Этнокультурные стереотипы

Под этнокультурным стереотипом понимается обобщенное представление о типичных чертах, характеризующих какой-либо народ. Существование таких представлений — несомненный факт. «Немецкая аккуратность», «французская галантность», «русский авось», «китайские церемонии», «африканский темперамент» — в этих расхожих выражениях воплощаются распространенные этнокультурные стереотипы. Стереотипными являются мнения о вспыльчивости итальянцев, холодности англичан, упрямстве финнов, гостеприимстве грузин, скрытности латышей, широте души, неорганизованности, доброте русских. Стереотипы понимаются как характеристики народа в целом, но вместе с тем они обычно распространяются на любого представителя этого народа и предопределяют образ его личности.

Существуют автостереотипы, отражающие то, что думают люди о своем собственном народе, и гетеростереотипы, относящиеся к другому народу. Как правило, автостереотип всегда лучше гетеростереотипа о том же народе, например, русские всегда думают о себе лучше, чем какие-либо другие народы о них. То же можно сказать о любой другой нации. Оба эти вида этнокультурных стереотипов складываются и укореняются в обществе в качестве общеизвестных традиционных взглядов. Автостереотипы составляют важную часть национального самосознания. С их помощью формируются общие нормативы поведения, которым должен следовать человек как представитель своего народа («мы — такие», значит и я должен быть «таким», поскольку мое «я» входит в это «мы»). Это способствует объединению и самоутверждению народа. С одной стороны, в автостереотипе народ всегда в какой-то мере идеализирует и возвышает себя, внося в него позитивные черты, которые необходимы для его выживания (трудолюбие, храбрость, взаимопомощь и т. п.). А с другой стороны, в автостереотип включаются психические особенности, ссылкой на которые люди стремятся к самооправданию недостатков своего образа жизни. Специалисты по этнической психологии, изучающие этнокультурные стереотипы, отмечают, что нации, находящиеся на более высоком уровне экономического развития, имеют тенденцию подчеркивать у себя такие достоинства, как ум, предприимчивость, деловитость, в то время как нации с более отсталой экономикой склонны акцентировать такие свои черты, как доброта, сердечность, гуманность, гостеприимство, снижая при этом значимость качеств, обеспечивающих рост экономического благосостояния.

Гетеростереотипы гораздо более критичны, чем автостереотипы. Они нередко служат источником национальных предрассудков и предубеждений. Встречаясь с представителями иного народа, люди имеют естественную склонность воспринимать их поведение с позиций своей культуры, «мерить их на свой аршин». Непонимание их языка, символики жестов, мимики и других элементов их поведения при этом ведет к искаженному истолкованию смысла их действий, что легко может породить целый ряд негативных чувств — настороженность, презрение, враждебность. «Они не такие как мы» — они ведут себя не по-нашему, странно, нелепо, т. е., короче говоря, плохо. Европейцев, впервые вступавших в общение с японцами, шокировало (да и ныне шокирует), что японцы с веселой улыбкой говорят о самых печальных вещах, например, о тяжелой болезни дочери (Введение в этническую психологию. СПб., 1995. С. 95). Это дает почву для представления о бездушии, цинизме и жестокости японцев. Однако улыбку в подобных случаях надо понимать в том смысле, какой она имеет не в европейской, а в японской культуре поведения: она символизирует на самом деле лишь то, что японец не считает себя вправе беспокоить окружающих своими личными горестями.

В итальянской культуре оживленная жестикуляция в разговоре служит средством, способствующим взаимопониманию собеседников. Экспериментально доказано, что итальянцы хуже воспринимают смысл сказанного без нее. Но люди других национальностей в соответствии со своим «культурным аршином» склонны толковать привычку итальянцев жестикулировать как выражение их импульсивности и темпераментности. А русским или англичанам, как показывают экспериментальные данные, интенсивная жестикуляция и перемещение с места на место во время разговора мешает понимать собеседника, из чего итальянец может заключить, что они «туго соображают».

Дистанция общения (расстояние между общающимися) в мексиканской культуре значительно меньше, чем в американской. Поэтому вежливый мексиканец, вступая в беседу с американцем, придвигается к нему, а американец, привыкший к менее тесному сближению с партнером, учтиво отступает. Оба соблюдают принятый в своей культуре этикет. Но в итоге мексиканцы жалуются, что американцы неприветливы и холодны в общении, а американцы говорят о назойливости и беспардонности мексиканцев.

Стереотипы часто эмоционально окрашены симпатиями и антипатиями, в зависимости от которых одно и то же поведение получает разную оценку. То, в чем у своего народа видят проявление ума, у другого народа считают проявлением хитрости. То, что применительно к себе называют настойчивостью, для «чужака» расценивается как упрямство.

Наблюдения по поводу характера представителей разных наций можно найти у Вольтера: «Итальянца, француза, англичанина, испанца всегда можно узнать по стилю, как по чертам лица, произношению, манерам. Мягкость и нежность итальянского языка отразилась на гении итальянских писателей. Напыщенность речи, обилие метафор, величественный стиль — вот в общем, как мне кажется, отличительные черты испанских писателей. Сила, энергия, смелость наиболее свойственны англичанам; они особенно любят аллегории и сравнения. Что касается французов, то им достались в удел ясность, точность, изящество; они редко проявляют особенную смелость; у них нет ни английской силы, которая показалась бы им немыслимой и чудовищной, ни итальянской нежности, которую они сочли бы женоподобной мягкостью»¹⁵.

Канта писал: «Немец любит свой дом. Он тверд, хотя и не алмаз: трудолюбив, бережлив, чистоплотен, без больших признаков гениальности; флегматичен, проявляет большую стойкость в испытаниях, настойчив в аргументации; умен. Он наделен способностями, но испытывает недостаток остроумия и вкуса; сдержан, лишен уверенности в собственной оригинальности, поэтому склонен к подражанию. Он слишком методичен, педантичен, его не привлекает равноправие, зато он увлечен кропотливой иерархической классификацией общества, которое ставит титул и звание выше природного таланта. Он послушен правительству, скорее принимает деспотизм, чем сопротивляется установленному порядку власти или меняет его»¹⁶.

Существуют попытки представить основные черты представителей различных народов. Можно привести такой пример: И. Тэн указывает на менталитет итальянцев, сравнивая их с немцами и французами: «Если мы, обратив внимание на то, как итальянцы и вообще народы латинского племени понимают любовь, нравственность и религию, если рассмотрим их литературу, нравы и их взгляды на жизнь, — мы в бесчисленных глубоких чертах подметим тот же самый род или склад соображения. Отличительная черта его — талант и вкус к порядку, стало быть, к правильности, к гармонической и строгой форме; оно не так гибко и проницательно, как германское воображение, оно более держится на внешности, нежели идет в глубину, наружное украшение предпочитает оно внутренней правде; оно более расположено к идолопоклонству, чем к религиозности, более живописно и менее умозрительно, более определенно и изящно. Оно лучше понимает человека, нежели природу, лучше понимает человека в обществе, нежели человека-варвара. <...> Из двух великих народов, у которых воображение... выразилось самым полным образом, один, французы, — более северный, более прозаический и более общественный народ — избрал своим делом порядок чистых идей, т. е. метод рассуждения и искусство беседы; другой, итальянцы, — более южный, художественный и более склонный к образам народ — избрал своим делом порядок художественных форм, я хочу сказать: музыку и пластические искусства»¹⁸.

Приведу несколько примеров гетерогенных стереотипов, существующих в наши дни в России в отношении европейских народов:

- для типичного англичанина характерны практичность, эмпиризм, рассудочность, бесстрастие, выдержанность, нормативность, воля, чопорность, пунктуальность. Английский писатель Э. М. Форстер дает такую характеристику англичанина: «Трезвый ум, деловитость, добропорядочность. Отсутствие воображения, лицемерие»¹⁹. Национальный символ Англии — мистер Буль в цилиндре и отличном костюме, с солидным брюшком и солидным счетом в банке. «Не в том дело, что англичанин не умеет чувствовать, нет, — а в том, что он боится дать волю чувствам. Его учили в школе, что проявлять чувства — неприлично, это дурной тон. Не следует выражать большую радость или глубокую печаль, не следует даже, когда говоришь, слишком широко открывать рот, — как бы трубка не вывалилась. Надо сдерживать свои чувства, и если уж обнаруживать их, так только в особых случаях»²⁰. «Англичанин действует быстро, а чувствует медленно»²¹. «С виду англичанин замкнут, самодоволен и черств. В глубине, под поверхностностью, у него нет недостатка в чувствах, но они остаются под спудом, не находят себе применения; нет недостатка и в умственной энергии, но она чаще применяется, чтобы утвердить его в предрассудках, а не искоренить их»²². Впрочем, эти черты характерны и для других северян.

— испанец: страстность, гордость, честь, импульсивность, несдержанность, романтичность, надрыв, свободолюбие, благородство;

— француз: интеллект, страстность, чувствительность, легкомыслие, остроумие, веселье;

— итальянец: страстность, импульсивность без гордыни, легкомыслие;

— американец: деловитость, практичность, предприимчивость, добросовестность, профессиональная компетентность, любознательность, общительность, раскованность, бесцеремонность, самоуверенность, недоверчивость, решительность, воля;

— канадец: трудолюбие, щедрость, неамбициозность, неагрессивность, скромность, терпимость;

— финн: практичность, трудолюбие, медлительность, основательность, честность, добросовестность;

— швед: законопослушность, рационализм, демократичность, склонность к компромиссу, сдержанность в эмоциях, добросовестность, организованность и любовь к порядку, уважение традиций, чувство справедливости, техническая изобретательность, любознательность²³;

— японец: трудолюбие, сдержанность, созерцательность, артистичность, максимализм;

— русский: во-первых, эстетизм, пессимистичность, склонность к унынию, мягкость, покорность, лень, пассивность, искренность и наивность, доверчивость, религиозность, отзывчивость, озабоченность судьбой всего мира, созерцательность, мессианизм, интровертность, самокопание и рефлексивность, больная совесть, надрыв, страдательность и жертвенность, миролюбие, терпимость, иррациональность, справедливость; во-вторых, беззаботность, общительность, экстравертность, оптимизм, упование на авось, вера в доброго царя, максимализм, устремленность в будущее, широта, доверчивость, патриотизм, практичность, любознательность, смекалка, стихийность, свободолюбие, воля, разгул, удаль, анархизм, буйство, самодурство; о русских часто говорят, что они обладают щедростью, гостеприимством до расточительности, любят «сельскую свободу», легко подчиняются и проявляют покорность;

Немецкий философ В. Шубарт характеризует русский характер так: «Русской душе чужда срединность. У русского нет амортизирующей средней части, соединяющего звена между двумя крайностями. В русском человеке контрасты — один к другому впритык, и их жесткое трение растирает душу до ран. Тут грубость рядом с нежностью сердца, жестокость рядом с сентиментальностью, чувственность рядом с аскезой, греховность рядом со святостью»⁷⁶.

Американский антрополог К. Клакхон полагал, что русским присущи «сердечность, человечность, зависимость от прочных социальных контактов, эмоциональная нестабильность, иррациональность, сила, недисциплинированность, потребность подчиняться власти»⁷⁷.

На Западе популярна теория, объясняющая характер русских людей на основании существующего обычая туго пеленать ребенка в первые годы его жизни. Л. Н. Толстой вспоминал ощущение несвободы в «свивальнике»: «Я связан, мне хочется выпростать руки, и я не могу этого сделать. Я кричу и плачу, и мне самому неприятен мой крик, но я не могу остановиться....Мне хочется свободы; она никому не мешает, и меня мучают. Им [взрослым] меня жалко, и они завязывают меня, и я, кому все нужно, я слаб, а они сильны»⁷⁸.

Американо-русский социолог П. А. Сорокин полагал, что «совокупность основных черт русской нации включает ее сравнительно длительное существование, огромную жизнеспособность, замечательное упорство, выдающуюся готовность ее представителей идти на жертвы во имя выживания и самосохранения нации, а также необычайное территориальное, демографическое, политическое, социальное и культурное развитие в течение ее исторической жизни»⁷⁹. (их книги Пивоева)

Рассматривая все эти черты русского народа необходимо понимать, что они относятся ко всем этносам, проживающим в России, а не только к славянскому этносу. И только внутри страны, для ее жителей мордвин будет сильно отличаться от славянина и татарина и т.д.

Этнокультурные гетеростереотипы этносов русской нации:

Подобных исследований проводилось значительно меньше, да и в общественном сознании подобных стереотипов существует гораздо меньше.

Исследования, проведенные в республике Мордовия:

В отношении мордвы в общественном сознании сложился стереотип как о трудолюбивом, упрямом, но в то же открытом народе, стремящемся сохранять традиции своих предков, совмещая христианскую веру с остатками язычества.

Исследование проведено в республике Татарстан:

Татары о русских: При рассмотрении результатов исследования оказалось, что большинство татар в представителях русскойнациональности указывают доброту, щедрость (хлебосольство) и открытость.

Русские о татарах: Русские, в свою очередь, татар видят трудолюбивыми и гостеприимными, но большинство респондентов указывают на клановость (общинность). Им свойственна замкнутость культуры, так как у татар довольно редки межэтнические браки. Согласно другому исследованию татары гордые, самоуверенные, сметливые, трудолюбивые, хитрые, вспыльчивые, отходчивые.

Здесь интересно сравнить автостереотип и гетеростереотип: Татары о себе: трудолюбивые, выносливые, смышленые, общительные, нравственные, решительные, смелые, остроумные.

Русские и татары о чувашах:

Чувашский народ предстает в глазах русских и татар очень трудолюбивым, более 70% этнофоров отмечают данное качество в числе первостепенных. Также подчеркивается упорство, честность, добродушие и неряшливость чувашей.

Очень часто те или иные этнокультурные стереотипы имеют свои причины в истории народа: такая черта, как «общинность», «клановость» или «семейственность» объясняется рядом причин. Во-первых, поволжские татары в большинстве своем выходцы из сельской местности. Как известно, жителям сельской местности присущ общинный уклад жизни. Он складывался как необходимая форма выживания в суровых климатических условиях Евразии.

Фактором «возникновения татарской хитрости» было активное развитие торгово-предпринимательской деятельности, в которой татары опережали многие народы. Причинами подобного положения, возможно, были традиции Волжской Булгарии, находившейся на географическом перекрестке торговых путей из Европы в Азию. А торговля в России всегда была сопряжена с обманом: «не обманешь – не продашь» (http://sun.tsu.ru/mminfo/000063105/308/image/308-154.pdf)

Русские о чеченцах: современный стереотип – «чеченец-бандит» связан с чеченской войной. Хотя, в советские времена, стереотипной чертой чеченца, так же как и многих других кавказцев, было гостеприимство. Как отмечалось в предыдущей лекции, кавказские народы относятся к той группе новой волны мигрантов (выходцы с Кавказа и Средней Азии), по отношению к которой население России испытывает наименьшие симпатии.

Чеченцы о русских: в меньшей степени присущи русским доброта, открытость, простодушие, терпимость восприятия других наций, им больше характерна разобщенность, трусость, низкая самооценка и т.д.

Но, эти стереотипы не являются постоянными. На их динамику влияют социальные и политические события.

Распечатать стр. 45 и 47, 48: http://www.noracism.ru/uploads/main_blogs_pdf_21.pdf

Существуют и просто культурные стереотипы внутри страны, связанные с культурой той или иной области, региона, города. Они ярко проявились в городских нарративах – пословицах, поговорках о городах. Например, дразнилки, своего рода предтечи неофициальных названий городов: арзамасцев называли «гуслятники», «лукоеды»; архангельцев – «моржееды», про балахонцев говорили «Балахна стоит, рот распахня»; валдайцев называли «колокольники»; вязмичей – «прянишники»; смоляне «Миром блоху давили» [177] и др. Те же процессы наблюдались значительно раньше: племя древлян получило своё название от того, что жили в лесной зоне, поляне - означает «жители полей». Подобные городские нарративы – это попытки участников коммуникации составить культурный портрет своего партнёра. Дразнилки подчёркивают наиболее яркую культурную черту, характерную для жителей того или иного города, с точки зрения жителей других городов.

Существует множество пословиц, зафиксировавших определённые культурные черты. Некоторые пословицы происходят из далекого прошлого. Например, пословица «В Севске поросенка на насест сажали, приговаривая: «Цапайся, цапайся! Курочка о двух лапках, да держится» фиксирует простоватость и глупость жителей города с точки зрения посещавших его людей. Город лежал на торговом пути между Москвой и Киевом. Возможно, некая простоватость жителей маленького городка, принятая бойким торговым народом за глупость, явилась причиной возникновения этой пословицы.

Более «реалистичной» выглядит пословица «Орел да Кромы – первые воры, да и Карачев на поддачу»: в ХVI-ХVII вв. эти города лежали у границы русских земель, вследствие чего постоянно подвергались набегам крымских татар, поэтому жить в этом городе могли только отчаянные люди, готовые в любую минуту постоять за себя. А обладатели такого характера часто бывают не в ладах с законом. Существует целая россыпь пословиц о «ворах» (преступниках): «Нет у белого царя вора супротив курянина», «Елец всем ворам отец, и Ливны всем ворам дивны», «Лихвинские горы да новосильские воры злее всех» и др.

15 Вольтер. Рассуждение об эпической поэзии // Вольтер. Избранные страницы. СПб., 1914. Кн. 2. С. 170—173.

16 Kroeber A. L. Anthropology. N. Y., 1948. P. 586.

18 Тэн И. Философия искусства. М., 1996. С. 70—71.

19 Форстер Э. М. Заметки об английском характере // Форстер Э. М. Избранное. Л., 1977. С. 283.

20 Там же. С. 285.

21 Там же. С. 288.

22 Там же. С. 294.

23 См.: Чернышева О. В. Шведский характер в русском восприятии (XIX—XX вв.) // XIII Конференция по изучению истории, экономики, литературы и языка Скандинавских стран и Финляндии. М.; Петрозаводск, 1997. С. 11.

76 Шубарт В. Европа и душа Востока. М., 1997. Вып. 3. С. 84.

77 Цит. по: Стефаненко Т. Г. Этнопсихология. С. 139.

78 Толстой Л. Н. Собр. соч.: В 14 т. М., 1951. Т. 1. С. 329.

79 Сорокин П. А. Основные черты русской нации в двадцатом столетии // О России и русской философской культуре. М., 1990. С. 472

Дата добавления: 2014-01-20