для устройства поташных «заводов» необходимо было два главных _условия: наличие большого количества дешевого леса (желательно лиственных пород) и близость источника воды. 200—250 лет назад того и другого в крае имелось в достатке, что и обеспечило в немалой степени широкие масштабы поташного производства.
Изготовляли поташ в так называемых «будных станах», или «майданах». Обычно поташный «завод» состоял из склада под древесную золу, полученную от сжигания леса, кладовки под вымочку для отделения пепла от
,поташа, гартовни с котлами для варки и печей для тпрокалывания поташа. Золу либо получали путем сжигния на небольшом огне валежника, сложенного в печи, либо скупали у местного населения печную и овинную золу, для чего существовали специальные приемные пункты. Для производства качественного поташа, называемого шадриком, использовались деревья твердой породы: ильм, вяз и др. Расход древесины на изготовление поташа был огромным. Так, из золы, образовавшейся за счет сжигания 1 куб. м вяза, брали 760 граммов, из ивы -— 630, из липы- — 500 граммов поташа. До 1770-х гг. поташное производство было монополией казны. Законом 1773
г. разрешено было всем приготовлять и продавать внутри России поташ, смольчугу, и перлаш. В 1780 г. частные лица (не только государство) получили право продавать поташ за границу. С 1780-х гг. производство поташа стало увеличиваться, на что большое влияние оказал закон от 1782 г. согласно которому частным владельцам было разрешено неограниченное пользование лесами в своих дачах. Росло потребление поташа внутри страны, возрастал и экспорт.
Данные о числе поташных «заводов» Казаяской губернии в начале ХiХ разноречивы. Так, «Ведомость о состоянии фабрик и заводов на 1805 г.» указывает, что в Казанской губернии было 11 поташных «заводов», на которых имелось 43 котла. В них насчитывалось 45 вольнонаемных и 13 крепостных рабочих, а всего в 1805 г. на них было выработано 82,8 т поташа. Самым крупным и единственным казенным поташным «заводом» в крае был Меминский будный майдан в Свияжском уезде (при с. Майдан). Он открылся в 1719 г. для изготовления поташа из негодных дубовых обрубков, оставшихся после заготовки корабельных лесов. Указом от того же года на них было определено 58 мастеровых; по 3 ревизии, их числилось 554 человека. В 1750-1760-х гг. производительность «завода» составляла 50—80 тон.

На внутреннем рынке в России использовался поташ, в основном изготовленный в Оренбургской, Вятской и Казанской губерний. Но основную часть поташа отправляли за границу через Петербург в Архангельск за довольно высокую цену, из-за чего казна получала большие выгоды. Россия в то время была крупнейшим экспортером поташа на мировом рынке. Отечественный поташ высоко ценился на внешнем рынке, а по качеству уступал только американскому. В одном словаре, переведенном в конце ХУIII в. с французского на русский язык, написано: «Взирая на поташ Российский, как на совершеннейший». У России его покупали многие европейские страны: Голлаидия, Англия, Германия, Франция. По происхождению поташ делился на два сорта: лесной и травяной. Первый сорт считался лучшим и носил название «казаиский шадрик». За границу преимущественно шел именно этот высший сорт поташа. Транспортировали и продавали поташ в бочках, используя в основном водные пути сообщения. Казанского поташа требовала местная промышленность. Поташ был необходим в кожевенном, мыловаренном, текстильном производстве, а также в красильном, белильном производстве, для мытья шерсти, при изготовлении пороха.Таким образом, в 1780—1790-х гг., благодаря большому спросу на поташ со стороны отечественных кожевенных, мыловаренных, текстильных и ряда других предприятий, а также иностранных государств, поташное производство в Казанском крае получило небывалое развитие.

Дата добавления: 2014-01-07