Вопрос 6. Гражданско-правовые нормы Судебника 1497 г

В XV–XVI вв. гражданско-правовые отношения постепенно вы­деляются в особую сферу, и их регулирование осуществляется спе­циальными нормами, включенными в различного рода сборники (грамоты, судебники и проч.). Нормы гражданского права одновре­менно отражали и регламентировали процесс развития товарно-де­нежных и обменных отношений, а также отношений феодальной эксплуатации, основывающейся на различных формах земельной собственности (вотчинной и поместной).

Основными способами приобретения вещных прав считались за­хват, давность, находка, договор и пожалование. Наиболее сложный характер носили имущественные права, связанные с приобретением и передачей недвижимой собственности. Так, пожалование земли представляло собой сложный комплекс юридических действий (вы­дача жалованной грамоты, запись в приказной книге, «обыск», за­ключавшийся в публичном обмере земли). Раздачу земли осущест­вляли уполномоченные на то приказы.

Договор в XV–XVI вв. являлся одним из самых распространен­ных способов приобретения прав на имущество. Широкое распро­странение получает письменная форма сделок, оттесняющая на вто­рой план свидетельские показания. Договорные грамоты в сделках о недвижимости приобретали законную силу после их завершения в официальной инстанции, контроль государства за этой процедурой усилился после введения писцовых книг.

Основными формами земельной собственности были вотчина (наследственное землевладение) и поместье (условное землевладе­ние). Вотчины делились на несколько видов в соответствии с харак­тером субъектов (дворцовые, государственные, церковные, частно-владельческие) и способами их приобретения (родовые, выслуженные, купленные).

Для родовых вотчин устанавливался особый порядок приобрете­ния и отчуждения: предполагалось, что эти сделки осуществляются с согласия всего рода. Но к XVI в. родовые права на имущество стали ограничиваться главным образом правом родового выкупа и правом родового наследования. Первоначально право родового выкупа распространялось только на имущества, отчужденные посредством возмездных сделок: купли-продажи, залога, мены и лишь позднее стало распространяться на безвозмездные сделки с родовыми имуществами (дарение, завещание и др.).

Что касается купленных вотчин, субъектом собственности здесь являлась семья (муж и жена). Предполагалось, что они приобретены супругами совместно и на их общие средства. Правовой статус жалованной вотчины зависел от ряда конкретных факторов. Чаще всего круг правомочий вотчинника определялся в жалованной грамоте. Она являлась и формальным подтверждением его законных прав на имущество. В целом же на практике пожалованные вотчины приравнивались к купленным.

Поместные наделы жаловались из княжеских (дворцовых) земель лицам, непосредственно связанным с княжеским дворцом и службой князю («слугам под дворским», княжим мужам, дворянам). Термин «поместье» впервые был использован в Судебнике 1497 г. и вошел в обиход для обозначения особого вида условного землевладения, вы­даваемого за выполнение государственной службы. Поскольку по­местье выдавалось за самые различные виды службы, возникла необ­ходимость введения определенного эквивалента для оценки этих заслуг.

Размер поместного оклада, который пересчитывался в денежной форме, определялся прежде всего объемом возложенных на помещи­ка государственных обязанностей. Объектом поместного землевла­дения являлись не только пахотные земли, но и рыбные, охотничьи угодья, городские дворы и т.п. Постепенное истощение земельного фонда, предназначенного для поместных раздач, заставило государ­ство соответственно увеличивать денежную долю поместного оклада за счет сокращения земельных наделов.

Первоначальным обязательным условием пользования помес­тьем была реальная служба, начинавшаяся для дворян с пятнадцати­летнего возраста. Поступивший на службу сын помещика «припус­кался» к пользованию землей, но при отставке отца поместье посту­пало к сыну же на оброк, вплоть до его совершеннолетия. С середины XVI в. этот порядок несколько меняется — поместье оставалось в пользовании отставника-помещика до тех пор, пока его сыновья не достигали нужного возраста: вместе с тем к наследованию поместья стали допускаться и родственники по боковой линии. Женщины не участвовали в наследовании поместий, получая землю только в форме пенсионных выплат, размеры которых поначалу устанавлива­лись государством произвольно, а с XVI в. – нормированно.

Обязательственное право XV–XVI вв. развивалось по линии постепенной замены личностной ответственности по договорам иму­щественной ответственностью. Так, при заключении договора займа закон запрещал должникам служить в хозяйстве кредиторов. Про­слеживаются попытки законодателя по-новому рассматривать и до­говор личного найма, долгое время бывший источником личной кабальной зависимости для нанимающихся.

Близким к сфере обязательственных отношений был институт залога (здесь, однако, происходила не передача обязательства, а передача прав на имущество). Залог по русскому праву XV—XVI вв. выражался в переходе на залогополучателя прав владения и пользо­вания имуществом залогодателя, но без полного перехода права собственности на вещь. С процедурной точки зрения залог отличал­ся от купли-продажи еще тем, что закладная могла превратиться в купчую не в момент заключения договора, а только в момент истече­ния его сроков, при просрочке.

Одним из важнейших условий при заключении договора являлась свобода воли и волеизъявления договаривающихся сторон, однако это условие часто не выдерживалось как практикой, так и законода­тельством. Вместе с тем закон предоставлял стороне, воля которой была ущемлена, возможность оспорить такую сделку в течение ко­роткого срока. Закон признавал недействительной сделку, заклю­ченную в состоянии опьянения или под действием обмана. Само понятие обмана довольно подробно определялось в законе, причем преимущественно с уголовно-правовой точки зрения: мог быть уста­новлен обман в отношении тождественности лица, заключившего сделку, права заключать эту сделку, относительно самого предмета сделки.

До середины XVI в. преобладающей формой заключения догово­ров оставалось устное соглашение. Допускалось судебное разбира­тельство по договорам, заключенным «без кабалы», т.е. письменно не зафиксированным и опиравшимся на свидетельские показания и ордалий (судебный поединок). К концу века все большее значение стала приобретать письменная форма сделок (кабала). Кабала под­писывалась собственноручно обязующимися сторонами, а в случае их неграмотности — их духовными отцами или родственниками (братьями и племянниками, но не сыновьями). Постепенно возника­ла и крепостная (нотариальная) форма сделок, первоначально ис­пользуемая только в договорах, связанных с продажей некоторых вещей или с кабальными служилыми обязательствами (ст. 20 Судеб­ника 1497 г.).

Прекращение обязательства связывалось либо с его исполнени­ем, либо с неисполнением в установленные сроки, в некоторых слу­чаях – со смертью одной из сторон. Как правило, срок исполнения оговаривался сторонами при заключении договора, при особых об­стоятельствах он мог быть продлен распоряжением представителя власти. Так, лицам, пострадавшим от разбоя, выдавались «полетные грамоты», в которых устанавливалась отсрочка платежей по долгам, причем для должников положение менялось и в том случае, если в числе пострадавших оказывался и их кредитор.

Обязательственное право развивалось в на­правлении постепенной замены личностной ответственности имущественной ответственностью. Однако неопределенность положения физических лиц в законодательстве привела к пе­ренесению ответственности по обязательствам с лиц, их при­нимавших, на третьих лиц. Так, супруг отвечал по обязатель­ствам другого супруга, родители - по обязательствам детей, слуги и крестьяне - по обязательствам господина и т. п. В законодательстве были определены и случаи добровольной замены в обязательствах одного лица другим.

В сфере наследственного права в XV–XVI вв. наблюдается тен­денция к постепенному расширению круга наследников и правомо­чий наследодателя. Наследники по завещанию могли предъявлять иски и отвечать по обязательствам наследодателя только при нали­чии оформленного завещания, подтверждающего эти обязательства («доклады» и «записи»). Наследники же по закону искали и отвечали по таким обязательствам «без докладу» и «без записи».

В XV–XVI вв. основной круг наследников по закону включал сыновей вместе с вдовой. При этом в наследовании участвовали не все сыновья, а лишь те, которые оставались на момент смерти отца в его хозяйстве и доме. Братья получали равные доли наследства и имущества, отвечая по отцовским обязательствам (от лица всей семьи) и расплачивались по ним из общей наследственной массы.

При наличии сыновей дочери устранялись от наследования не­движимости (ст. 60 Судебника 1497 г.), однако в рассматриваемый период они постепенно начинают допускаться к законному наследо­ванию вотчин. Прежде всего, приданое дочерям комплектовалось как «часть на прожиток» – выделялось из комплекса родовой недви­жимости. Первоначально эта доля отрезалась только от государст­венных земель, находившихся во владении отца, т.е. поместий.

Распоряжение «крестьянскими землями» было ограничено целым рядом факторов, одним из важнейших была община. Она осуществляла передел (обмен) земельных наделов, распределяла тя­жесть налогообложения и повинностей, могла стать наследницей имущества, контролировала договорные и обязательственные отно­шения своих членов. Земельные наделы передавались по наследству сыновьям, но распоряжение ими было ограничено земельными пра­вами общины.

Семейное право в XV—XVI вв. в значительной мере основыва­лось на нормах обычного права и подвергалось сильному воздейст­вию канонического (церковного) права. Юридические последствия мог иметь только церковный брак. Для его заключения требовалось согласие родителей, а для крепостных – согласие их хозяев. «Сто­глав» определял брачный возраст: для мужчин – 15 лет, а для жен­щин — 12 лет. «Домострой» (свод этических правил и обычаев) и «Стоглав» закрепляли власть мужа над женой и отца над детьми. Устанавливалась общность имущества супругов, но закон запрещал мужу распоряжаться приданым жены без ее согласия. Влияние обы­чая сказывалось на такой особенности имущественных отношений супругов, как семейная общность имущества. При этом общее право супругов распространялось на имущество, предназначенное на общие цели семьи, а также на имущество, совместно приобретенное супругами в браке. Независимо от источника (принесенное супруга­ми в семью или совместно нажитое в браке) семейное имущество подлежало сохранению и последующей передаче детям-наслед­никам.

Имущество, ранее принадлежавшее одному из супругов, будучи включенным в комплекс семейного имущества, меняло свой харак­тер и становилось общим. В интересах общего семейного бюджета, чтобы гарантировать сохранность приданого, принесенного женой, муж вносил своеобразный залог – «вено», обеспечивая его третьей частью своего имущества. После смерти мужа вдова владела веновым имуществом до тех пор, пока наследники мужа не выплачивали ей стоимость приданого.

После XV в. актом, обеспечивающим сохранность приданого, становится завещание, которое составлялось мужем сразу же после заключения брака. Имущество, записанное в завещании, переходило к пережившей супруге, чем и компенсировалась принесенная ею сумма приданого. В случае смерти жены к ее родственникам перехо­дило право на восстановление приданого. При отсутствии завеща­ния переживший супруг пожизненно или вплоть до вступления во второй брак пользовался недвижимостью, принадлежавшей покой­ному супругу.

В течение брака приданое оставалось в общем распоряжении супругов. Общность имущества подтверждал также установленный порядок распоряжения им, при котором все заключавшиеся с этим имуществом сделки подписывались одновременно обоими супру­гами.

Дата добавления: 2014-01-07