Тема 3. Государственно-правовые аспекты раннего христианства

Конфуций. Жизнь. Учение. Мысли, изречения, афоризмы/ Сост. В.В. Юрчук. - Минск: Современное слово, 2006. - 379 с.

Конфуций. Уроки мудрости: Сочинения. – М.-Харьков: ЗАО Изд-во ЭКСМО-Пресс, Изд-во «Фолио», 1998. – 958 с.

Конфуций. Я верю в древность. – М.: Республика, 1995. – 384 с.

Переломов Л.С. Конфуцианство и легизм в политической истории Китая. – М.: Наука, 1981. – 332 с.

Эсхатология и мессианизм – Организация и этико-правовые основы христианства – Апология власти – Учение Августина Блаженного о христианском государстве – Социальное и государственноеучение Иоанна Златоуста – Начало формирования политической доктрины католицизма

Данная тема предполагает изучение процесса генезиса политико-правовых доктрин, основанных на христианском мировосприятии. Христианство – не просто одна из мировых религий. Для нашей страны, сделавшей европейский выбор, христианство представляет собою еще и совокупность европейских политико-правовых ценностей. В силу этого столь важно знать истоки их формирования.

Под ранним христианством понимают религиозную практику, возникшую в период земной жизни Иисуса Христа и его апостолов, и ее развитие вплоть до превращения христианства в господствующую религию. Важнейшим итогом утверждения христианства стало формирование универсальной, надэтнической государственной идеологии, носителем которой стала христианская церковь.

Эсхатология и мессианизм. В начале нашей эры в пределах Римской империи сложилось и стало быстро распространяться новое вероучение – христианство. Христианская религия была идеологическим ответом на кризис античного мира и, в известной степени, наряду с варварскими вторжениями, способствовала краху античного способа производства, основанного на рабстве.

Кризисом был поражен не только мир экономики, но и политическое устройство античного полиса, состояние общественной морали. Полисный национализм категорически не был способен стать идеологией всемирной империи, на роль которой небезуспешно претендовал Рим. Римская правовая система, при всем своем юридическом совершенстве, не давала надежной защиты униженным и оскорбленным.

Ситуация всеобъемлющего крушения старого мира привела к формированию в раннем христианстве прежде всего эсхатологических и мессианских идей. Эсхатология (от греческого «эсхатос» – крайний, конечный) – учение о «последних временах» и близящемся конце света. Наиболее яркое воплощение эсхатологических идей – Апокалипсис, или Откровение Иоанна (последняя книга Библии). Иоанн называет Римскую империю «вавилонской блудницей», «царством дьявола» и пророчит ей скорую неминуемую гибель (Отк. 17, 18).

Спасение рода человеческого мыслилось исключительно через второе пришествие Мессии (Божьего посланника) – Иисуса Христа, который устроит «последний суд» и установит на Земле идеальное общество, состоящее из праведников, потому что грешники будут покараны и исключены из этого общества. В ожидании Мессии проповедовался отказ от борьбы со злом и несправедливостью: ведь они скоро погибнут от руки Господа.

Вообще политическая власть рассматривалась первохристианами как однозначно негативное, противное Богу явление. Не случайно Евангелие содержит эпизод искушения Иисуса властью. Ему предлагаются все царства мира в обмен на поклонение дьяволу, на что Иисус отвечает: «Отойди от Меня, сатана; ибо написано: «Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи» (Матф. 4:10).

Новый Завет пестрит примерами критического отношения ранних христиан к государственной власти. Характерно, что мытари (сборщики налогов) поставлены в один ряд с грешниками (Матф. 9: 10-11), а суд Пилата стал синонимом несправедливого суда.

В то же время раннехристианская доктрина проповедовала отказ от сопротивления властям, смиренное терпение в ожидании праведного суда над всеми властителями.

* * *

Мессианско-эсхатологические идеи раннего христианства не поддаются однозначной оценке с политико-правовых позиций. Укажем на то, что отрицание государства и связанный с ним известный правовой нигилизм были шагом назад по сравнению с развитой юридической мыслью античной эпохи. Вместе с тем нельзя не отметить, что Иисус и его ученики подвергли критике именно те стороны бытия общества и государства, которые нуждались в серьезном реформировании: неравноправие людей, произвол и стяжательство чиновников, неправый суд.

Организация и этико-правовые основы христианства. В ожидании прихода Мессии христиане обособились в своих общинах от царства зла и неравенства. Социальное, религиозное и национальное неравенство, неравенство полов осталось за стенами общин: «как Иудеи, так и Еллины, все под грехом» (Римл.: 3, 9); «Нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе» (Гал.: 3, 28). Христианская община была гибкой и открытой по отношению к внешней среде: ее члены сохраняли прежние социальные связи. Раб продолжал служить своему господину; гражданин продолжал исполнять возложенные на него своей общиной повинности; не возбранялись дружеские связи с нехристианами. Но самым главным и привлекательным для людей качеством нового вероучения был его гуманизм: признание ценности человека как такового, вне зависимости от его гражданского состояния, надежда на утешение и спасение, которую давало христианство. Христианство разгосударствило человека, вывело его из полной зависимости от государства.

Связь между общинами поддерживали странствующие проповедники – апостолы. Во II в. н.э. на смену такой апостольской церкви приходит епископская – с отделенным от массы верующих руководящим аппаратом, в который входили епископы, пресвитеры, дьяконы. Церковные руководители укрепили прочные между общинами. Этому в значительной степени способствовал универсальный характер Римской империи: на огромном пространстве от Аравии до Гибралтара, от Британии до Египта не было границ. Христианские проповедники свободно перемещались по империи, неся слово Божие. Так была создана вселенская церковь. Утверждение христианской церкви как отдельного института, независимого от государства, обладающего огромной духовной властью, стало одним из самых выдающихся событий в истории Европы.

Ранние христиане в целом отрицательно относились к закону как способу нормативного регулирования жизни: «человек оправдывается не делами закона, а только верою в Иисуса Христа» (Гал.: 2,15). Первохристиане руководствовались моральными императивами Нагорной проповеди Христа, который принципиально противопоставлял свое учение прежней нормативной системе:

«38. Вы слышали, что сказано: «око за око, и зуб за зуб».

39. А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую;

40. и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду» (Матф. 5:39-44).

Вместе с тем ранние христиане сочувственно относились к правовым ценностям античной эпохи, имеющим общечеловеческое содержание. В частности, они признавали действие естественного права: «Ибо, когда язычники, не имеющие закона, по природе законное делают, то, не имея закона, они сами себе закон. Они показывают, что дело закона у них написано в сердцах» (Римл. 2: 14, 15).

В этико-правовой доктрине раннего христианства ключевыми являлись следующие положения. В основе права и морали лежит правда, понимаемая как справедливость, непосредственно идущая от Бога (ее противоположность – кривда). Через акт прихода к христианству, принятия христианского вероучения, правда-справедливость открывается человеку в виде совершенного закона нравственной свободы. Конкретизацией закона свободы являются такие принципы:

1) равенство в отношениях между людьми: «Во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними» (Матф. 7:12);

2) эквивалент как масштаб обмена («Какою мерою мерите, такою и вам будут мерить», Матф. 7:2) и как мера воздаяния («Каким судом судите, таким будете судимы», Матф. 7:2);

3) прощение раскаявшемуся. Когда Петр спросил Иисуса: «Сколько раз можно прощать брату моему, согрешающему против меня? До семи ли раз?», - Иисус ответил: «Не говорю тебе: «до семи», но до седмижды семидесяти раз» (Матф. 18: 21-22);

4) неотвратимость ответственности за грехи. Конечное воздаяние происходит от Бога, который воздаст каждому по делам его (Римл. 2:7).

Главный же императив – «золотое правило христианство» – гласил: «Люби ближнего твоего, как самого себя» (Римл.: 13: 9). Иисус Христос провозглашал еще более сильный тезис: «Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас» (Матф. 5: 44).

* * *

Возникновение христианской религии вызвало не только нравственный катарсис, но и привело к перевороту в политической жизни и политическом сознании общества.

Первохристиане идеологически освободились от гнета полисного государства, выработав как собственную этико-нормативную систему, так и собственные основы организации общества. Главный итог первых веков существования христианства – формирование универсальной, надэтнической государственной идеологии, носителем которой стала вселенская, соборная церковь.

Апология власти. Ожидание со дня на день второго прихода Спасителя делало неактуальной выработку политической концепции. Первохристиане напряженно ожидали дня гибели порочной государственности Рима. Однако проходил год за годом, второй приход Мессии запаздывал. Волей-неволей христиане должны были примириться с мыслью о необходимости существовать в условиях государственности. Мотивы борьбы против неправедного государства, искоренение власти земных правителей как таковых постепенно сошли на нет. Усилилась непротивленческая позиция, позиция сосуществования с государственной властью, заявленная еще Иисусом Христом: «Богу – богово, а кесарю – кесарево». Наконец, в послании апостола Павла к римлянам появился тезис о божественном происхождении любой, в том числе – политической власти: «Всякая душа да будет покорна высшим властям; ибо нет власти не от Бога, существующие же власти от Бога установлены. Посему противящийся власти противится Божию установлению; а противящиеся сами навлекут на себя осуждение» (Римл.: 13, 1,2). Дети должны подчиняться родителям, жены – мужьям, рабы – господам, а подданные – правителю.

В то же время апостол Павел предъявлял требования, пока еще не нормативные, к правителям. Правитель в его понимании – слуга Божий, дело которого – поощрять добро и наказывать зло (Римл.: 13, 3,4).

Суждения апостола Павла стали исходным пунктом в превращении христианской идеологии из оппозиционной в государственную. Уважение к законной власти стало рассматриваться как долг каждого христианина. Но, в отличие от языческих времен, христианин неизбежно подпадал под двойное подчинение: Бога и государства. Причем от обязанностей перед Богом его не в силах был освободить никакой, даже самый могущественный правитель. При дилемме – государство или Бог – христианин обязан был подчиниться Богу, а не государству (что в реальности и имело место в период становления христианства).

Христианство рассматривало двойное подчинение Богу и государству как проявление двойственной природы человека (тело и дух). Для язычника наивысшая и моральная, и религиозная обязанность обращалась к государству. Для христианина религиозные обязанности были повинностью перед Богом, следствием духовной связи между человеком и Богом.

Взаимоотношения между мирским и Божьим, политическим аспектом которых были взаимоотношения между государством и церковью – центральная идеологическая проблема западноевропейского средневековья (на востоке Европы церковь рано подверглась огосударствлению).

Политическая доктрина христианства прошла путь от наивного анархизма до полного оправдания государства. Но при этом оно не вернулось к античной идее полного подчинения личности государственной воле. Тезис о двойном гражданстве христианина стал впоследствии краеугольным камнем для формирования теории прав человека, независимых от государства.

Учение Августина Блаженного о христианском государстве. Августин Блаженный (в миру – Аврелий Августин) (354-430 гг.) родился в семье магистрата города Тагаста (римская провинция Нумидия в Северной Африке) и воспитывался верующей матерью в духе христианства, хотя в молодости бόльшее влияние на него оказывал отец-язычник. Ис­пытал воздействие разных верований и философских систем, что и нашло впоследст­вии отражение в его работах. В возрасте Христа он вернулся к христианству и до смерти пребывал на посту епископа г. Гиппона в Северной Африке. Политическая концепция Августина Блаженного изложена в работе «О Граде Божьем».

Книга «О Граде Божьем» первоначально была задумана Августином как апология христиан, обвиненных в пренебрежении к власти и в причастности к развалу Римской империи, в частности – к ограблению Рима вестготами во главе с Аларихом (410 г.). Но работа вышла за пределы столь узко поставленной задачи и стала первым систематическим изложением христианской политической филосо­фии. «О Граде Божьем» состоит из 22 книг, 10 из которых посвящены критике языческих представлений, а 12 – философско-религиозной системе христианства.

Философские основы учения Августина. Исходный философско-мировоззренческий тезис учения Августина Блаженного – постоянное провиденци­альное присутствие Бога в мире, в обществе, в государстве, его участие в истори­ческих событиях и судьбе отдельного человека. От Бога – благо, и зло – от него же. Однако благодать проистекает от Бога непосредственно, а зло – посредством свободной воли человека, иначе говоря, Бог не отвечает за зло. У человека, благодаря наличию у него свободной воли, есть выбор – жить по-своему, по-человечьи, или же приобщиться к божественной благодати, которая излечивает волю. Зло как противоположность блага тоже играет важную роль в планах господних. При помощи зла и бедствий Провидение исправляет испорченные нравы людей и укрепляет души праведников.

Вторая важная составляющая мировоззрения Августина – идея о двойственной природе всего сущего – была почерпнута им у римских стоиков и манихеев. Августинов мир предстает как единство и вечная борьба противоположностей: добра и зла, богатства и бедности, справедливости и несправедливости.

Происхождение и сущность государства. В понимании Августина поли­тико-правовые учреждения, как и все иные социальные институты, прямо или опосредованно происходят от Бога. Бог-творец наделил человека свободной во­лей, т.е. способностью к самостоятельной жизни. Стремление человека жить свое­вольно, не руководствуясь Божьим словом, привело к грехопадению. В результате, во-первых, ухудшилась сама природа человека, во-вторых, люди были наказаны появлением рабства, угнетения, деспотии. Не случайно самый первый преступник на Земле – Каин (а вслед за ним и братоубийца Ромул) – стал основателем госу­дарства. Такова концептуально-философская схема образования государства по Августину. Что же касается конкретно-исторической картины формирования го­сударства, то в ней Августин близко подошел к теории насилия и договорной кон­цепции образования государства.

Греховность земной государственно-правовой жизни проявляется в господ­стве человека над человеком, в существующих отношениях господства и подчи­нения, господства и рабства. Подчиняться не Богу, а человеку – это и есть грех. Но от этих отношений некуда уйти: они естественны. Необходимость любой власти, в том числе и деспотической, Августин обосновывает необходимостью упорядоче­ния жизни общества. При этом Августин делает важную оговорку, что оправдание земной власти возможно лишь в случае, если она только не препятствует «религии, которая учит почитанию единого высочайшего и истинного Бога», т.е. христианству. С приходом Христа ни одно государство не может рассматриваться как истинное и справедливое, если оно не является христианским.

Греховный порядок мира носит временный характер и про­длится до судного дня, когда царство земное будет низвергнуто и установлено царство небесное. Пока же до судного дня следует жить согласно земным социально-полити­ческим порядкам, если они не противоречат христианской религии и церкви. Порядок, пусть даже земной, но не противоречащий религии, лучше, чем анархия.

Историософия Августина Блаженного. Августин переосмыслил цикличную схему мировой истории, принятую в греческой и рим­ской исторической традиции. Античная историософия видела в истории человече­ства круговорот событий с неуклонной тенденцией к ухудшению. С точки зрения Авгу­стина, жертва, принесенная Христом и искупившая грехи человечества, разомк­нула этот порочный круговорот и дала начало новому отсчету времени. История приобрела линейную схему: от сотворения мира к его концу. История, в соответ­ствии с представлениями Августина, делится на шесть эпох: первые пять описаны в Ветхом Завете, шестая началась с рождением Христа и закончится вторым при­шествием и Страшным судом.

Судьба любого земного государства зависит от божественного провидения. Величие Рима не было ни делом случая, ни делом судьбы, как то полагали античные авторы. Равным образом и его крах вовсе не является следствием деятельности христиан. Причина грядущей гибели Рима в том состоит, что в нем не воцаряются правда и справедливость, возможные только в пределах христианства. При отсутствии правды-справедливости государство – не более чем шайка разбойников. Для иллюстрации данного положения Августин приводит разговор Александра Македонского с морским пиратом. Александр задал ему вопрос: «Какое право ты имеешь грабить?», на что разбойник ответил: «Такое же, как и ты, но так как я делаю это на небольшом судне, меня называют разбойником, а поскольку ты располагаешь огромным флотом, тебя величают великим [государем]».

Не только античность, но и вся история человечества выступает в понимании Августина как грандиозная арена борьбы двух миров. С одной стороны находится земной мир, построенный на телесных потребностях и эгоистических устремлениях, с другой – мир Божий, основанный на упованиях небесного блаженства и духовного спасения, и при этом победа последнего провиденциально предопределена.

Двойственная природа человека. Христианство с самого начала содержало в себе тезис о двойственной природе человека, у которого есть бренное тело и бессмертная душа. Духовный наставник Августина Амвросий Медиоланский до­полнил его положением о двойном (мирском и духовном) подчинении христиа­нина. Более того, он смело заявлял, что юрисдикция церкви в духовных делах рас­пространяется на всех христиан, включая правителей, которые такие же «чада церкви», как и простые люди. Августин развернул эти по­ложения в учение о принадлежности христианина к двум сообществам: каждый христианин одновременно является гражданином земного града (государства) и Града Божьего. Что касается нехристиан, то они – суть граждане только земного града, царства зла и несправедливости.

На человеческую жизнь тоже распространяется тезис о всемирной борьбе добра и зла, только в этой субъективной ситуации ее ареной является душа человека.

Учение о двух градах. Двойственность характерна не только человеку, но и человеческим сообществам («градам»). Первый тип сообщества – «град земной», т.е. государство. Второй тип сообщества – сообщество верующих, «град небесный». У двух градов принципиально разная природа: они созданы двумя родами любви: земной – любовью к себе, доведенною до презрения к Богу, а небесный – любовью к Богу, доведенною до презрения к самому себе. Град земной есть цар­ство Сатаны, это общество, основанное на эгоистических потребностях, в которых проявляется низшая природа человека. Град Небесный, Божий – есть царство Христа, он основан на надежде обрести вечное блаженство и спасение. Все зем­ные царства обречены на гибель, а Град Божий – вечен.

Но следует подчеркнуть, что Августин прямо не отождествлял царство Сатаны и современные ему государства, хотя и допускал, что языческие империи в принципе могут быть персонификацией зла. Он не оспаривал тезис св. Павла о том, что любая власть происходит от Бога, а лишь констатировал, что в языческих государствах не было справедливого правления, потому что не было понимания подлинной справедливости. Такое понимание дает только христианство.

Град Божий Августин соотносил с христианской церковью, точнее говоря, церковь рассматривалась им как предшествие, предсуществование Града небесного, который окончательно утвердится только после судного дня. Принципиальное отличие Града Божьего от града земного состоит не только в их различном происхождении, но и бытии. Град земной материален, в то время как Град Божий – духовное сообщество, он – не от мира сего. Поэтому в земной жизни два града переплетены и взаимно перемешаны. Окончательное их разделение произойдет только на Страшном суде.

Типология государств. Критерием типологии государств Августин Блаженный закономерно избрал отношение к христианству и имманентно присущей ему справедливости. Варварские языческие государства, реально существовавшие и существующие поныне, Августин называет царствами. Политическое сообщество, в котором имеет место справедливое, основанное на христианстве правление, он именует государством. В этом смысле он соглашался с известным определением государства, данным Цицероном, подчеркивая, что союз людей только тогда базируется на праве, когда право носит справедливый, т.е. христианский характер. Государство в христианском понимании – это идеал, утраченный вследствие грехопадения человека и в современном мире не существующий.

Царство в состоянии решать только приземленные задачи, например, упорядочения хозяйственной жизни общества. Оно не способно улучшить нравственное состояние общества потому, что само безнравственно, и в сущности ничем не отличается от шайки разбойников. Христианское же государство способно гарантировать и духовное благополучие сообщества. Помимо земного порядка христианское государство преследует конечную цель, а именно – вечное блаженство.

Нередко взгляды Августина Блаженного на проблему взаимоотношений государства и христианской церкви характеризуют как теократические. Действительно, в средние века католическая церковь использовала учение Августина для обоснования своих претензий на главенство в светских делах. Но в реальности Августин обосновывал тезис лишь о нравственном превосходстве церкви над государством, вытекающем из приобщения церкви к божественной правде-справедливости. Учение Августина Блаженного ближе к доктрине о раздельном существовании государства и церкви. Он настойчиво подчеркивает принципиальное отличие и несовместимость града земного и Града Божьего.

Правовые аспекты учения Августина Блаженного. Античная идея, в соответствии с которой естественное право предстает как высшая норма общественных отношений вполне согласовывалась с представлением Августина о едином богоустановленном порядке. В основе естественного закона, с точки зрения Августина, лежит вечный закон как выражение божественного разума и воли: «Кто иной, как не Бог вписал в сердца людей естественное право». Низшее место в иерархии занимает временный закон, т.е. позитивное, созданное людьми право. Предписания временного закона исполняются поскольку, поскольку они поддерживаются государственным принуждением. Временный закон предназначается для тех, кто неспособен к добровольному нравственному поведению; праведники же, осененные божественной благодатью, не нуждаются в принудительных временных законах, поскольку руководствуются законом вечным.

Разграничение Августином Блаженным вечного и временного закона, по сути, впервые наметило различие между правом и моралью, имеющее и сегодня важное теоретическое и практическое значение.

Идеи Августина Блаженного легли в основу политико-правовой доктрины католицизма. Церковь широко использовала их для обоснования своих претензий на контроль над действиями земных правителей. Некоторые исследователи творчества Августина Блаженного утверждают, что на его идеях была построена Священная Римская империя.

Однако еще более важно то, что учение Августина Блаженного продолжило и наполнило новым содержанием античную традицию естественного права.

Социальное и государственное учение Иоанна Златоуста. Иоанн, архиепископ константинопольский (347-407), позднее прозванный Златоустом за красноречивые проповеди, имел огромный нравственный и научный авторитет в Византии и на Руси. Наряду с Василием Великим и Григорием Богословом он явился одним из трёх крупнейших учителей православной церкви.

Слушатели, собиравшиеся на проповеди Иоанна Златоуста со всех уголков Византийской империи, записали свыше 800 произнесенных им проповедей. В основном проповеди носили экзегетический характер и представляли собою комментарии к Священному писанию. Однако этическое и юридическое их содержание во многом было оригинальным.

Социальное учение Иоанна Златоуста. Иоанна Златоуста можно назвать предтечей христианского социализма. «Мы – бедные», - говорил он, отождествляя себя с неимущими и бесправными. Примечательно то, что Златоуст проповедовал даже не с епископской кафедры, а с амвона чтеца, стоявшего посреди церкви и окруженного народом.

Социальные обличения Златоуста усиливались от того, что он сам вышел из аристократической среды и хорошо знал быт высших слоев общества, идеалы и предрассудки этого круга. «Когда ты возвратишься домой, когда возляжешь на ложе, когда в доме твоем будет устроено блистательное освещение и приготовлена роскошная трапеза, вспомни о бедном и несчастном, который, подобно псам, ходит по переулкам во мраке и грязи и возвращается оттуда часто не домой, не к жене, не на ложе, а на кучу сена, подобно псам, лающим всю ночь...».

Слова Златоуста, направленные в IV в. против бессмысленного накопления богатства, особенно актуально звучат сегодня, когда экстенсивная эскалация материального прогресса привела к экологическому кризису. «Хотел бы я узнать, - говорил он, - зачем люди так много заботятся о богатстве, ведь Бог назначил природе меру и границы, чтобы мы не имели никакой необходимости искать богатства. Он повелел, например, одевать тело одной или двумя одеждами, а затем лишняя не нужна для защиты тела. Для чего же тысячи одежд — эта молеедина? Положена также и мера в принятии пищи, и употребленное выше этой меры необходимо вредит всякому живому существу; для чего же эти стада, пастбища и скопление мяса? Нам нужен только один кров, для чего же эти хоромы, эти многоценные жилища?».

Решительно выступал Иоанн против рабства, призывая рабовладельцев отпустить рабов на волю. «Достоинство человека не в его происхождении…, - утверждал Златоуст. – Бог не создал рабства, но одарил человека свободой». Рабство в его понимании есть результат греха, насилия, войн.

Иоанн Богослов не только решительно обличал роскошь и расточительность (в том числе и власть имущих), что было свойственно многим первохристианам. В его проповедях появилась новая мысль: собственность и богатство не являются злом сами по себе, богачи имеют право на владение имуществом, но должны правильно его использовать.

Общественный идеал Иоанна Златоуста. В 11–й беседе на Деяния апостолов Иоанн Златоуст развернул целую христианскую утопию, мечтая о преодолении бедности. Иоанн Златоуст уверен, что богатый не должен смотреть на свое имущество как на личную собственность, с которой он может поступать исключительно по своему усмотрению. Богатый должен сознавать себя только лишь хранителем и распределителем казны, вверенной ему Богом для того, чтобы он тратил ее не на свое удовольствие, но для справедливого распределения на нужды бедных братьев.

По учению Златоуста, в идеальном христианском обществе не должно быть никакого неравенства, а необходимые средства существования должны находиться в общем достоянии. «У животных все общее: земля, источники, пастбища, горы, леса, и ни одно из них не имеет больше другого. У людей также общая природа, общая участь, общее небо, луна, воздух, море, общие также духовные блага. Поэтому, не безумно ли тем, которые имеют между собой столько общего – и природу, и благодать, и обетования, и законы, – быв причастными к богатству, не соблюдать в этом равенства, но превосходить свирепость зверей».

Иоанн Златоуст о государстве. В определении причин происхождения государства Иоанн Златоуст следовал апостолу Павлу, которого неоднократно комментировал в своих проповедях. Толкуя Послание к римлянам апостола Павла, в котором говорилось о божественном установлении властей, Иоанн Златоуст говорил: «Не о каждом начальнике теперь мое слово, а о существе дела, - о том, что должно быть начальствование, и что одни должны управлять, другие же быть управляемы... Это я называю делом Божией премудрости…».

Государство выполняет, с его точки зрения, двоякую роль. Во-первых, оно выступает в роли силы, удерживающей зло, антихриста. «Потому что до тех пор, пока будут бояться этого государства, никто скоро не подчинится антихристу; но после того, как оно будет разрушено, водворится безначалие, и он будет стремиться похитить всю – и человеческую, и божескую власть». Во-вторых, государство исполняет важные для общества функции ограничений и регуляции взаимоотношения людей. Иоанн Златоуст утверждает, что благочестивым христианам меры исправления со стороны начальства не нужны, но порочные люди, не удерживаемые страхом перед начальством, наполнили бы города бесчисленными бедствиями. «Итак, - восклицает Златоуст, - должно воссылать великую благодарность Богу и за то, что есть царь, и за то, что есть судьи».

В противовес Августину Блаженному, для которого государство – лишь временное зло, Иоанн показывает позитивное значение светской власти: «Тысячами выгод государства обязаны своим правительствам. Если упразднить начальство, все расстроится, и разрушится: не устоят ни города, ни селения, ни домы, ни торговые рынки, ни какое другое заведение; напротив, все ниспровергнется от того, что сильнейшие поглотят слабейших....Если бы не было совсем страха от начальников, до какого неистовства не дошли бы дерзкие люди? Не разрушили бы они у нас города до основания, и повернув все вверх дном, не лишили бы нас и самой жизни?».

Иоанн Златоуст об идеале правителя. С точки зрения Иоанна Златоуста царь должен быть православным христианином, в противном случае правитель является тираном. Истинный царь все подчиняет законам Божьим и, сохраняя ум свободным, не дозволяет утверждать в душе власти удовольствий, так как «кто поставил разум начальником над страстями души, тот легко стал бы начальствовать и над людьми согласно законам Божьим». Тиран же тот, кто «начальствует... над людьми, а сам рабствует гневу, властолюбию и удовольствиям». Такой человек не достоин царствовать, поскольку, во-первых, «может показаться смешным для подчиненных, что носит золотой... венец, а благоразумием не увенчан, что все тело его блистает порфирою, а душа остается неукрашенною; а, во-вторых, он не будет знать и того, как распоряжаться властью, потому что тот, кто оказался не в состоянии управлять самим собою, как сможет исправлять других законами?».

Иоанн Златоуст отмечает несомненное преимущество Божественного закона по сравнению с законом человеческим и: «...христианство гораздо лучше внешних законов держит в порядке нашу жизнь». Поэтому, считает святитель, нет царя, «бессильнее преступающего Божественные законы, равно как и нет царя, сильнее защищающего Божественные законы». Из принципа богоустановленности царской власти следует также, что царь несет ответственность пред Богом за вверенное его попечению царство спасением своей души.

Выступая в защиту государственной власти, он отделял при этом ее от конкретных носителей, кои не всегда достойны. Он один среди придворных льстецов не боялся возвысить голос против злоупотреблений временщика Евтропия, он смело обличал аристократию и даже саму императрицу Евдоксию, которую он один раз даже назвал именем упоминаемой в Библии блудницы Иезавели.

В Константинополе, в последний период своего служения Церкви, он восстановил против себя фактически всю правящую верхушку и аристократию. На его стороне были любивший его народ и небольшой кружок интеллигенции, близкой ему по духу.

В учении Иоанна Златоуста содержится немало по-современному звучащих идей. Представление о собственности, суть которой не только право, но и обязанность была подхвачено спустя много веков сторонниками О. Конта, солидаристами и социал-реформистами.

Апология государственной власти легла в основу официальной византийской политической доктрины примата государства по отношению к обществу и церкви. Основные элементы этой доктрины были восприняты российской, и, в определенной мере – украинской политической культурой.

Начало формирования политико-правовой доктрины католицизма. Раннехристианские воззрения на взаимоотношения церкви и государства допускали дуалистическую организацию управления обществом. Духовные дела, цель которых – обеспечение спасения – подпадали под влияние церкви; светские дела, а именно – средства поддержания правопорядка – отдавались гражданскому управлению. При этом обе власти имели божественное происхождение.

Дуалистическое представление об управлении христианским сообществом наиболее полно было отражено в концепции «двух мечей», которую сформулировал папа Геласий I (понтификат 492-496 гг.). Соединение духовной и светской власти в одних руках Геласий считал рецидивом язычества. Такое соединение абсолютно немыслимо после прихода в этот мир Христа. Сам Христос никогда бы не согласился объединить царские и священнические полномочия. Недаром он утверждал, что царствие его не от мира сего (Иоан. 18: 36).

В вопросах веры светская власть должна была оставить последнее слово за церковью. При этом Геласий I ссылался на Бога: «То воля всемогущего Господа, чтобы клирики и проповедники христианской религии не подлежали мирскому закону и мирской власти, а были подчинены епископам и иным церковным предстоятелям». Независимость церкви требовала, чтобы, по крайней мере, в делах религиозного характера клирики несли ответственность перед судом церкви, а не светским.

В то же время Геласий I признавал взаимосвязь между светской и церковной властью: «Христианским императорам епископы нужны для достижения вечной жизни, а епископы без императорских декретов не могли бы влиять на ход мирских дел». Для пущей убедительности этого тезиса Геласий I использовал толкование эпизода Евангелия от Луки (Лк 22: 36-39), в котором фигурируют два меча, принадлежавшие Христу и его ученикам.

Впоследствии папа Иннокентий ІІІ (понтификат 1198-1216 гг.) использовал эту концепцию для обоснования примата церкви над светской властью. В новом прочтении она звучала следующим образом. Св. Петр (т.е., римский папа как его наместник) получил от Господа два меча. Один из них он вложил в ножны, а другой вручил императору как своему вассалу с тем, чтобы тот действовал от имени церкви. Сама же церковь не имеет права проливать кровь и действовать насилием. Но церковь может контролировать применение светской властью полученного от церкви меча. С именем Иннокентия ІІІ связано формирование государства-церкви – Папской области, которая на многие века стала ключевым действующим лицом европейской и мировой политики.

В 1302 г. доктрина «двух мечей» приобрела нормативное выражение в булле папы Бонифация VIII «Unam Sanctam» («Единую Святую»), войдя таким образом в состав канонического права католической церкви.

Теория «двух мечей» стала обоснованием для претензий папства на главенство над светской властью. Однако гораздо более важным является то, что она утвердила автономию церкви в духовных делах. Дуализм управления обществом оставил вне сферы государственного контроля важную сферу человеческого бытия – мышление и веру. В определенной мере разграничение полномочий церкви и государства идейно и психологически подготовило концепции независимости гражданского общества от государства и разделения властей.

Дата добавления: 2014-01-20