Теория интенциональности сознания 5 страница

6. Научное познание есть сложный, противоречивый процесс производства, воспроизводства новых знаний, образующих целостную развивающуюся систему понятий, теорий, гипотез, законов и других идеальных форм, закрепленных в языке - естественном или (что более характерно) искусственном: математическая символика, химические формулы и т.п. Научное знание не просто фиксирует свои элементы в языке, но непрерывно воспроизводит их на своей собственной основе, формирует их в соответствии со своими нормами и принципами. Процесс непрерывного самообновления наукой своего концептуального арсенала - важный показатель (критерий) научности.

7. В процессе научного познания применяются такие специфические материальные средства, как приборы, инструменты, другое так называемое "научное оборудование", зачастую очень сложное и дорогостоящее (ускорители частиц, радиотелескопы, ракетно-космическая техника и т.д.). Кроме того, для науки в большей мере, чем для других форм познания, характерно использование для исследования своих объектов и самой себя таких идеальных (духовных) средств и методов, как современная логика, математические методы, диалектика, системный, синергетический и другие приемы и методы.

8. Научному познанию присущи строгая доказательность, обоснованность полученных результатов, достоверность выводов. Вместе с тем здесь немало гипотез, догадок, предположений, вероятностных суждений и т.п. Вот почему тут важнейшее значение имеют логико-методологическая подготовка исследователей, их философская культура, постоянное совершенствование своего мышления, умение правильно применять его законы и принципы.

В современной методологии выделяют различные уровни критериев научности, относя к ним - кроме названных - такие, как формальная непротиворечивость знания, его опытная проверяемость, воспроизводимость, открытость для критики, свобода от предвзятости, строгость и т.д. В других формах познания рассмотренные критерии могут иметь место (в разной мере), но там они не являются определяющими.

Интересные и оригинальные идеи об отличиях научного мышления от других духовных "исканий человечества развивал В. И. Вернадский. Он, в частности, считал, что только в истории научных идей четко и ясно проявляется прогресс, чего нет в других сторонах культурной жизни (в искусстве, литературе, музыке) и даже в истории человечества, которую "едва ли можно принимать за нечто единое и целое". По мнению русского мыслителя, характерными особенностями исторического процесса научного творчества являются, во-первых, единство процесса развития научной мысли; во-вторых, общеобязательность научных результатов; в-третьих, большая и своеобразная независимость науки (по сравнению с другими духовными образованиями - философией, религией, искусством и др.) от исторической обстановки; в-четвертых, очень глубокое (подобно религии), но совершенно своеобразное влияние научного познания на понимание человеком смысла и цели своего существования; в-пятых, научное творчество является основным элементом "научной веры" (противоположной религиозной), которая является могущественным созидательным фактором в науке.
К числу важнейших гносеологических признаков научного метода относятся: а) объективность—опосредствованность достоверным знанием; б) общезначимость—всеобщий интерсубъективный характер научного метода в отличие от остающейся уделом ненауки персонифицированности, уникальности; в) воспроизводимость — инвариантность результатов для любого субъекта в любой сходной ситуации; г) целесообразность — определенность, заданность принципов интеллектуального движения, осмысленность реализации как отдельных шагов, так и систем операций в целом; д) необходимость — гарантированность результатов в отличие от ненаучной особенности случайного, непреднамеренного их достижения; е) эффективность — запланированность социальной ассимиляции, внедрения, потребления результатов, что не свойственно ненаучному познанию, базирующемуся на ситуативном, индивидуально конституированном способе получения и применения результатов.

Структура научного познания, его методы и формы

В научном познании выделяются два уровня - эмпирический и теоретический. Эти уровни не следует смешивать со сторонами познания вообще - чувственным отражением и рациональным познанием. Дело в том, что в первом случае, когда речь идет о научном познании, имеются в виду различные типы познавательной деятельности ученых, а во втором - речь идет о типах психической деятельности индивида в процессе познания вообще, причем оба эти типа находят применение и на эмпирическом, и на теоретическом уровнях научного познания.

Эмпирический уровень (от греч. empeiria — опыт) — это накопление разнообразных фактов, наблюдаемых в природе.

Теоретический уровень (от греч. theoria — мысленное созерцание, умозрение) представляет собой объяснение накопленных фактов.

Нередко можно услышать ошибочное утверждение о том, что теория вытекает из фактов, или, иначе говоря, что с первого «этажа» научного познания (эмпирического) на второй (теоретический) есть плавный переход в виде некой удобной «лестницы». В действительности все обстоит иначе и сложнее. Теория не вытекает из фактов по той причине, что они сами по себе ничего не говорят и ни о чем не свидетельствуют. Факты безмолвны и из них ничего не вытекает, кроме самих фактов. Например, существует постоянно наблюдаемый нами факт медленного дневного движения Солнца по небосводу с востока на запад. О чем он говорит? О том, что Солнце вращается вокруг неподвижной Земли? Или может быть о том, что, наоборот, Земля вращается вокруг неподвижного Солнца? Или же о том, что и Солнце и Земля вращаются друг относительно друга? А может быть не о том и не о другом, и не о третьем, а о чем-то еще? Как видим, на один факт приходится несколько различных и даже взаимоисключающих объяснений. Однако если бы объяснение фактов или теория вытекали непосредственно из них, то никаких разногласий не было бы: одному факту строго соответствовало бы только одно определенное объяснение.

Если теория вытекает не из фактов, тогда откуда она берется? Теория выдвигается человеческим разумом и применяется (прикрепляется) к фактам с целью их объяснения. Причем первоначально разум создает не теорию, а гипотезу, теоретическое предположение, своего рода предтеорию, которая мысленно накладывается на факты.

Гипотеза — это предположение, как правило, научного характера, выдвигаемое с целью объяснения каких-либо объектов, явлений, событий и т.п. От простого предположения, например, догадки, гипотеза отличается большей сложностью и обоснованностью.

В том случае, если гипотеза согласует (состыкует) между собой факты, свяжет их в единую картину и даже предвосхитит обнаружение новых, еще неизвестных фактов, то она превратится в теорию и на долгое время займет господствующие позиции в том или ином разделе научного знания.

Если же, наоборот, гипотезе не удастся согласовать между собой все имеющиеся в какой-либо области действительности факты и связать их в единую картину, то она будет отброшена и заменена новой гипотезой.

Точно ответить на вопрос, почему некий ученый выдвигает для объяснения каких-нибудь фактов именно такую гипотезу, а не иную, невозможно, потому что ее создание — это во многом интуитивный акт, представляющий собой тайну научного творчества. Только после соотнесения гипотезы с фактами выясняется ее большая или меньшая состоятельность, происходит ее подтверждение или опровержение. Как уже говорилось, гипотеза может наложиться на факты более или менее удачно, и именно от этого будет зависеть ее дальнейшая судьба.

Взаимодействие эмпирического и теоретического уровней научного познания можно условно сравнить со всем известной игрой в детские кубики, на которых изображены фрагменты различных картинок. Допустим, в набор входит девять кубиков. Каждая грань любого кубика является фрагментом какой-либо картинки, состоящей, таким образом, из девяти частей. Поскольку у кубика шесть граней, то из набора можно составить шесть различных картинок. Чтобы ребенку было проще складывать кубики в определенной последовательности, к набору прилагается шесть картинок-трафареток, или рисунков, глядя на которые, он находит нужные фрагменты.

Так вот, беспорядочно разбросанные кубики в нашей аналогии — это факты, а картинки-трафаретки — это мысленные построения (гипотезы и теории), на основе которых пытаются упорядочить и связать факты в некую систему. Если желаемая картинка из кубиков не получается с помощью выбранного трафаретного рисунка, значит выбран не тот рисунок и его следует заменить другим, соответствующим картинке, которую задумано построить. Так же, если с помощью некой гипотезы из имеющихся фактов не складывается упорядоченная картина, значит эта гипотеза должна быть заменена какой-либо другой. Правильно выбранная трафаретка при составлении кубиков — это та самая гипотеза, которая удачно накладывается на факты, находит свое подтверждение и превращается в теорию.

Итак, научное познание состоит из двух «этажей»: нижнего — эмпирического и верхнего — теоретического. Причем второй «этаж», будучи надстроенным над первым, должен без него рассыпаться: теория для того и создается, чтобы объяснить факты (если их нет, то и объяснять нечего). Теоретический уровень познания невозможен без эмпирического, но это не означает, как уже говорилось, что теория вытекает из фактов. При всей взаимосвязи этих двух уровней, они, тем не менее, достаточно автономны: между нижним и верхним «этажами» научного познания не существует прямой и удобной «лестницы», попасть с одного на другой можно только «прыжком» или «скачком», который представляет собой не что иное, как выдвижение гипотезы с ее последующим подтверждением и превращением в теорию или же — опровержением и заменой новой гипотезой.

Большая часть современного научного знания построена с помощью гипотетико-дедуктивного метода, предполагающего выполнение алгоритма, который состоит из четырех звеньев.

1) Обнаруживаются определенные факты, относящиеся к какой-то области действительности.

2) Выдвигается первоначальная гипотеза, обычно называемая рабочей, которая на основе некоей регулярности, или повторяемости найденных фактов конструирует наиболее простое их объяснение.

3) Устанавливаются факты, которые не встраиваются (не вписываются) в него.

4) С учетом выпадающих из первоначального объяснения фактов создается новая, более разработанная, или научная гипотеза, которая не только согласует все имеющиеся эмпирические данные, но и позволяет предсказать получение новых, или, говоря иначе, из которой можно вывести (дедуцировать) все известные факты, а также указание на неизвестные (т.е. пока не открытые).

Обратимся к хорошо известному вам из школьного курса биологии примеру. Известно, что, при скрещивании растений с красными и белыми цветками у получающихся гибридов цветки чаще всего бывают розовыми. Это обнаруженные факты, на основе которых можно предположить (создать рабочую гипотезу), что передача наследственных признаков происходит по принципу смешивания, т.е. родительские признаки переходят к потомству в некоем промежуточном варианте (такие представления о наследственности были распространены в первой половине XIX в.). Однако в это объяснение не вписываются другие факты. При скрещивании растений с красными и белыми цветками, пусть не часто, но все же появляются гибриды не с розовыми, а с чисто красными или белыми цветками, чего не может быть при усредняющем наследовании признаков: смешав, например, кофе с молоком, нельзя получить черную или белую жидкость. Для того, чтобы вписать эти факты в общую картину, требуется какое-то иное объяснение механизма наследственности, необходимо изобретение другой, более совершенной (научной) гипотезы. Как известно, она была создана в 60-х гг. XIX в. австрийским ученым Грегором Менделем, который предположил, что наследование признаков происходит не путем их смешивания, а, наоборот, посредством разделения. Наследуемые родительские признаки передаются следующему поколению с помощью маленьких частиц — генов. Причем за какой-либо признак отвечает ген одного из родителей (доминантный), а ген другого родителя (рецессивный), также переданный потомку, никак себя не проявляет. Вот почему при скрещивании растений с красными и белыми цветками в новом поколении могут быть или только красные, или только белые цветки (один родительский признак проявляется, а другой подавляется). Но почему появляются также растения с розовыми цветками? Потому что нередко ни один из родительских признаков не подавляется другим, и оба они проявляются у потомков. Эта гипотеза, столь удачно объяснившая и согласовавшая между собой различные факты, превратилась впоследствии в стройную теорию, которая положила начало развитию одной из важных областей биологии — генетики.

Удачность какой-либо гипотезы определяется не только численностью фактов, которые вписываются в нее (или выводятся из нее), но и количеством теоретических средств, которые для этого привлекаются.

Гипотеза, а впоследствии и теория, является тем более эффективной и тем на более длительный срок определяет развитие какой-либо области научного знания, чем более малыми теоретическими средствами она объясняет по возможности больший круг явлений. Например, закон всемирного тяготения выражается довольно простым принципом: любые два тела притягиваются друг к другу с силой прямо пропорциональной произведению их масс и обратно пропорциональной квадрату расстояния между ними. Однако этим принципом объясняется очень широкий круг явлений окружающего мира: от падения яблока на землю до движения планет вокруг Солнца. Здесь следует отметить, что сказанное относится, по преимуществу, к общим гипотезам. Помимо общих, гипотезы также бывают частными и единичными.

Общие гипотезы — это предположения обо всем множестве изучаемых объектов, частные — о некоторых элементах какого-либо множества, единичные — о конкретных, отдельных объектах или явлениях.

Например, гипотеза «Возможности любого человеческого организма в обычных условиях жизни задействованы в очень незначительной степени» является общей, гипотеза «Некоторые звезды нашей Галактики имеют спутники-планеты, на которых есть благоприятные условия для зарождения и дальнейшей эволюции различных форм жизни» относится к частным, а гипотеза «Солнечная система произошла из гигантской газово-пылевой туманности под влиянием электромагнитных и гравитационных сил приблизительно 5 млрд. лет назад» — к единичным.

Рост научного знания

Важнейшей характеристикой знания является его динамика, т.е. его рост, изменение, развитие и т.п. Эта идея, не такая уж новая, была высказана уже в античной философии. Активно исследовалась эта проблема основоположниками и представителями диалектико-материалистической философии, особенно с методологических позиций материалистического понимания истории и материа­листической диалектики с учетом социокультурной обуслов­ленности этого процесса. Однако в западной философии и методологии науки XX в. фактически — особенно в годы «триумфального шествия» логического позитивизма (а у него действительно были немалые успехи) — научное знание исследовалось без учета его роста, изменения.

Дело в том, что для логического позитивизма в целом были характерны:

а) абсолютизация формально-логической и языковой проблематики;

б) особый акцент на искусственно сконструированных формализованных языках (в ущерб естественным);

в) концентрация исследовательских усилий на структуре «готового», ставшего знания без учета его происхождения и эволюции;

г) сведение философии к частнонаучному знанию, а последнего — к формальному анализу языка науки;

д) игнорирование социокультурного контекста анализа знания, и т.д.

Развитие знания — сложный диалектический процесс, имеющий определенные качественно различные этапы. Так, этот процесс можно рассматривать как движение от мифа к логосу, от логоса к «преднауке», от «преднауки» к науке, от классической науки к неклассической и далее к постнеклассической и т.п.; от незнания к знанию, от неглубокого, неполного к более глубокому и совершенному знанию и т.д.

В современной западной философии проблема роста, развития знания является центральной в философии науки, пред­ставленной особенно ярко в таких течениях, как эволюционная (генетическая) эпистемология и постпозитивизм.

Особенно активно проблему роста (развития, изменения знания) разрабатывали, начиная с 60-х гг. XX в., сторонники постпозитивизма Карл Поппер, Томас Кун, Имре Лакатос, Пол Фейерабенд, Стивен Тулмин и др. Обратившись лицом к истории, разви­тию науки, а не только к формальному анализу ее «застыв­шей» структуры, представители постпозитивизма стали стро­ить различные модели этого развития, рассматривая их как частные случаи общих эволюционных изменений, совершаю­щихся в мире. Они считали, что существует тесная аналогия между ростом знания и биологическим ростом, т. е. эволюци­ей растений и животных.

Рассмотрим идеи двух крупных представителей данного направления — Карла Поппера и Томаса Куна.

Первой концепцией роста научного знания стала концепция Карла Поппера. Он, в част­ности, считает, что не всякая эволюция означает рост знания, а последний не может быть отождествлен с какой-либо одной (например, количественной) характеристикой эволюции. Для Поппера рост знания не является кумулятивным (накопитель­ным) процессом, он есть процесс устранения ошибок, «дарви­новский отбор». Говоря о росте знания, он имеет в виду не про­стое накопление наблюдений, а повторяющееся ниспроверже­ние научных теорий и их замену (с помощью критического метода - фальсификационизма) лучшими и удовлетворительными теориями. Свою модель роста научного знания Поппер изображает схемой: Р1—ТТ—ЕЕ—Р2, где Р1 — некоторая исходная проблема, ТТ — противоположная пробная теория, т. е. теория, с помощью которой решается исходная проблема, ЕЕ — процесс устранения ошибок в теории путем критики и эксперименталь­ных проверок, Р2 — новая, более глубокая проблема, для ре­шения которой нужно построить новую, более глубокую и бо­лее информативную теорию.

Томас Кун известен тем, что предложил понятие парадигмы и создал концепцию парадигмального роста знания.

Парадигма -научная теория, которой придерживается большинство ученых.

Общая схема (модель) историко-научного процесса, предложенная Куном, включает в себя два основных этапа. Это:

- «нормальная наука», где безраздельно господствует парадигма, и

- «научная революция», где происходят распад парадигмы, конкуренция между альтернативными парадигмами и, наконец, победа од­ной из них, т. е. переход к новому периоду «нормальной науки».

Кун полагает, что переход единой парадигмы и другой че­рез научную революцию (например, в конце XIX — начале XX в.) является обычной моделью развития, характерной для зрелой науки. В ходе научной революции происходит такой процесс, как смена «понятийной сетки», через которую ученые рассматривали мир. Изменение (притом кардинальное) данной «сетки» вызывает необходимость изменения методологических правил-предписаний. В период научной революции упраздняются все наборы методологических правил, кроме одного — того, который вытекает из новой парадигмы и детерминирован ею. Однако это упразднение должно быть не «голым отрицанием», а «сняти­ем», т.е. оно должно сохраненить то положительное, что было в предыдущей парадигме. Для характеристики это­го процесса сам Кун использует термин «реконструкция пред­писаний». Научные революции сопровождают смены типов научной рациональности.

Научные революции и смены типов рациональности

Три крупных стадии исторического развития науки, каждую из которых открывает глобальная научная революция, можно охарактеризовать как три исторических типа научной рациональности, сменявшие друг друга в истории техногенной цивилизации. Это - классическая рациональность (соответствующая классической науке в двух ее состояниях - додисциплинарном и дисциплинарно организованном); неклассическая рациональность (соответствующая неклассической науке) и постнеклассическая рациональность. Причем появление каждого нового типа рациональности не отбрасывало предшествующего, а только ограничивало сферу его действия, определяя его применимость только к определенным типам проблем и задач.

Каждый этап эволюции рациональности и науки характеризуется особым состоянием научной деятельности, направленной на постоянный рост объективно-истинного знания.

Классический тип научной рациональности, сосредотачивая внимание на объекте, стремится при теоретическом объяснении и описании игнорировать все, что относится к субъекту, средствам и операциям его деятельности. Такое игнорирование рассматривается как необходимое условие получения объективно-истинного знания о мире. Мир исследуется в классической науке так, как он «есть на самом деле» (предполагается, что процесс познания достаточно прост), а не в связи с нашим восприятием этого мира и не в связи с уровнем развития технических средств, позволяющих проводить исследования. Надо заметить, что цели и ценности науки, определяющие стратегии исследования мира, на этом этапе, как и на всех остальных, обусловливаются преобладающими в культуре мировоззренческими установками и ценностями. Но классическая наука не осмысливает этих своих связей с культурой.

Неклассический тип научной рациональности учитывает связи между знаниями об объекте и характером средств и операций деятельности. Объяснение этих связей рассматривается в качестве условий объективно-истинного описания и объяснения мира. Но связи между внутринаучными и социальными ценностями и целями по-прежнему не являются предметом научного осмысления, хотя они также определяют характер научных знаний (определяют, что именно и каким способом мы выделяем и осмысливаем в мире).

Постнеклассический тип рациональности расширяет поле осмысления характера научной деятельности. Он учитывает соотнесенность получаемых знаний об объекте не только с особенностью средств и операций деятельности, но и с ценностно-целевыми структурами. Причем, уже объясняется связь внутринаучных целей с вненаучными, социальными, ценностями и целями.

Возникновение нового типа рациональности и нового образа науки не следует понимать упрощенно в том смысле, что каждый новый этап приводит к полному исчезновению представлений и методологических установок предшествующего этапа. Напротив, между ними существует преемственность. Неклассическая наука вовсе не уничтожила классическую рациональность, а только ограничила сферу ее действия. При решении ряда задач неклассические представления о мире и познании оказывались избыточными, и исследователь мог ориентироваться на традиционно классические образцы (например, при решении ряда задач небесной механики не требовалось привлекать нормы квантово-релятивистского описания, а достаточно было ограничиться классическими нормативами исследования). Точно так же становление постнеклассической науки не приводит к уничтожению всех представлений и познавательных установок неклассического и классического исследования. Они будут использоваться в некоторых познавательных ситуациях, но только утратят статус доминирующих и определяющих облик науки.

Когда современная наука на переднем крае своего поиска поставила в центр исследований уникальные, исторически развивающиеся системы, в которые в качестве особого компонента включен сам человек, то требование объяснения ценностей в этой ситуации не только не противоречит традиционной установке на получение объективно-истинных знаний о мире, но и выступает предпосылкой реализации этой установки. Есть все основания полагать, что по мере развития современной науки эти процессы будут усиливаться. Техногенная цивилизация ныне вступает в полосу особого типа прогресса, когда гуманистические ориентиры становятся исходными в определении стратегий научного поиска.

Человек, культура и природа

Антропосоциогенез

Проблема сущности человека волновала философов с самых древних времен. Широко известна, например, история про античных философа-идеалиста Платона и философа-киника Диогена Синопского.

Платон определял человека как животного о двух ногах, лишенного шерсти и перьев. В ответ киник Диоген Синопский поймал петуха, ощипал его догола и, пустив на волю, торжественно провозгласил: "Теперь ты - человек!" Платон был посрамлен и вынужден был добавить к своему определению: и с плоскими ногтями.

Со второй половины XIX века, когда стало общепризнанным, что человек - продукт биологической эволюции, центральным для всей антропологической проблематики сделался вопрос об основном отличии людей от высокоорганизованных животных и о научном объяснении этого отличия.

Процесс становления человека называется антропосоциогенезом.

Антропосоциогенез – это исторический процесс превращения человека как биологического существа, в члена общества, носителя его основных, в первую очередь производственных, нравственных и эстетических отношений.

Итак, в чем же отличие человека от животного?

Отличие 1. Одно из важных отличий человека от животного раскрывается в его поведении.

Поведение животного инстинктивно. Это обеспечивает его приспособленность к известным условиям обитания, но именно поэтому поведение животного ограничено. Животные генетически приурочены к видовым "поведенческим амплуа", и никакая нужда не научит, например, рысь вести себя так, как ведут себя волк или лиса.

Иначе обстоит дело с человеком. Все современные люди относятся к одному и тому же биологическому виду - Homo sapiens (человек разумный), для которого, казалось бы, должно существовать свое, биологически заданное, "поведенческое амплуа". Однако поиски такого врожденного поведения до сих пор не увенчались успехом. Во-первых, по меткому выражению К. Маркса, человек может вести себя "по мерке любого вида". Во-вторых, наблюдаются глубокие различия в поведении людей, принадлежащих исторически различным обществам или группам. При этом они не являются врожденными. Известны примеры, когда мальчик-индеец, во младенчестве привезенный в Париж, со временем стал "стопроцентным парижанином". Сын простолюдина, воспитанный в семье дворянина, усвоил все условности потомственного дворянского быта (то же можно сказать и о дворянском отпрыске, выросшем в семье крестьянина).

Многообразные различия, которые мы наблюдаем среди представителей вида Homo sapiens, свидетельствуют об индивидуальной вариативности поведения, неизвестной животному миру.

Поэтому применительно к человеку понятие "программа поведения" приобретает совершенно новый смысл. Если у животных поведенческая программа закреплена генетически, то у человека главными средствами передачи такой программы являются язык (членораздельная речь), показ и пример. Место "генетических инструкций" занимают нормы, место наследственности в строгом смысле слова - преемственность. Иными словами, поведение человека определяет культура и социум, в которых он вырос.

Отличие 2. Второе важное отличие человека от животного заключается в его способности к предметно-практической, или орудийной, деятельности.

Есть свидетельства того, что производство простейших орудий началось на 1-1,5 млн лет раньше, чем появились речь и мышление. Долгое время оно развивалось в "животной форме", то есть внутри стада гоминидов, еще нимало не похожего на человеческое сообщество. Предполагают даже, что именно производство орудий имело своим ближайшим следствием ослабление и разложение инстинктивной основы поведения обезьяноподобных предков человека. Особенно остро негативные последствия досознательной орудийной деятельности должны были сказаться на стадном существовании архантропов - древнейших ископаемых людей (питекантропов, синантропов и др.). Первые элементарные орудия были по преимуществу орудиями для охоты, а значит, орудиями убийства, которые могли использоваться во внутристадных конфликтах.

И, если бы архантропы не перестроили внутристадных отношений, они вполне могли бы изничтожить самих себя.

Таким образом, орудийная деятельность породила запрос на возникновение общества и социальных отношений, основанных на кооперации.

Отличие 3. Третьим важным отличием человека от животного является развитие языка. В самом широком смысле слова язык - это вся система культуры, поскольку посредством нее устанавливаются межчеловеческие связи. Язык в более узком смысле - это специализированная информационно-знаковая деятельность, именуемая речью. Как убедительно показал психолог Лев Семенович Выготский, речь, с одной стороны, имеет ярко выраженный предметный характер, с другой - сама обеспечивает успешное развитие предметно-практической деятельности людей.

Простейшие и древнейшие элементы человеческой речи - не имена и названия, а знаки, помечающие опасное или желаемое, запретное или разрешенное, ценное или обманно-ценное. Эти знаки сплачивают и мобилизуют проточеловеческую общность. Но компонента консолидации присутствует и в актах называния: люди сплачиваются в тождественно едином понимании называемой вещи (мы те, кто именует это "голубем", это "вороном", а это "червем").

Предметно-практическая деятельность в полном и точном смысле этого слова не могла сформироваться раньше, чем появился язык.

Дата добавления: 2014-01-13