II этап — 1994—1996гг. — денежная приватизация

Этап — 1992—1994гг. — ваучерная приватизация.

1октября 1992 года в соответствии с указом президента «О введении в действие системы приватизационных чеков в Российской Федерации» любой гражданин РФ мог получить в отделении Сбербанка РФ ценную бумагу номиналом 10 тыс. руб. — государственный приватизационный чек, по польскому образцу окрещенный ваучером.

Фиаско реформы на данном этапе было обусловлено тем, что раздача ваучеров происходила в условиях отсутствия системы институтов, обеспечивающей их эффективное вложение. Речь идет о фондовом рынке, инвестиционных фондах (в том их понятии, которое они имеют в рыночной экономике, а не «мыльных пузырей»), наличии уже приватизированных предприятий нефтедобывающей, нефтеперерабатывающей, металлургической и др. высокоприбыльных отраслей. Кроме этого, не следует забывать и об инфляционных процессах, происходящих в этот период (рост цен до 2500 %, что не могло не отразиться на стоимости ваучера). Перечисленные условия привели к тому, что ваучеры не стали гарантом равноценности долей собственности для всех граждан, что предусматривалось на данном этапе.

Характеризуется тем, что произошло фактическое закрепление прав собственности средних и мелких предприятий за директорами (большей частью бывшими «красными директорами»), которые получили возможность оформить юридически все права на их владение благодаря своим привилегиям в получении доступа к участию в приватизационных конкурсах (как правило, на льготных условиях, то есть выкуп осуществлялся по цене в десятки, а иногда и сотни раз меньшей реальной стоимости покупаемого объекта).

На первых двух этапах приватизации остро проявилась проблема «инсайдер — аутсайдер», которая заключалась в том, что большая часть государственной собственности в России перешла не к аутсайдерам, способным финансировать рост и стать эффективными собственниками, а к инсайдерам. Здесь наглядно проявляется проблема «принципал — агент»: поскольку собственники не всегда являются менеджерами, возникает вопрос, выражает ли агент-представитель (назначенный менеджер) достаточно полно интересы собственника по максимизации прибыли? Отделение собственности от контроля привело к тому, что менеджеры, или управляющие, получили возможность использовать средства возглавляемых ими фирм в личных целях.

Структура акционерного капитала в переходных и зрелых рыночных экономиках заметно отличается как в количествен­ном, так и в качественном аспекте. В рыночных экономиках существует разветвленный набор институциональных механиз­мов как внутренних, так и внешних, дисциплинирующих пове­дение менеджеров в интересах собственников. В большинстве переходных экономик преобладающая часть из перечисленных средств контроля за поведением менеджеров развиты слабо или вообще отсутствуют. Особенно это касается внешних дисциплинирующих механизмов.

В экономической литературе достаточно широко представлена следующая позиция по этой проблеме: в странах с переходной экономикой механизмы внешнего управления (такие, как внешняя конкуренция и рынок ценных бумаг), а также внутреннего (директорский корпус и рынок талантливых менеджеров), в значительной степени неэффективны и поэтому оптимизация структуры капитала в пользу аутсайдеров должна осуществляться под прямым контролем внешнего собственника; массовая приватизация также не обеспечивает оптимальной структуры корпоративной собственности, если не созданы адекватные механизмы управления, например, через инвестиционные фонды.

Преобладание в России собственности инсайдеров (когда контроль предприятий осуществляется внутренними акционерами) было связано с тем, что сама приватизация была возможна только под контролем инсайдеров. Глубокая же реструктуризация, целью которой было стратегическое развитие, а не выживание в переходный период, требовала концентрированной собственности аутсайдеров, поскольку фирмы с собственностью инсайдеров не способны заработать или привлечь необходимый для реструктуризации капитал. Кроме того, интересы мень­шинства аутсайдеров остались незащищенными.

III этап — 1996—2001 гг. — формирование института корпо­ративной собственности.

На данном этапе основными участниками в распределении и перераспределении собственности становятся крупные корпо­рации, целью которых является монополизация производства отдельных видов продукции, а зачастую и крупной доли отрасли. Положительный аспект формирования этого института—именно крупные корпорации являются носителями длительного планового горизонта и потому могут явиться опорой стратегического планирования. Рациональный баланс между антимонопольными мерами, сдерживанием корпораций и их поддержкой является непременным условием успеха долгосрочной промышленной политики, помогающей избежать институциональных ловушек.

В настоящее время можно выделить IV этап — передел крупной корпоративной собственности, который стал возможен с принятием пакета документов в данной сфере.

Институциональную среду, сформировавшуюся за годы реформ в сфере отношений собственности в России, можно охарактеризовать следующим образом:

—тяготение к мягким бюджетным ограничениям (кризис неплатежей, уход от налогов, дефицит бюджетов всех уровней);

—закрытость управления, финансовая непрозрачность, расширение масштабов теневой экономики, распространение
неденежных форм расчетов, в том числе бартера, и т.д.);

—неработающая правовая база;

—многочисленные административные барьеры;

—отсутствие доверия (в финансовой сфере, к государственным институтам, между субъектами корпоративных отношений);

—несбалансированность интересов, полномочий, ответственности в модели корпоративных отношений.

Практически во всех странах с переходной экономикой необходимо отметить такие проблемы, как связь приватизации с изменением властных отношений в обществе (в частности, проблема реституции), масштабы приватизации; отсутствие рациональной рыночно-конкурентной среды; огромные технические сложности; необходимость идеологического выбора; отсутствие на стартовом этапе необходимой институциональной инфраструктуры; высокий уровень коррупции и иных криминальных явлений.

Высокий уровень инфляции, а также ситуация, которая сложилась в обществе в ходе проведения приватизационных мероприятий, создала неопределенность в сфере отношений собственности на приобретенное имущество, атмосферу отсутствия стабильности, что послужило основным препятствием для притока инвестиций и дальнейшего восстановления экономики.

Анализируя результаты приватизации, можно сделать вывод о том, что передел собственности не способствовал эффективному ее использованию. Как это ни парадоксально, связь между из­менениями форм собственности и поведением экономических субъектов наблюдалась довольно слабая. Многие приватизи­рованные предприятия представляли собой гибридные формы, унаследовавшие не лучшие социалистические черты и модели поведения экономических агентов.

Согласно утверждению Р. Коуза, использование прав собственности зависит от того, кто ими владеет, и от условий контракта, заключенного владельцем. Если права собственности приобретены в результате рыночных трансакций, то они будут способствовать наиболее ценному использованию прав, только за вычетом издержек на осуществление этих трансакций. В процессе приобретения прав на определенную собственность возрастает ее стоимость. Дальнейшее перераспределение прав будет предпринято только тогда, когда издержки трансакций, необходимых для его достижения, меньше, чем возрастание ценности в результате такого перераспределения. Трансакци-онные издержки, таким образом, играют определяющую роль в выборе способа использования этих прав.

Аргумент Коуза о том, что произойдет быстрое перерас­пределение активов в пользу «эффективных собственников», оказался также не работающим в российских условиях. месте».

Таким образом, сформировалась еще одна институциональная ловушка: оказавшись в руках неэффективного собственника, собс­твенность не могла перейти к эффективному по причине отсутствия у последнего денег на покупку и дальнейшую модернизацию производства. Зачастую неэффективные собственники были бы «рады перепродать все предприятие целиком, но было некому» и собственность «разбазаривалась» по частям.

Считалось, что приватизация уменьшает степень монополизации экономики и за короткое время увеличивает эффективность. В качестве основной послеприватизационной проблемы рассматривалась безработица. Оказалось однако, что приватизация предприятий, объединенных вертикальными связями, приводит к усилению монопольного эффекта. В частности, если позволить разным собственникам распоряжаться разными участками газопровода, то монопольный эффект усилится. Как показала практика, в кратко- и среднесрочной перспективе приватизация сама по себе не обеспечивает роста эффективности. Важны не столько формы собственности, сколько стимулы к реструктуризации, замене менеджеров, увольнению избыточного персонала и т.д. Эти процессы имеют длительный характер, что и определяет, в конечном счете, успех реформы.

Таким образом, следует выделить следующую институциональную ловушку в сфере собственности: высокие трансакционные издержки переходного периода не позволили использовать данную собственность эффективно, поскольку производственная деятельность в реальном секторе попросту стала невыгодной.

Процессы, происходящие в переходной экономике в сфере собственности, логично объяснить в терминах теории «грабящей руки» государства. Согласно этой теории, «безнадежно коррум­пированное» государство становится основным источником всех проблем, поскольку вмешивается в работу как государственных компаний, так и «грабит» эффективно работающие частные фирмы. По заключению ряда экспертов, в частности, Европейского банка реконструкции и развития, программа приватизации в России не смогла обеспечить экономический рост и стабильность через улучшение экономических показателей предприятий. Этому во многом противодействовало отсутствие эффективных рыночных законов, стимулирующих конкурен­цию и подавляющих коррупцию.

Для характеристики приватизационных процессов в России можно воспользоваться понятиями, введенными У. Меклингом и М. Дженсеном. Они различают, с одной стороны, экзогенную институциональную среду, задающую внешние «правила игры» (по сути, это формальные «правила игры», установленные государством), и, с другой стороны, эндогенную конфигурацию прав собственности и контроля (неформальные нормы), определяющую внутреннюю «конституцию» каждой фирмы, частный «свод законов», по которому она живет. Если общий правовой режим в известном смысле «навязывается сверху» экономическим агентам, то принципы структуры собственности и контроля внутри фирмы формируются на добровольных началах. Таким образом, функционирование экономической системы определяется взаи­модействием как внешних, так и внутренних «правил игры».

Переходная и рыночная экономика заметно отличаются именно экзогенной и эндогенной институциональной средой.

Рассмотрим эти различия на примере системы разграничения и защиты прав собственности в переходной России.

1. Неполнота существующих пучков прав собственности (отсутствие частной собственности на землю). В результате определенные виды трансакций принимают «нерыночное» содержание (например, залоговые операции) и не настолько эффективны, как в рыночной экономике.

2. «Плохая» спецификация прав собственности создает условия для возникновения «трагедии общедоступности»: доступ к ценным ресурсам открыт одновременно множеству агентов, вступающих в конкуренцию за их использование. Это ведет к сверхэксплуатации ресурсов и подрывает стимулы к инвестиро­ванию в них. Однако сверхэксплуатация — всего лишь частный случай более общей тенденции экономических агентов к переводу ресурсов из ситуации неисключительного (общего) доступа в ситуацию индивидуального (исключительного) доступа. Для переходной экономики важнее другая ее форма, а именно перекачка активов и денежных потоков предприятий в карманы менеджеров, чиновников, новых коммерческих структур и т.д. В России этот процесс шел с наибольшей интенсивностью в период так называемой «спонтанной приватизации». Но он не прекратился и после того, как приватизация приняла более упорядоченные, институционализированные формы.

3. Ненадежная защита прав собственности и заключенных контрактов, что приводит к низкой контрактной дисциплине. Достаточно вспомнить о масштабах кризиса неплатежей. Низкая эффективность официальных механизмов защиты контрактов и прав собственности заставляет экономических агентов вступать в сделки по преимуществу с традиционными, «проверенными» партнерами, что значительно сокращает объем осуществляемых

трансакций.

4. Отсутствие эффективной бюрократии, многочисленные «дыры» и противоречия в законодательстве и административных

регламентациях, практически отсутствующий контроль обще­ства за чиновничеством — все это создает благодатную почву для деятельности, ориентированной на извлечение бюрокра­тической ренты. Чиновники на всех уровнях государственной иерархии получают в свое распоряжение широкие полномочия по фактическому распределению и перераспределению прав собственности. Это способствует тому, что подавляющее боль­шинство экономических агентов устанавливают контакты со «своими» чиновниками, способствуя институционализации процесса выплаты и получения бюрократической ренты.

В результате таких связей экономические агенты получают доступ к монопольным правам, льготам, определенным приви­легиям и т.п., а также противодействуют получению этих «благ» другими экономическими агентами. По существу, в переходной экономике складывается мощный рынок по торговле админис­тративными запретами и разрешениями.

5. Наконец, вся система прав собственности в переходной экономике остается чрезвычайно нестабильной. Отсутствуют надежные гарантии от новых широкомасштабных переделов собственности (так, в российскую Государственную думу регулярно вбрасываются разного рода национализаторские и конфискационные законопроекты). Но чем менее стабильна общая правовая рамка экономики, тем краткосрочнее характер принимаемых экономическими агентами решений, тем менее привлекательной становится всякая деятельность, рассчитанная на длительную перспективу.

Можно возразить, что идеальной системы с абсолютно полным, однозначно определенным, надежно защищенным, стабильным и обладающим иммунитетом от погони за рентой набором прав собственности не существует и в развитой рыночной экономике, однако по всем перечисленным пунктам правовая рамка переходных экономик значительно уступает правовой рамке «зрелых» рыночных экономик.

Дата добавления: 2014-01-07