Учебные вопросы. 1. Определение и структура политической культуры

1. Определение и структура политической культуры.

2. Типология политической культуры.

3. Особенности российской политической культуры.

1. Определение и структура политической культуры

В широком смысле этого слова культура включает в себя всю совокупность моделей деятельности людей, закодирован­ных в их предметной среде, духовных представлениях и стан­дартах поведения. Наиболее важная из этих моделей — социо­культурная, ведь общество как социальная система воспроизво­дится через особый ценностно-нормативный механизм солидар­ности. А поскольку политическая деятельность занимает цен­тральное место в интеграции общества, то политическая культу­ра также будет в центре совокупного механизма общественной интеграции.

По своему происхождению политическая культура непо­средственно связана с появлением политических отношений. Так, в Древнем Риме постоянно обращались к идеалу доблест­ного прошлого с его суровым самоограничением и воинствую­щей смелостью, имея в виду, что эти качества являются наиваж­нейшим условием величия и успехов созданной державы. Пер­вым же, кто употребил данный термин, был немецкий философ-просветитель XVIII века Иоган Гердер.

Почему же именно в 50—60-е годы XX века актуализиро­валось внимание к данному феномену? Дело в том, что в это время освободившиеся от колониального гнета страны попыта­лись скопировать политические институты США, но, в конеч­ном счете, их попытка оказалась обречена на неудачу. Выясняя причину подобного результата, американские политологи и сформулировали концепцию «политической культуры». Наи­больший вклад в теоретическую разработку данного политоло­гического направления внесли Г. Алмонд, С. Верба, Л. Пай, Д. Элазар, У. Розенбаум. Классическое определение политиче­ской культуры, данное Г. Алмондом и С. Вербой, гласит: «По­литическая культура — это разнообразные, но устойчиво повто­ряющиеся, когнитивные, аффективные и оценочные ориентации относительно политической системы вообще, ее аспектов «на входе» и «на выходе» и себя как политического актора». Дан­ная интерпретация политической культуры обнаружила ряд уяз­вимых черт, на которые указали другие исследователи: во-первых, в таком случае не выявляется функциональный план самих политических институтов; во-вторых, не рассматривается чрезвычайно важный поведенческий аспект этой стороны поли­тики; в-третьих, не специфируется собственно автономное каче­ство политической культуры как ценностно-нормативный сис­темы. Отечественный исследователь Э.Я. Баталов, обобщивший многочисленные интерпретации изучаемого явления, предло­жил свой вариант определения. В упрощенном виде (для дидак­тических целей) оно будет звучать следующим образом: поли­тическая культура — система исторически сложившихся ориен­тации сознаний, моделей поведения индивидов и групп, а также моделей функционирования политических институтов, прояв­ляющихся в непосредственной деятельности субъектов полити­ческого процесса. В рамках политической культуры выясняется типичное в политическом процессе каждого общества, почему, невзирая на любые исторические перипетии, сохраняется со­держательное ядро политической жизни каждого отдельного народа.

Рассмотрим последовательно каждую из сторон политиче­ской культуры.

С точки зрения Г. Алмонда и С. Вербы политические ори­ентации индивидов могут быть выражены в табличной форме (см. табл.).

Таблица. Измерение политических ориентации

	Система вообще как объект	Объекты «на входе» системы	Объекты «на выходе» системы	Обращение к себе как к объ­екту
Знания Чувства Оценки

Так, рациональный компонент ориентаций на уровне сис­темы включает в себя знания о политической истории, консти­туционном устройстве государства, об основах его функциони­рования; на уровне «входа» в систему — знания о политических партиях и их программах; на уровне «выхода» — знания о ре­шениях высших государственных органов, выраженные, прежде всего, в законодательных актах; на уровне индивида — знания о собственных правах и обязанностях. Что касается эффектив­ной стороны ориентации, то они могут быть выражены в пере­менных доверия, интереса, готовности принять участие в поли­тических акциях, установок приязни и неприязни как к отдель­ным политическим ролям и политическим структурам, так и к конкретным исполнителям этих ролей.

Индивидуальные оценки различных аспектов политической системы, на самом деле, предопределены идеологическими пред­почтениями и символическими отнесениями: демократический — тоталитарный, свой — чужой, порядочный — продажный и т.д. Все эти нюансы фиксируются в терминах политического языка, который акцентирует двойственную природу политики; объеди­нение и борьбу. Со стороны власти мы слышим убеждающие тексты, а со стороны оппозиции — ниспровергающие речевые конструкции. В обществе, по Р. Баргу, идет постоянная тотальная борьба языков за обозначение явлений мира и прежде всего — ми­ра властных отношений. Кроме того, по отношению к системе и ее компонентам ориентированы не только индивиды как тако­вые, но и социальные группы, а также собственно политические организации. В таком случае возникают «коллективные верова­ния», имеющие надындивидуальный характер: идеологии, ми­фы, социально-психологические пристрастия. В качестве на­дындивидуальных явлений они приобретают собственную логи­ку и оказывают принудительное воздействие через механизм традиций.

В основе политических явлений в современном обществе лежат, как правило, три группы ценностей:

- безопасность и национальная независимость;

- благосостояние и экономическое развитие;

- свобода и равенство.

Их детализация и упорядочение являются предметом от­дельных идеологий, доктрин или политических концепций, од­нако сам принцип структурирования этих ценностных категорий и форма их выражения предопределены ментальными образцами политической традиции, причем в диапазоне определенного выбора вариантов: консервативный фундаментализм — умерен­ный прогрессизм — радикальный модернизм. Структурные идеологии — либерализм, консерватизм, социал-демократия и др. — обеспечивают приспособление традиционного менталите­та к изменившейся ситуации, но уже в терминах нового языко­вого кода (дискурса) и в направлении других «священных» объ­ектов. Первообраз действия остается тем же, а, следовательно, постоянной остается драматургия интерпретируемых тем.

Кроме того, ментальный план политической традиции функционирует также и как мифологическое сознание. Ведь по­литический миф как эмоционально-образное восприятие поли­тической жизни придает коллективным представлениям дина­мику символического «снятия» ее противоречий через набор промежуточных состояний и фигуры культурных героев. Среди политических мифов выделим, прежде всего, мифы этнополитической идентификации, а также мифы политических героев. Эти мифы задают динамическую энергетику восприятия коллектив­ной жизни и тем самым организуют сообщества как народ со своей особой судьбой и предназначением.

«В сфере поведения, — отмечает Э.Я.Баталов, — политиче­скую культуру характеризуют следующие основные переменные:

• формы и степень участия в политической жизни общест­ва (митингах, демонстрациях, политических забастовках, пике­тах, партийной деятельности);

• формы и уровень взаимодействия с государственными ин­ститутами (конфронтация, сотрудничество, несотрудничество);

• формы и уровень взаимодействия с институтами граж­данского общества (в частности, с политическими партиями и движениями);

• формы и уровень взаимодействия с другими субъектами политического процесса;

• тип электорального поведения».

Характер политического поведения может варьироваться в диапазоне от деструктивно-отчужденного до инновационно-позитивного. При этом собственно культурный аспект полити­ческого поведения задан нормативным механизмом его регуля­ции. Его ядром будут поведенческие стереотипы, которые в структуре традиции выступают как обычаи политической жиз­ни. Кроме них, важную регулирующую роль играют сознатель­но формулируемые нормы-предписания, призванные очертить идеальные модели политического поведения как в виде пропи­санных правовых процедур, так и в форме собственно идеаль­ных поведенческих схем. Вместе с тем важно помнить, что нор­мативная система соотносится с общественно-политическими ценностями и нуждается в ценностной легитимизации. Но по­скольку сами общественно-политические ценности являются квинтэссенцией социально-приемлемых человеческих потреб­ностей и интересов, то политическая нормативная система при­звана также «репрессировать» социально-негативные стороны человеческой активности, которые несут в себе разрушительные импульсы индивидуального и коллективного бессознательного такие как: анархический негативизм, воинствующий ретризм, узкогрупповой эгоизм и т.д.

Реальное политическое поведение есть некоторый интеграл вышеназванных сторон, оно ситуационно, контекстуально, име­ет личностное основание и коллективные формы выражения. Последние, собственно, и являются политическими института­ми. С точки же зрения институционального уровня политиче­ской культуры можно выделить следующие коллективные фор­мы политической практики: способы управления политической системой, закрепленные в государственном строе; методы при­нятия политических решений; характер проведения их в жизнь; методы разрешения социально-политических конфликтов; тип электорального процесса; характер межпартийных отношений; способы лоббирования корпоративных интересов и т.д. Полити­ко-культурное значение имеет и характер межинституциональ­ного взаимодействия, который выражается в иерархии прерога­тив того или иного института при принятии наиболее важных политических решений, а также в ценностной легитимизации данной иерархии.

Политическая культура выполняет определенные функции:

• ценностно-ориентационную (интерпретирует смыслы политических значений);

• нормативно-поведенческую (очерчивает «рамки» долж­ного политического поведения);

• интеграционную (сплачивает данную социальную общ­ность);

• коммуникационную (осуществляет взаимодействие субъектов и институтов на основе символов и стереотипов);

• воспитательную (формирует определенный тип полити­ческого поведения, адекватный данной политической системе).

2. Типология политической культуры

Три важнейшие стороны политической культуры опреде­ляют ее видовые формы: культуру политического мышления, правовую культуру, культуру политической деятельности и управления и т.д. А так как политическая культура это не только процесс, но и результат, то мы можем отметить такие формы бытия культуры, как «опыт политического управления», «уро­вень политических знаний», «зрелое политическое поведение», «наследие прошлой политической культуры» и т.д.

Рассматривая политическую культуру как способ воспроиз­водства политической жизни, мы должны выявить ее системо­образующие свойства как в структурном, так и в функциональ­ном плане по шкале уровней социальных субъектов. Собственно системный характер политическая культура обретает именно на уровне национальной политической культуры, который, в свою очередь, является частью совокупного адаптационного механизма конкретного народа к условиям своей жизнедеятель­ности. Системообразующим началом национальной политиче­ской культуры является общекультурный генотип, который включает в себя также и устойчивые способы политической са­моорганизации этнической общности. Этот специфический стержень, называемый в том числе «центральной зоной», «внут­ренним образом», «архетипом» или же собственно «традицией», — определяет политический менталитет каждой отдельной нации, задает ценностную легитимизацию соответствующего полити­ческого поведения. Политическая традиция обнаруживается в стереотипах восприятия политической жизни, в обычаях поли­тического поведения, в продуцируемых схемах функционирова­ния политических институтов. А поскольку политическая жизнь включает в себя, с одной стороны, соперничество групп за соци­альные блага, а с другой — авторитетное распределение послед­них государством, постольку содержательная сторона нацио­нальной политики должна определяться характером выбранных предпочтений: допустимыми рамками социального неравенства; закрепленными в обычае и праве способами политического пред­ставительства и разрешения возникающих споров; механизмом определения верховного посредника и предпочтительными мето­дами утверждения его авторитета; ролью средних и низших слоев в принятии важнейших политических решений и т.д.

Политические куль­туры	Система вообще как объект	Объекты «на входе» системы	Объекты «на выхо­де» систе­мы	Отношение к себе как к объекту
Патриархальная
Подданническая
Участия

Таблица. Типы политических культур

Адаптационный механизм политической традиции выявля­ет и интенсифицирует те модели поведения, которые предопре­деляют внутреннюю идентичность и комфортность нацио­нального бытия. Разумеется, национальная политическая тради­ция видоизменяется, так как меняются внешние и внутренние условия ее существования, появляются «новые вызовы». Какие-то элементы и компоненты традиции уступают место новым ценностям и стандартам поведения, однако ядро традиции не исчезает, оно обновляет свою «внешнюю» и «внутреннюю» пе­риферию, а при глубинном кризисе — и внутреннюю «архитек­туру». Но и в последнем случае должны сохраниться важнейшие скрепы идентичности, «внутреннего образа», иначе культурная система рассыпется, что повлечет за собой разрушение собственно всех сторон общественной жизни. Таким образом, политическая культура в своем системном качестве является матрицей, то есть совокупностью укорененных базовых ценностей и норм, обеспечивающих политическое единство общества.

Политическая культура структурируется и на уровне поли­тических субкультур. Этим понятием обозначаются системы политических ориентации и моделей поведения, характерные для социальных групп и общностей, которые отличаются в этом качестве от других социальных субъектов и нации в целом. По­литические субкультуры порождаются социально-экономичес­кой, социально-этнической, институциональной, социально-территориальной и собственно культурно-статусной стратифи­кацией общества. Традиционно в этой связи выделяются поли­тико-культурные особенности элиты, среднего класса, низших страт, маргинальных слоев. Тем не менее политологи пытаются выделить собственно специфические субкультурные комплексы, которые могут быть поняты в своей особой логике, не сводя­щейся к обычно фиксируемым сторонам социальной стратифи­кации. Так, американский исследователь Д. Элазар считает, что американская политическая культура — это синтез трех полити­ческих субкультур: «индивидуалиста», «моралиста» и «тради­ционалиста», каждая из которых особым образом адаптирует базовые концепции всеамериканской политической культуры — «рыночной площади» и «содружества».

Системному пониманию феномена политической культуры помогает ее типология, поскольку она помогает различить по содержательному основанию эмпирические политические куль­туры и определяет их иерархию по отношению к некой идеаль­ной, «перфектной» модели. Так, политическую культуру можно классифицировать, как и политическую систему, по формационному и классовому признаку, по идеологическим основаниям, по отношению к социальному прогрессу и демократии и по дру­гим классифицирующим признакам. Однако классической счи­тается типология культуры, предложенная Г. Алмондом и С. Вербой в книге «Гражданская культура». Анализируя и со­поставляя политические системы Италии, ФРГ, США и Мекси­ки, они выделили три «чистых» типа политической культуры: 1) патриархальная, для которой характерно отсутствие интере­са граждан к политической жизни; 2) подданническая, в кото­рой есть интерес к системе в целом и к объектам «на выходе», но ориентации «на вход» системы и относительно себя как ак­тивного участника слабы; 3) участия, или активистская, в ко­торой члены общества определенно ориентированы на систему вообще, а также как на политические («входные»), так и на ад­министративные («на выходе») структуры и процессы. Авторы, в частности, предложили таблицу (см. табл.), в которой ну­лями обозначили отсутствие или слабое выражение ориентации и, наоборот, единицами — устойчивые ориентации относитель­но структурных элементов системы.

При этом исследователи сделали важный вывод: «Граждан­ская культура — это смешанная политическая культура. В ее рамках многие граждане могут быть активными в политике, од­нако многие другие играют более пассивную роль «подданных». Еще более важным является тот факт, что даже у тех, кто актив­но исполняет гражданскую роль, качества подданных и прихо­жан не полностью вытеснены». Поэтому будет функциональной известная степень пассивности и неучастия граждан в политиче­ской жизни.

Содержательное значение имеет типология У. Розенбаума, который предложил различать политическую культуру по сте­пени фрагментарности и интегрированности. Для фрагментар­ной культуры характерна резкая разобщенность общества, в ней отсутствует базовый консенсус между основными социально-политическими силами, местные интересы превалируют над общими. Наоборот, интегрированная политическая культура характеризуется наличием национального консенсуса, лояльно­стью по отношению к политическому режиму и процедурам разрешения конфликтов. Впрочем, любая политическая культу­ра в нормальном режиме обеспечивает (через свою интерактив­ную функцию) тот или иной тип национального консенсуса. Различие политических культур в этом контексте определяется ведущим принципом национального согласия. Так, политологи определяют американскую политическую культуру как рационально-консенсусную, английскую — традиционалистско-консенсусную, германскую — как этатистско-подданническую. Ка­кой же тип консенсуса в России?

3. Особенности российской политической культуры

Традиционно при обращении к теме «политическая культу­ра России» большое внимание отводится особенностям россий­ской цивилизации. Почти все исследователи сходятся в том, что Россия представляет собой особый случай цивилизации, не сво­дящийся к типичным чертам Запада и Востока, что она является их связующим мостом — «Евразией».

Естественно, что при таком видении возникает вопрос цивилизацонной специфики этого своеобразного континента. В качестве таких особенных черт выделим следующие: само евра­зийское пространство, занимающее шестую часть суши земного шара; полиэтнический состав населения с многообразием рели­гиозных верований; главенство общины как хозяйственного и социального уклада; православный идеал «Москвы — Третьего Рима»; ведущая миссия государства по цивилизационному оформлению гигантского пространства Евразии; наличие посто­янного цивилизационного «вызова» России со стороны эконо­мически более развитого Запада; неизбежные функциональные и духовно-культурные разрывы при решении задач модерниза­ции. Последнее обстоятельство определяет проблемный харак­тер российской цивилизации, что находит, собственно, прямое отражение в ее политической культуре. Ведь именно потому, что Россия вынуждена была догонять Запад вне обычного по­рядка, заимствуя главным образом технико-организационные формы, раскол между верхами и низами, внутри верхов — при­обретал, помимо прочего, политико-культурный, идеологиче­ский характер. Отсюда и маятниковый характер российского цивилизационного консенсуса: авторитарно-мобилизационный — авторитарно-охранительный. Верх берут то западники, то тра­диционалисты.

В самом деле, мобилизационные реформы ломали вековые устои, выступали по отношению к народной культуре как чуж­дая сила. Более того, реформы, как правило, вели еще к боль­шему «тяглу», закрепощению, перенапряжению народных сил, к еще большей гипертрофии государства. Поэтому в среде интел­лигенции с неизбежностью возникли идеологии протеста против подобного алгоритма: со стороны славянофилов-почвенников и западников-либералов. Между тем динамика догоняющего раз­вития создавала особые социально-экономические группы и со­ответствующие им субкультуры: бюрократию, интеллигенцию, промышленный рабочий класс. Спор «западников» и «почвен­ников» переформулировался. Вспомним в этой связи судьбо­носный спор большевиков и меньшевиков внутри РСДРП о судьбах революции.

Безусловно, самую большую специфику дала советская форма российской цивилизации. Казалось, что именно в рамках социалистического строя была «снята» указанная выше пробле­матичность развития: при сохранении внутренней социокуль­турной специфики страна успешно решала задачи промышлен­ного роста, первого этапа научно-технической революции. Уст­ремления мессианства, нравственный идеал социального равен­ства, коллективно-артельный характер труда — все это и выра­жал советский тип властных отношений. Однако очередной, уже постиндустриальный вызов Запада обозначил стратегическое отставание СССР. Для постиндустриального этапа уже недоста­точно было традиционно-мобилизационных мер, тем более что в последние десятилетия советской истории образовался многочис­ленный средний класс, чей интеллектуальный потенциал мог быть использован лишь современно — через инициативу и творчество.

Обозначившееся отставание СССР на рубеже 70—80-х го­дов включило в работу мобилизационный «ген» российской ци­вилизации. Инициируемая М.С.Горбачевым перестройка по за­мыслу должна была развязать в рамках социализма творческую инициативу масс, мобилизовать внутренние источники для ус­корения экономического роста на базе эффективных техноло­гий. Но реальные шаги перестройки не только не привели к на­меченным целям, а обострили ситуацию, послужили детонато­ром самого глубокого социально-политического сдвига. С 1990—1991 годов начались радикальные экономические и поли­тические реформы. Такой резкий переход привел к социальным конфликтам в социально-культурном поле российской федера­ции. На глазах разрушались привычная попечительная миссия государства, коллективизм, сложившаяся система профессио­нальных предпочтений и другие традиционные элементы. К то­му же радикальные экономические реформы обнаружили собст­венную логику избыточности экономических лишений, гипер­трофии финансового капитала, резкого социального расслоения. Для многих граждан возник эффект социально-культурной ано­мии (напряжения), когда они не желают или не могут принять рыночную систему регуляции. В силу этого в российском обще­стве существует высокий потенциал конфликтности, баррикад­ного сознания, общего недоверия к новой государственности. Плохое экономическое положение, помноженное на низкую по­литическую компетентность, подвижность политических устано­вок, правовой нигилизм, заидеологизированность мышления — все это служит реальным препятствием на пути становления де­мократической политической культуры.

С другой стороны, мобильные слои российского общества демонстрируют образцы экономического успеха, приобщения к продуктивным информационным технологиям, а также модели постмодернистского образа жизни, в особенности в мегаполисах и крупных городах. В ходе общественно-политических измене­ний большинство в России приняло в ценностном аспекте такие важнейшие демократические институты, как альтернативные выборы, разделение властей, независимые СМИ, парламента­ризм и т.д. Сложился отличающийся от предыдущего периода образ политического процесса, появились новые политические стереотипы. При всей фрагментарности, многослойности и борьбы противоборствующих сил нарождающаяся российская политическая культура имеет запас общецивилизационной прочности, в том числе богатый исторический опыт созидания государства, соединения традиции и современности.

Заключение

Политическая культура это:

- Система исторически сложившихся политических идеалов, установок, убеждений, представлений и стереотипов, которые разделяются большинством населения данной общности.

- Субъективное восприятие народом политики.

В структуру политической культуры входят, прежде всего, ориентации. Первая типология видов политических ориентаций принадлежит Г.Алмонду и С.Верба; она признается большинством западных и отечественных политологов.

Г.Алмонд и С.Верба выделяют:

1) познавательные ориентации (cognitive orientations), фиксирующие уровень и само наличие знаний об объекте, например, об институтах власти или о проводимой реформе;

2) эмоциональные ориентации (affective orientations), обозначающие чувства и интерес, испытываемые по отношению к объекту;

3) оценочные ориентации (evaluational orientations), выражающие мнения или суждения, т.е. оценку индивидом объекта.

Безусловно, эти ориентации абстрактны, и в реальной политической жизни они могут быть неразличимы друг от друга.

Ориентации как познавательные, эмоциональные или оценочные установки не существуют сами по себе, но должны быть направлены на определенный объект. Поэтому при анализе ориентаций необходимо иметь ясное представление о видах объектов, ориентации на которые изучаются исследователем. Классифицируя объекты политических ориентаций, Г.Алмонд и С.Верба выделили две главные категории: “общая политическая система” и “я” (self). Политическая система в свою очередь состоит из трех широких классов объектов: 1) органы власти и государственные должности; 2) носители ролей, т.е. конкретные монархи, правители, чиновники; и 3) конкретные политические мероприятия. «Эти структуры, носители и решения, - пишут далее авторы, - могут, в свою очередь, быть подробно классифицированы в зависимости от того, включены ли они в политический процесс или “вход” (input), либо в административный процесс или “выход” (output)». Под политическим процессом или «входом» имеется в виду трансформация требований общества к государству и конверсия этих требований в соответствующие политические мероприятия. Административным процессом или «выходом» называется «процесс реализации или навязывания властных политических решений». Используя изложенную классификацию объектов ориентаций, исследователь политической культуры должен будет «заполнить» следующую таблицу (табл.1):

Таблица 1

Дата добавления: 2014-01-11