Формы экономического оппортунизма

P

ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ИНСТИТУТЫ И ИХ ФУНКЦИИ

В экономической теории экономическая операция / трансакция (англ. transaction) трактуется как простейший, элементарный, нерасчленимый «шаг» хозяйственной деятельности, объединяющий два ее базовых элемента – агента и экономическое благо. Трансакция (краткая дефиниция) – отчуждение и присвоение прав собственности на тот или иной актив. Развернутое определение: любая отдельно взятая трансакция представляет собой перемещение (юридическое или физическое) материального или финансового актива, осуществляемое решением соответствующего экономического агента. При этом трансакция означает распространение воли отдельного экономического агента за пределы области, в рамках которой он может влиять на окружающую среду непосредственно своими действиями, т.е. за рамки физического контроля. Именно этим трансакция отличается от акции, т.е. индивидуального экономического действия как такового.

Любая экономическая деятельность рассматривается как организованная совокупность отдельных трансакций.

В рыночной экономике большинство трансакций осуществляются в рамках сделок – т.н. «горизонтальные» встречные коммерческие операции (трансакции). Кроме того, возможны односторонние «горизонтальные», а также централизованные «вертикальные» (иерархические) трансакции.

Соответственно трансакционные издержки (transactions costs) следует понимать как издержки управления экономическими операциями (трансакциями), издержки эксплуатации экономической системы. Другими словами – это ценность ресурсов, затрачиваемых на осуществление трансакций. В зависимости от структуры управления они представляют собой издержки обмена (горизонтальные, рыночные трансакции) либо издержки централизованной координации (вертикальные, иерархические трансакции).

Впервые это понятие ввел Рональд Коуз. В своей классической статье «Природа фирмы» (1937) он определил трансакционные издержки как издержки функционирования рынка. До этого экономической теорией предполагалось, что рынок бесплатный, что агенты рынка ничего в него не вкладывают, что ценовой механизм обеспечивает координацию, доведение сигналов до агентов рынка абсолютно бесплатно или по таким ценам, которыми можно пренебречь. Коуз объяснил факт существования фирмы наличием значительных издержек функционирования ценового механизма. По Коузу, фирма возникает тогда, когда агентские издержки, связанные с тем, что ты доверяешь нечто своим агентам, меньше, чем издержки функционирования рынка, т.е. трансакционные издержки.

В настоящее время трансакционные издержки понимаются подавляющим большинством ученых интегрально, как издержки функционирования системы. Трансакционные издержки возникают, когда индивиды обменивают свои права собственности в условиях неполной информации либо подтверждают их в тех же условиях (подтверждение прав собственности – защита тех прав собственности, которые у вас есть сейчас). Когда люди обмениваются правами собственности, они вступают в контрактные отношения. Когда они подтверждают свое право собственности, они не вступают ни в какие контрактные отношения (оно у них уже есть), но они защищают его от нападок третьих лиц. Они боятся, что их права собственности будут ущемлены третьей стороной, поэтому тратят ресурсы на защиту этих прав (например, строят забор, содержат полицию, и т.п.).

Таким образом, интегральные издержки «экономического производства» (в широком смысле) состоят из двух частей – трансформационных издержек, связанных с изменением или воспроизводством физических характеристик благ, и трансакционных издержек. Соответственно комплекс характеристик ограниченных благ делится на две группы – физические и правовые (правомочия, составляющие права собственности). Двум типам характеристик благ соответствуют две функции экономических агентов (единиц) – трансформационная и трансакционная, которые позволяют создавать их и изменять.

Трансформационные издержки можно назвать «производственными издержками» лишь условно, потому что в значимые производственные издержки входят и трансформационные, и трансакционные издержки. Строго говоря, для трансформационных издержек устоявшегося обозначения нет. Трансформационные издержки есть издержки, сопровождающие процесс физического изменения материала, в результате чего мы получаем продукт, который обладает определенной ценностью. В эти издержки входят не только издержки обработки материала, но и издержки, связанные с планированием и координацией процесса производства, если последний касается технологии, а не взаимоотношений людей.

Природа трансакционных издержек (почему они существуют) – в неопределенности, с которой сталкивается практически любой экономический агент в процессе принятия решений. И здесь наиболее существенны два момента: несовпадение (конфликт) экономических интересов взаимодействующих друг с другом агентов и ассиметричность информации. Именно эти два фактора обусловливают феномен трансакционных издержек. В свою очередь несовпадение интересов и ассиметричность информации объясняются двумя особенностями экономического поведения людей (экономических агентов), в которых в конечном счете и коренится природа трансакционных издержек:

· ограниченная рациональность (bounded rationality), т.е. ограниченность возможностей экономических агентов по переработке информации. Как указывал Ф. Найт, «рационально вести себя – нерационально, если издержки рациональности слишком высоки»;

· склонность многих из них к оппортунистическому поведению (экономическому оппортунизму), т.е. стремлению к получению выгоды, не ограниченному соображениями морали, т.е. путем обмана, хитрости, коварства и нарушения достоверных обязательств. «Оппортунисты» сознательно нарушают как юридические, так и моральные нормы, они «играют не по правилам». Занимая позицию индивидуалиста, при отсутствии контроля над собой человек использует прорехи в тексте контракта для достижения своих целей за счет своего контрагента.

В основе оппортунистического поведения лежит несовпадение экономических интересов, обусловленное ограниченностью ресурсов, неопределенностью и как следствие – несовершенной специфицированностью условий контракта. Если ожидаемые издержки, связанные с отклонением от условий контракта, оказываются меньше, чем приносимые им потенциальные выгоды, то данный экономический агент может выбрать ту или иную форму оппортунистического поведения.

С точки зрения контрактного процесса выделяют два типа оппортунистического поведения – предконтрактное и постконтрактное.

Основная форма предконтрактного оппортунизма – ухудшающий отбор (adverse selection). Доминирующие формы постконтрактного оппортунизма – моральная угроза (moral hazard), «отлынивание» (shirking), «попрание» (fraud) и «вымогательство» (bargaining). Подробнее они будут рассмотрены в вопросе 3.

Таким образом, трансакционные издержки связаны с преодолением барьера неопределенности, с необходимостью минимизации трансакционных издержек. Их можно интерпретировать как издержки по координации деятельности экономических агентов и снятию распределительного конфликта между ними. Поскольку координация – ключевой момент любой организации, то без учета трансакционных издержек (в явном виде или имплицитно) экономический анализ является малопродуктивным.

В рыночной экономике трансакционные издержки обмена (издержки горизонтальных трансакций) «вбивают клин» между ценами продавцов и ценами покупателей, делая многие сделки вообще невозможными (как представлено на графике 1):

График 1. Возможность заключения сделки

диапазон

цен

продавцов

P_D

P_S

диапазон

цен

покупателей

О

где P_S – цена продавца (минимальная цена, по которой он согласен продавать товар, заключить сделку);

P_D – цена покупателя (максимальная цена, по которой он согласен приобрести товар, заключить сделку).

P_D > P_S – необходимое условие взаимовыгодной сделки между продавцом и покупателем. Сделка возможна только в ценовом интервале P_S < P (цена сделки) < P_D.

Появление трансакционных издержек (как издержек обмена) уменьшает цену покупателя и увеличивает цену продавца, «вбивая клин» между ними.

В настоящее время нет устоявшейся классификации трансакционных издержек. Однако применительно к рыночным, «горизонтальным» трансакциям можно выделить шесть основных составляющих трансакционных издержек (издержек обмена):

· издержки поиска (search activities), выявления альтернатив, т.е. – сбора информации (о ценах, спросе, о потенциальных партнерах и т.д.), возникающие в условиях неопределенности;

· издержки измерения;

· издержки ведения переговоров (bargaining activities) и заключения контрактов (contract making activities);

· издержки наблюдения (monitoring) за добросовестностью поведения контрагента;

· издержки спецификации и защиты прав собственности;

· издержки защиты от оппортунистического поведения путем принуждения к выполнению условий контракта (еnforcement).

Таким образом, трансакционные издержки обмена возникают до процесса обмена (ex–ante), в процессе обмена и после него (ex – post). Первые три составляющих – это трансакционные издержки, возникающие до заключения сделки (издержки ex – ante). Поскольку покупатель (человек или фирма) не располагает полной информацией о нужном ему товаре, он вынужден ее собрать, т.е. оценить рынок.

Человек, желающий купить какой-то элементарный продукт, обычно обходит несколько ближайших магазинов, сравнивает в них продукт по качеству и по цене и покупает его там, где эти параметры, на его взгляд, сочетаются оптимально. При этом ему кажется, что он ничего не потратил. Однако он потратил время, за которое мог бы заработать деньги или отдохнуть. Крупная фирма, намеренная осуществить инвестиции (скажем, купить оборудование), тоже совершает затраты на предварительную оценку рынка. Она собирает максимально точную информацию о том, что на рынке предлагается, за какую цену, каковы отзывы потребителей о предложенном товаре. Такой оценкой в крупных фирмах, как правило, занимаются определенные отделы, либо фирма обращается в специализированное агентство. Есть, наконец, некий промежуточный тип затрат на приобретение экономической информации. В любой финансовой газете можно встретить длинные ряды цифр. Это текущая рыночная стоимость и показатели динамики стоимости акций тех или иных фирм. Если у вас есть какие-то свободные деньги, и вы заинтересованы в данной экономической информации, вы можете получить ее по цене газеты (т.е. довольно дешево). Разумеется, если вы профессионал, вам придется тратить больше средств на приобретение экономической информации.

Последние три составляющие – это трансакционные издержки, возникающие в связи с недоопределенностью собственности, несовершенством отношений собственности. Эти издержки возникают обычно уже после заключения контракта или в момент его заключения (издержки ex – post). В основе несовершенства отношений собственности фактически лежит неполнота информации. Человек, преследующий свои интересы, обладая большей информацией о себе, чем его наниматель, может легко обмануть последнего. Бывают ситуации, когда неполнота информации приводит к неполноте в договоре, формулирующем наши права собственности, и, соответственно, к высоким трансакционным издержкам. Обратимся к примерам.

Скажем, вы купили дом в деревне и решили поправить благосостояние, посадив на огороде картофель для собственного потребления. Однако найдутся желающие выкопать ваш урожай для себя. Ваши трансакционные издержки по гарантированию своих вложений выразятся (крайний пример) в покупке дробовика, в отказе от производительного применения своей рабочей силы и в сидении ночами в засаде, потому что иначе вы потеряете 3/4 своего урожая. В конце концов, вы откажетесь на следующий год сажать картофель. Эта вполне реальная ситуация прямо связана с недоопределенностью прав собственности. Формально они есть (у вас есть договор, вам принадлежит земля). Никто не посягает на ваше право собственности формально, а реально вы, как и государство, ничего не можете сделать с людьми, которые его нарушают.

Другой пример. Вы наняли работника для охраны офиса фирмы «Х», а он сидит и читает книгу, не обращая внимания на входящих в здание. Когда же вы его обвиняете в нарушении договора и неисполнении должным образом своих обязанностей, он предъявляет вам свой контракт, где написано: «Такой-то обязан с 8.00 до 24.00 сидеть на стуле у входа в фирму «Х». Можно сказать, что контракт составил неграмотно. Действительно, так бывает часто. Но дело еще в том, что доопределить поведение человека в трудовом контракте вообще невозможно. Любые трудовые контракты недоопределены, некоторая часть деятельности в них остается недорегулированной.

Классический пример – пожар на предприятии. Большинство работников бросается его тушить, эвакуировать имущество, а некоторые отказываются это делать, говоря, что у них в контракте не записано, что они должны тушить пожар. И формально они правы.

Еnforcement – принуждение другой стороны к выполнению условий контракта, связанное с издержками. Поскольку люди стремятся действовать в своих интересах, а информация (по определению) неполна, нередко возникают ситуации, когда контракт не выполняется частично или полностью. Предполагается, что существует система, которая заставляет партнеров соблюдать условия контракта. Такой системой прежде всего является государство, а также в какой-то степени – профессиональные ассоциации и частная юридическая система. Последняя взаимодействует с двумя предыдущими, дополняя их. Но есть и альтернативная система принуждения, которая возникает в слабом государстве и конкурирует с ним. Это – частная система enforcement (не путать с вышеупомянутой частной юридической системой). Сюда относятся мафия, всевозможные «крыши» и т.п.

Подчеркнем, что львиная доля затрат на принуждение к исполнению контрактов в нормальных цивилизованных экономиках бесплатна для экономических агентов. Это затраты государства, а оно экономит на масштабе. Ведь каждому экономическому агенту дорого а) искать; б) содержать постоянно судебного исполнителя или «человека с ружьем». Государство же, учитывая, что такие случаи регулярно возникают, содержит и арбитражные суды, и обычные уголовные суды, и систему угрозы насилием – тюремную систему, систему судебных агентов, и пр. Естественно, система enforcement в огромной степени финансируется за счет государства (за счет налогов, грубо говоря, так как бесплатного государства не бывает).

А общество, которое экономит на налогах, вынуждено тратиться на альтернативную систему enforcement (систему частного правосудия), крайне неэффективную и очень дорогую. Поэтому если контракт не защищен (если вас могут обмануть), вы скорее всего предпочтете его просто не заключать. Неээфективность альтернативной системы enforcement обусловлена, в частности, высокой конкуренцией между преступными группировками. Эффективность у криминальной «крыши» на микроуровне выше, но в перспективе гораздо ниже, чем у милиции. В России альтернативная система enforcement может существовать только в очень высокоприбыльных секторах – в оптовой и розничной торговле, в сфере обслуживания «новых русских».

Как указывал еще Адам Смит, разделение труда (на котором основана любая экономика) ограничено размерами рынка. Расширение рынка деперсонализирует обмен, увеличивает степень неопределенности в контрактных отношениях. Другими словами, развитие разделения труда и специализации способствует росту трансакционных издержек. Именно существование значительных трансакционных издержек объясняет природу экономических институтов, феномен их возникновения.

С точки зрения современной институциональной экономики институты – «правила игры», структурирующие поведение людей в стандартных, повторяющихся ситуациях, а также внешние механизмы, обеспечивающие их «защиту», т.е. принуждение индивида к их выполнению. Институты, институционализация экономических отношений – основной способ минимизации трансакционных издержек.

«Правила игры» – это модели или образцы поведения, говорящие о том, как следует себя вести в той или иной ситуации. Любые «правила игры» по определению ограничивают спектр альтернатив, доступных экономическим агентам.

С точки зрения сфер поведения людей институты бывают экономические, политические и социальные. С точки зрения характера «правил игры» институты могут быть, например, правовыми (юридическими).

Строго говоря, под термином «институты» скрываются два разных феномена – институциональная среда и институциональные соглашения.

Институциональная среда – совокупность основополагающих социальных, политических, и юридических правил и норм, определяющих общие рамки человеческого (в т.ч. экономического) поведения. Это институты как общие рамки поведения.

Институциональные соглашения – это договоренности между индивидами и/или их группами, определяющие конкретные способы кооперации и конкуренции.Институциональные соглашения возникают в контексте институциональной среды. Это институты как конкретные механизмы экономической координации, институты как организационные модели. В современной экономике к важнейшим институциональным соглашениям относят рынок и фирму.

Институциональное равновесие – ситуация, при которой при данном соотношении сил «игроков» и данном наборе контрактных отношений, образующих экономический обмен, ни один из «игроков» не заинтересован тратить ресурсы на реструктуризацию соглашений.

От «правил игры», даже самых продуманных и эффективных, мало толку, если отсутствуют средства, обеспечивающие их соблюдение, иначе – нет механизма принуждения к их исполнению. Под механизмом принуждения к исполнению правил имеется в виду наличие гаранта (гарантов) соблюдения правил, характер санкций и наличие правил применения этих санкций, а также то, в какой форме правила выражены и какова процедура их «узаконивания».

С точки зрения того, каков механизм принуждения к исполнению «правил игры», экономисты делят правила на формальные и неформальные.

Формальные правила защищены жесткими санкциями за их нарушение. Гарантом их выполнения является «третья» (по отношению к экономическим агентам) сторона, обладающая средствами принуждения и специализирующаяся на выполнении этой функции. Формальные правила достаточно четко вербализированы, содержатся в тех или иных официальных текстах, предполагают наличие формальной процедуры их узаконивания.

Поскольку чаще всего монополию на насилие имеет государство (а это самое надежное средство принуждения), то формальные нормы воплощены в первую очередь в правовых нормах: в Конституции, законодательстве и судебных прецедентах. Это означает, что государство является прямым гарантом соблюдения «правил игры»; правовые нормы – те, которые «защищены» государством. Кроме того, формальные нормы содержатся в текстах договоров, а также в уставах юридических лиц и служебных инструкциях (т.н. внутренние, или корпоративные нормы). Для внутренних (корпоративных) норм государство является уже косвенным гарантом их соблюдения, гарантом «в последней инстанции». Таким образом, наблюдается определенная иерархия формальных правил.

В случае слабости, неэффективности государства альтернативным гарантом выполнения правил могут быть криминальные структуры. В данном случае юристы говорят о «теневом праве», политологи – о «феодализации» государства, а экономисты – об институционализации теневой экономики.

Неформальные нормы предполагают мягкие санкции за их нарушение. Они существуют в памяти участников группы, и в роли гаранта выполнения правил выступает любой участник, заметивший их нарушение. Практически они опираются на «общественное» (в широком смысле) мнение. Неформальные нормы воплощены в нормах морали, культурных традициях, бытовых обычаях, сложившихся стереотипах поведения.

Итак, главный разграничивающий признак формальных и неформальных норм – наличие или отсутствие специализации людей на осуществление функции принуждения к исполнению правил. Формальные правила и неформальные нормы соотносятся примерно, как право и мораль. Если формальные правила игры во многом зависят от целей экономической политики, то неформальные в большей степени – от исторического пути развития, менталитета общества, доминирующей культуры.

Когда индивид действует в соответствии с формальным или неформальным правилом, т.е. становится его адресатом, он автоматически приобретает права, присущие этой роли. Это означает, что совершая разрешенные правилом действия, он не встретит какого-либо сопротивления и, следовательно, не должен будет нести издержки по преодолению сопротивления. Таким образом, с экономической точки зрения права являются средствами экономии ресурсов в процессе осуществления действий.

Можно выделить четыре функции экономических институтов: рамочная, трансакционная, распределительная и обучающая.

Деятельность людей, экономических агентов носит абсолютно свободный характер. Ее можно уподобить броуновскому движению. Преследуя свои интересы, люди наталкиваются друг на друга и причиняют друг другу ущерб. Поэтому первая функция институтов– рамочная: регулирование поведения людей таким образом, чтобы они не причиняли друг другу ущерба, или чтобы этот ущерб чем-то компенсировался. Институты обеспечивают свободу и безопасность действий индивида в определенных рамках, что исключительно высоко ценится экономическими агентами.Есть большая институциональная рамка – рамка N 1, в пределах которой ты свободен в действиях и тебя не накажет закон. И есть рамка N 2, в пределах которой ты свободен в действиях и тебя не накажет общественное мнение.

Вторая функция институтов – трансакционная: минимизация усилий, которые люди тратят на то, чтобы найти друг друга и договориться между собой.Это первоочередная функция экономических институтов. Институты призваны облегчить как поиск нужных людей, товаров, ценностей, так и возможность людей договориться друг с другом. В этом заключается координационный эффект институтов. Эффективные «правила игры» обеспечивают координацию деятельности субъектов в силу того, что делают их поведение более предсказуемым (определенным) и тем самым снижают трансакционные издержки – издержки рыночного обмена (внешние трансакционные издержки) и иерархического, централизованного взаимодействия (внутренние издержки). Благодаря институтам экономические агенты экономят на издержках изучения и прогнозирования поведения других агентов. Окружающая среда становится для них более определенной. Это и делает возможной кооперацию (и рыночную, и централизованную) в условиях разделения труда.

Третья функция института– распределительная, т.к. они прямо или косвенно влияют на распределение издержек и выгод между экономическим агентами.

Наконец, четвертая функция института– организация процесса передачи информации, или обучение. Институты наследуются благодаря свойственному им процессу обучения. Обучением может заниматься специализированная организация (так это обычно и бывает). Но обучение может идти и на уровне «learning by doing», когда люди в ходе работы следят за действиями их более опытных коллег и делают так же, как они.

Таковы основные функции экономических институтов. Общие затраты общества на создание и поддержание системы институтов (суммарные трансакционные издержки) весьма высоки – сотни тысяч адвокатов, юристконсультов, работников правоохранительных органов, содержание соответствующих учреждений и т.д. – но в расчете на одну сделку эти издержки могут быть минимальны.

Чтобы лучше понять роль того или иного экономического института, полезно представить себе его отсутствие (провести своего рода «мысленный эксперимент»): каковы будут последствия? Например, к чему привело бы, например, отсутствие института банкротства или системы обязательной сертификации продукции.

Итак, институты – это некие ограничительные рамки, которые люди построили, чтобы не сталкиваться друг с другом, чтобы упрощать путь из точки A в точку B, чтобы легче проводить переговоры и достигать соглашений, и т.п.

Представим себе институт как некий лабиринт. Войдя в него, мы можем разными путями добраться до выхода. Если мы попадем в коридор, который кончается тупиком, нам, чтобы выйти из лабиринта, придется перелезать через стенку. Это связано с огромными трудозатратами, и мы лучше вернемся обратно и пойдем другим путем. В этом смысл института. По отношению к человеческой воле институт есть нечто внешне навязанное – или законом, или обычаем. Но в любом случае человек понимает, что каких-то вещей делать нельзя, или что их надо делать только определенным образом.

Например, придя в университет голым (способ самовыражения студентов, модный на Западе в 70–ые гг. прошлого столетия), вы, во-первых, сразу столкнетесь с институтом формальным (или жестким): ваше поведение будет классифицировано, как злостное хулиганство, и по закону о нарушении общественной нравственности милиция арестует вас на 15 суток. Но если все-таки вы в здание университета прорветесь, то, кроме обостренного внимания лиц противоположного пола, вы встретитесь с неприятием вашего поведения администрацией, которая начнет к вам относиться, как к не то чтобы плохому, но странному человеку. В результате, вы будете исключены из того круга общения, из которого быть исключенным не хотели бы. Это мягкий институт, т.е. институт, который не применяет к вам никакого формального наказания, однако вы четко осознаете, что делать этого не стоит, ибо вам грозит наказание неформальное.

Как будет вести себя человек в лабиринте. Когда он зайдет туда впервые, он будет очень долго бродить, прежде чем найдет выход. Причем оптимального пути от входа до выхода он с первого раза так и не определит. Вторично попав в лабиринт, он учтет прежние ошибки, будет помнить, где он наткнулся в прошлый раз на стенку и куда идти не надо, а где пройти можно. Он воспримет лабиринт, как существующие рамки. Т.е. налицо процесс обучения, который возможен как в рамках личного опыта, так и в рамках передачи информации со стороны другого человека. При сотом (как и при пятисотом) прохождении лабиринта человек уже может даже по сторонам не смотреть. Он будет действовать автоматически, без рационального осмысления того, как и зачем он что-то делает.

Лабиринт от долгого употребления слегка обвалится и станет нуждаться в реставрации. Тогда люди начнут спорить, в каком виде его следует восстановить – в том же самом или в несколько ином? Одни скажут: «Ребята, мы всю жизнь так ходили. Отцы и деды наши так ходили. Давайте восстановим стенку там, где она стояла». Другие предложат не строить в данном месте стенки, чтобы можно было пройти напрямик, выиграв тем самым время. В обществе начнутся конфликты. Такова – схематично – судьба института.

Лабиринт – институт формальный, жесткий, закрепленный законом. Его составляют формальные нормы. И чаще всего дискутируется судьба именно этих институтов, а относительно неформальных, мягких, не закрепленных законом институтов обычно не спорят. Хотя иногда спорят и по их поводу. Так, в конце XIX в. обсуждался вопрос, можно ли дамам ездить на велосипеде, не оскорбляет ли это общественную нравственность.

На самом деле институты не есть стенки. Институты не имеют физического смысла, они существуют исключительно в деятельности и через деятельность людей. Суд не состоится, если не пришел судья. Фондовая биржа не будет функционировать, если на торги никто не придет, что и имеет место сейчас, когда никто не интересуется акциями наших предприятий. Большинство людей действует в рамках института уголовного права, соблюдая закон. Меньшинство закон преступает, что приводит к печальным последствиям. Смысл института уголовного права в том, что абсолютное большинство знает: определенные вещи делать нельзя, иначе последует жесткое наказание. Так, человек не отнимает чужого, понимая, что его за кражу посадят в тюрьму.

Через институты человеку сообщается некая информация (например, о необходимости свернуть, ибо, если он пойдет прямо, то стукнется головой о стену). Институты сами по себе порождаются недостатком информации, стремлением людей сэкономить на приобретении и обработке оной. Представим ситуацию, в которой люди имеют огромное количество альтернатив поведения. Они будут пробовать действовать один раз, второй, третий и отбирать удавшиеся альтернативы. А в будущем их дети выберут те альтернативы поведения, которые привели их отцов к успеху. Как это бывает?

Скажем, есть болото, через которое хотят перебраться трое путников. Первый доходит до определенного места болота и тонет. Второй, вне всякого сомнения, дойдет до этого места тем же путем, обойдет его и утонет, уже преодолевая следующий коварный участок. Третий пойдет сначала по следам второго (т.е. он тоже обогнет место, где утонул первый путник), потом дойдет до места гибели второго, обогнет и это место, и, наконец, преодолеет болото. Тем же извилистым путем, каким шел третий, через болото, наверняка, пойдут пятый, шестой, десятый путники. И так будет продолжаться, пока не появится некий человек, который возьмет в руки орудие труда (шест), промеряет это болото и обнаружит более прямой путь. Иными словами, так будет продолжаться, пока не разовьется технология, которая поможет людям выпрямить путь (в данном случае технология приобретения информации, ибо шест является именно ею).

Таким образом, возникает институт. Путь через болото есть институт, есть стереотип поведения. Он наследуется обычаем. Все люди знают, что через болото следует перебираться этим путем. Точно так же все люди знают, что прежде, чем идти охотиться на медведя, следует молиться богам и долгое время с дикими криками тыкать копьем в медведя, нарисованного на стене жилища. Если же этого не делать, то медведя не убить. Но даже если его без этого и удастся убить, это будет совершенно неправильно. И это тоже институт.

Возникновение подобных институтов обусловлено стремлением людей сэкономить усилия на приобретение и обработку информации. Чем большей информацией обладает человек, тем больше у него набор альтернатив, и, соответственно, с меньшей вероятностью он поступит неудачно. Действия человека – члена общества на 90–95 % стереотипны. Он их не обдумывает.

Всякий раз, когда обычному горожанину захочется хлеба, он не размышляет, где его взять. Он не отправляется ради этого просить милостыни на улицу; не идет пахать поле, чтобы потом его засеять; не копается в отбросах в надежде найти брошенный кем-то ломоть хлеба; не заходит во все магазины подряд, спрашивая, не торгуют ли здесь хлебом. Он идет прямиком в булочную, твердо зная, что по минимальной для себя цене – и информационной, и той реальной, которую он отдает за хлеб, – ему проще всего и дешевле всего купить хлеб там. Это институт, и это институциональное (институционализированное) поведение. И данный институт будет работать до тех пор, пока в магазинах есть хлеб.

А если его там не станет, от нас потребуются огромные усилия, не чтобы его вырастить, а чтобы его как–то достать. Тогда нам придется идти на рынок и смотреть, где больше домашнего фарфора и меньше домашнего хрусталя берут за этот самый хлеб. Возникнет такой же рынок, какой был у нас в периоды Гражданской и Отечественной войн (на оккупированных врагом территориях). Как и прежде, мы станем менять на хлеб менее нужные вещи. Т.е. возникнет совершенно другой институт – институт свободного обмена.

Если же государство совсем рухнет, мы будем думать уже над другими технологиями. Наверное, мы будем думать, где найти десяток «крепких парней», как с ними договориться о разделе добычи и как тренироваться, прежде чем совершить набег на соседний дом, в котором хлеб есть.

Наша жизнь, в том числе экономическое поведение, состоит из ряда стереотипов. Свободный человек обладает огромным количеством альтернатив поведения. В круге его альтернатив есть определенный сектор – зона жестких институтов, – где его действия будут законны и ограничены определенными рамками. А незаконные действия индивида (скажем, если он отнимет у кого-то что-то на улице, или ударит кого-то, или стащит доски с соседнего дачного участка) попадают в остальную часть круга.

Индивид не совершает незаконных действий не потому, что он хороший, а потому, что ему известно: если он выйдет из сектора законных действий, то будет наказан (ведь он – не вор–профессионал, воровать не умеет, поэтому его скорее всего поймают, осудят и посадят в тюрьму). Закон всегда основан не на самом насилии, а на угрозе его применения. Допустим, я боюсь брать взятки с абитуриентов за поступление в институт, потому что знаю: с 90–процентной вероятностью об этом сообщат компетентным органам, и меня арестуют. Но я не хочу садиться в тюрьму, а значит, не буду этого делать. Факта насилия в этом нет (меня никто не бьет по голове). Однако я знаю о большой вероятности того, что меня по ней ударят, если я совершу нехороший поступок, и поэтому отказываюсь его совершать. Это жесткий институт.

Наряду с жесткими институтами есть институты мягкие. Мягкий институт состоит из неформальных норм – обычаев, традиций, т.е. традиционно зафиксированных стереотипов поведения, которые разделяются многими или большинством в группе. Обычаи и традиции не всегда совпадают с законом. Можно выделить зоны, где:

– обычай совпадает с законом;

– обычай нейтрален по отношению к закону;

– обычай не совпадает с законом;

1) Обычай совпадает с законом. Общеизвестно, что у цивилизованных народов нет ни одного обычая, согласно которому убийство считалось бы хорошим поступком (в данном случае горцы с их обычаем кровной мести - исключение).

2) Обычай нейтрален по отношению к закону (т.е. он не противоречит закону, он просто охватывает такой круг поведения, о котором закон ничего не говорит). Это относится, скажем, к обычаю гостеприимства. Нет ни одного закона, который бы гласил: если ты попал к кому-то в гости, тебя обязаны напоить, накормить, а ты обязан все это съесть и выпить, иначе смертельно обидишь хозяина. Однако закон и не запрещает этого делать.

3) Обычай не совпадает с законом (т.е. он покрывает сферу деятельности, которую закон не разрешает).

Например, обычай умыкания невест. Законом запрещено учинять насилие. Тем не менее, в некоторых местностях без соблюдения данного обычая нельзя жениться (иначе молодые будут опозорены). Еще обычай, характерный для США до 1950–х г.г.: если белый американец–южанин в своей лавке на Миссисипи обслужит негра, его за это не убьют, но другие белые к нему в лавку уже не пойдут.

Приведенный пример относится к зоне, где мягкие институты (обычаи) противоречат жестким (законам). И кстати, наиболее яркие примеры здесь дает борьба против расовой сегрегации в США. Но существует также зона, где действуют только жесткие институты (законы), а мягкие (обычаи) не действуют.

Например, очевидно, что налоги платить нужно, и все же многие стараются избежать этого. Однако сложившегося обычая, который осуждал бы тех, кто налоги платит, нет. Уплата или неуплата налогов воспринимается, как личное дело каждого. Не существует никаких мягких институтов, которые поддерживали бы неплательщиков налогов и наказывали бы плательщиков оных. Просто не все еще осознали необходимость уплаты налогов, у них нет соответствующей культуры, они не освоили пока этот институт.

Другой пример (менее связанный с Уголовным кодексом) – это поведение вкладчиков любой финансовой пирамиды, т.е. людей, несведущих в законах, необученных ими пользоваться. Тот, кто обладает экономической культурой, при желании купит акции на фондовом рынке, но не будет вкладывать деньги в финансовую пирамиду. А тот, кто вкладывает в нее, должен четко понимать возможность проигрыша. К сожалению, массовое поведение пока не соответствует действующему в России законодательству. Люди по-прежнему верят телевизионной рекламе.

Схема 1. Возникновение экономических институтов

ограниченная склонность к

рациональность оппортунизму

ассиметричность конфликт

информации интересов

неопределенность в принятии решений

возникновение трансакционных издержек

необходимость институтов

В зоне жестких институтов формально индивид может выбирать траекторию своего поведения, но реально он так не делает. Он следует неким стереотипам, сужая тем самым свой выбор до определенного набора траекторий. Уже говорилось, что 90% наших действий стереотипны. У обычного человека нет времени задумываться над вопросами, как добыть хлеб, как добраться до работы, как разместить деньги. Он крайне редко «вырывается» из ряда существующих институтов. В подавляющем большинстве случаев индивид поступает так, как предложено, как поступают люди вокруг него, или как его учили. Т.е. сфера экономической жизни и деятельности оказывается только на 1/10 зоной свободного выбора, а на 9/10 зоной следования определенным наборам инструкций. И это вполне естественно, ибо, расширь мы зону свободного выбора хотя бы вдвое (до 20 %), человеческая психика этого бы не выдержала.

Описанная нами в данном вопросе природа трансакционных издержек и экономических институтов в сжатом виде представлена на схеме 1.

Экономические инструменты – более узкое понятие. Это способы достижения отдельными экономическими агентами (или их группами) конкретных целей и способы координации их действий путем целенаправленного воздействия на экономическую систему. Экономические инструменты складываются в рамках институтов. Например, понижение фирмой продажной цены является инструментом увеличения спроса и расширения рынка сбыта, а изменение Центральным Банком минимальной резервной нормы – одним из инструментов денежно–кредитной политики. Самым выдающимся примером экономических инструментов является т.н. система (механизм) цен. Экономические инструменты именуют иногда «механизмами».

Как мы знаем, институциональные рамки, институциональные соглашения (механизмы) и инструменты – системообразующие элементы экономической системы. Разные экономические системы отличаются друг от друга именно тем, какие координационные механизмы доминируют (подробно это рассматривалось в теме 2).

В современной рыночной экономике существует сложившаяся система экономических институтов: институт собственности, контрактное право, фирма, корпоративное право, банкротство, системы лицензирования и сертификации продукции, институт объектов исключительных прав (объектов интеллектуальной собственности, в т.ч. «брэндов»), система защиты прав инвесторов на финансовом рынке и др.

2. ИНСТИТУТ СОБСТВЕННОСТИ В РЫНОЧНОЙ ЭКОНОМИКЕ: ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ ПРАВ СОБСТВЕННОСТИ

Первоочередным экономическим институтом является институт собственности – правила, которые определяют, что кому принадлежит. Важность института собственности очевидна: это наиболее фундаментальные правила игры в рыночной экономике. В рыночной экономике нет ничего важнее защиты прав собственности. Именно защита прав крупных и мелких собственников создает стимулы к эффективному ведению бизнеса, сбережениям и инвестициям. Как удачно выразился видный современный российский экономист Сергей Гуриев, «нет капитализма без капитала».

Институт собственности обуславливает существование прав собственности. Права собственности – это такие разрешенные и защищенные от препятствий к их осуществлению возможные способы использования ограниченных ресурсов, которые являются исключительной прерогативой отдельных индивидов или групп. Как любые права, права собственности могут быть формальными и неформальными.

Экономисты склонны рассматривать права собственности не как нерасчленимое целое, абсолютное и неделимое (этот подход восходит к континентальной правовой традиции, традиции Римского права), а как набор, «пучок» отдельных, частных правомочий, которые представляют собой «открытое множество». Такой подход характерен для англосаксонского права. На этом базируется современная экономическая теория прав собственности. Значимость такого подхода обусловлена возможностью дифференцированного отношения к вещи экономических агентов в соответствии с их сравнительным преимуществом в ее использовании.

Заметим, что в экономической науке нет единой, общепринятой классификации отдельных, частных правомочий. Однако наиболее рельефно вышеописанный подход воплощен в перечне частных правомочий британского юристаА. Оноре, состоящем из одиннадцати неразложимых и непересекающихся правомочий собственности:

1. Право владения (оно первоочередное) – защищенная возможность осуществления исключительного физического контроля над вещью, в том числе посредством своих представителей (агентов).

2. Право пользования – т.е. личного использования вещи.

3. Право распоряжения или управления – право решать, в каком направлении вещь использовать, когда и кем; определение круга лиц и порядка доступа к ресурсу.

4. Право присвоения или право на доход, извлекаемый из данной вещи.

5. Право на остаточную стоимость, которое предполагает возможность дарения, продажи, изменения физической формы вещи с согласия владельца. Другими словами – право определять судьбу вещи.

6. Право на безопасность – иммунитет от экспроприации.

7. Право на передачу вещи по наследству или по завещанию.

8. Бессрочность – неограниченность обладания вещью во времени (чем длиннее временной горизонт, тем выше ценность данного актива для его обладателя).

9. Право на запрет вредного использования – «отрицательное» право, которое не позволяет собственнику использовать вещь во вред объектам собственности других лиц.

10. Ответственность в виде взыскания – возможность отчуждать вещь в уплату долга (например, залог).

11. Конечные права – являются следствием неопределенности и возникающей из-за этого необходимости заполнять пробелы в уже заключенных соглашениях.

Существенное значение для понимания прав собственности имеют процессы их спецификации и размывания.

Спецификация (specification) права собственности – это выделение отдельных (частных) правомочий и их четкое (ясное, прозрачное) закрепление за отдельным индивидом или группой посредством определения субъекта права, объекта права, набора конкретных правомочий, которыми располагает данный субъект, а также механизма, обеспечивающего их соблюдение. Формальные (юридические) права собственности специфицирует государство.

Условия спецификации прав собственности:

· редкость блага. Если благо является свободным, нет смысла в установлении прав собственности;

· четкое установление границ объекта собственности и границ конкретных правомочий;

· придание правам собственности свойства исключительности.

Важнейшей функцией спецификации прав собственности является придание им свойства исключительности (создание режима исключительности).

Правомочие собственности считается исключительным,если его субъект в состоянии эффективно (с приемлемыми издержками) исключить других экономических агентов из процесса принятия решения относительно использования данного правомочия. Исключительность того или иного права собственности не всегда означает, что оно принадлежит индивиду, т.е. частному лицу. Исключительными правами могут обладать группа лиц, организация (юридическое лицо), государство. Исключительность права собственности экономически важна потому, что именно она создает стимулы к эффективному использованию ресурса, к максимизации дохода.

Соблюдение режима исключительности может обеспечиваться государством, самими собственниками или социальными нормами.

Обратным к процессу спецификации является размывание (attenuation) прав собственности – нечеткое закрепление прав; практика нарушения исключительности прав, приводящая к снижению ценности актива (объекта права), т.к. поток ожидаемых доходов должен дисконтироваться по более высокой ставке процента (учитывающий риск экспроприации). Выделяют следующие виды размывания прав собственности:

· нечеткое установление прав;

· плохая защита;

· наличие множества ограничений.

Например, регулярные набеги кочевников на оседлых землевладельцев представляют собой форму размывания прав собственности земледельцев на урожай. Таким образом, фактический уровень исключительности того или иного правомочия собственности – это функция от процессов спецификации и размывания прав собственности.

Хорошо специфицированные права собственности обладают свойством обмениваемости. В процессе обмена (или централизованным путем) они могут расщепляться и консолидироваться.

Расщепление (дифференциация) прав собственности – перемещение отдельных прав в пользу тех агентов, которые выше их ценят. В результате возникают совладельцы. При этом конечным собственником считается лицо, которое принимает окончательное решение о перераспределении прав собственности, распоряжается остаточными правами и имеет право на остаточный доход (см. перечень Оноре).

Консолидация прав собственности – объединение прав собственности у одного лица или группы лиц с целью их лучшего использования, сокращения трансакционных издержек или решения проблемы т.н. внешних эффектов.

Расщепление и консолидация – формы перераспределения прав собственности. И расщепление, и консолидация прав собственности могут осуществляться как законодательно, так и путем заключения сделок. Целесообразность использования законодательного или контрактного способа перераспределения прав собственности зависит от величины соответствующих трансакционных издержек (издержек перераспределения прав собственности). В этой связи существуют т.н. теоремы Коуза и Познера.

Теорема Коуза – при нулевых трансакционных издержках размещение ограниченных ресурсов будет Парето–оптимальным вне зависимости от первоначального распределения прав собственности. Индивиды (экономические агенты) без труда обменяются правами, перераспределят их путем добровольных обменов. Р. Коуз писал: «Если права на совершение определенных действий могут быть куплены или проданы, их, в конце концов, приобретают те, кто выше ценит даруемые ими возможности производства или распределения. В этом процессе права будут приобретены, подразделены и скомбинированы таким образом, чтобы допускаемая ими деятельность приносила доход, имеющий наивысшую рыночную ценность».

Поскольку трансакционные издержки перехода прав собственности не просто существуют (отличны от нуля), но и могут быть весьма высокими, то имеет значение теорема Познера – при высоких трансакционных издержках государство (законодатель) должно само устанавливать наиболее эффективное (из всех доступных) распределение прав собственности.

Права собственности не только дают гарантии и стимулы к производительной деятельности, но, как любой экономический институт, влияют на величину трансакционных издержек (только уже не издержек перераспределения прав собственности, а издержек производительного использования актива). Их величина во многом определяется режимом собственности.

С точки зрения количества лиц, обладающих исключительными специфицированными правами, выделяют следующие альтернативные режимы собственности (в логической последовательности): частная (индивидуальная и частно–долевая), коммунальная, государственная (муниципальная) и общая собственность (режим свободного доступа). В экономической теории данная классификация режимов собственности является базовой. Она заметно отличается от общепринятой юридической классификации форм собственности: частная собственность (физических и юридических лиц), государственная (федеральная и субъектов федерации) и муниципальная собственность.

Рассмотрим альтернативные режимы собственности с точки зрения концепции трансакционных издержек.

Частная собственность – режим использования ограниченного ресурса, при котором исключительными правами обладает отдельный индивид.

Частная собственность может быть индивидуальной (единоличной) и частно–долевой (когда есть совладельцы, свободные в распоряжении своими долями). Режим частно–долевой собственности наиболее выражен в корпорациях (см. предыдущую тему).

Частная собственность стимулирует развитие, создает мощные стимулы к накоплению и эффективному использованию ресурсов. Однако она может приводить к перепроизводству благ с отрицательными внешними эффектами и недопроизводству благ с положительными экстерналиями. Также она не решает проблему производства чистых общественных благ.

Коммунальная собственность – режим использования ограниченных ресурсов, в рамках которого исключительными правами обладает (не на долевой основе) группа людей. Их можно назвать инсайдерами. Исключаются из множества обладателей полномочий те агенты, которые не входят в рассматриваемую группу (аутсайдеры).

В особых условиях коммунальная собственность обеспечивает приоритет общих целей над частными и способствует совместному выживанию и противостоянию внешней угрозе. Однако может породить эффект сверхпотребления (см. далее) и т.н. проблему «безбилетника».

Государственная (муниципальная) собственность – режим использования ограниченного ресурса, при котором исключительность доступа существует для всех. Нет деления на инсайдеров и аутсайдеров. Соответственно существуют понятия национализации и приватизации.

Государственная собственность обеспечивает производство общественных благ, но часто порождает проблему ренто-ориентированного поведения чиновников.

Общая собственность – режим свободного доступа, полное отсутствие исключительных прав; ни один из экономических агентов не может исключать других из доступа к данному благу.

Режим свободного доступа может сохранятся и для ограниченных благ – когда ожидаемые выгоды от спецификации собственности, недостаточны, чтобы компенсировать высокие затраты по спецификации и защите прав собственности. Вот почему возможны ситуации, когда благо является ограниченным, а цена его для индивида равна нулю.

Вследствие осуществления открытого доступа к ограниченному ресурсу возникает сверхиспользование ресурса (его нерациональное, излишнее использование). В данном случае каждый из агентов, принимающих решение, присваивает выгоды от использования ресурса непосредственно, тогда как бремя издержек, связанных со сверхиспользованием, распределено между всеми агентами. При этом у индивида отсутствуют стимулы экономного отношения к активу (есть возможность уклониться от участия в общих издержках), что приводит в результате к т.н. трагедии общедоступных ресурсов. Таким образом, каждый индивид стремится опередить другого в потреблении того, что достается ему бесплатно. Яркими примерами трагедии общедоступных ресурсов являются истребление бизонов в Северной Америке, порча красивого ландшафта и т.д. Таким образом, в этих случаях виновата не частная собственность, а наоборот – ее отсутствие.

Альтернативные режимы собственности по-разному влияют на распределение ресурсов. Экономическая деятельность, производство и обмен осуществляются при определенном первоначальном распределении прав собственности на ресурсы и конечные товары, которое может по ходу дела изменяться.

Для нормального функционирования института собственности большое значение имеет т.н. легитимность прав собственности.

легитимность собственности

Большое значение имеет разграничение двух взаимосвязанных, но не совпадающих характеристик социального порядка – легальности и легитимности.

Легальность – формальное юридическое признание прав собственности (через Конституцию, законодательство, правоприменительную практику), их соответствие конкретным нормам позитивного права (писаного закона).

Легитимность – неформальное общественное признание прав собственности; их соответствие более общим метаправовым принципам (моральным, надконституционным), из которых в конечном счете вырастает само формальное право и которые оно призвано воплощать и выражать. Более простыми словами легитимность – соответствие сложившимся в обществе представлениям о «честной игре».

Иногда легитимность обозначают другими терминами, например – «соответствие внутренней морали права» (Л. Фуллер).

Понятие легитимности было введено Максом Вебером при обсуждении возможных источников политической власти и уже позднее оно распространилось на экономические и социальные отношения. Интересно, что еще до Вебера концепцию легитимности разработал Адам Смит в работе «Теория нравственных чувств», используя другой термин – правильность (propriety) в смысле соответствия законам справедливости (на которые он неоднократно ссылается в «Богатстве народов»).

Ни одна рыночная экономика не может функционировать без широкого общественного признания норм и правил, регулирующих отношения собственности и индивидуальные экономические трансакции. Нелигитимность приводит к неполной специфицированности прав собственности и их нестабильности. В результате искажается система стимулов, что ведет к неэффективному использованию ресурсов и экономической стагнации.

Разграничение легальности и легитимности дает нам простейшую типологию альтернативных институциональных режимов собственности (таблица 1).

Таблица 1. Простейшая типология альтернативных институциональных режимов собственности

			ЕСТЬ	НЕТ
ЛЕГАЛЬНОСТЬ		ЕСТЬ	Режим А:   институцио-нальное равновесие	Режим С:   состояние безлегитимности
		НЕТ	Режим В:   состояние внелегальности	Режим D:   состояние чистой криминальности

Как мы уже знаем, в силу ограниченной рациональности и оппортунизма индивидов возникает целый ряд явлений, рассматриваемых институциональной экономикой. В частности, возникают два типа оппортунистического поведения – предконтрактное и постконтрактное. Различные формы институциональных соглашений призваны создавать гарантии против различных типов оппортунизма.

Выделяют такую основную форму предконтрактного оппортунизма, как ухудшающий отбор. Она связана с тем, что качественная оценка товара, во-первых, затратна, во-вторых, почти всегда неполна из-за асимметричности информации. В реальной жизни информация между участниками сделки – покупателем и продавцом – о предмете купли–продажи распределяется неравномерно (асимметричность информации). Продавец заведомо знает о нем гораздо больше, нежели покупатель, даже если его товар – деньги (например, фальшивомонетчик знает, что его деньги фальшивые).

ухудшающий отбор (adverse selection)

Ситуация т.н. ухудшающего (неблагоприятного) отбора (adverse selection) впервые описанна Джорджем А. Акерлофом (George A. Akerlof) применительно к рынку «лимонов», т.е. очень плохих подержанных автомобилей. Идея Акерлофа состояла в том, что в условиях асимметрии информации между продавцом и покупателем да еще и при стремлении покупателя максимально снизить свои издержки при покупке подержанного автомобиля, хорошие автомобили полностью или почти полностью уходят с массового рынка, и там остаются лишь плохие.

Действительно, данный факт эмпирически установлен. Например, в США существует огромный рынок подержанных автомобилей – через Интернет торгуется сразу порядка двух миллионов единиц. Однако отбор производится по ограниченному числу параметров (модель, пробег и т.д.). И хотя эти параметры гарантированы (в США, скажем, никто не скручивает спидометры, поэтому вы можете точно определить пробег заинтересовавшего вас автомобиля), но есть целый ряд параметров, не определяемых стандартными требованиями. Например, в США очень много автомобилей–«утопленников», которые во время наводнения пробыли какое-то время под водой. Их потом просушили, с виду они, как новые, но если вы такой автомобиль купите, он то и дело будет останавливаться из-за окисления в электрических цепях, и вам придется их перебрать.

Классическая ситуация неблагоприятного отбора – отбор людей на работу. Если фирма решит брать на работу, например, только выпускников ВШЭ и МГУ, она закономерно получит худшую их часть. Ведь другие фирмы будут выбирать сотрудников по другим качественным параметрам (производительность труда, предыдущий опыт работы и т.д.), а на долю вашей фирмы останутся люди, отвергнутые ими по этим параметрам, – вы же ограничили ваш отбор лишь одним или двумя параметрами!

Та же проблема возникает в отношениях между принципалом и агентом. Человек знает о себе гораздо больше, чем его наниматель. Например, он знает, что у него диплом об окончании экономического факультета МГУ, но он также знает, что последние 10 лет наукой не занимался.

С неблагоприятным отбором можно бороться по–разному. Например, можно прописывать полный контракт, т.е. контракт, который предусматривает все ситуации, способные возникнуть. В торговле недвижимостью, скажем, очень распространены контракты, где делается попытка описать все возможные недостатки, которые у дома могут появиться, и соответствующие виды компенсации ущерба покупателю, нанесенного продавцом. Можно использовать механизм гарантий, что и происходит очень часто. Гарантия – это некие заложенные заранее трансакционные издержки продавца, связанные с тем, что он обязуется, если товар не соответствует тем или иным формально заявленным в контракте параметрам, забрать его назад, чинить за свои деньги, менять и т.п. Можно прибегнуть к третейскому суду или к третьей стороне в качестве арбитражной инстанции. И т.д.

Принцип неблагоприятного отбора характеризует скорее некий стихийный оппортунизм. Весьма часто он проявляется в сфере страхования, где и возник сам термин adverse selection. Всякой страховой компании важно определить некий уровень страховых платежей, а для этого (как мы уже знаем) – оценить вероятность наступления страхового случая. Например, рассчитывая, что есть некая выборка людей со средней склонностью к заболеваниям, компания предлагает этот страховой полис на открытом рынке, а в результате склонность к заболеванию у большинства застраховавшихся людей оказывается выше средней. И для страховой компании необходимо определить это смещение в худшую сторону (т.е. возникающий неблагоприятный отбор) и пути борьбы с ним. Для чего она либо повышает цену страхового полиса, либо все более и более тщательно измеряет здоровье людей, желающих застраховаться (страховая компания может это делать сама или требовать от людей справки из больницы и т.д.).

Однако измерения затратны как для измеряющего, так и для измеряемого, и усложнение процедуры отбора за счет измерений ведет к ограничению выборки – ведь страховку, связанную с длинной процедурой оформления, естественно, захочет получить меньшее число людей (они не захотят нести эти издержки). Но и при повышении цены страхового полиса, когда риски гасятся ценой, будет то же самое. Итак, число желающих застраховаться уменьшится в любом случае, потому что цена страховки так или иначе (косвенно или прямо) возрастет.

В реальной жизни проблема adverse selection не всегда решается простыми способами.

Доминирующими формами постконтрактного оппортунизма являются моральная угроза, «отлынивание», «попрание» и «вымогательство».

В первую очередь необходимо рассмотреть явление, которое давно получило в экономической литературе название «моральный риск» или «моральная угроза» (moral hazard). Конечно, не все случаи постконтрактного оппортунизма сводятся к моральной угрозе, однако она охватывает ~ 90 % подобных явлений и имеет несколько разновидностей. Литература, посвященная постконтрактному оппортунизму, так или иначе дублирует литературу, посвященную моральной угрозе. Кроме того, мы рассмотрим ряд форм постконтрактного оппортунизма, не сводящихся к моральной угрозе – т.н. «попрание» и «вымогательство».

моральная угроза (moral hazard)

Предположим, что все предк

Дата добавления: 2014-01-15