Семинар №1)

Задание к следующему семинару:

1. Посмотреть в словаре литературоведческих терминов и хорошо представлять такие дефиниции как:

– сказ, что такое сказ как форма повествования;

– окс ю морон

– метонимия

– реминисценция

1. Роман Андрея Белого "Петербург" как модернистский роман

а) Каковы хронологические рамки действия в романе

2. Какова функция изобразительно-выразительных средств художественной речи (языка), т.е. оксюмороны, метонимию… (выпишите несколько примеров хотя бы из первой главы)

3. Каковы особенности синтаксиса романа (всё это бросается в глаза, вы увидите, что много странных предложений, много лишних знаков препинания,

4. Какова функция редукции речи (т.е. у Белого часто обрываются предложения, незаконченные предложения)

5. Какова функция эпиграфов. Подумайте, почему все эпиграфы взяты из Пушкина, причем зрелого Пушкина – его произведений 30-х годов

6. (к ответу на последний вопрос вас должны подвести предыдущие вопросы) В чем смысл таких соответствий: реального, литературного, исторического, мифологического, философского пластов содержания? (вы увидите, это все очевидно там)

Я бы вам советовала, чтобы вы читали роман Белого сколько можете, но обязательно первую главу. Он небольшой, но дело не в объеме, а в том, что он трудный. Он организован по законам музыкального текста, такой контрапункт. Я вам советую (там очень много повторов…) прочитать пролог (он всего полторы страницы) вслух. Если вы войдете в ритм текста, тогда он у вас пойдет очень легко, вам будет очень интересно и вы его дочитаете до конца; он вас захватит, но нужно попасть в ритм. (То же как и с музыкальным произведением – если вы не попадаете в него, то оно мимо всё проходит) А если вы поймете основные смыслы, темы, то легко будет читаться. А у кого не пойдет – обязательно заставить себя прочитать пролог и первую главу. Я бы вам советовала взять текст Белого серии "Литературные памятники", потому что там есть комментарии очень хорошие, статьи, предисловие, история создания, 2 редакции этого текста.

Темы других семинаров (работа не семинарах – это главное)

3. Новокрестьянская поэзия и творчество Сергея Есенина

4. Акмеизм как литературное течение (Гумилев, Ахматова, Мандельштам)

5. Жанр рассказа в творчестве Леонида Андреева (постараемся понять экспрессионизм)

6. Сравнительный анализ повести "Поединок" Куприна и "На куличках" Замятина

7. "Белая гвардия" Булгакова, проблема жанра

8. "Доктор Живаго" Пастернака, лирическое и эпическое в романе

Темы лекций

2. Младосимволизм и творчество Блока

3. Футуризм как литературное течение

4. Судьбы реализма и творчество Ивана Бунина

5. Литература начала 20-х годов, особенности поэтики

6. Борьба группировок в литературе 20-х годов и творчество Андрея Платонова

7. Обзор литературы 30-х годов. Эпопея Шолохова "Тихий Дон"

8. Литературные процессы 40-50-х гг. Роман Виктора Некрасова "В окопах Сталинграда"

9. Обзор послехрущевского (обзорная, потому что на 3-м курсе в первом семестре будет курс "современные литературные процессы", мы будем изучать литературу 60-80-90 годов, начало 21 века)

Константин Дмитриевич Бальм о нт

1867 – 1942 г.

Получается, что время его рождения и смерти, в местах, где он родился и где умер отражается проблематика 20-го столетия. Драматизм судьбы Бальмонта.

Родился в сердце России, во Владимирской губернии, умер во Франции, в изгнании.

Марина Цветаева, которая его навещала за границей, написала эссе, которое так и называется "Бальмонт", очень печальное – подчеркивается одиночество изгнанника, чужбина. Более того, она говорит об упадке Бальмонта. Конец был очень печальным: испытав известность, славу в начале 20-го века – он оказался заброшенным, забытым, на чужбине и душевнобольным. Трагический конец. Хоть и индивидуальная судьба, но отражение времени такого.

Бальм о нт – почему ударение на второй слог, когда все его родственники были Б а льмонты? Потому что он искал благозвучия, поэтика символизма на него повлияла. Это был его поэтический псевдоним. Когда к нему обращались "Б а льмонт" – он сердился и обижался, потому что он считал себя как поэта Бальм о нтом.

Каково впечатление от поэзии Бальмонта? Легкость, пустота, величавость (по словам Ахматовой: не простой смертный, а поэт).

Мы его взяли как поэта-символиста. Что в нем от символизма? И как раз вы все отмечаете типологические черты символизма, мелодичность. Для символиста важнейшим началом поэтического творчества была стихия музыки, музыкальность. Потому что именно музыкальность давала эту зыбкость, неопределенность, таинственность. Звук был важнее смысла. Не семантика слова, а звучание слова; не смысл а звон слова, его благозвучность, мелодичность; соответствия звуков, которые по их представлению открывали единственный смысл (а не точно скрепленные по содержанию, значению). Музыкальность, мелодичность – одна из важнейших черт символистской поэтики, потому что стихия музыки она всеобъемлющая, она всё за собой скрывает. Кроме того, вы сказали "величавость", он ни на одну минуту не забывал о том, что он поэт. Т.е. символисты себя считали, ощущали избранниками – вот эта дистанция между ними и всеми остальными. Торжество "Я". Сам Бальмонт говорил: я ненавижу человечество… …душа. Т.е. эгоцентризм, замкнутость на самом себе. Если вы возьметесь делать лексический анализ стихов Бальмонта, то вы заметите, обязательно, что наиболее частотным словоупотреблением является местоимение "я" (у Лермонтова не столько "я" – сколько "один"; у него самое частотное словоупотребление слова с корнем "один", одиночество, одинокий, один; но "я" является содержанием – и это замкнутость на "я" говорит об истоках символизма в романтизме; например Блока некоторые исследователи называют неоромантиком, но это совершенно неверно; конечно, для символизма романтизм был самым близким литературным явление, вообще явлением в искусстве, но когда я буду говорить о Блоке, я скажу, почему он не неоромантик и почему символизм это не романтика; хотя (гены?) конечно не от реализма, а от романтизма, они близки романистам, но не романтики).

Вы очень деликатны и ни у кого из вас не прозвучало оценки. Хоть мы и не можем судить, но попробуем дать оценку. Какой он поэт по масштабу? (Пушкин – гений, а впечатление от прочтения стихов Бальмонта?) (у Пушкина, Лермонтова, Есенина – есть поразительная органика, и там каждое стихотворение (трудная эволюция), на каждом этапе видим эволюцию творческую, развитие какое-то, очень драматичное.

Мне кажется, что Бальмонт удивительно повторяющийся. (с двух точек зрения я вам дала Бальмонта) Во-первых, это поэт не первого ряда, т.е. среди символистов есть поэты, есть художники много выше Бальмонта, т.е. другого уровня. Например, Иннокентий Анненский, Федор Сологуб. У них совсем другой масштаб. Даже среди старших символистов. А среди младших – Блок, он огромен по сравнению с Бальмонтом. Но я дала вам Бальмонта, потому что его творчество, даже с этой повторяемостью одного и того же, эта потрясающая мелодическая организация стиха, оно очень типологически точно характеризует, отражает символизм. Иногда великий художник он больше того, что он собой представляет (Лермонтов являет собой романтизм, но он больше романтизма, у него есть стихотворение "Родина", которое больше, чем романтизм, он что-то находит, другую ноту, другую интонацию, которая преодолевает романтизм; и т.д. и Пушкин – больше самого себя и больше окружения своего), а Бальмонт он как бы равен тому, что такое символизм. Вот как он пишет в статье "Элементарные слова". Скажите, как он представляет символизм? Символисты смотрят из окна и видят толпу, а те, кто идут в толпе – схвачены, как прибоем, конкретной жизнью, за которой они не видят ничего – это реалисты. Символисты отрешаются от действительности и видят в ней только свою мечту. Да, степень обобщенности очень велика, и вот этот отказ от действительности и стремление к своему мечтанию, к идеальному, возвышенному отрыву от реальности. Он пишет: "реалисты – "фотографы", мы, символисты – мыслители". Подчеркивается, что у символизма открываются какие-то новые горизонты; они стремятся к непознаваемому и используют для этого многозначный, очень емкий, очень трудный мир мистических чаяний и мелодий всевозможных. Которые достигаются, какими средствами материальными эта музыкальность стиха достигается? Ведь как-то достигается, ведь перед нами слово а не музыка? Но слово становится музыкой, что же в слове происходит? Как оно становится музыкой, каким способом? Стилистическими приемами: аллитерацией, ассонансом – т.е. звукописью. Примеры: "Ветер" (аллитерация буквы "в", синтаксические повторы, параллелизмы). У Бальмонта много стихов, в которых появляется ветер: "я вольный ветер, я вольно вею". Бальмонт сам себя называл поэтом стихий, стихийным гением он себя называл, он носил такую маску стихийного гения; двойственное значение этого определения: с одной стороны он как бы стихийный гений, потому что вне рационального, а с другой стороны, он имеет в виду, что он поэт стихий. И в его стихах действительно очень много солнца, воды, луны, огня, ветра – стихии языческие. Еще, более яркие примеры аллитерации, настойчивое повторение звуков: "Челн томления", звук "ч", как в "Камышах" звук "ш" создает тревогу; "ч", "челн" такое мистическое состояние. "Уроды"

Когда Бальмонт писал "Горящие здания" – эта книга сплошной крик души разрозненной, и, если хотите, убогой, уродской. Я говорила на лекции, что символизм это не только, ну, как бы это эстетизация бытия, а эстетизация – это не только прекрасное, но и безобразное. Вот у Бальмонта как раз это было: и прекрасное и безобразное, нагнетание такого, безобразного.

Некоторые критики говорят, что поэзии Бальмонта свойственна импрессионистичность. Что имеется ввиду? За словом скрывается гораздо больше. А что такое импрессионизм? Изображение мгновения так, как они его видят. Импрессионистам казалось, что реалистическая школа, создавая пейзаж она его омертвляет. Потому что для них природа каждый миг иная. Подул ветер – и дерево по-другому выглядит. Поэтому они запечатлевать стремились свое впечатление о только что увиденном, т.е. мгновение. И эта мимолетность и удивительная палитра, живописная палитра (имеется в виду цвет), в которой есть эти переходы, переливы, как бы не конечное. Например, картины Клода Моне, Эдуарда Мане, они стремятся, как бы, есть такая точечная манера наложения краски, грани точек, свет падает и создается совершенно иное впечатление о том предмете, который изображен, или о том явлении, которое на полотне перед нами возникает. Вот Бальмонт тоже стремился, он говорил, о том, что он мимолетности влагает в стих, т.е. он как фиксирует эту грань; он себя считал поэтом мгновения, которое хочет остановить, хочет поймать, это впечатление передать.

Поэтому, когда мы говорим о Бальмонте мы должны отмечать прежде всего это повышенное внимание к технике стиха, которое для символистов было характерно. Но чего? Для создания музыки, для создания мелодии, для передачи каких-то таинственных ассоциаций, соответствий чего-то; для передачи изменчивого настроения. Настроение изменчиво, оно не конечно, не фиксированно. В лирике Некрасова настроение ощущается во всем объеме этого настроения "Вчерашний день, часу в шестом, зашел я на Сенную…" – это настроение, состояние; "Пусть говорит изменчивая мода…" – всё определенно ясно: его негодование, его сомнение – всё сразу ясно. У символистов вот эта изменчивость настроения, вот эта мимолетность, переменчивость. Для чего? Потому что их стремление куда обращено – в тайну, в неведомое, в непознаваемое, скрытое. Не в явное, а в таинственное, сокрытое, за завесу тайны проникнуть.

Например, у него есть стихотворение 92-го года "Я мечтою ловил уходящие тени" (оно не входит ни в какую книгу стихотворений, но оно очень важное для Бальмонта) (еще попалось одно: Я жить не могу настоящим, я люблю беспокойные сны…" – имеется ввиду "настоящее" как "социальное", это всё чуждо ему; всё это стихотворение пронизано изменчивостью состояния, он весь в этом движении). И поэтому стихотворение "Я мечтою ловил уходящие тени" оно программное, в нем как бы цель действия символизма заключена и его философия.

Зрительно бросается в глаза, и на слух, каждая нечетная строка заканчивается словосочетанием, которое точно повторяется в начале четной строки. (уходящие тени/уходящие тени, дрожали ступени/дрожали ступени) Получается такой ритмический рисунок, который как бы воспроизводит лестницу, по которой он восходит. Т.е. эти словосочетания, которые повторяются, они зрительно и ритмически, звуково повторяются, они создают определенный рисунок, восхождение. Т.е. символисты прибегают очень часто к синтаксическому параллелизму, повтору, к одинаковой структуре строк. (как Соловьев: "Милый друг, иль ты не видишь/слышишь/чуешь?" – три строфы построены абсолютно однотипно; первая строчка, зачин, обращение "милый друг" и дальше повторяются как бы органы восприятия (видишь, слышишь, чувствуешь)) Этот прием, синтаксический параллелизм, он очень важен, потому что это мелодический прием, с одной стороны. А с другой стороны, повтор создает определенный ритм. А с другой стороны искусство … открывает что-то, потому что все усилия наши жизни земной они бессмысленны, потому что всё, что земное – обманывает (только то, что сердце сердцу говорит в НЕМОМ привете), повторяя древних и Тютчева, символисты могли бы сказать "Мысль изреченная есть ложь". И Мережковский в своей брошюре так и говорил, повторяя древних и Тютчева: "Мысль изреченная есть ложь, прекрасно лишь то, что мерцает сквозь красоту символа".

И вот здесь у Бальмонта получается, что, вдумайтесь "я мечтою ловил уходящие тени, уходящие тени погасавшего дня" – он как бы трижды повторяет одно и то же. О трижды говорит о неуловимости. Потому что мечта, в представлении Бальмонта это конечно не конкретная мечта о чем-то (окончить институт, получить хорошую работу), мечта это грёза (в представлении Бальмонта, людей этого времени), что-то надмирное, возвышенное, идеальное, которое очень трудно ухватить как перо Жар-птицы. Дальше смотрите, "уходящие тени" – вы знаете, это тоже невозможно, поймать уходящую тень. Это мгновение: свет изменился – тень ушла. "Погасавшего дня"– Бальмонт здесь воспроизводит состояние природы сумеречное. Сумерки, когда день переходит в ночь. Это удивительно мгновение, оно иногда может растянуться на несколько минут, иногда даже не полчаса (в зависимости от времени года и состояния солнца). На самом деле, сумерки – это самое волшебное состояние суток. Именно в сумерках загадка мироздания. Мучительная и прекрасная загадка. Вообще, что происходит с нами, как день переходит в ночь, это же символический смысл – переход дня в ночь. Это не только космическое, это какое-то мистическое явление. Если мы созерцаем (а не в метро, на работе), то тогда сумерки – загадка, тайна, богатство. Потому что и в световом отношении сумерки – волшебное время суток (летом, в свободное время, находясь на природе дайте себе возможность ощутить это волшебное состояние, поймайте, в закатных лучах, как день уходит – это потрясающей красоты явление, и вот действительно, ты ощущаешь себя приобщенным к вечности, к тайне какой-то, "погасавшего дня") Тургенев прекрасно в "Записках охотника" почти в каждом рассказе есть прикосновение к сумеркам. И у символистов тоже есть прикосновение к сумеркам, естественно, они во всех сутках избирают именно это время. У Блока есть удивительное стихотворение 1902 года "Сумерки, сумерки вешние … сердца надежды нездешние … ты ли зовешь вдалеке, лодка ныряет, качается, что-то бежит по реке…". Сумерки они как бы рождают какую-то тревогу, волнение. Блок показывал волшебство сумерек, когда ничего нельзя точно ощутить, поймать. Что-то, кто-то, где-то, то ли ты, то ли не ты. Понимаете? Это тайна сумерек. И Бальмонт здесь тоже говорит, об этой магии. А он хочет это остановить. "Я мечтою ловил уходящие тени…" А дальше башня, восхождение. Т.е. вы понимаете, что не реальное восхождение по лестнице на какую-то высокую башню, а это мистическое восхождение к таинству. "Я на башню всходил", ВСХОДИЛ – мы говорим "поднимаемся" на башню, а он ВСХОДИЛ. "И дрожали ступени…" Нельзя представить такую башню, у которой были бы ступени, которые дрожали. У башни монументальная должна быть лестница, крепкая, прочная. Т.е. это дрожание подчеркивает зыбкость, иллюзорность, прикосновение к чему-то далекому. И когда он поднимается, здесь получается соединение реального и ирреального. Потому что, когда вы поднимаетесь на высокую точку, вам обзор открывается, и он как будто действительно реально поднимается, потому что он говорит "рисовались очертанья в дали". Да? Т.е. это реальный мир. Но на самом деле это восхождение, которое дает прозрение. И он говорит, что это прозрение так глубоко, что, внизу, там уже ночь наступила, "для меня же блистало дневное светило, огневое светило догорало вдали". Ему открывается, не нам всем, которые во тьме неведения живут, а ему, поэту, который эгоцентрик, он больше чем мир – ему открывается тайна бытия, а мы все во тьме, там, внизу. И заканчивается стихотворение поразительной строфой "Я узнал как ловить уходящие тени, уходящие тени потускневшего дня" – если бы он здесь поставил точку, то как бы здесь восторжествовала гордыня поэта-символиста, который действительно считает, что он прикоснулся к вечности, что она ему одному открыта, тайна. Еще раз повторю, символисты были не целомудренными художниками, у них была невероятная гордыня прикосновения к неизвестному, проникновения за завесу тайны. Они были очень дерзкие. По сути дела, они были атеистически мыслящими художниками, потому что они считали, что они способны уподобиться Создателю. Но здесь, в этом стихотворении, Бальмонт говорит "я узнал как ловить уходящие тени…" и вдруг двустишие, заканчивающее стихотворение: "и все выше я шел, и дрожали ступени, и дрожали ступени под ногой у меня". Т.е. оказывается, что вот это мгновение узнавания оно действительно "мгновение", которое в следующий миг обращается новым незнанием и ему снова надо восходить. И в этом смысле он, конечно, прекрасен, потому что он говорит, что вот этот процесс познания бесконечен тайны, прикосновения к этой тайне манящей – он бесконечен. Это очень символистское стихотворение. По смыслам и по своей лаборатории, по поэтике, по тому, как творятся эти стихи: они все держатся на повторах, на зыбких образах, на самоощущении поэта, как приобщенного. Идея избранничества поэтов-символистов очень поддерживает. Они считают себя избранниками. И одним из первых таких избранников считал себя Бальмонт.

Еще одно, что побудило меня дать вам задание по Бальмонту. Дело в том, что пик славы Бальмонта был в начале 900-х годов. Все три книги стихов, которые я вас просила прочитать, это как раз его самые яркие книги. Потом так случилось, что Бальмонт вынужден был долгие годы жить за границей, вынужден был также как и многие интеллигенты того времени, даже такие надмирные, как символисты, он был одержим тоже идеей революции. И вот за свою революционность он был выслан из России. И это время он много путешествовал, объездил земной шар, очень тосковал по России, и написал такую книгу "Фейные сказки", которая вся основана на фольклоре. Но это такая умозрительная, ну как бы выражалась ностальгия в этом, он в как бы в язычество обратился, ему хотелось вернуться к истокам, к России. Когда он вернулся в Россию, и произошла революция, то он очень сильно испугался и навсегда уехал. Но этот пик славы начала века до 1905 года, он дал ему ощущение необычайного торжества, потому что из всех поэтов-символистов он был самый читаемый. Наименее элитарный, потому что такие поэты, как Анненский, который вообще свою лучшую книгу "Кипарисовый ларец" он даже не увидел изданной, он умер в 1909 году, и только после его смерти эта книга вышла. Понимаете. А многие поэты были очень далеки от читателя, они не были баловнями публики. А Бальмонт был. Он был солнцем таким. И я специально просила вас прочитать, чтобы вы поняли одну такую вещь, то, что он был баловнем читающей публики не говорит о том, что он лучший из поэтов-символистов. Как раз это говорит о том, и на Бальмонте это очень очевидно, что в Бальмонте проявились первые черты, рождающейся в 20 веке массовой культуры, как это не покажется вам странным. Т.е. Бальмонт он как какой-нибудь шлягер, который очень мелодичен, и он к нам привязывается и мы не можем от него уйти, хотя мы понимаем, что там ничего особенного нет. На то он и шлягер, в нем и не должно быть ничего особенного, он просто должен быть очень узнаваемым. И вот Бальмонт такой – самоповторяющийся поэт. Он повторяющийся. Он очень мелодичный. Вот этой гармонией звуков он завоевывает читателя. Но здесь колоссальная опасность! Он так полюбил, ему так понравилось нравиться, что он писал, и писал, и писал так, как полюбили читатели, он эксплуатировал свою манеру. И это закончилось очень плачевно для него, потому что он написал очень много, очень много, и был не только поэтом, но и прозаиком, и блистательным переводчиком, переводил Шелли, Уайльда, Эдгара По, т.е. много очень работал. Но он как бы на поток поставил свое творчество. Те опасные явления, с которыми мы сейчас сталкиваемся, когда массовая культура скоро проглотит нас, от нас ничего не останется – одна попса кругом: и в литературе, и в музыке, и в кино, и везде, и на эстраде – это страшная агрессия вот этого узнаваемого, того, что легко проглотить, что не заставляет нас думать, а мы в таком ритме живем, что нам бы чем-нибудь себя занять и отдохнуть и забыть. Это очень опасная тенденция и она началась именно в культуре Серебряного века. Ничего подобного в литературе 19 века не было. Были очень средние поэты, были слабенькие поэты, была такая романсовая лирика, но она знала свое место, она была мещанской поэзией, поэзией для определенного сословия. А Бальмонт пишет стихи, которые читают все. И это очень опасно. Вот это была моя сверхзадача, чтобы вы поняли: что такое символистская поэтика и для чего она рождается (эти тайны и звукописи – вот этих соответствий, проникновения, ассоциаций звуков), и что в Бальмонте появляется страшное явление – желание нравиться, желание быть кумиром, которое является основанием для рождения массовой культуры – очень опасного феномена 20 века. Но, конечно, во время Бальмонта не было массовой культуры, потому что не было средств массовой коммуникации (не было телевидения, радио, книгоиздания такого, как сейчас), поэтому распространение в массы оно не было таким объективным. Но тем не менее по сути уже зарождалось.

Теперь обрез солнца. Он не случайный. Стремление поэтов-символистов к каким-то мифологическим образам, мифологемам – солнце не просто светило, а это мифологема. Для начала 20 века это было очень важно, и была важнейшая проблема, проблема (она у всех поэтов и писателей была) конца света, проблема апокалипсиса, заката. А у Бальмонта говорится о том, что солнце это такой животворящий мир, явление животворящее, поэтому он и говорит "будем как солнце, оно – молодое, в этом завет красоты". Солнце – источник всего, движения, и он сам уподобляет себя солнцу, говорит, что "если солнце погаснет, я буду солнцем для вас", он готов это сделать. Просто это очень сложный образ, сложная мифологема, которая в литературе 20 века была очень у многих. Например, у Сологуба была книга стихов, которая называлась "Пламенный круг" – это тоже было солнце. Но в отличие от Бальмонта он воспринимал солнце не как живо творящее, как духоподъемный образ, а как мифологему конца – сжигающее солнце, и солнце, как вот такой дракон огненный (а дракон – это змей, и следующая фантазия это что, что стоит за образом змея? Искуситель, дьявол! Т.е. у Сологуба солнце, пламенный круг – круг смерти, круг огня сжигающего, не живо творящего. У Горького в "Детях солнца" еще одна интерпретация образа солнца, т.е. совсем сложная, там, с проблемой интеллигенции связана. А у Бальмонта – он видит солнце как источник всего, грехо?благодатное. И я хочу обратить ваше внимание на стихотворение "Солнечный луч" книги "Только любовь". Это очень интересное стихотворение, даже по структуре своей. "Свой мозг пронзил я солнечным лучом. Гляжу на мир. Не помню ни о чем.…" Вы видите, солнце проникает в него, что всё преображается, потому что он говорит "гляжу на мир и ничего прежнего не помню = не помню ни о чем". И он видит какие-то странные миры: "я вижу свет и цветовой туман." И дальше сравнение какое – "мой дух влюблен. Он упоен. Он пьян". Причем обратите внимание на синтаксис. В последней строчке этой строфы 3 предложения, разделенные точками, т.е. это 3 паузы, это остановка, это философский какой-то подтекст сюда входит, в эту паузу. Это абсолютно новый прием в поэзии 20 века, когда стихотворная строчка вот так делится, точками, паузы возникают, т.е. какой-то подтекст философский здесь должен быть. Дальше. "Как луч горит на пальцах у меня! Как сладко мне присутствие огня! Смешалось все. Людское я забыл. Я в мировом. Я в центре вечных сил." Т.е. понимаете, как бы солнце проникает во всё: в каждую пору, теперь оно уже не только в сознании, но оно в теле, и он сам становится сверкающим. И он говорит: присутствие огня ему сладко, и он опять-таки всё изменилось и он людское забыл, он перешел в другую ипостась, он в мировом. "Как радостно быть жарким и сверкать!"– он сам становится солнцем. "Как весело мгновения сжигать! Со светлыми я светом говорю." И опять три предложения: "Я царствую. Блаженствую. Горю." – вот солнце, которое всё преображает, которое делает его самого сверкающим, огненным началом. Вот такое у Бальмонта представление о солнце, как мифологеме, которая всё вокруг преображает и его, самое главное, заражает и он сам становится таким становится таким же животворящим, как и солнце. Вот это уподобление солнцу здесь, пожалуй, самое главное.

В частности Анненский говорил, что он в Бальмонте он видит вот эту удивительную музыкальность, как он говорит: "нежную музыкальность лирического "я" Бальмонта". И он говорит, что существо его стиха – это существо новой поэзии. Стих здесь не есть создание поэта, он не принадлежит поэту; стих неотделим от лирического "я". Т.е. как бы не отдельно поэт и стих, а вот стих это и есть "лирическое "я", это его связь с миром. Стих – это связь с миром, его место в природе. И он говорит о том, что эта медлительность, плавность, мелодичность речи Бальмонта стихотворная, она от этих полей бескрайних России. Т.е. он говорит, что он растворен в этой самой земле, и отсюда приходит плавность, медлительность его речи.

Дата добавления: 2014-01-15