Предпринимательской деятельности в Киевской Руси

Тема 1. Факторы, оказавшие влияние на становление

Предпринимательство – это самостоятельная (на свой страх и риск) организация собственного дела в сфере производства, торговли или услуг с целью получения прибыли. Предпринимательство характеризуется следующими чертами:

1. свободой в выборе хозяйственной деятельности;

2. самостоятельностью;

3. инициативой и новаторством;

4. ответственностью за принимаемые решения, их последствия и сопряженный с этим риск;

5. ориентацией на достижение экономического и, может быть, морального успеха.

Предпринимательство выполняет особую функцию – обеспечение развития и совершенствования экономики, ее постоянное обновление, создание инновационной среды, ломающей традиционные структуры и открывающей дорогу новому.

Объектом предпринимательской деятельности является товар, продукт, услуга, т.е. то, что может удовлетворить потребность в чем либо и что предлагается на рынке для приобретения, использования и потребления (5).

Одним из ключевых субъектов предпринимательской деятельности является предприниматель (5). Предприниматель должен обладать рядом важных черт, таких как экономическая активность, инициатива, новаторство в хозяйственном процессе, готовность и даже склонность к риску, жесткость, агрессивность в позитивном смысле, творческий подход в достижении своей цели – получении прибыли. Черты предпринимательского поведения формируются постепенно и имеют генетические корни. Огромное значение для формирования такого поведения, с точки зрения многих авторов исследующих сегодня вопросы, связанные с зарождением и развитием предпринимательской деятельности на территории нашей страны, имеет национальная экономическая ментальность, которая является главным элементом феномена path dependency – зависимости от предшествующего развития.[1]

Экономическая национальная ментальность характеризует специфику сознания населения, складывающуюся исторически и проявляющуюся в единстве сознательных и бессознательных ценностей, норм и установок, отражающихся в поведении населения. Исходя из разделяемых ими ценностей, люди либо принимают, либо опровергают новые социальные нормы.

Российская экономическая ментальность формировалась на протяжении многих веков. Обстоятельства, влияющие на российскую экономическую ментальность, оказывали на неё в основном негативное воздействие. Они действовали на протяжении всей истории нашего государства то усиливаясь, то ослабевая, то приобретая доминирующее значение.

Наиболее стабильным фактором, оказывавшим длительное время воздействие на российскую ментальность, является, безусловно, природно-географическая среда. Ее влияние на русскую хозяйственную культуру выделяют большинство исследователей. Еще Геродот, посетивший современную Южную Русь, писал о пращурах восточных славян, что эти племена ведут жизнь, которую им указала природа. Знаменитый русский историк В.О. Ключевский подчеркивал: «человеческая личность, людское сообщество и природа страны – вот те три основные исторические силы, которые строят людское общежитие» (13) Другой, не менее великий, русский историк С.М. Соловьев отмечал «ход событий постоянно подчиняется природным условиям» (27). Сравнивая исходные рубежи славянских и германских племен он писал: «История – мачеха заставила одно из древних европейских племен принять движение с запада на восток и населить те страны, где природа является мачехою для человека. В новой европейско-христианской истории два племени приняли господствующее положение и удержали его за собою навсегда: германское и славянское, племена-братья одного индоевропейского происхождения; они поделили между собой Европу, и в этом начальном дележе, в этом начальном движении – немцев с северо-востока на юго-запад, в области Римской империи, где уже заложен был прочный фундамент европейской цивилизации, и славян, наоборот, с юго-запада на северо-восток, в девственные и обделенные природою пространства, – в этом противоположном движении лежит различие всей последующей истории обоих племен» (27).

Формирование Древнерусского государства происходило в зоне северного континентального климата, основными признаками которого являются: суровая продолжительная зима; короткое, знойное, засушливое лето; стремительная холодная весна; холодная, дождливая, затяжная осень. Продолжительность сельскохозяйственного года составляла 4-5 месяцев, (продолжительность сельскохозяйственного года у народов Западной Европы составляла 8-9 месяцев). Короткий производственный цикл заставлял осуществлять сельскохозяйственную деятельность в режиме не равномерного расходования сил, а импульсной мобилизации. Как следствие, отсутствие, до сегодняшнего дня, у представителей русского этноса привычки к постоянному, равномерному труду. Труд, как правило, носит неритмичный, рывкообразный характер. До сегодняшнего дня у многих представителей русского этноса «бешенная» активность в начале любой трудовой деятельности сменяется полной апатией и отсутствием стремления довести начатое дело до конца. К тому же острая необходимость в кратчайшие сроки проделать огромный объем работы приводила к тому, что земля обрабатывалась недостаточно тщательно и, как следствие, отсутствие у русских привычки к кропотливому труду.

Сложные погодные условия приводили к тому, что урожаи были, как правило, в значительной степени нестабильными, зависящие не столько от количества и качества труда, сколько от капризов погоды. Это порождало неуверенность в собственных силах, недооценку собственного труда, неверие в то, что собственными усилиями можно достичь экономического успеха, отсутствие навыков планировать свое будущее, безынициативность и, как следствие, формировало фаталистические черты характера, свойственные многим представителям русского этноса. Фатализм национального характера обусловливал низкие ранги активно-достижительских ценностей на протяжении всей истории российского государства.

Следующей природно-географической особенностью Киевской Руси, обусловившей специфику российской экономической ментальности является, по мнению русского историка П.Н. Милюкова, деление территории страны на природно-географические пояса, среди которых наиболее крупными являются: степной пояс с богатым черноземом, пояс лесостепи с деградированным черноземом и серыми землями, лесной пояс с дерновыми и подзолистыми почвами (18). Бедность почв на большей части территории Древней Руси приводила к тому, что урожаи были относительно низкими, что обусловило еще одну специфику российской экономической культуры − постоянное существование в условиях выживания (отсюда у большинства представителей русского этноса потребности более чем скромные, что блокирует саму возможность появления рынка).

Низкопродуктивное земледелие доиндустриальной России обусловило также слабое развитие городов, которое в доиндустриальных обществах зависит от размеров аграрного прибавочного продукта. В свою очередь слабое развитие городов, а следовательно, слабое развитие торгово-ремесленной деятельности не дали развиться в том виде, как это происходило в Западной Европе, «третьему сословию» – социальной базе предпринимательства и ценностей индивидуализма.

Влияли на развитие предпринимательских способностей восточных славян и особенности ландшафтно-географической среды. К VIII−IX в.в. восточные славяне занимали значительную часть Восточно-Европейской равнины, определяющими характеристиками которой являются равнинность и однообразие. «Эта часть Восточной Европы отличается от остальной Европы, прежде всего монотонным характером русской равнины с ее широким пейзажем, которая лишь изредка разнообразиться небольшими холмами и рядами возвышенностей, не превосходящими в среднем 300-400 метров»,[2] (18 ). Однородный характер местности приводила к однородности занятий, к созданию однородных потребительских стоимостей, что существенным образом сдерживало возникновение и развитие обмена.

Кроме того, тот факт, что с самого начала своего цивилизационного развития восточные славяне не испытывали недостатка земли, то, что они осваивали Восточно-Европейскую равнину в основном без препятствий, явилось причиной пренебрежения к возможным интенсивным формам земледелия. Экстенсивный же путь ведения хозяйства не способствовал развитию товарного производства.

Подобная расточительность в отношении сельскохозяйственных угодий (возможная только тогда когда земли много, а плотность населения чрезвычайно низкая) привела также к тому, что частная собственность у восточных славян зарождается значительно позже и развивается значительно дольше, чем у народов Западной Европы.

Таким образом, объективные условия хозяйственной деятельности обусловили длительное сохранение корпоративных форм организаций социально-экономической жизни в форме крестьянской общины. В основе нормативной базы «моральной экономики» сельской общины лежит прежде всего представление о традиции как высшей ценности в сравнении с новациями.

Характерными чертами традиционализма являются: ориентация на неизменное повторение сложившихся образцов поведения, внешний контроль, сохранение фиксированного места человека в строго иерархизированной социальной структуре, низкая социальная мобильность, неприязнь к нововведениям, вера в незыблимость твердо установленного порядка и авторитета его хранителей.

Традиционализм выражается также и в том, что человек не склонен зарабатывать больше. Он просто хочет жить так, как привык. Еще М. Вебер говорил: «при затруднениях традиционалисты не меняют строй жизни, а сокращают потребности» (7)

Важнейшими характеристиками общинных форм поведения являлась приверженность принципу социальной справедливости в основе которого лежит принцип социального равенства, понимаемого, прежде всего, как имущественное равенство. Именно отсюда проистекает множественность обычаев уравнительного перераспределения, результатом которого являлась реципрокация.[3], следствием которой являлся еще один элемент традиционализма – неразвитость индивидуальной личности, ее растворенность в общине, представление о человеке как принадлежности целого коллектива[4]. Все это порождало дух квиетизма[5], характерного потом для православия. Это было важным фактором, вызвавшим замедление развития духа свободного предпринимательства в Древнерусском государстве, да и в более поздние времена.

Негативное влияние на формирование российской экономической культуры оказала и удаленность русского государства от мирового океана, связывавшего воедино разрозненные в то время очаги цивилизации. Кроме того, отдаленность от побережья мирового океана создавала серьезные препятствия на пути русской внешней торговли, так как лишала возможности использовать самые дешевые и безопасные на тот момент торговые пути. Что касается других торговых путей, то недостаток хороших дорог был и до сегодняшнего дня остается больным местом в экономике России. Огромные расстояния, суровые климатические условия существенно затрудняли прокладку сухопутных дорог, и неудивительно, что постоянные дороги появились в России незадолго до железных. Выбоины и ямы на дорогах летом, распутица весной и осенью делали путешествие по ним практически невозможным. По этой причине торговцы в Киевской Руси предпочитали использовать старейший в нашей стране речной транспорт. Еще до образования Киевской Руси, славяне, селившиеся обычно вдоль берегов рек и озер, использовали для поездок и перевоза грузов лодки или речные суда. Но на реках серьезную проблему представляли во многих случаях пороги и водопады, а волоки, соединявшие один речной путь с другим, еще более усугубляли ситуацию. К тому же Русь является уникальным государством, в том отношении, что все ее реки на достаточно длительный период времени замерзают. Поэтому внешняя торговля Древнерусского государства длительное время носила эпизодический, сезонный характер. Следует также добавить, что и речные и сухопутные пути осложнялись военным фактором. Русским торговым караванщикам приходилось с оружием в руках пробиваться через кочевнические заслоны хазар, мадьяр, печенегов, внутренних болгар, поэтому единственно возможной была караванная торговля под охраной и контролем государства.

Существенное влияние, как на характер хозяйственной деятельности, труда, так и на всю последующую историю оказало также то обстоятельство, что, приспособившись к жизни на больших неосвоенных территориях, русские стали обладателями огромных природных ресурсов. Богатство природных ресурсов с одной стороны и низкая производительность сельского хозяйства с другой привели к исключительно высокому удельному весу присваивающего хозяйства у славян. Как пишет А.Пресняков: «хозяйство тех времен, как еще и много позднее, было не столько «земледельческим», сколько промысловым, где пахота – часто лишь подспорье к звероловству, рыболовству, бортничеству» (29) Л.Черепнин и В. Назаров отмечали: «промысловые занятия в сумме всех сфер хозяйственной деятельности имели больший удельный вес, чем в большинстве стран Западной Европы… В ряде областей именно добыча пушнины и ценных пород рыбы занимала порой первое место. Не случайно, примитивной денежной единицей у славян была шкурка пушного зверька, в то время как у древних германцев – голова скота» (29). Кроме того, богатство лесов, рек, разведанных впоследствии земных недр привели к формированию таких черт характера как небережливость, граничащая с расточительностью, иждивенчество, стремление быть нахлебниками у природы, те черты, от которых россиянам не удалось избавиться и сегодня.

Наиболее характерной чертой, доминирующей в хозяйственной деятельности в России, было мощное государственное начало. Россия традиционно принадлежит к тем странам, которые больше ориентированы на государство, чем на гражданское общество. Идея сильной государственной власти в России имеет очень глубокие корни.

Важнейшим фактором, обусловившим примат роли государства в экономической жизни были особенности геополитический положения российского государства. В России главной общественно-полезной функцией, которую монополизировало государство, была защита от внешней агрессии. Расположенные на пересечении «полей напряженности», на границах Европы с Азией, на границе степей, русские земли изначально вынуждены были первыми принимать на себя удар выходивших из степи многочисленных хищных племен кочевников (хазар, берендеев, печенегов, половцев, татар). На протяжении нескольких веков Русь являлась «буфером» между относительно стабильной Европой и завоевателями с Востока. К тому же, в силу ряда социально-экономических, политических и религиозных обстоятельств, Россия не попала в «единую семью» народов Европы. В этой связи Европа и Русь часто противопоставлялись в истории как враждебные силы. В результате долгое время условием не только производства, но и элементарного выживания этноса являлось противодействие агрессивному натиску как с востока, так и с запада. Недаром большинство историков называют Русь «приграничной военной областью», «государством национальной обороны», «военным обществом, спаянным духом боевого коллективизма» и т.д. Все это обусловило необходимость сильного (даже жесткого) государства, сильной армии, вмешательства государства во все сферы жизни общества. Именно с этого момента все древнерусское население постепенно разделилось на воинское и невоинское, на мужей и мужиков, причем первые считали вполне естественным жить за счет вторых. Любое государство, которое вынужденно длительное время обороняться постепенно само переходит в наступление (с Россией это произошло примерно с XVII–XVIII вв.) и превращается из страны с армией в армию со страной, а военные расходы все большим грузом ложатся на производительное население. В этой ситуации личные интересы отступают на второй план, на первый выступают интересы государства (принципом здесь могла служить идея высказанная Муссолини: «Все – в государстве и ничего вне – государства»); торговля, взаимная выгода заменяются редистрибуцией.[6]

Следующей причиной, способствующей усилению государственного начала, было влияние Византии и византизма на молодое Древнерусское государство и его идеологию. Формирование древнерусского государства происходило в условиях «остро переживаемой и осознаваемой связи ни с одной из древних цивилизаций» (21). Поэтому в конце Х в. Киевская Русь для компенсации культурной недостачи обратилось к византийской культуре. На протяжении всего киевского периода Византийская империя в политическом и культурном отношении представляла собой высший уровень цивилизации не только для Руси, но также и по отношению к Западной Европе. Во время крещения Руси Византия блистала роскошью, и на фоне этого блеска Запад казался безнадежно отсталым захолустьем. На самом же деле как писал Ключевский: «Древний мир передал темной Европе два культурных течения. Одно течение направляло отважный ум человеческий на изучение наличного, наблюдаемого мира, другое толкало пугливую людскую совесть к созерцательному культу загробной жизни… Оба течения давали человеческому духу совершенно различное направление: афинско-александрийское вырабатывало знания и предприятия, византийское - видения и страхи. Этой бифуркацией культурного движения объясняется несходство духовной природы западного и восточного европейца: первый выступает мыслителем и дельцом, а второй мистическим фаталистом и неврастеником» (13).

Отсутствие мощной цивилизационной платформы сыграло свою роль в формировании русского правосознания. Как считает Л.Поляков, в отличие от западного правосознания «ориентация не на охрану личности и ее неотчуждаемых прав, а на охрану прав и достоинства власти – составляет …фундаментальную традицию отечественного правосознания, закрепленную в правовых документах» (29). До сегодняшнего дня в России доминирует восточная концепция права – права как «уложения о наказаниях». Тысячелетней русской традицией является противопоставление права и морали. Именно отсюда идет славянофильское противопоставление: «юридическо-католический Запад – нравственно-православная Россия. При подобной правовой неразвитости не могло сформироваться и полноценное понятие частной собственности. Право – собственность у нас оказалось подмененным властью собственностью. По сути, речь идет о нерасчлененном единстве властных и собственнических функций: политическое лидерство дает неотъемлемое право распоряжаться собственностью, а собственность органически подразумевает наличие политического авторитета. Все это существенным образом сдерживало процесс социальной дифференциации, выделению из общей массы населения «третьего сословия». Незавершенность процессов классообразования в России проявлялось в частности в непосредственном совпадении верхнего слоя класса эксплуататоров с государством. Собственники факторов производства, с одной стороны, и бюрократическая и военная машина, с другой, образовывали в этом обществе нерасчлененное целое. Не экономическая сфера определяла политическую, а политическая экономическую.

С IX в., с самого начала формирования государственности, в России складывается и затем постоянно воспроизводиться хозяйственная система, которую многие исследователи называют редистрибутивной экономикой. Условиями ее существования является унитарно-централизованное государство и приоритет коллективистских ценностей на уровне идеологии.

Редистрибутивный характер российской экономики, в котором главным субъектом было сильное централизованное государство, обусловил специфику экономических отношений в нашей стране. Редистрибуция, вызывающая необходимость в волевом, внеэкономическом перераспределении общественного богатства приводит к концентрации распределительных функций в руках государства, к слиянию властно-политических отношений с отношениями собственности, т.е. к превращению государства в верховного собственника всех средств производства.

Если рыночная экономика ставит уровень потребления в прямую зависимость от сферы производства (наличие собственности на средства производства, или трудовое участие в процессе производства), то редистрибутивная экономика выводит уровень материального благосостояния из отношений власти. Редистрибуция задает тип отношений, при котором сфера производства рассматривается лишь как пассивный источник выколачивания прибавочного продукта, а «главная» деятельность протекает в сфере распределения. Экономические отношения производства и рыночного обмена подменяются «внеэкономическими». Начинают доминировать вертикальные связи принудительного перераспределения, когда отношения людей приобретают характер личной зависимости. Редистрибутивные структуры, основанные на личной зависимости, не знают права в собственном смысле этого слова, то есть системы отношений равных и независимых субъектов, основанной на равном для всех законе, системы, которая была свойственна западной модели развития, базирующейся на эквивалентном рыночном обмене между суверенными субъектами – товаровладельцами. Возникнув как механизм концентрации и перераспределения однородных потребительских стоимостей, редистрибуция абсолютизирует значение общего: общий интерес, общие потребности. Люди лишаются индивидуальных особенностей, появляются объекты, со стандартными, унифицированными, раз и навсегда данными и неизменяемыми потребностями, (при этом потребности желательны минимальные, аскетические) происходит нивелирование личности по самому низшему уровню.

Общественная система не предполагающая первенства личности перед любым коллективом, не знает собственности, а поэтому ей не нужны законы о собственности: у нее есть только законы о перераспределении чужого имущества

Но именно частная собственность является материальной основой свободы личности. Свободное распоряжение частной собственностью, так же как и выбор свободного поведения вырабатывает у человека чувство личной ответственности за последствия своих поступков. Если человек не свободен в выборе поведения, он не несет за него ответственности, поведение становиться безальтернативным, а ответственность возлагается на кого-то другого. Подобный человек жаждет государственного покровительства, приветствует проявление любого патернализма сверху. Отношение с государством выстраивается по оси «забота – благодарность» (34). Систему государственного патернализма можно отнести к разряду традиционалистских, поскольку это была стабильная самовоспроизводящаяся система, значительное место в которой занимало следование традициям и ценностно-рациональное действие. Как все традиционалистские системы она достаточно ригидна для инноваций

Признание государственного патернализма приводит к смирению людей с государственным насилием.

Таким образом, сильное государство, которое с одной стороны, являлось субъектом насилия по отношению к индивиду, а с другой стороны выступало источником любого возможного блага, порождало совершенно особый тип личности. Формировался человек с крепостнической психологией, с установками не на саморазвитие, а на приспособление, ориентированный на государства при решении проблем жизнеобеспечения, отчужденный от самого себя и не верящий в свои способности и возможности к самостоятельной, независимой от государства деятельности. Указанные особенности порождали совершенно особую этику неформальных отношений контроля и распределения ресурсов. Институты пожалований обусловили приспособление к специфическим каналам получения материальных благ – не через независимость и свободную конкуренцию, а через лояльность к власти.

Необходимо остановиться еще и на таком и моменте: общество, у которого создаваемый продукт идет не на развитие индивидов, а отбирается и паразитически потребляется армией и бюрократическим аппаратом, застойно, у него нет стимулов для дальнейшего развития, его в будущем ожидает лишь распад.

Еще одним обстоятельством, оказавшим огромное влияние на национальный экономический менталитет, было принятие христианства в его православной разновидности с характерными для него низкими оценками мирского труда. Несмотря на то, что христианская доктрина и признает в принципе ценность преобразовательного труда, сам труд рассматривается различными христианскими конфессиями по-разному. В отличии от современного ей католицизма, восточно-христианская религиозная традиция рассматривала физический труд, производство потребительских благ как нечто подчиненное духовному труду, молитве[7]. Исходя из этого русская православная церковь не давало высших духовных санкций для активной работы в миру. Изначально нося аскетический характер русская православная церковь достаточно низко ценила материальное благополучие, материальный труд никогда не ставился в один ряд с духовным спасением. Самоутверждение было направлено внутрь себя, на «устроение» собственной личности (34). Подобные факторы обусловили нерыночный характер русского экономического менталитета, отношение к богатству и собственности как отрицательным ценностям. Подобный «сверхэкономизм» создает мощные преграды для развития рыночного хозяйства: человек желающий жить «по совести», предпочитает полунищенский труд «грязному» бизнесу, а предприниматель обречен жить в атмосфере морального вакуума.

«Антиэкономизм» православия обусловил существование бедности как типа культуры. Это на западе быть бедным значит прослыть ленивым[8], в русской же православной культуре господствовало терпимое и даже более того сочувственное отношение к неудачникам хозяйственной деятельности. Помощь бедным составляла важнейшую нравственную обязанность христиан. Недаром Ключевский говорил, что на Руси человеколюбие это нищелюбие (12) А известный в свое время публицист В.Розанов писал: «В России вся собственность выросла из «выпросил», или «подарил», или кого-нибудь «обобрал». Труда в собственности очень мало. И от этого она не крепка и не уважается» (23).

Сам по себе труд, в отличие от других христианских конфессий, не считается способом служения Богу, по своей спасительной ценности он стоит намного ниже созерцания, молитвы, поста. Возвеличивается идея аскетического, духовно наполнения трудовой деятельности, как пути спасения, не предполагающего адекватного материального вознаграждения. Напротив, осуждается, как корыстолюбие, получение за труд ее действительной цены. Согласие на получение заниженной платы за труд, выполнение части труда бесплатно - проявление ценностных ориентаций истинно верующего на бескорыстие, самоотверженность. Допустимость занижения платы за труд предполагала

Важной является еще одна особенность православной этики труда, провозглашающая идею распределения благ по справедливости, по-братски. Особенность этой замечательной методы в том, что на практике она часто приводила к тому, что основное внимание уделялось не производству, а распределению. Тогда на месте братской любви произрастала ее противоположность – зависть. И тогда основные усилия православных прилагались к тому, чтобы ближнему не досталось большего и лучшего куска от общего пирога. По-своему в Православии решается проблема оплаты труда в целом. Существуют устойчивое представление о постыдности требования высокой (адекватной) платы за свой труд, боязнь его переоценки, так как это может быть воспринято как гордыня или жадность православного. Широта души не позволяла опускаться до таких «мелочей», как отстаивание своих законных интересов и выгод. Поэтому считалось, что по совести проще и спокойнее занизить плату, отдать часть своего труда даром, как бы в подарок. В результате в Православии труд не превращался в аскезу в мирской жизни. Хозяйственный успех и профессионально-трудовое совершенствование оставались на периферии русского религиозного сознания. Не говоря уже о материальной оснащенности и техническом совершенствовании труда, жизненном комфорте или достойных человека условиях труда, – все это оставалось вне поля зрения, никак не освещалось светом христианства.

В то же время православная церковь осуждала гордыню простого смертного, т.е. стремление человека полагаться на самого себя, на свои силы, свои способности. Человеку постоянно внушалась мысль, что он всего лишь песчинка и от него в этом мире ничего не зависит. Это достаточно хорошо подтверждается выражениями типа «все в руках божьих», «на все воля божья». Православие развивало склонность к смирению и покорности, препятствовало выделению индивида как автономного агента, абсолютизируя моральные ценности в противовес материальным. Таким образом, каноны православной церкви, сам дух православия не способствовали активности человека, проявлению инициативы, выделению из общего ряда, без чего невозможен предпринимательский риск и приобретение независимости через растущее богатство третьего сословия.

В то же время выживание в сложных климатических условиях, проживая на огромных необозримых просторах, ведя упорную борьбу с дремучим лесом, испытывая постоянную военную опасность, формировали у русских людей такие качества как трудолюбие, жизненную стойкость, упорство, терпение, смекалку. «В Европе нет народа менее избалованного и притязательного, приученного меньше ждать от природы и судьбы и более выносливого» (13). Качества, без которых невозможна предпринимательская деятельность.

Дата добавления: 2014-01-15