В Великобритании в хіх в

ТЕМА 11. УЧЕНИЯ О ГОСУДАРСТВЕ И ПРАВЕ

1. Учение Джереми Бентама о государстве и праве

2. Правовое учение Джона Остина

3. Учение Джона Стюарта Милля о свободе личности и представительном правлении

4. Социально-политическое учение Герберта Спенсера.

К началу XIX в. в Великобритании было в основном покончено с политико-правовыми пережитками феодализма. Английская революция XVII в. не прошла бесследно: в стране утвердилась парламентарная монархия, на очереди была модернизация аристократической политической системы.

Мировоззрение новой, капиталистической эпохи воплотилось в позитивном праве и тесно с ним связанной категории правопорядка. Естественно-правовая идеология, нацеленная на борьбу с феодальными устоями, не могла обеспечить стабильность и порядок, в силу чего наблюдается отказ от нее. Место революционных идей естественного права заняло новое учение о праве – юридический позитивизм. Он с самого начала принципиально отрицал иное право, кроме позитивного (отсюда само название этого направления). Его родоначальники – Дж. Бентам и Дж. Остин – стали на позиции безусловной связи между государством и правом, признания государства единственным источником права.

1. Либеральную концепцию права и государства в Анг­лии начал разрабатывать ученик великого экономиста Адама Смита Джереми Бентам (1748-1832). Наибольшую известность получили его работы: «Введение в основания нравственности и законодательства», «Деон­тология», «Руководящие начала конституционного кодекса для всех государств».

Как и большинство его современников, Бентам был рационалистом. Мировоззренческой основой его учения стал утилитаризм, созданный на основе политэкономии Смита, философских идей Гоббса и Локка, этики Юма, трудов французских материалистов. В противовес позитивистски-описательным работам современных юристов Бентам провозгласил задачей юридической науки критический анализ действующего права с целью его совершенствования. Юриспруденция в его понимании есть цензура действующего права.

Мерилом ценности права и принципом государственного управления Бентам провозгласил принцип всеобщей пользы. Принцип наибольшего блага, по мнению Бентама, предоставлял умелому законодателю универсальный инструмент, с помощью которого он может «ткать ткань блаженства руками разума и права».

С позиций утилитаризма Бентам критикует как теорию естественного права, так и исторический подход к праву. В памфлете «Анархические софизмы» он развенчивает идею естественных прав человека и общественного договора. Однако не следует думать, что Бентам напрочь отрицал права человека как юридическую категорию. Он признавал существование только таких прав человека, которые можно обосновать принципом полезности. Так, он выступал в защиту личной и экономической свободы, свободы слова, требовал равных прав для женщин, запрета рабства и телесных наказаний (в том числе – для детей), свободы развода и мн.другое. Более того, он полагал, что государство обязано законодательно закрепить за индивидами фундаментальные права и гарантировать их соблюдение.

Что же касается истории как фактора социального, и в том числе политико-правового прогресса (идеи Монтескьё и исторической школы права), то для современного законодательства она тоже имеет, в основном, отрицательное значение. С точки зрения Бентама, история человечества – это компендиум преступлений и глупостей.

Применяя утилитаризм к вопросам права, Бентам приходит к выводу, что закон есть зло, поскольку «каждый закон есть нарушение свободы». Тем не менее, закон – зло неизбежное, ибо он предотвращает еще большее зло. Без него не­возможно обеспечить безопасность личности и имущества. Обеспечение безопасности, в из­вестной мере, противоречит равенству и свободе, иначе говоря, приносит вред, а не пользу. Каковы же в связи с этим должны быть пределы законодательно­го регулирования? Законодатель не должен регулировать действия, где люди могут вредить сами себе. Законодатель должен избегать неправомерного посягательства на частную собственность, не должен вмешиваться в деятельность предпринимателей и в их отношения с рабочими. По теории утилитаризма работодатель и работник сами, руководствуясь «моральной арифметикой», определяют условия договора, исходя из «собственной пользы». Справедливости ради следует отметить, что до крайностей экономического либерализма Бентам все же не доходил, допуская регулирование в сфере социальной защиты населения, образования и науки. Бентам верил в благотворность возрастающего имущественного уравнивания, но при этом выступал против социальных движений, на то направленных.

Предложенные Бентамом границы правового регулирования включали только «общее благо». В частности, таково установление налогов и устройство государственных учреждений.

Принцип утилитаризма, с точки зрения Бентама, лежит и в основе правопорядка. Люди подчиняются законам не потому, что считают, будто эти законы соответствуют образу естественных прав. Они подчиняются им, потому что верят в то, что последствия законопослушания в целом лучше и полезнее для них, нежели непослушания.

Изучение и усовершенствование права Бентам предполагает осуществлять при помощи естественного и технического методов. Естественный метод состоит в оценке действующего права с позиций всеобщей пользы, а технический – в утверждении единообразных юридических процедур и терминологии.

В области гражданского права полезность законодательства измеряется его способностью обеспечить неприкосновенность собственности и создать систему обмена, выгодную для большинства членов общества.

Бентам выступал за создание реалистической классификации преступлений и наказаний. В области уголовного права принцип утилитаризма предполагал, что наказание, приносящее боль и страдание, оправдано лишь тогда, когда предотвращает еще большее зло или компенсирует причиненное зло. Иначе говоря, наказание должно быть соразмерным преступлению, а не актом голого возмездия.

Наиболее радикальные меры Бентам предлагает в области юридической процедуры и организации юридических учреждений. Бентам резко критикует децентрализованную, запутанную английскую судебную систему, с неясной и перекрывающей друг друга компетенцией судов, практику выплаты судьям и иным судебным чиновникам гонораров вместо заработной платы.

Лозунгом правовой реформы Бентама стала формула: «Всяк сам себе юрист» (воспроизводящая в новых условиях старую формулу Лютера «Всяк сам себе священник»). Он предлагал, во-первых, заменить официальную судебную процедуру неформальным рассмотрением дела перед третейским судом, стремящимся примирить стороны. Во-вторых, расширить круг допустимых доказательств, касающихся рассматриваемого дела. В-третьих, предоставить судье большую свободу в постановлении решений и право руководствоваться собственным правосознанием.

Бентам настороженно относился к традиционному для Англии суду присяжных. В то же время, понимая, что присяжные обеспечивают демократизм правосудия, предложил модифицировать данный институт, введя «квази-жюри» из обыкновенных граждан и «эрудитов», обладающих знаниями права. Кроме того, он предлагал принять закон об обязательном присутствии в зале суда определенного количества граждан с целью обеспечения публичности правосудия.

В правопонимании Бентам выступает как пионер юридического позитивизма (хотя сам термин вошел в оборот благодаря трудам его учеников Джона Остина и Джона Стюарта Милля). Он отказывался рассматривать право как результат божественного откровения, как некие непреложные законы, которые всегда существовали до и независимо от человека и с которыми он должен согласовывать свою деятельность. Соответственно, право доступно человеческому разумению, и для познания права должны применяться те же научные методы, использующиеся для изучения других явлений объективного мира.

Право в понимании Бентама – не идеал, не справедливость, а исключительно воля суверена. Суверен предписывает четыре варианта поведения: совершить какие-либо действия (позитивная директива); воздержаться от какого-либо действия (негативная директива); по своему выбору сделать что-либо; по своему выбору не делать чего-либо. Директива суверена и санкция, приказ и запрещение являются определяющими аспектами права.

Большое внимание Бентам уделяет юридической технике. Он крайне негативно относился к традиционной для Англии системе прецедентного права, видя в законе наилучшую форму фиксации правовых предписаний. Закон следует воспринимать как совокупность знаков-символов, изданных или одобренных сувереном для регулирования поведения подвластных (такой подход иногда именуют лингвистической юриспруденцией). Понятие права у Бентама тождественно понятию законодательства. Никакой иной формы бытия права мыслитель не признает.

Бентам выработал нормативные требования не только к содержанию права, но и к форме закона. Закон должен быть ясным, простым и доступным для понимания заурядного человека. Важнейшее средство придания ясности и стройности системе норм Бентам видел в кодификации.

Законы Бентам подразделял на совершенные (содержащие санкции) и несовершенные (не содержащие санкции); ординарные (содержащие предписания гражданам) и трансцендентные (содержащие предписания суверену). Последнее указывает на то, что Бентам, будучи противником естественно-правовой доктрины, с иных позиций, но тоже подошел к принципу ограничения власти государства правом.

Взгляды Бентама на наилучшую форму правления претерпели известную эволюцию. Вначале он одобрял кон­ституционную монархию в Англии, высказывался за вы­сокий имущественный ценз, долгосрочное избрание представительного корпуса, резко осуждал демо­кратию как анархию. Однако под влиянием друзей-радикалов (так называли в Англии сторонников политических реформ), Бентам меняет свои взгляды. Известную роль в этом сыграло и упрямое нежелание английского правительства внять его призыву о реформе права. Бентам понял, что реформа права – не техническая, а политическая проблема, и заявил, что преобразования в стране невозможны без парламентской реформы.

В 1818 г. Бентам приступил к разработке проблем конституционного права, теория которого была им изложена в «Руководящих началах конституционного кодекса для всех государств» (не завершены).

Целью правительства в любом государстве должно быть наибольшее счастье наибольшего количества людей. Но беспощадная реальность заключается в том, что, как правило, целью правительства является собственное счастье. В самом деле, абсолютный монарх будет править, руководствуясь исключительно своим собственным интересом. Класс, если его власть не ограничена, будет поступать так же. Люди, будучи предоставлены сами себе, в ситуации отсутствия воспитательного воздействия или сдерживающего чувства ответственности, тоже не заботятся о максимизации пользы. Единственный способ обеспечить справедливое отношение к счастью всех и каждого состоит в том, чтобы предоставить каждому равную долю власти.

Бентам различал суверенитет народа и суверенитет государства.

Суверенная учредительная власть (право учреждать основные законы государства) должна принадлежать народу, а государству – действующая суверенная власть. Она подразделялась ученым на две ветви. Законодательная власть должна осуществляться однопалатным представительством, ежегодно избираемым на основе всеобщего, равного и тайного голосования. Исполнительная власть (в которую включаются и судьи) должна осуществляться должностными лицами, подчиненными законодательной палате, ответственными перед ней и часто сменяемыми. Однако Бентам не соглашался с идеей независимости властей. Он – за их кооперацию, взаимодействие. Безусловная независимость ветвей власти привела бы к постоянным столкновениям.

Демократизировать, с точки зрения Бентама, следует не только организацию государственной власти, но и политическую систему общества в целом. В частности, следует ввести всеобщее, равное, тайное избирательное право (за исключением женщин, несовершеннолетних, неграмотных и лиц, находящихся в данной местности проездом). Впрочем, Бентам был готов предоставить избирательное право также и женщинам, поскольку они, возможно, даже более мужчин нуждаются в правовой защите. При помощи институтов демократии (свободная пресса, общественные дискуссии, публичные собрания) можно будет эффективно контролировать деятельность власти.

Главная функция правительства – гарантировать в первую очередь безопасность и собственность подданных государства. У правительства нет права определять, что является счастьем для каждого отдельного человека и тем более навязывать ему свое представление о счастье. Благотворительная деятельность государства казалась ему обложением труда в пользу лени, вообще он разделял ходячее в те времена мнение о том, что личный интерес лучше всего может регулировать экономические отношения.

Тем самым, Бентам выступал как один из основателей теории минимальных функций государственной власти.

2. Основателем юридического пози­тивизма был ученик Бентама, испытавший значительное влияние исторической школы права Джон Остин (1790-1859). Книга Остина «Лекции о юриспру­денции, или философия позитивного права», изданная уже после его смерти Дж.Ст. Миллем, стала настольной для всех многочисленных приверженцев юридического позитивизма.

Остин мечтал превратить юриспруденцию в точную науку. Для этого, прежде всего, следовало четко определить предмет юридической науки, ведь термин «право», писал Остин, используется в самых разных смыслах: для обозначения не только права, но и религиозных догматов, правил морали, законов природы. Это существенно мешает точному определению предмета юриспруденции. Остин различает и разграничивает этику (область оце­нок, суждений о добре, зле и др.), науку о законотворче­стве (представления о том, каким должно быть право) и собственно науку о праве, юриспруденцию. Последняя «имеет дело с законами, или правом в собственном смысле этого слова, без рассмотрения того, плохи они или хороши». Первостепенное значение для юриспруденции имеет формальная логика, или «логика правовых конструкций».

Остин, будучи позитивистом и противником естественно-правовой доктрины, в то же время использовал понятие «право» в двух смысловых значениях.

Право в широком смысле слова представляет собою правила поведения, установленные для одних разумных существ другими разумными существами, имеющими над ними власть. Таковы божественное право (религия) и человеческое право.

К человеческому праву относится право в строгом смысле (позитивное право). Под ним Остин понимает приказ государственной влас­ти, обращенный к управляемому, обязательный для под­чиненного под угрозой применения санкции в случае невыполнения приказа. В понимании Остина, норма поведения получает юридический характер только тогда, когда она, во-первых, сформулирована сувереном, во-вторых, ее исполнение обеспечено принудительной силой.

К человеческому праву Остин также относит правила, установленные об­щественным мнением: междуна­родное право, правила моды, этикета и законы чести. Остин называл все эти разновидности норматив­ного регулирования термином «позитивная мораль». Таким образом, право в широком смысле включает в себя божественное право, позитивное право и позитивную мораль.

Между позитивным правом и моралью, а также религией существует не близость и не сходство, а противоречие. И это должен учитывать всякий законодатель. Противоречие с моралью не должно рассматриваться как порок права и основание для его исправления. Несоответствие морали не лишает право его качественных свойств, даже если оно подвергается критике с моральных позиций или испытывает ограничительное воздей­ствие со стороны морали.

Позитивное право, т.е. право в строгом (собственном) смысле слова Остин фактически отождествляет с законом. Впрочем, существуя в пределах прецедентного типа права, Остин не мог не обращать внимания и на иные формы права. Как часть позитивного права он рассматривал решения суда, аргументируя это тем, что они выносятся с молчаливого согласия суверена. Обычай и юридическая доктрина приобретают нормативную силу и приравниваются к закону только по воле законодателя или судьи.

Суть предложенного Остином юридико-позитивистского подхода в понимании и истолковании права хорошо передается формулой «закон есть закон». Закон, как и любая правовая форма, получившая одобрение суверена, воспринимается как нечто, подлежащее не критике, а лишь возможно более точному истолкованию и беспрекословному исполнению. Остин исходил из того, что за пределами повелений суверена правовых норм в строгом смысле слова не существует. Иначе говоря, право возможно лишь как позитивное, но не как естественное, как реально действующее, но не как желаемый идеал.

По Остину, источником позитивного права является суверенная государственная власть. Сам суверен не связан никакими строгими правовыми ограничениями и в любой момент может отказаться от самоограничения. В роли самоограничителя выступает лишь божественное право и позитивная мораль.

Важнейшей гарантией нормального функционирования права и самой суверенной власти выступает привычка большинства к повиновению. При этом неважно, кто является сувереном – лицо или учреждение. Остин не уделял особого внимания формам государства, полагая, что в просвещенном обществе этот вопрос не имеет особого значения. Если же население необразованно, эта проблема является острой. По мнению Остина, демократия как коллективный суверен, включающий большинство населения, едва ли возможна на практике. Из классической триады форм правления остаются аристократия и монархия, среди которых Остин более симпатизирует последней.

Обязанности народа по отношению к суверену диктуются религией, моралью и правом. Что же касается прав народа, в том числе политических, то их существование зависит исключительно от воли суверена. Целью правительства является не свобода, а общее благо (в этом Остин следовал Бентаму). Естественно-правовые принципы обоснования и признания прав личности Остин решительно отвергал, и в этом плане он был близок позициям исторической школы права, хотя в целом ему был присущ внеисторический подход к изучению права.

3.Джон Стюарт Милль (1806-1873) – классик либерализ­ма. Его взгляды на государство и право изложены в трудах «О свободе», «Размышление о представительном правлении», «Осно­вы политической экономии».

Милль воспитывался в атмосфере утилитаристской идеологии: его отец – Джеймс Милль был другом и сторонником Дж. Бентама. Увлечение романтическим консерватизмом У. Водсворта и С.-Т. Кольриджа, привело Джона Милля к глубокому разочарованию в утилитаризме. Он понял, что личная экономическая выгода вовсе не единственный путь к счастью, ее достижение не решит автоматически все проблемы общества. Либерализм Милля носит не утилитарно-экономический, а этический характер.

Индивидуальная свобода, в трактовке Милля, означает абсо­лютную независимость человека во всем, что прямо касается только его самого и не причиняет обществу вред. Милль вычленяет три грани индивидуальной свободы: свобода мысли, чувства, мнения и слова; свобода выбора и преследования жизненных целей и самостоятельное устроение личной судьбы; свобода объединения с другими индиви­дами.

В трактовке индивидуальной свободы Милль далеко отошел от утилитаризма своих духовных наставников. Он не возражал против общественной полезности свободы, но главным качеством индивидуальной свободы для него была ее самоценность. Свобода – это надлежащее условие существования ответственной нравственной личности. Жить своей собственной жизнью, развивая свои собственные прирожденные способности – в понимании Милля не способ достижения счастья, а само счастье.

Свобода в его трактовке – не только индивидуальное, но и социальное благо, а насилие над свободой одного человека означает насилие и над обществом. И наоборот, удел свободного человека – подвижничество ради счастья других, самоотверженное служение обществу.

Милль ни в коем случае не отождествляет индивидуальную свободу с самочинностью, вседозволенностью и прочими асоциальными вещами. Свободная личность, по Миллю, есть вместе с тем личность законопослушная.

Милль рассматривал историю человечества как историю борьбы за свободу. В древности главным врагом индивидуальной свободы выступала тирания правителей. Милль называет два исторически сформировавшихся способа ограничения государственной власти: во-первых, это признание правителем «льгот, называвшихся политическою свободой или политическим правом, нарушение которых со стороны правителя считалось нарушением обязанности и признавалось законным основанием к сопротивлению и общему восстанию»; во-вторых, «установление конституционных преград» действиям правителя. Эти гарантии свободы основаны на предпосылках отчуждения государства от общества и личности, враждебности государственной власти свободе личности.

Современное государство носит народно-представительный характер; «вследствие этого борьба за свободу утратила прежнее свое значение борьбы управляемых против правителей и стала борьбой за установление таких правительств, которые избирались бы на определенное время самими управляемыми». Теоретически свободе индивида больше ничто не угрожает. Но в реальности установление демократии породило новую опасность – тиранию большинства, которая «страшнее всевозможных политических тираний, потому что хотя она и не опирается на какие-нибудь крайние уголовные меры, но спастись от нее гораздо труднее, - она глубже проникает во все подробности частной жизни и кабалит самую душу». Вот почему Милль, во-первых, отстаивает идею законодательного ограничения вмешательства не только государства, но и общественного мнения в частную жизнь индивида, во-вторых, требует гарантий прав меньшинства.

Свобода индивида первична по отношению к политическим структурам. Это обстоятельство ставит государство в зависимость от воли и умения людей создавать и налаживать нормальное человеческое общежитие. Признание такой зависимости побуждает Милля пересмотреть раннелиберальную точку зрения на государство. Он отказывается видеть в нем учреждение, плохое по самой своей природе, от которого лишь страдает хорошее, неизменно добродетельное общество. «В конце концов, государство всегда бывает не лучше и не хуже, чем индивиды, его составляющие».

В рассуждениях о представительном правлении Милль про­водит одну из главных своих политических идей – идею непосредственной причастности народа к устройству и деятель­ности государства, ответственности народа за состояние госу­дарственности. Представительное правление учреждается по выбору народа, предрасположенного принять данную государ­ственную форму. Это во-первых. Во-вторых, «народ должен иметь желание и способность выполнить все необходимое для ее поддержки». Наконец, в-третьих, «этот народ должен иметь желание и способность выполнять обязанности и функции, возлагаемые на него этой формой правления». Потому главное условие существования достойного государства – самосовершенствование народа.

Идеаль­ным типом государства Милль считает представительное правление, при кото­ром «весь народ или по меньшей мере значительная его часть пользуется через посредство периодически избираемых депу­татов высшей контролирующей властью… этой высшей властью народ должен обладать во всей ее полноте». В силу обладания такой властью, базирующейся на праве всех людей участвовать в общем управлении, народ «должен руководить, когда ему это захочется, всеми мероприятиями правительства».

Милль был сторонником принципа разделения властей, особенно разграничения компетенции законодательной и исполнительной власти. Законодательная власть в лице парламента призвана заниматься, естественно, законотворчеством. Ей надлежит осуществлять наблюдение и контроль над правительством, отстранять «от должности людей, составляющих правительство, если они злоупотребляют своими полномочиями или выполняют их противоположно ясно выраженному мнению нации». Кроме того, парламент – «место выражения жалоб и различнейших мнений». Иначе говоря, Милль отстаивает идею верховенства парламента над исполнительными структурами.

Народно-представительное государство представляется Миллю лучшим вариантом, но в то же время он отчетливо видит и его недостатки.

Во-первых, в представительных собраниях «всегда сильно стремление все более и более вмешиваться в частности управления». Однако задачи управления не их задачи. Они должны решаться исполнительной властью.

Во-вторых, представительное собрание имеет тенденцию к нарастанию некомпетентности. Расширение парламентского представительства приводит к тому, что власть попадает в руки людей все более и более низкого уровня развития, а «правительства посредственности суть посредственные правительства» (позднее эту мысль глубоко развил младший современник Милля Г. Спенсер).

В-третьих, народное представительство склонно к перерождению в тиранию большинства. Милль указывает на неточность в оперировании понятиями «самоуправление» и «народовластие». Они вовсе не означают, что каждый управляет сам собою, а, наоборот, ситуацию, когда каждый управляется всеми остальными. Кроме того, на деле воля народа есть воля большинства. «Следовательно, народная власть может иметь побуждения угнетать часть народа».

Милль предлагает меры, сводящие к минимуму недостатки представительной демократии. Милль предложил вариант смешения мажоритарной и пропорциональной избирательной систем, позволяющий учесть как мнение большинства, так и мнение меньшинства.

Милль вслед за Бентамом считал, что существование палаты лордов противоречит принципу представительного правления, поэтому со временем ее необходимо упразднить.

Либеральная трактовка функций государства предполагала минимум полномочий государственной власти (государство-«ночной сторож»). Милль в значительной степени следовал ей, порицая расширение правительственной деятельности как самоцель, правительственное вмешательство в частную жизнь.

Когда государство подменяет своей собственной чрезмерной деятельностью свободную деятельность людей, тогда закономерно начинают удовлетворяться прежде всего интересы государственной бюрократии, а не народа. Однако еще большее зло заключается в том, что в результате такой подмены народ поражается болезнью социальной пассив­ности, его охватывают настроения иждивенчества. За этим наступает и деградация государственности.

В то же время Милль во многом отошел от классического либерализма. У хорошо устроенной и правильно функционирующей государственности должна быть не только цель защита интересов личности и собственности, но и содействие росту благосостояния людей, увеличение положительных социальных качеств в индивиде. «Лyчшим правительством для всякого народа будет то, которое сможет помочь народу идти вперед». Милль выступал за предоставление положительных услуг гражданам со стороны государства, предлагал реформы с целью смягчения разрыва между бедностью и богатством и не без сочувствия относился к социализму. Правда, при этом необходимо учитывать, что социализм Милль рассматривал как далекий идеал общественного строя.

4. Герберт Спенсер (1820-1903) – был и остается очень популярным в Англии, США и ряде других стран мыслителем. Путем самообразования он стал универсальным ученым, работавшим во многих отраслях научного знания, но славу приобрел как социальный и политический философ. Основные работы, содержащие его социологическую и политическую доктрину – «Социальная статика» и «Основания социологии» (иной перевод – «Принципы социологии»). Кроме того, взгляды Спенсера изложены в ряде статей, объединенных в нашумевший в свое время сборник «Человек против государства» (иной вариант перевода – «Личность и государства»).

Мировоззрение Спенсера было строго материалистическим. Он исходил из принципа единства строения и функционирования материального мира. В частности, выведенный им за 8 лет до появления книги Ч. Дарвина закон о выживании наиболее приспособленных, Спенсер распространял не только на всю живую природу, но и на социальную жизнь.

Основная идея теории Спенсера – наличие сходства в принципах организации общества и биологического организма. Общество, как и живой организм, развивается от простого к сложному (интеграция), от однородного к разнородному (дифференциация).

Спенсер представлял генезис общества и государства как постепенное объединение мелких различных групп в более крупные и сложные агрегаты: племена, союзы племен, города-государства, империи. Так в обществе проявляется процесс интеграции. Разделение труда, образование органов политической власти есть проявление дифференциации. Общество взаимодействует с окружающей средой (природа и/или – другие общества) и испытывает на себе влияние этой среды; это является дополнительным фактором государствообразования. Таким образом, общество и государство – результат приспособления человека к окружающей среде, средство выживания человека как биологического вида.

Государство – единый политический организм, отношения между органами которого аналогичны отношениям между частями живого существа. В процессе интеграции государство растет, увеличивается в размерах, усложняется его внутренняя структура. В процессе дифференциации вычленяются отдельные органы государства со специфическими, только им свойственными функциями. Государство возникает, развивается, дряхлеет и погибает, подобно живому существу.

Параллели с органическим миром дали возможность Спенсеру сделать важные выводы: во-первых, государство – естественная, а не искусственно созданная сущность, потому любые попытки искусственного создания или преобразования государства неосуществимы; во-вторых, социальный организм существует для блага всех его членов, а не члены его существуют для блага социального организма.

Основное различие социальных структур состоит в том, является ли сотрудничество людей в достижении общей цели добровольным или принудительным. По этому критерию Спенсер делит общества на примитивные (военные) и промышленные (индустриальные). Этим стадиям развития общества соответствуют и основные типы государства: деспотический и либеральный.

Главное занятие примитивного общества – борьба за выживание. Поэтому основной обязанностью деспотического государства была защита от внешних врагов и охрана общества от внутренних врагов. Характерные черты такого общества и государства:

- народ и армия имеют одинаковое строение, организованы на основе принудительного объ­единения и централизованной регулятивной системы;

- общество как организм подчинено главному нервному центру и организовано иерархически;

- место индивида в социаль­ной иерархии определяется его статусом и не подлежит изменению;

- жизнь, свобода, собственность индивида принадлежат обществу;

- государ­ство устанавливает не только запреты, но и позитивные предписания;

- запрещены и подавляются все объединения и союзы, кроме тех, которые входят в состав государственной ор­ганизации;

- общество стремится к экономической автаркии;

- наиболее почитаются такие духовные качества как храбрость, преданность обществу, ис­полнительность, малая инициативность, слепая вера в авторитет.

Примитивный тип обществ, писал Спенсер, постепенно сменяется промышленным, основанным на взаимодейст­вии общества с природой (индустриальная деятельность). Поворотный пункт в существовании милитаристского государства – технологические хозяйственные изменения.

Государство-общество промышленного типа основано на равенстве, на свободных договорах и частной инициативе, на принципе эквивалента, поощряю­щем инициативу и предприимчивость, на «естественном распределении» благ по справедливости. Единственной обязанностью правительства является поддержание справедливости; для этого осуществляется не позитивное, а только негативное регулирование. Члену промышленного общества правительство говорит: «ты не должен делать того-то и того-то», но не говорит: «ты должен делать то-то и то-то».

В деспотическом государстве индивиды служили для целей общества, а либеральное государство должно служить для целей индивидов. Но такое государство может появиться только в результате естественного, эволюционного процесса и при наличии равновесия между индивидом и социальными институтами. Всякий раз, когда не достает гармонии между характером людей и социальными учреждениями, везде, где эти учреждения введены насильственно (революцией или преждевременными реформами) результат один – дезорганизация общества.

Спенсер не идеализировал современное ему общество и государство. По его мнению, Европа находятся в переходном состоянии: «Промышленный тип еще не достиг полного развития», - более того, по «закону ритма» в ряде стран начался обратный процесс: процесс усиления господства общества над индивидом. Даже в социальном отношении замечается скорее регресс, чем прогресс: «Ибо, хотя рабочий и может по своему усмотрению заключать договор с кем угодно, но это, в сущности, сводится к его праву менять одно рабство на другое. Давление обстоятельств суровее давления, которое хозя­ин мог производить на своих крепостных». В связи с этим Спенсер одобряет организацию и деятельность ра­бочих профсоюзов, понуждающих предпринимателей к уступкам и воспитывающих в рабочих чувство солидар­ности.

В противовес классическим либералам Спенсер весьма критически относится к парламентаризму и конституционализму. В статье «Представительное правление и к чему оно пригодно?» он показывает непрофессионализм английских парламентариев и недостатки самой системы выборов. Вместе с тем представительное правление – далеко не самый худший вариант государственности. Для усиления эффекта его деятельности надо лишь соизмерять его силу с задачами, которые перед ним ставятся. В частности, парламент должен ограничить свою законодательную деятельность только теми сферами общественной жизни, которые в принципе поддаются регулированию: «невысокий уровень интеллигентности,…отличающий представительное правительство, делает его неспособным к сложному делу регулирования всей жизни нации, но не делает его неспособным к отправлению сравнительно несложных обязанностей охраны граждан». Задача государства в целом состоит только в защите от агрессии извне и обеспечении правопорядка внутри страны.

Свобода – первичное естественное благо, на котором строится вся система прав личности в государстве («вторичные гражданские права»). Спенсер дает традиционный для либерализма перечень индивидуальных прав: физическая неприкосновенность личности, свобода передвижения, право пользования естественными ресурсами, свобода убеждений и вероисповедания, свобода слова и печати, право собственности, свобода обмена, договора, дарения и наследования. Называя эти права вторичными, т.е. производными от «закона равной свободы», Спенсер ни в коем случае не связывает их происхождение с государством. Эти права принадлежат человеку независимо от государства и законодательной деятельности. Государство должно лишь дать им юридическую форму и обеспечить защиту.

Единственное ограничение гражданских прав личности Спенсер считает возможным применительно к праву собственности на землю в силу того, что земельные ресурсы объективно конечны и исчерпаемы.

Политические права граждан Спенсер рассматривал лишь как средство обеспечения гражданских прав. Ссылаясь на опыт истории, он писал, что «права инди­видов, лишенных участия в политической деятельности, неизбежно нарушаются. К этому нужно прибавить, что политические права должны быть так распределены, чтобы не только индивиды, но и классы не могли угне­тать друг друга». Поэтому он одобрял все более широкое избирательное право (возражая, однако, против предо­ставления политических прав женщинам) и развитие представительных учреждений.

Государство Спенсер рассматривал как зло и отрицание индивидуальной свободы. Государственная власть необходима лишь по причине несовершенства человека. Государство – лишь временный социальный институт на пути перехода человечества от варварства к цивилизации. Как видим, материалист и атеист Спенсер в своем исследовании неожиданно смыкается с раннехристианским представлением о перспективах государства.

Правительственное вмешательство в промышленность, торговлю и духовную жизнь Спенсер расценивал как пережиток военного режима. Оно вредно влияет на развитие промышленности и на характер граждан (насаждает однообразие, пассивное повиновение, безыни­циативность, мешает естественному приспособлению к требованиям окружающей среды). Все достижения мате­риальной и духовной культуры, рассуждал Спенсер, со­зданы «путем частной инициативы, а правительственное вмешательство не только не приносило никакой пользы, но даже бывало прямо вредно».

Спенсер возражал юридическим позитивистам, которые утверждали, что государство есть творец права. «Права, в истинном смысле этого слова, суть выводы из принципа равной свободы... Изучая эти выводы, мы уви­дим, что не законодательство есть источник права, а право есть основа законодательства».

Источники и литература

Милль Дж.Ст. Размышления о представительном правлении. – Репринтное издание 1863 г. – Бенсон (Вермонт): Чалидзе паблишерс, 1988. – 263 с.

Спенсер Г. Основания социологии// Западно-европейская социология XIX века: Тексты/ Под ред. В.И. Добренькова. – М.: Изд-во Межд. ун-та бизнеса и управления, 1966. – С.279-321.

Спенсер Г. Социальный организм; Представительное правление и к чему оно пригодно? От свободы к рабству// Спенсер Г. Опыты научные, политические и философские. – Минск: Современный литератор, 1998. – С.265-306, 1204-1244, 1360-1384.

Иеремия Бентам; Джон Стюарт Милль; Герберт Спенсер // Политические учения: История и современность. Марксизм и политическая мысль XIX века. – М.: Наука, 1979. – С.47-67, 101-131, 213-242.

Дата добавления: 2014-01-20