Просоциальное поведение, мотивированное сопереживанием

Хотя действительно помощь иногда оказывается с целью получить вознаграждение или облегчить вину, эксперименты показывают, что чаще имеет место просто желание сделать добро другому человеку и получить удовлетворение только от этого (Batson, 1991).

Психолог Дэниэл Батсон и его коллеги (Batson et al., 1981) предложили гипотезу сопереживания—альтруизма, согласно которой по крайней мере, какая-то часть просоциального поведения мотивируется совершенно бескорыстным желанием помочь человеку, нуждающемуся в помощи. Человек поступает так даже в ущерб себе или группе в целом.

В тех случаях, когда люди чувствуют привязанность к кому-либо, они испытывают эмпатию (сочувствие), считает Батсон. Так, любящие родители страдают, когда страдают их дети, и радуются вместе с ними.

Испытывая эмпатию, они обращают свое внимание не столько на собственный дискомфорт, сколько на страдания других. Подлинное сочувствие мотивирует их помогать другому в его собственных интересах.

Такая эмпатия возникает естественным путем. Даже младенцы одного дня от роду начинают плакать сильнее, когда слышат, как плачет другой ребенок. В родильных домах плач одного ребенка иногда вызывает целый хор плачущих голосов. Возможно, мы появляемся на свет с врожденным чувством эмпатии.

Таким образом, под просоциальной мотивацией понимается сочувствие, которое заставляет волноваться о благополучии другого. Эмпирические данные подтверждают, что сочувствие (эмпатия) и просоциальное поведение прямо связаны друг с другом.

*Чтобы проверить альтруистическое объяснение просоциального поведения, Бэйтсон и его коллеги разработали экспериментальную процедуру, позволяющую управлять эмпатией наблюдателя и дать человеку возможность оказать помощь. Каждый участник был «наблюдателем», когда другой студент выполнял задание, во время которого он (предположительно) получал беспорядочные удары электрическим током. На самом деле «наблюдателям» демонстрировалась видеозапись с участием студентки, помощницы экспериментатора. После того как эксперимент начался, она сказала, что ей больно, и призналась, что в детстве у нее был неудачный опыт общения с электрическим прибором. Хотя девушка была готова продолжать задание, экспериментатор спрашивал, не хочет ли наблюдатель поменяться с девушкой местами. Уровень эмпатии контролировался с помощью информации, позволявшей делать вывод о том, что испытывающий боль человек очень похож на наблюдателя (высокий уровень эмпатии) или совсем не похож на него (низкий уровень эмпатии). Когда уровень эмпатии был низким, а по условиям эксперимента участник мог прекратить его в любой момент, участники обычно уходили вместо того, чтобы выполнять просоциальные действия. Когда уровень эмпатии был высоким, участники изъявляли желание занять место жертвы и получать электрические удары даже при наличии возможности отказаться от участия в эксперименте. Бэйтсон и его коллеги сделали вывод, что альтруизм мотивировался эмпатией.

Отметим, что люди с большей готовностью покидают место события, если уровень сопереживания невысок. В конце концов, цена помощи достаточно высока — наблюдатели-то уверены, что будут получать подлинные электрические удары.

Что произойдет, если человек может выбирать, сопереживать ему или нет? Шо и его коллеги (Shaw, Batson & Todd, 1994) просили студентов принять участие в новой программе помощи бездомным — программе, предполагавшей либо низкий уровень затрат (провести час, занимаясь подготовкой писем для сбора пожертвований), либо высокий (встретиться с бездомным человеком три раза в течение полутора или двух часов). Затем студенты имели возможность получить дополнительную информацию, включающую либо сухое фактографическое описание бездомного человека, либо эмоциональное, вызывающее эмпатию сообщение о том, что тому пришлось пережить и как это повлияло на его жизнь. Когда уровень затрат был низким, большинство студентов хотели услышать эмоциональное сообщение. Когда же затраты ожидались высокими, большинство хотели услышать информационное сообщение. Другими словами, они пытались избежать эмпатии, чтобы не быть мотивированными к оказанию помощи, цена которой была высока.

*Чтобы отделить эгоистическое стремление к уменьшению собственного дистресса от альтруистической эмпатии, исследовательская группа Батсона провела изучение того, что вызывает эмпатию. *Идея эксперимента состояла в том, чтобы столкнуть испытуемых и жертву, оставив первым путь к отступлению. Если испытуемый руководствуется эгоистическими мотивами, он предпочтет уход, чтобы уменьшить собственный дискомфорт (дистресс) (огорченные чем-либо, мы стремимся облегчить наши страдания уклоняясь от неприятных ситуаций). Наоборот, испытуемые с альтруистической мотивацией, вероятно, не уйдут, т.к. желание облегчить страдания жертвы не исчезнет с уходом.

В эксперименте Батсона студентки наблюдали за Элайн, доверенным лицом экспериментатора, которая якобы подвергалась воздействию электрошока. Во втором опыте она сделала вид, что очень страдает, поэтому экспериментатор спросил, может ли она продолжать участвовать в эксперименте. Получив отрицательный ответ, он предложил наблюдательнице (истинной испытуемой) продолжить эксперимент, взяв на себя роль жертвы, подвергавшейся воздействию тока. В одном случае испытуемым внушили, что страдающая женщина разделяет многие их мировоззренческие установки (тем самым увеличив их эмпатию). В другом случае испытуемые считали, что Элайн придерживается противоположных установок (повышали эгоистическую мотивацию). Кроме того, регулировалась затрудненность ухода. В одном случае испытуемые верили, что после второго опыта можно покинуть комнату наблюдения и им не придется наблюдать за страданиями Элайн. В другом случае им говорили, что они должны наблюдать эксперимент до конца.

Гипотетически предполагалось, что испытуемые в условиях возможности легко уйти и несходства установок будут помогать неохотно, а при остальных условиях будут демонстрировать высокую готовность помочь. Результаты подтвердили это предположение «один к трем»: только 18% испытуемых готовы были помочь в условиях легкости/несходства, при трех остальных условиях количество помощников оказалось гораздо выше.

Эксперимент показал, что субъекты, которые признались, что в ответ на опасность ощущали в первую очередь личный дискомфорт, действовали строго в соответствии с ситуацией, тогда как субъекты, признавшиеся, что в первую очередь сочувствовали жертве, действовали альтруистически, вне зависимости от условий, конструирующих ситуацию.

Таким образом, утверждает Батсон, альтруизм мотивируется именно сочувствием.

НО не все согласны с Батсоном.

Чиальдини (1991) и его коллеги Марк Шал­лер и Джим Фультц (1988) сомневаются в этом. Чувство эмпатии к пострадавшему просто ухудшает настроение, считают они. В одном из своих экспериментов они убеждали людей, что их печаль уменьшится, если попытаться вызвать у себя другое настроение, например, слушая пленку с запи­сью комедии. При таких условиях люди, испытывающие эмпатию, не особенно были склонны к оказанию помощи. Шаллер и Чиальдини пришли к заключе­нию, что, если мы ощущаем эмпатию, но знаем, что что-то еще может улучшить наше настроение, мы вряд ли будем оказывать помощь. Они считают, что ни один эксперимент не может исключить всех возможных эгоистических мотивов оказания помощи.

Однако, после проведения 25 экспериментов по изучению соотношения эгоизма и эмпатии Батсон и другие пришли к выводу, что некоторые люди действительно заботятся о благосостоянии других, а не о своем собственном.

Данные выводы могут быть подтверждены исследованиями мотивов просоциального поведения в рамках межличностного подхода. Миллз и Кларк (1982, 1993) противопоставляли меновые и близкие взаимоотношения. Меновые отношения – это отношения между людьми незнакомыми или едва знакомыми; близкие – между друзьями, членами семьи или возлюбленными. При меновых взаимоотношениях человек стремиться к максимальной награде, тогда как при близких – принимает в расчет благополучие другого. Следовательно, напрашивается предположение, что при меновых взаимоотношениях человек руководствуется эгоистическими мотивами, а при близких – сочувствием. Человек более склонен помогать тому, с кем его связывают близкие взаимоотношения, чем тому, с кем он вступает в отношения обмена, если только не предполагается ответной услуги. (А как объяснить сокрытие евреев во время ВОВ?).

Теория социальных норм

Зачастую мы оказываем помощь другим не только потому, что сознательно высчитали, что такое поведение в наших интересах, а просто потому, что нечто нам подсказывает, что мы должны поступить именно так. (Например, вернуть потерянную кем-то вещь. Защитить слабого и т.д.).

Т.е. о казание помощи также ориентировано на соблюдение норм или некоторых универсальных правил поведе­ния. (Нормы – это общественные ожидания). Эти нормы и правила предписывают нам определенное поведение, определенные жизненные обязанности.

Вопрос состоит лишь в том, насколько каждый человек присвоил эти кон­венциональные нормы, ибо именно от этого зависит их дей­ственность. Чем ме­нее они переживаются личностью как внутренне обязательные стандарты пове­дения, тем менее радикально их влия­ние, тем больше они ограничиваются лишь предвосхищением пози­тивных и негативных санкций, которые будут на­ложены извне в виде наказания или награды. В этом случае соответствие дей­ствия нормам сильно зависит от того, насколько оно доступно последующей оценке и подкреплению другими людьми.

Напротив, чем более нормы интериоризованы в качестве стандартов поведения личности, тем сильнее деятель­ность определяется предвосхищением ее последствий для са­мооценки и тем меньше она зависит от внешних обстоятельств.

Исследователи просоциального поведения выделили две социальные нормы, которые мотивируют альтруизм - ответственность и взаим­ность.

Нормы социальной ответственности. Эти нормы предписывают, что следует помогать людям, которые зависят от твоей помощи в силу того, что они слишком стары, больны или бедны, а также нет другого человека или социального института, ко­торые взяли бы на себя заботу о них.

Ответственность, основанная на зависимости другого человека, может видоизменяться под влиянием различных факторов, особен­но под влия­нием каузальной атрибуции возникновения потребнос­ти в помощи.

v Как бы вы поступили, если бы принимали участие в эксперименте, проводимом Р.Барнзом, У. Айксом и Р.Киддом. Вам звонит некий человек и заявляет, что учился вместе с вами в подготовительной группе для поступающих на факультет психологии. Он говорит, что нуждается в помощи при подготовке к предстоящему экзамену, а ваше имя он выписал из классного журнала. «Даже не знаю, что делать. Лекции я записал довольно плохо, — объясняет он. — Я знаю, что мог бы записать и лучше, но иногда я чувствую себя не в своей тарелке, поэтому от большинства моих записей нет особого толку». Посочувствуете ли вы ему? Пойдете ли вы на жертву и одолжите ему свои лекции? Если вы такой же, как все студенты в этом эксперименте, вы будете менее склонны оказать помощь этому студенту, чем если бы он просто сказал, что его проблемы возникли не по его вине. Чем больше нуждающийся в помощи человек оказы­вается виновником своего положения, тем меньше окружающие чувствуют себя ответственными за оказание ему по­мощи. Если люди сами создали свои проблемы – ленью, безнравственностью или недальновидностью, - они должны получить то, что заслуживают. Если же мы приписываем возникшую нужду не поддающейся контролю затруднительной ситуации (природные катаклизмы), тогда мы оказываем помощь, т.е. руководствуемся нормой социальной ответственности.

v Однако просоциальные поступки требуют жертв, которых можно избежать, переложив ответственность на других, поэтому присутствие других дает возможность для размывания ответственности.

Акцентировать норму ответственности и тем самым усиливать готовность к помощи может влияние образца. Например, если один человек видел, как дру­гому оказывалась помощь, то он скорее окажет помощь при скорой встрече с новой жертвой. Причем влия­ние образца бывает более сильным в случае, ко­гда субъект непос­редственно видит само действие помощи, а не слушает нра­воучи­тельный рассказ о нем.

Норма взаимности. Взаимность часто является универсаль­ным принципом социального взаимодействия и происходящего в обществе обмена материаль­ными благами, действиями, благодея­ниями и вредом. Плата как за добро, так и за зло ("как ты мне, так и я тебе"), направленная на восстановление равновесия между ин­дивидами и группами, очевидно, представляет собой наиболее рас­пространенный и основополагающий принцип, оцениваемый как справедли­вость, как компенсирующее равновесие. Согласно Л. Колбергу, следование этому принципу является сравнительно поздней стадией развития морального суждения. Если инициативу в осуществлении нормы социальной ответствен­ности должен взять на себя помогающий, то норма взаимности мотивирует, скорее, от­ветную реакцию на полученную помощь, т. е. на благодеяние чело­век отвечает признательностью. Однако если помощь оказывается, по сути, с расчетом на взаимность, т. е. с расчетом на будущую ком­пенсацию, то она те­ряет свой альтруистический характер.

Действенность нормы взаимности была подтверждена экспери­ментально. Так, было определено, что люди значительно больше помогают в выполнении определенной работы другому человеку, если он до того не отказывался помочь им самим. Признательность оказывается особенно сильной, если человек приходит на помощь не вследствие предписания, а по доброй воле.

Помощь, оказываемая с расчетом на взаимность, может пресле­довать различ­ные цели.

Во-первых, субъект может хотеть полу­чить компенсацию за оказан­ную помощь.

Во-вторых, он может рас­считывать, что получивший помощь че­ловек будет помогать или обязательно окажет ему помощь в будущем.

Дата добавления: 2014-01-07