Патология права

В терминах патологии права можно сразу заявить, что пренебрежение правом в российской действительности всегда выглядело, скорее, нормальным фактом, нежели патологией. Такое заявление основано не только наблюдениями отечественных и зарубежных мыслителей (А.И. Герцена, К.Д. Кавелина, Б.А. Кистяковского, В.В. Леонтовича и др.) но и на постоянно низком уровне кодификации российского законодательства, на особом состоянии юридических учреждений, ярко представленных вечно униженным правосудием, на незавидном положении корпуса профессиональных юристов.

Но наиболее серьёзным вирусом, беспощадно поражающим российское право вплоть до последнего времени, всегда был и пока остаётся своеобразный коллективистский образ жизни и обусловленный им строй мыслей и рассуждений россиянина. Самобытность коллективистского развития отчётливо проступала в признаваемой и официально удерживаемой мере господства коллективных ценностей над индивидуальными. Мера эта всегда была явно в пользу отдельного человека.

Как результат подобной организации социальной среды российского общества, сложился и соответствующий образ жизни, который никак не следует отождествлять с национальным характером, а тем более подменять одно понятие другим. Этот образ жизни всегда оставлял слишком мало места для проявлений самостоятельного усмотрения, автономного, защищённого правом, свободного развития каждого элемента такой коллективности.

Несомненно, что такой образ жизни, обеспечивал более или менее стабильное коллективное воспроизводство, однако, подобная организация социальной среды имманентно содержала в себе черты, которые совершенно не способствовали здоровому праву.

В условиях, когда подобный коллектив существует и воспроизводится благодаря первоочередному и безусловному удовлетворению коллективных ценностей, на передний план неизбежно в качестве едва ли не основной ценности выходит не индивидуальный, а коллективный труд. Но хорошо известно, что коллективный труд, не основанный на соответствующем разделении труда, технической оснащённости и самостоятельности личности, остаётся примитивным, требующим непомерных физических усилий и потому всегда малоэффективным. Можно предположить, что далеко не в последнюю очередь подобная организация социального развития в действительности покоилась на членах общины, отличающихся выносливостью, трудолюбием и добротой. На таких людей Россия всегда было щедра, она порождала их вопреки порядкам, но одновременно потоком плодило русское «авось», иждивенчество, безынициативность, безответственность и леность. Понятно, что общинные порядки в значительной мере «пожирали» потенциал «трудоголиков», жёстко ограничивая возможности более рационального использования ими своих сил. Поэтому индивидуальные ценности, в особенности ценности индивидуального, самостоятельного труда, никогда не становились в нашей стране приоритетными, что не могло не сдерживать развитие гражданских прав, определяло стеснение права и по другим направлениям.

Коллективное чувство нередко поощряло нарушения права (во всяком случае, относилось к ним терпимо). Это часто объясняют особенностями русского человека: склонностью к обходу закона, взяткам, воровству. Однако, вряд ли подобное объяснение можно признать корректным. Скорее можно предположить, что реального права в стране всегда было слишком мало, поэтому недостаточно и юридической практики. В таких условиях не могли свободно складываться традиции правового общения, не развивалась и культура правового поведения.

Поголовное нарушение позитивного закона населением и правительством, на которое указывают многие исследователи, по существу, означало предпочтение юридическому других путей достижения желаемых целей [5]. И это можно объяснить тем, что юридический путь в России никогда не обеспечивался государством в качестве надёжного, удобного и оперативного.

Является ли состояние коллективных чувств, национального духа фактором, который способен реагировать на правовое развитие страны, т.е. способен ли он быть реальной величиной, которая либо позволяет управлять людьми, как заблагорассудится самим правителем, либо противиться и не допускать этого?

На этот вопрос более предпочтительным является положительный ответ. Дело в том, что дух нации – не пустая абстракция, а реальная сила, которая может принимать разные значения –от пассивного и низменного состояния до едва ли не основного и активного фактора развития.

Например, Б.А. Кистяковский, вслед за С. Зарудным, отмечает, что основная причина того, почему «Наказ» Екатерины II так и не стал законом, лежит «в умственном, чувственном и общественном состоянии русского народа и общества. Это было состояние позолоченной грубости и неразвитости, то состояние, которое было более благоприятно развитию крепостного права, чем осуществлению мыслей Беккария и Монтескье – решительно несовместимых с таким состоянием народа» [6,139]. Яркий пример «позолоченной грубости» приводит В.О. Ключевский. Он описывает Владимирского губернатора Н.Е. Суйского, который, будучи высокообразованным юристом и страстным поклонником Вольтера, после выхода в отставку устраивал у себя в имении суды над крестьянами по всем правилам западноевропейской юриспруденции с произнесением защитных речей и обвинительных приговоров. А затем пытал осужденных по древнерусскому обычаю, для чего у него в подвале имелся арсенал орудий пыток [6].

Итак, подведём итог.

По-видимому, можно говорить о нескольких аспектах патологии права.

Первый аспект патологии права охватывает область правотворчества, где 1) «живое», т.е. наличное и привычное для населения, право путём законодательных интервенций деформируется;

2) где издаются акты с органическими пороками, которые «прививаются» праву.

Второй аспект патологии права – область юридической практики. Наиболее распространённым приёмом травмирования права здесь является его отчуждение от непосредственных носителей, с последующим «осмыслением» до состояния, когда оно не в состоянии вернуться к тем, от кого было отчуждено.

Патология права неотделима от индивидуального и социального здоровья общества, отдельного индивида. Последнее можно рассматривать в качестве серьёзного индикатора патологии права, так же, как патология права всегда есть свидетельство деформаций в положении, самочувствии людей, нации в целом [1,249].

Дата добавления: 2014-01-07