Смысл жизни с религиозно-философской точки зрения

Религиозно-философская точка зрения, так или иначе, связывает решение вопроса о смысле жизни с высшими, духовными, ценностями.

Так, наш русский философ и общественный деятель Евгений Николаевич Трубецкой писал, что с-мысл жизни (от слова со-мыслить, т.е. целостно мыслить) – это та безусловная о ней мысль, которая должна в ней осуществляться. Вера в смысл жизни связана с верой в человека как носителя этого смыс­ла. Человек обладает царственным достоинством — достоинством обладателя «смысла истины», «безусловного сознания». По своей подлинной природе человек это существо, созданное по o6pазу и подобию Божию. Спасение человеческой души заключается в подъеме к безус­ловному всеединому сознанию, о котором свидетельствует совесть.

А другой наш русский философ, Семен Людовигович Франк пишет, что «Для того чтобы жизнь имела смысл, необходимы два условия: существование Бога и наша собственная причастность ему, достижимость для нас жизни в Боге или божественной жизни. Необходимо, прежде всего, чтобы, несмотря на всю бессмысленность мировой жизни, существовало общее условие ее осмысленности, чтобы последней, высшей и абсолютной основой ее был не слепой случай, не мутный, все на миг выбрасывающий наружу и все опять поглощающий хаотический поток времени, не тьма неведения, а Бог как вечная твердыня, вечная жизнь, абсолютное благо и всеобъемлющий свет разума. И необходимо, во-вторых, чтобы мы сами, несмотря на все наше бессилие, на слепоту и губительность наших страстей, на случайность и краткосрочность нашей жизни, были не только "творениями" Бога, не только глиняной посудой, которую лепит по своему произволу горшечник, и даже не только "рабами" Бога, исполняющими Его волю подневольно и только для Него, но и свободными участниками и причастниками самой божественной жизни, так, чтобы, служа Ему, мы в этом служении не угашали и не изнуряли своей собственной жизни, а, напротив, ее утверждали, обогащали и просветляли».

Согласно религиозно-философской точке зрения, осознавая смысл жизни, человек сознательно начинает участвовать в реализации смысла мира, который заключается в том, чтобы преобразовывать материальное, которое первично (по крайней мере, в нашем эмпирическом мире), в духовное, которое становится главенствующим.

Если смысл мира – в творении (как полагал один из философов жизни Анри Бергсон), то смысл человеческой жизни полагается в духовном творении.

Эта мысль привносится в религиозную философию из христианской религии, которая учит, что спасти душу можно лишь посредством стяжания благодати Духа Святого.

Широко известна беседа старца Серафима Саровского с его духовным учеником, купцом Николаем Александровичем Мотовиловым.

О. Серафим Саровский говорит в этой беседе:

«Так-то, ваше Боголюбие! Так в стяжении этого-то Духа Божия и состоит истинная цель нашей жизни христианской, а молитва, бдение, пост, милостыня и другие ради Христа делаемые добродетели суть только средства к стяжанию Духа Божиего. (...) Цель жизни мирской обыкновенных людей есть стяжание, или наживание, денег... Стяжание Духа Божия есть тоже капитал, но только благодатный и вечный...».

Согласно христианской доктрине, дух (наряду с телом и душой) является одним из трех составов человека. Если душа представляет собой чувственную часть человека, то дух – разумную. Однако определение духа всего лишь как разумной части человека ничего не дает нам для понимания смысла религиозной жизни. Понятие «разумное» в общеупотребительном современном значении сродни понятию «рациональное». Мы говорили, что смысл жизни – преобразовывать материальное (плотское) в духовное. Не можем же мы, в самом деле, преобразовать материальное в разумно-рациональное. Получается какая-то путаница. Кроме того, первейший путь, который предлагает религия для обретения духовной жизни это путь молитвы. А молитва это вид иррациональной деятельности! Вспомним также фильм Павла Лунгина «Остров»: поведение о. Анатолия, снискавшего дары Св. Духа – способность предвидеть и исцелять – порою напоминает поведение сумасшедшего.

Так о каком же обретении духовности говорит религия и религиозная философия? Конечно, речь идет не об интеллектуальной, не о рациональной стороне нашего разума. Вообще, духовное очень сложно объяснить, используя рациональный язык.

Наш современный отечественный философ Анатолий Александрович Горелов использует для иллюстрации духовного начала в человеке мистически-религиозную терминологию. Он пишет:

«В нас есть потенция духа, как в стеарине, из которого сделана свеча, есть потенциал горения. Смысл свечи в том, чтобы сгореть; смысл человека в том, чтобы превратиться в дух. Свеча, которая не сгорела, не выполнила своего предназначения. Разница между человеком и свечей в том, что человек зажигает себя сам. Для этого он должен прикоснуться к источнику духовного света и сам стать Духовным Светом, согревающим людей».

Условием осознания наличия духовного начала (в религиозном смысле этого слова) является принятие мысли о том, что человек вечен, что жизнь его не ограничивается только рамками земной, данной телесной, жизни. Тогда духовным можно считать то, что человек возьмет с собой «туда», за пределы земного бытия. Этот путь предполагает аскезу, избавление от земных пристрастий, и благочестие. Так, схиигумен Савва пишет в своей книге "Семена сатаны и любовь Христова": "Все святые достигали святости не иначе, как путем долгой и трудной борьбы со всеми земными пристрастиями, путем обуздания своей плоти постом, трудами, молитвами и другими подвигами благочестия. Святыми мыслями, желаниями, чувствами и стремлениями они прикреплялись к Богу и духом сливались с Ним воедино".

Таким образом, религиозный и философско-религиозный ответ на вопрос о смысле жизни заключается в том, что цель человека – осуществить свое предназначение как духовного существа, взрастить в себя «плоды духа» путем приобщения к Богу. Путь этот представляется крайне нелегким, но это единственный путь спасения души.

Абсолютная свобода: жизненная реалия или идеальная конструкция?

Существует ли в мире свобода? Или все обусловлено? Предопределена ли человеческая история (на что указывают сбывшиеся пророчества), или у человечества есть выбор? Свободен ли человек в своих действиях и поступках, или это ему только кажется так? Можно ли верить гадалкам или надо отбросить все сомнения о предопределенности будущего и действовать свободно? Вопрос о свободе и свободе воли был в истории философии одной из излюбленных тем, вызывавшей и вызывающей до сих пор множество дискуссий.

В философии иногда различают понятия «свобода» и «свобода воли». Понятие «свобода» чаще всего употребляется тогда, когда речь идет не об индивиде с присущими ему субъективными переживаниями, а о каких-либо частях или процессах, имеющих место быть в мире (свобода и исторический процесс, свобода индивидуума и социальная среда, гражданская свобода, свобода творчества и т.д.). Таким образом, понятие свобода употребляется в тех случаях, когда хотят подчеркнуть независимость реального положения человека или определенной социальной группы от самосознания индивида или членов данной социальной группы.

Тогда как понятие «свобода воли» относится к субъективным переживаниям индивида, оно указывает на способность человека к самоопределению в своих действиях, возможность поступать так, как ему хочется.

Отрицание свободы есть детерминизм – теория, согласно которой все в мире обусловлено, и свобода, равно как и свобода воли есть не более чем фикция.

Начнем рассмотрение проблемы свободы с детерминизма.

По мнению детерминистов, все действия людей обусловлены неподконтрольными им факторами. Человеческие поступки обусловливаются не свободным выбором, но генетическим кодом, инстинктами, переживаниями раннего детства или социальной средой. Железный закон причинности гласит, что будущее в некотором смысле уже написано и не подлежит изменению.

Детерминизм не следует путать с фатализмом.

Фатали́зм (от лат. fátalis — определённый судьбой) — вера в предопределённость бытия; мировоззрение, в основе которого убеждённость в неизбежности событий, которые уже запечатлены наперёд.

Детерминизм же провозглашает, что каждое произошедшее событие, включая и человеческие поступки, и поведение, однозначно определяется множеством причин, непосредственно предшествующих данному событию.

Детерминированность нашей жизни, действий, поведения можно рассматривать как позитивную и негативную. Позитивная детерминированность связана с нашей человеческой природой, нашим положением в мире, со всем тем, что мы не в силах изменить. Например, мы не в силах изменить то, что мы теплокровные существа; это заложено в самой человеческой природе.

Давид Юм говорит о единообразии в действиях всех людей любых наций и возрастов, а также что человеческая природа остается одной и той же во всех ее принципах и действиях. Говоря более современным языком, одинаковые действия производятся одинаковыми причинами, и человеческие существа детерминированы равным образом общей биологической программой.

Наличие общечеловеческой биологической программы вполне совместимо со свободой действовать многообразными способами. Простое наблюдение показывает, что общая биологическая программа не мешает людям весьма по-разному развивать (или губить) свои человеческие способности или наклонности. Поэтому в мире есть и были разные люди – Сталин и Махатма Ганди, Иван Грозный и Ксения Петербуржская.

Негативная детерминированность, наоборот, указывает на то, чем мы не обладаем. Например, поскольку мы люди, у нас нет жабр, как у рыб, или крыльев, как у птиц. Но негативная детерминированность обычно не воспринимается как ограничение или уменьшение свободы. Тот факт, что вы не можете прыгнуть через Луну, не означает, что вы не имеете свободы выбора. Вы не можете выбрать невозможное, поэтому вопрос о выборе (свободном или несвободном) не возникает.

Детерминизм как мировоззрение утверждает абсолютную детерминированность нашей жизни (в этом случае мы говорим о жестком детерминизме) либо частиную ее детерминированность (нежесткий детерминизм).

Жесткий детерминизм имеет две разновидности – религиозную и научную.

Примером жесткого религиозного детерминизма является учение известного деятеля Реформации Жана Кальв и на. Как мы уже знаем, согласно кальвинистской доктрине, божественное всеведение несовместимо со свободой человеческой воли. Так как Бог знает все, он должен знать о всяком человеческом поступке, бывшем и будущем. Кальвинисты заключают отсюда, что человеческие поступки предустановлены заранее, их невозможно изменить или избежать доступными человеку средствами. Поскольку Бог знает, какие поступки хороши, а какие дурны, он заранее знает, кого из людей ждет рай, а кого – Ад.

Однако исповедующие другие формы христианства доказывают, что Писание и опыт неопровержимо свидетельствуют: Бог наделил человека свободной волей и, больше того, воздаяние Господне, его Рай и Ад не имели бы смысла, если бы мы, смертные, не были свободны выбирать между добром и злом.

Примером жесткого научного детерминизма являются идеи математика Пьера Симона Лапласа (1749-1827). Лаплас верил, что все в физическом мире можно объяснить с помощью законов механики.

Великая вера в детерминистическую науку дожила до нашего столетия, хотя сегодня уповают уже не на математику и механику. В наши дни некоторые сторонники детерминизма уверены, что наши поступки в последующей жизни предопределены генетическим кодом, заложенным в эмбрионе. Другие считают, что наши действия и характеры определены событиями, имевшими место в детстве. Предопределены не только наши неврозы, но и способность преодолевать эти неврозы. А некоторые мыслители соединяют эти две точки зрения. Так, американский психолог Б.Ф. Скиннер доказывает, что всякое человеческое действие есть результат или генетической программы, или повторяющихся (подкрепляемых) переживаний. Как многие детерминисты, Скиннер утверждает, что вера в свободу воли не основывается на разуме, но есть примитивный пережиток.

Каковы основания детерминистского опровержения свободы воли?

Некоторые детерминисты утверждают, что свободы воли не существует, потому что в основе всех наших действий лежат те или иные причины.

Но допустим, человеческие действия являются исключением из закона причинности. Не означало бы это, что они совершаются случайно? Ведь отсутствие причины, безусловно, и есть случайность. В таком случае мы можем прийти к странному выводу, что человек, чьи действия случайны, является более свободным, чем человек, чьи действия обусловлены.

Однако человека, чье поведение определяется случаем, следует назвать не свободным, а безумным. Как бы то ни было, действия, являющиеся результатом выбора, не случайны. И если я сделала выбор посетить Санкт-Петербург, то едва ли могу сказать, что оказалась там по чистой случайности.

С другой стороны, если все человеческие действия причинно обусловлены, то индивид опять-таки не свободен. Ведь если все действия человека причинно обусловлены, то так же обусловлен его выбор. Выбор не может ускользнуть от господства причинности. Чаще всего выбор определяется инстинктом или социальной средой.

Итак, в любом случае оказывается, что свободы воли не существует.

Мы можем предположить, что в наше рассуждение вкралась ошибка, поскольку два противоположных тезиса привели к одному и тому же заключению о не-существовании свободы воли.

Давид Юм пытался разрешить данную дилемму, доказывая, что свобода воли и причинность не являются противоположностями. Свободная воля, говорит он, совместима с причинностью, более того, зависит от причинности. Мы можем сделать свободный выбор только в мире, где правит причинность. Иначе мы не могли бы знать, что произойдет после того, как мы сделали свой выбор, а потому наш выбор был бы бессмыслен. Сам выбор как таковой есть причина: в мире без причинности выбор не имел бы никаких последствий.

Добавим, что сама ситуация выбора может иметь объяснение только при наличии объективной регулярной обусловленности событий и явлений. Ведь основанием для ситуации выбора является существование объективного ряда возможностей, а объективным основанием возможности является закономерность и совокупность различных условий, необходимых для ее реализации. Возможно то, что не противоречит объективным законам, для реализации чего существуют необходимые условия. У нас нет возможности дышать жабрами, так как мы человеческие существа. Или, допустим, кто-то жалуется: «моя голова не может двигаться свободно по кругу, потому что она прикреплена к туловищу!». Можно ли считать это замечание разумным? Нет, поскольку оно предполагает, что движения вашей головы были бы полностью свободны только в том случае, если бы она была отделена от туловища. Но это не так. Свободно катящаяся голова вообще не способна двигаться.

Другими словами, мера возможности того или иного события прямо пропорциональна мере его необходимости.

Таким образом, абсолютная, беспричинная, свобода это лишь абстракция.

Даже если предположить, что человек беспрепятственно свободен в каком-либо одном отношении (например, в своем творчестве) – мы можем наверняка утверждать, что он не свободен во многих других отношениях. Например, чтобы свободно и беспрепятственно творить, ему необходима спонсорская помощь и поддержка близких людей. А это уже определенного рода зависимость.

Кроме того, человеческий опыт и наука показывает, что даже самые на первый взгляд иррациональные поступки человека всегда обусловлены внутренним миром человека и (или) внешними обстоятельствами. Абсолютная свобода воли — это абстракция от реального процесса формирования волевого акта человека. Безусловно, волевое решение человека, связанное с выбором целей и мотивов деятельности, определяется в основном его внутренним миром, миром его сознания, но ведь этот внутренний мир человека или мир сознания не противостоит внешнему миру, а является, в конечном счете, в той или иной степени обусловленным этим внешним миром. Цели человеческой деятельности, лежащие в основе свободного выбора линии поведения человеком, определяются его интересами, возникающими в ходе его практической деятельности, а значит, и под влиянием внешних условий.

Итак:

Свободная воля совместима с причинностью и зависит от нее.

Сам выбор есть причина, поскольку он обусловливает наши дальнейшие действия и поступки.

Поступки человека всегда обусловлены внутренним миром человека или внешними обстоятельствами.

Абсолютной свободы воли не существует; можно быть свободным лишь в определенных отношениях.

Сравнение теорий свободной воли и детерминизма

Какая же теория – свободной воли или детерминизма – лучше согласуется с фактами нашего опыта?

Подумаем. Если бы люди не были свободны, то они не отвечали бы за свои поступки. Но если бы никто не отвечал за свои поступки, то в мире не было бы места для эмоций, таких как благодарность или жажда мщения. Глупо пылать жаждой мщения по отношению к существам, не обладающим возможностью выбора, скажем, к дизентерийной амебе. Больше того, не имело бы никакого смысла прощение. Если бы человеческое существо, которое решило причинить мне вред, было принуждено к своему выбору неподконтрольными ему факторами, если бы оно было всего лишь инструментом в жестко детерминированной вселенной, то разве мы могли бы прощать? С равным успехом мы могли бы простить силу тяготения, которая является причиной того, что время от времени мы падаем и больно ушибаемся или, что еще хуже, ломаем руки и ноги.

Наши человеческие реакции – жажда мщения, благодарность, прощение, похвала, обвинение и т.д. – имеют смысл только в том случае, если мы сами и другие человеческие существа ответственны за наши действия (если не за все, то за многие).

Ответственность связана со свободой воли.Ведь подлинная нравственность возможна только в том случае, если мы действуем свободно. Если мы не свободны, то не можем отвечать за свои поступки, а значит, по отношению к нам неуместны ни обвинения, ни похвала.

Свобода и ответственность — это две стороны одного целого — сознательной человеческой деятельности.

Поэтому предположение, что наши действия полностью детерминированы (а значит, мы не за что не отвечаем), противоречит нашей интуиции. Каждый индивид считает себя свободным от жесткой детерминации. Даже если человек склонен винить во всех своих несчастьях судьбу, в глубине души он все же уверен, что, по крайней мере, иногда имеет свободу выбора. Все наши обычные суждения и, чаще всего, само наше поведение показывают, что мы не можем не верить в свою способность к свободному действию.

Принять детерминистскую концепцию значит согласиться с тем, что наш выбор целиком факторами, не поддающимися нашему контролю. Но мы сами являемся причинами своего выбора. Наш выбор причинно обусловлен нами самими.

Свобода воли обнаруживается в том, что мы действительно выбираем между желаемыми альтернативами, либо сами создаем новые возможности.

Разумеется, реальный выбор индивида производится в рамках более общей причинной связи вещей и явлений, иначе, как мы уже говорили, он будет бессмысленным.

Уникальность человеческого бытия заключается в том, что в этом земном мире, где царит природная закономерность, в мире несвободы, в мире жесткого детерминизма человек является тем единственным существом, которое, в силу чрезвычайной сложности своей организации, обладает свободой воли.

Об этом, кстати, говорится в Библии, в I послании апостола Павла к Коринфянам: «Разве не знаете, что мы будем судить ангелов...?». (Ангелы лишены свободы воли).

Тем самым мы пришли к концепции свободной воли человека, имеющей место быть внутри детерминированного мира.

Итак:

Когда люди имеют реальные альтернативы, они делают выбор и действуют как порождающие причины тех действий, которые они осуществляют.

Именно из этого факта, из простого факта динамизма и активности, факта порождающих причин и вытекают идеи ответственности, похвалы и благодарности, жажды мщения и прощения – идеи, необходимые для объяснения человеческого поведения.

Человек является тем единственным существом, которое, в силу чрезвычайной сложности своей организации, обладает свободой воли.

Свобода и нравственность

Полная внешняя свобода – это, казалось бы, полная независимость.

Однако ребенок всегда зависим от родителей.

Взрослый человек - от семьи.

Даже родители зависимы от детей.

Человек живет в обществе, а значит, он всегда зависим от законов, правительства.

В одной французской легенде рассказывается о суде над человеком, который, размахивая руками, нечаянно разбил нос другому человеку. Обвиняемый оправдывался тем, что его никто не может лишить свободы размахивать своими собственными руками. Но судебное решение по этому поводу гласило: обвиняемый виновен, так как свобода размахивать руками одного человека кончается там, где начинается нос другого человека.

Поэтому внешняя свобода не может быть абсолютной; она всегда относительна (и не только ввиду имеющихся тех или иных рамок для своего осуществления; она имеет одну оценку в одной «системе отсчета» и другую оценку — в другой «системе отсчета»).

Возможность принимать самостоятельные решения и поступать согласно своему разумению неизбежно приводит к вопросу о нравственных основаниях поступков человека. Все ли дозволено человеку, обладающему свободой выбора? Существует ли какая-либо связь между свободным волеизъявлением и шкалой нравственных ценностей?

Н.А. Бердяев писал, что «быть личностью трудно, быть свободным — значит взять на себя бремя».

Всегда ли свободный выбор это моральный выбор?

Заслуживают внимания идеи, высказанные экзистенциалистами – представителями одного из интереснейших направлений философии ХХ века. Экзистенциализм утверждает, что подлинно свободный выбор — это выбор, сделанный в полном соответствии с внутренней правдивостью индивида, т. е. не вступающий в противоречие с его внутренними убеждениями, честностью, искренностью[15]. Данное положение, безусловно, весьма существенно для определения внутренней свободы человека. Однако экзистенциалисты обходят вопрос об объективных критериях «индивидуальной правдивости».

Между тем хорошо известно, что свободный внутренний выбор человека может иметь отрицательный характер, например в случае попыток достичь целей любой ценой, за счет ущемления и попрания интересов и достоинства других. Помните, у Достоевского в «Преступлении и наказании» Раскольников вопрошал: «Тварь ли я дрожащая или право имею?» - Право – убить! Право-то у него было. Но была ли свобода?

Поэтому встает вопрос о нравственной допустимости того или иного выбора. Ответ на этот вопрос следует искать в сфере общечеловеческих ценностей. То есть, при оценке свободного выбора необходимо учитывать степень ответственности индивида не только перед самим собой, но и перед другими людьми.

Однако в своих взаимоотношениях с окружающими людьми («внешней средой») человек нередко оказывается перед необходимостью решения острых морально-конфликтных ситуаций. Иными словами, он предстает перед дилеммой: или «выбрать себя», т. е. отстаивать свою точку зрения, убежденность в своей правоте и вступать в конфликт с ошибочным мнением и поступками других людей (и даже коллектива) или же приспособиться к мнению и действию других, раствориться в них. Ясно, что первый выбор будет действительным проявлением духовной свободы. Второй же — проявление приспособленчества, конформизма, которые как раз и подавляют индивидуальность человека, его самобытность и внутреннюю свободу.

Понимание свободы как способности уклоняться от всего «внешнего», как возможности сказать «нет» — это негативная форма свободы, а именно «свобода от». По этому поводу Станислав Ежи Лец иронично заметил: «Говорят, лишившись зубов, человек обретает большую свободу языка» (Станислав Ежи Лец, выдающийся польский сатирик, поэт, афорист XX века.

Между тем назначение человека — стремиться к подлинному самоутверждению, к «свободе для». Человек свободен не вследствие отрицательной силы избегать того или другого, а вследствие положительной силы проявлять свою истинную индивидуальность. Эта «положительная сила» и является движущей причиной внутренней свободы человека.

Напоследок приведу одну историю из романа Джона Фаулза «Волхв».

Хозяин виллы Морис Кончис рассказывает своему гостю Николасу историю о событиях 1943 г., о расстреле карателями жителей деревни. Кончис был тогда деревенским старостой. Немцы поставили перед ним жестокий выбор: либо он прикладом ружья забьет одного партизана, сохранив тем самым восемьдесят жизней, либо, отказавшись, подвергнет истреблению почти все мужское население деревни. Казалось бы, что ценнее – жизнь одного партизана или жизнь восьмидесяти жителей деревни? Однако Кончис отказался убивать. Он просто органически не смог убить человека.

В сущности, эта история — об умении различать истинное и ложное, о верности себе, своему природному и человеческому началу, о том, что человек не может считать свободным выбор, который противоречит самой человеческой природе, абсолютным нравственным ценностям. Не Кончис убил 80 жителей, а немцы. Не Кончис поставил перед собой этот выбор, а немцы навязали его.

Насилие и ненасилие

Насилие рассматривается как разновидность крайнего принуждения, связанного с ограничениями свободы и жизнедеятельности одного человека другим лицом (физическим, юридическим, социально-политическим и т.п.). Естественно, возникает вопрос о мере насилия как вынужденного принуждения, в особенности, в ситуации противозаконных действий, совершаемых человеком или группой лиц по злому умыслу. В этом случае ограничение их свободы и даже лишение жизни является законным принуждением, т.е. оправданным насилием со стороны общества (государства).

В психологическом смысле насилие означает действия, направленные на моральное, физическое и пр. виды унижения личности, ее человеческого достоинства. Такого рода насилие осуждается как с нравственной точки зрения, так и с позиций закона.

Насилие в буквальном смысле – проявление силы, оправданной или неоправданной в оценочных категориях, т.е служащее добру, справедливости или нет.

В истории человечества, равно как и в живой природе вообще, насилие есть реальность, неоспоримый факт, тогда как ненасилие – абстрактный идеал, некое желаемое, а на практике едва ли достижимое состояние.

«Дóлжно знать, что война общепринята, что вражда – обычный порядок вещей, и что все возникает через вражду и за счет другого», – констатировал Гераклит. Он смеялся над наивностью Гомера, желавшего, чтобы «вражда сгинула меж богами и меж людьми». Мысль Гераклита применительно к всемирной истории развили Гегель и Маркс. В «Капитале» насилие именуется «повивальной бабкой» истории, помогающей рождению всякого нового общественного строя. Однако Маркс полагал, что историческая эпоха насилия в отношениях между людьми подходит к концу и, в результате всемирной коммунистической революции, сменится вскоре эрой социальной гармонии.

Идея ненасилия особенно широкое распространение получила в индийских философских и религиозных учениях. Ах­мса (санскрит. «непричинение боли или зла») – ключевой принцип в книгах Вед и в Джайна-сутре, в религиозно-философских учениях Будды и Махатмы Ганди. Ахимса означает воздержание от причинения малейшего вреда любому живому существу, наделенному душой. В России этику «непротивления злу насилием» последовательно отстаивал Лев Толстой.

В современном обществе, идущему по пути глобализации, господствующее положение занимает идея толерантности как ненасильного, терпимого поведения и отношения к представителям «иных», «чужих» народов, наций. Толерантность провозглашается общечеловеческим принципом согласного мирного существования.

Мораль, справедливость, право. Ценности в жизни человека

Мораль, справедливость, право

Мораль (от лат. mores, нравы) и право – это идеальные формы регуляции человеческого поведения. С их помощью общество направляет и регулирует поведение индивидов таким образом, чтобы оно отвечало интегральным общественным интересам.

Мораль, или нравственность, представляет собой совокупность исторически определенных норм и взглядов, выражающихся в поступках и действиях людей, регулирующих их отношения друг к другу, к обществу, государству, определенному классу, социальной группе, поддерживаемых личным убеждением, традицией, воспитанием, силой общественного мнения[16].

Нормы морали (нравственные ценности) являются предметом изучения этики. К числу нравственных ценностей этика относит доброту и справедливость, честность и храбрость, патриотизм и т.п. абстрактные характеристики человеческой личности.

Ключевая категория морали – добро. Принцип эквивалентного воздания за добро и зло выражается категорией справедливости.

Справедливость это понятие о должном, связанное с исторически меняющимися представлениями о неотъемлемых правах человека. Справедливость подразумевает требование соответствия между практической ролью человека или социальной группы в жизни общества и их социальным положением, между их правами и обязанностями, деянием и воздаянием, трудом и вознаграждением, преступлением и наказанием, заслугами людей и их общественным признанием. Несоответствие в этих соотношениях оценивается как несправедливость. Первое в истории общественного сознания понимание справедливости было связано с признанием непререкаемости норм первобытнообщинного строя: несправедливо и подлежит наказанию все, что нарушает эти нормы. Позднее справедливость стала означать равенство людей в их правах и пользовании средствами жизни. Затем справедливость начинают отличать от простого равенства, включая в нее различия в положении людей сообразно их достоинствам. Во всей истории классового общества существовали как бы две разновидности справедливости: одна отражала интересы господствующих классов и допускала, например, наличие "справедливой" дани, оброка, прибыли, нормы эксплуатации и проч.; другая выражала протест народных масс против эксплуатации, неравенства, угнетения в принципе. Справедливость всегда имеет исторический характер, коренится в условиях жизни людей. Понимание справедливости включает равенство людей по отношению к средствам производства, а также равенство их реальных политических и юридических прав.

Условную границу между добром и злом, справедливостью и несправедливостью прочерчивает право. Оно формализует нормы морали и устанавливает справедливую меру наказания за причиненное зло. Формальные нормы права именуются «законами». Законы образуют предмет изучения правоведения (юриспруденции).

В процессе регулировки общественных отношений мораль и право тесно взаимодействуют, поскольку они имеют одну и ту же социальную основу и служат средством обеспечения баланса интересов индивидов, социальных групп и общества в целом.

Однако право и мораль значительно отличаются друг от друга по многим критериям.

1) По времени появления нормы морали складываются в обществе раньше права в процессе жизнедеятельности людей на основе их представлений о добре и зле, справедливости и несправедливости.

И только позднее государство, санкционируя нормы морали, придает им статус норм права. Правовые нормы устанавливаются, отменяются и изменяются государством и после этого официально приобретают общеобязательную силу для их адресата.

2) По сфере действия нормы морали регулируют более широкую сферу общественных отношений, чем нормы права.

3) По форме выражения (фиксации) нормы права закрепляются в нормативно-правовых актах (законах, указах, декретах, постановлениях и др.), юридических прецедентах, нормативноправовых договорах и имеют четкие формы своего внешнего выражения, а нормы морали, как правило, являются неписаными правилами поведения.

4) По степени детализации нормы морали не детализированы, носят общий характер, а нормы права выступают в детализированной форме, точно указывают модель поведения.

5) Правовые нормы обеспечиваются государством, государственной властью, а нормы морали поддерживаются силой общественного мнения, устоявшимися обычаями и традициями.

Кант исключал какое-либо принуждение в области морали, поскольку она, как он полагал, автономна, существует независимо от внешних влияний. Подобным образом Гегель рассматривал мораль как результат внутреннего убеждения человека[17]. Однако было бы заблуждением игнорировать реальность того, что общественное мнение, осуждающее аморальный поступок, тоже есть принуждение, оно давит на индивидуальное сознание порой куда сильнее, чем государственное принуждение, выступающее в виде наказания к лишению свободы или административному штрафу. Нельзя недооценивать момент внешнего принуждения при соблюдении норм морали, но не оно является главным средством их обеспечения. Для морали характерно глубокое осознание нравственного долга, чувства совести.

Иначе создаются правовые нормы. Они создаются как волевые акты государства, формулируются в законах и иных источниках права.

Однако правовые нормы не являются произвольными; в гражданском обществе они опираются на естественное право.

Естественное право – понятие политической и правовой мысли, означающее совокупность принципов, правил, прав и ценностей, продиктованных природой человека и не зависящих от законодательного признания или непризнания их в конкретном государстве.

Исходным пунктом естественного права является наличие у каждого человека неотъемлемых прав и свобод, которыми он наделен природой или Богом точно так же, как наделен разумом, страстями, устремлениями.

Учение об естественных неотчуждаемых правах человека и гражданина зародилось в эпоху Нового Времени благодаря Джону Локку, Томасу Гоббсу и другим философам-просвещенцам, которые указывали на то, что у человека есть неотъемлемые права: прежде всего, на жизнь, свободу и частную собственность. С тех пор учение о естественных правах человека выдвигалось на передний план всякий раз, когда вставал вопрос об исторической необходимости перехода от авторитарно-тоталитарных режимов (чуждых понятиям естественных прав) к демократическим преобразованиям. Это было не только в эпоху Просвещения, на рубеже XVIII–XIX вв., в ходе борьбы народов Франции и США с абсолютизмом. Так было и во второй половине XX в. после горьких опытов тоталитарных режимов, когда права человека и гражданина, попиравшиеся этими режимами, были признаны и гарантированы не только отдельными государствами, но и на международном уровне.

Для разграничения «идеального», естественного права и права, принятого в данный момент времени в данной конкретной стране, принято понятие «позитивное право».

Позитивное право это право, действующее в данный момент и изменяющееся по воле законодателя с переменой общественных отношений.

Конечно, недостаточно провозгласить определенные права и свободы, главное – суметь претворить их в жизнь.

Наше российское общество сегодня осознало необходимость и безусловную ценность естественных и неотъемлемых прав человека, но оно пока не в состоянии обеспечить их полное и гарантированное осуществление. Эти права лишь продекларированы. Если раньше права личности нарушались тоталитарной системой, то сейчас они страдают от произвола богатых и криминальных личностей, бездействия наделённых властью чиновников. Мешают осуществлению прав коррупция, экономические кризисы, юридический нигилизм, противоречия между целями и тактикой реформ, противоборство различных структур властей, война законов, политические кризисы.

Но надо сказать, что проблема сегодняшней России не только в том, что наши люди не хотят и не умеют бороться за свои гражданские права, но и забыли об элементарных нормах морали. Современное российское общество деморализовано. Следствие этого – рост преступности. Статистика показывает, что в 2000-х гг. уровень преступности стал еще выше, чем он был в сложные 1990-е гг.

XXI век – это век падения нравов. Стала распространяться идеология гламура, суть которой в стремлении к красивой жизни, богатству и знаменитости. Причём прославиться и разбогатеть не важно каким путём: мошенничеством, грабежами и убийствами, совершив террористический акт. Не важно, как тебя будут называть: террористом, наркобароном, виноводочным или табачным королём, содержателем притона, вором в законе. Это привело к развитию торговли людьми, бизнесу на рабстве, наркотиках, торговле человеческими органами.

В свое время Л.Н. Толстой писал: «Для того чтобы была добрая жизнь между людьми, нужно, чтобы люди были добрыми»[18]. Это, безусловно, очень верная мысль. Но многие добрые люди допускают часто одну ошибку: они и всех других людей считают тоже добрыми, забывая, что есть те, которые живут по волчьим законам. Социальная справедливость невозможна без демократии. Необходимо участие народа в правотворческой деятельности, в предварительном обсуждении законов и принятии их на референдуме. Законность и правопорядок устанавливаются лишь там, где есть справедливые, легитимные и гуманные законы.

Природа ценностей личности и их иерархия

Ценность – это особый вид реальности. Сама по себе она не существует, хотя и связана не только с человеком, но и с объективным миром. Мир полон ценностей – материальных (вещи, деньги, собственность…), художественных (произведения искусства и литературы…), природных (солнечный восход, моря, цветы, ландшафты…), этических (мужественный поступок, справедливость…), эстетических (смех, красота глаз, красота и гармоничное строение человека...).

Ценность всегда и одновременно ценность чего-то (кого-то), и ценность для кого-то. Подчеркнем еще раз: ее основой может быть объективная реальность, продукты человеческого творчества и содержания сознания: соответственно, камень, вода, автомобиль, теория, образ и т.д. Но ценность обязательно присуща только человеку, поскольку возникает в процессе человеческого действия и осмысления, в процессе оценки человеком людей, общества, идей, предметов культуры или природы.

Строго говоря, способностью предпочитать одни вещи другим наделены все живые существа, – сама потребность самосохранения вынуждает их чего-то в мире страшиться, к чему-то тянуться. Больше того, животное защищает свое потомство, и, значит, может любить. Однако вряд ли можно говорить о ценностях в полном смысле слова в существах, не способных отдать себе в них отчета.

Среди всех творений Вселенной только человек в состоянии оценивать природу, результаты своих действий и вместе с тем оказывается способным на самооценку.

Алмаз не имеет никакой ценности, если никогда не попадет в руки человека. Автомобиль – не более чем груда железа, если он был брошен угонщиками там, где его никто и никогда не найдет и если о нем все забыли.

Итак, ценности существуют там и тогда, где и когда существует человек.

Специфический признак существования ценности – значимость. Значимость – это синоним ценности, но только в том случае, если это положительная значимость. Значения могут быть и отрицательными.

Понятно, что ни разум, ни все остальное, связанное с оценивающими способностями человека, не являются какими-то предметами, а принадлежат области его субъективности, которая передается и ценностям. Однако речь в данном случае идет не о субъективизме, понимаемом как произвол или неуправляемая прихоть, тем более не об эгоизме или корыстности, а о субъективности как области внутреннего мира человека разумного, обладающего сознанием, свободой, совестью и другими чисто человеческими качествами.

Здесь мы подошли к одному весьма важному моменту. Необходимо отличать ценное как просто полезное, выгодное или нужное, как средство к чему-то другому, – от ценности в своем полном и высшем, специфически человеческом смысле слова. В чем это отличие?

С одной стороны, можно говорить о ценности-пользе, ценности-средстве, или инструментальной ценности. Инструментальные – это ценности в качестве средств, инструментов для достижения обычных целей. В качестве инструментальных ценностей обычно рассматриваются личностные черты, помогающие человеку в жизни: вежливый, ответственный, интеллигентный, храбрый, одаренный воображением, честолюбивый, контролирующий, логичный, нежный, честный, полезный, способный, чистый, прощающий, веселый, независимый, послушный, с широким кругозором.

С другой стороны, мы можем говорить о высших ценностях, которые также называют ценностями-целями или жизненными ценностями, а также терминальными ценностями.

Терминальные - это ценности, ценные сами по себе: самоценности. Ценности, которые нельзя обосновать другими, более общими или более важными ценностями. К таким ценностям обычно относят: полноценная любовь, счастье, безопасность, удовольствие, внутренняя гармония, чувство завершенности, мудрость, спасение, комфортная жизнь, воодушевление, свобода, дружба, красота, признание, уважение, надежная семья, равенство, всеобщий мир.

Любая высшая ценность по-своему абсолютна и утрата ее невосполнима; такая ценность – то, что часто называют «бесценным». Грубо говоря, нельзя указать ее цены или денежной стоимости (ведь деньги воплощают идею меры и обмена).

Одна из восточных притч повествует о том, что однажды ученик спросил учителя: "Насколько верны слова, что не в деньгах счастье? Тот ответил, что они верны полностью. "Ибо за деньги можно купить постель, но не сон; еду, но не аппетит; лекарства, но не здоровье; слуг, но не друзей; женщин, но не любовь; жилище, но не домашний очаг; развлечения, но не радость; учителей, но не ум. И то, что названо, не исчерпывает список."[19]. Вот то, что имел в виду английский писатель и драматург Оскар Уайльд в своем широко известном афоризме: «циник знает всему цену, но не знает ценностей».

Высшие ценности самоценны для человека, ему претит сама мысль использовать их только как средства к достижению своих целей. Это роднит понятие высшей ценности с таким понятием, как святыня (видимо, на заре человечества высшие ценности человека были еще только религиозными). Подчеркивая исключительный характер какой-либо ценности, мы нередко метафорически употребляем именно этот термин.

Простую цену от подлинной ценности легко отделяет критерий незаменимости, самоценности: все живое и все истинно любимое нами, независимо от своего масштаба, именно незаменимо. Так, полюбившуюся картину или вид из окна никогда не заменят для нас другие, во сто раз более дорогие, признанные или роскошные; любая безделушка, связанная, скажем, с памятью о близком человеке, для нас дороже самой полезной вещи того же назначения; пропавшего котенка нельзя заменить купленным на рынке другим… И уж конечно, согласно знаменитой формуле Иммануила Канта, любой человек может быть для нас только целью (самоценностью) и никогда – средством.

Еще одной важной характеристикой ценностей является их надличностный, интерсубъективный характер. Ценности всегда были групповыми, они объединяли и разъединяли людей. Источник возникновения ценностей - социальный опыт. Настоящим субъектом ценностного сознания является не отдельный человек в качестве самодостаточной данности, а общество в его конкретных формах проявления (род, племя, группа, класс, нация и т.п.). Критерием отделения ценного от неценного в качестве генеральной тенденции всегда выступает общественный интерес.

Чтобы отделить понятие общественной ценности от ценностных предпочтений конкретного человека, существует понятие «ценностная ориентация».

Запишем два определения:

Ценности - общие представления, разделяемые большей частью общества, относительно того, что желательно, правильно и полезно.

Ценностные ориентации — отражение в сознании человека ценностей, признаваемых им в качестве стратегических жизненных целей и общих мировоззренческих ориентиров.

Непротиворечивость и цельность систем ценностных ориентаций может расматриваться как показатель устойчивости и автономности личности. Соответственно их противоречивость и "разорванность" - как свидетельство незрелости и маргинальности личности, что фиксируется через неспособность человека вынести оценку и принять решение (или, наоборот, готовности действовать по раз и навсегда установленному стереотипу), с одной стороны, и расхождение вербального и невербального поведения - с другой.

Ценности играют колоссальную, больше того – определяющую роль в жизни людей. Они обладают функциями ориентиров, образуют сложный мир смыслов и символов, составляют основу индивидуальных или коллективных суждений и поступков.

Область бытования ценностей универсальна и практически безгранична (ведь даже бесконечная Вселенная издревле составляет для нас познавательную, философскую, эстетическую и – для верующих и всякого рода магов – даже сакральную [священную] ценность). Существует множество систем ценностей и видов их классификации.

Различают нравственные, моральные, научные, эстетические, юридические, философские, религиозные, социальные, политические, экономические, финансовые, экологические и другие ценности. Их разделяют на материальные и духовные, личные и коллективные.

Нравственные ценности

Пространство нравственных отноше­ний исключительно обширно, оно обнимает все сферы внутреннего ми­ра человека и все области его внешних социальных отношений. Всегда и везде человек может и должен стремиться к тому, чтобы вести себя нравственно, хотя далеко не всегда мы абсолютно уверены в фактической благо­творности нашего морального поступка или в том, что мы поступили наилучшим образом. Нередко мы совершаем выбор между различными нравственными ценностями, неизбежно принося какие-то из них в жертву другим.

Нравственные ценности слагаются на основе тех реальностей и поступков, которые мы не просто оцениваем, но и одобряем, т.е. оце­ниваем как добрые, благие, хорошие и т.п.

В основе нравственного поступка лежат (1) естественные моральные чувства человека, уходящие своими корнями в мир общения высших животных; (2) позитивные качества человека; (3) благоприобретенные нормы и принципы морального поведения личности. Современный американский гуманист Пол Куртц в работе «Запретный плод. Этика гуманизма» предлагает следующий каталог общих моральных норм: честность, правдивость, обязательность, ис­кренность, верность, преданность, надежность, благожелательность, доброжелательность, непричинение зла другим людям, непричинение ущерба частной или общественной собственности, согласие на сексуаль­ные отношения, благодетельность, совестливость, порядочность, благодарность, от­ветственность, справедливость, терпимость, сотрудничество.

Самой общей категорией для обозначения моральных ценно­стей является категория добра (блага), которая охватывает всю неопре­деленно большую совокупность действий, принципов и норм нрав­ственного поведения. Одним из наиболее трудных вопросов этического разума является про­блема природы добра, нравственного. В этой связи де­батируются вопросы о происхождении этического: дано ли оно людям свыше? присуще ли оно человеку естественно, априорно (от рождения)? порождается ли оно социумом или коренится в самой личности?

Кроме того, здесь ставится вопрос, существуют ли какие-то общие моральные принципы, которые выходят за индивидуальные, национальные и культурные рамки и присущи, в принципе, всем людям? Мо­жем ли мы считать их статус объективным, т.е. независящим не только от человека, но и от общества и даже богов (как сказал бы Сократ)?

Представление, будто мораль основывается исключительно на человеческих мнениях, очень старо и восходит по крайней мере к сочинениям Платона (V в. до н.э.). А именно, в Платоновом диалоге «Государство» такого взгляда на мораль придерживается один из действующих лиц – Фрасимах.

Согласно этой позиции, мораль рассматривается как своего рода иллюзия.

В XIX столетии такую точку зрения разделяли философ-иррационалист Артур Шопенгауэр (1788-1860) и философ жизни Фридрих Ницше (1844-1900).

Шопенгауэр говорит, что мораль не открывается, а создается. Ницше, вообще, называет мораль вымыслом – правда, необходимым вымыслом, вымыслом, без которого человечество не могло бы жить.

В первой половине XX столетия подобную позицию занимают философы наравления «логический позитивизм», во второй половине века – сторонник философского эмпиризма Джон Мэкки.

Точка зрения логического позитивизма хорошо выражена английским философом Алфредом Джулсом Айером в его знаменитой книге «Язык, истина и логика». Айер утверждает, что философия морали не имеет ничего общего с поведением людей. Философия морали рассматривает исключительно значения слов. Далее он доказывает, что слова вроде «добрый», «справедливый», «неправильный», «хороший», «плохой» и т.д. не описывают ничего, что имело бы место в реальном мире, но просто выражают эмоции говорящего. Поэтому теорию Айера называют эмотивной теорией этики, или эмотивизмом.

Согласно Айеру, этические слова и предложения имеют не больше значения, чем междометия «фу», «черт возьми» и «ура». Предложения типа: «Заботиться о родителях – ваш долг» просто выражают эмоциональное желание говорящего, рекомендующего вам позаботиться о ваших родителях. С тем же успехом мы могли бы сказать: «Забота о родителях – ура».

Оппоненты Айера дали иронично назвали его теорию «фу-ура», поскольку она утверждает, в частности, что в любом конкретном случае нет никаких оснований предпочесть «фу» или «ура». Я могу сказать «фу», а вы – «ура», и обе эти реакции всегда равно хороши.

Разумеется, эта теория не гашла в философских кругах широкого отклика. Ведь если Айер прав, то тогда мы не можем выдвигать моральные аргументы. Но люди только этим и занимаются. Они спорят о том, кто виноват, спорят о достоинствах и недостатках расизма и антирасизма, личных решений, политических решений, сексуального поведения и т.д. Эти аргументы и дискуссии не имели бы никакого смысла, если можно было бы свести все моральные утверждения к «фу» и «ура».

Более общее возражение состоит в том, что эмотивизм чужд человеческому опыту. Просто невозможно подумать, что деяния Гитлера и Сталина, например, не могут быть объективно охарактеризованы как порочные и дурные. И по-человечески невозможно счесть «ура» адекватной реакцией на проявления жестокости.

Теперь обратимся к теории Джона Мэкки. Он доказывают иллюзорность морали, прибегая к аргументу относительности. Мэкки убежден, что между нравственными нормами разных стран, разных религий и исторических периодов имеются значительные различия. Это наводит его на мысль, что нравственные нормы просто выражают разные образы жизни и что ни один образ жизни в нравственном отношении не превосходит другой. Человек придерживается моногамии не потому, что считает моногамию морально достойной, а просто потому, что живет в моногамном обществе. То же самое касается полигамии.

Против этой точки зрения можно привести три возражения.

Во-первых, можно утверждать, что различия во мнениях о морали ничего не доказывают. В конце концов, разные ученые строят разные теории о происхождении вселенной или причине СПИДа, однако мы не заключаем отсюда, что научные истины суть дело вкуса; мы не думаем, что наука есть всецело дело мнения.

Во-вторых, можно было бы утверждать, что думать, будто люди всегда принимают образ жизни страны, в которой живут, просто неверно. Рабы в рабовладельческом обществе не всегда принимают образ жизни, диктуемый их рабским положением. Женщины не всегда безоговорочно одобряют полигамный образ жизни или вообще положение женщин в обществе. Граждане, живущие при диктатуре, своими действиями показывают (когда отсутствует тотальное подавление), что считают диктатуру моральным злом в объективном смысле, а не просто «по их мнению». Люди, живущие в условиях жестокой диктатуры, очень часто не готовы удовлетвориться простым «фу».

Третье возражение состоит в том, что различия между нравственными нормами не столь уж существенны. Можно сказать, что все нравственные нормы основываются на одинаковых принципах очень общего характера (мы говорили об этом, рассматривая теорию антропосоциогенеза). Именно эти принципы и выражают истинно объективную нравственность. Разный климат, разное отношение к работе и т.д. порождают видимые различия нравственных норм, но на глубинном уровне человечество сообща придерживается истинно объективной совокупности нравственных норм, повторим:

- абсолютный запрет на инцест, т.е. на кровосмесительство;

- абсолютный запрет на убийство ближнего;

- требование поддержания жизни (прокормления) ближнего, независимо от его физической приспособленности к жизни.

Таким образом, предложенный Мэкки аргумент от относительности оказывается непригодным.

Нравственные ценности не являются физическими объектами, их нельзя увидеть или потрогать. В их всеобщности или общезначимости нельзя удостовериться непосредственно с помощью глаз и ушей. Но они являются совершенно необходимым условием существования любого общества. И, при всем многообразии систем нравственных ценностей мы все же можем говорить о том, что некоторые нравственные ценности являются универсальными, абсолютными, присущими всем обществам всех времен.

Представление о совершенном человеке в различных культурах

Всеобщие принципы присущи любой морально-нравственной системе, которая всегда исторически определенна, конкретна. Ответы на вышепоставленные вопросы лежат в системных представлениях конкретно-историческихкультур о всеобщих принципах, формирующих совершенного человека.

На раннем – дофилософском – этапе развития культуры общественное сознание, воплощавшееся в древнейших мифах и первобытной художественной деятельности, не выделяло проблему эталона человечности как самостоятельно проблему. Внимание человека было устремлено на его отношение к природе, а отношение людей друг к другу и самой природе не фиксировалось как сколько-нибудь существенное, требующее самостоятельного осмысления. В первобытном обществе сами люди не различались один от другого как неповторимые личности, напротив, в индивиде видели представителя рода, общины, племени; "Я" растворялось в "Мы" и потому отношение "Я" и "Другого" не выделялось в отдельную проблему или качество. Наиболее совершенной чертой человека признавалось умение согласовывать свои действия и помыслы с деятельностью и интересами группы.

Сознание того, что человек – свободный, активный, подлинный субъект, безотносительно к его этнической или профессиональной принадлежности, пришло достаточно поздно. Так, в Античности в человеке ценились героизм и хитроумие, верность. Важна была деятельность человека, а не его нравственные качества. В поэмах Гомера, например, диалог героев не играет существенной роли, описываются действия персонажей и потому в художественных произведениях того времени господствует эпический, а не драматический способ изображения. Хотя иногда древние философы через человека и мерой человека (вспомним знаменитое высказывание Протагора: "Человек есть мера всех вещей") характеризовали весь мир в целом, человек в эту эпоху был представлен в весьма усеченном виде.

С приходом христианства саморазвитие личности стало восприниматься как существенная и значимая характеристика бытия человека. Повысился интерес к нравственному содержанию человеческого существования. Это отчетливо видно по движению от Ветхого завета к Новому: история Христа и его взаимоотношений с людьми есть, по сути дела, развернутый художественный анализ нравственного содержания человеческого общения, в котором поведение каждого персонажа (самого Христа и Понтия Пилата, Петра и Иуды) зависит от индивидуальных душевных качеств и свободного нравственного выбора личности. В силу этой исторической тенденции в средние века в человеке особенно ценились одухотворенность и благочестие. Вместе с тем очевидно, что средневековая личность мистически зависела от божества. Необходимость осмысления отношений личности с Богом была центральной идеей концепции мира и человека того времени.

Новое, демистифицированное понимание человека было выработано культурой Возрождения. Новеллы Бокаччо впервые в истории Западной Европы сделали предметом литературного осмысления человеческое общение в его бесконечном многообразии. В лирике Петрарки впервые воспета любовь как истинно человеческое и специфически человеческое. Драматургия Шекспира впервые возвела на уровень всеобщности и субстанциональности полифонию душевной жизни человека. Живописное воплощение традиционных христианских сюжетов (вспомним, например, "Тайную вечерю" Леонардо да Винчи) впервые превратила известные ситуации истории "сына божьего" в исследование и канонизацию психологической полифонии человеческих отношений.

Переход к механистической картине мира Нового времени ознаменовался созданием такой модели человека, в которой преобладающее место занимал разум, а чувственность сводилась к непосредственному контакту с миром. Проблема эмоциональной жизни человека, его духовной жизни если и возникала в западно-европейской культуре

XVI–XVII вв., то лишь на ее периферии. При этом и XVII, и XVIII столетия еще живут верой в природную доброту и разумность человека, в возможность создания общества, в котором будут царить отношения "свободы, равенства и братства". Один из самых ярких художественных примеров этого тезиса – "Робинзон Крузо" Д. Дефо. Отношения между Робинзоном и Пятницей стали моделью эталонного межличностного общения, а сам Робинзон – эталоном разумности, мужественности и творческой самореализации.

В эпоху Просвещения именно такое понимание сущности человека и совершенства человеческих отношений завоевало наиболее широкое признание. Смещение центра тяжести научных и философских исследований с механики и теории познания (онтологии и гносеологии) на антропологию и педагогику, этику и эстетику свидетельствовало прежде всего о новом осознании сущности самого человека и его эталонных качеств. Борьба чувства и долга, страсти и разума надолго стали центральной темой человекознания, заложив основы такого понимания человека, из которого чуть позже у Л. Фейербаха выросло учение о любви человека к человеку, учение о человечности человека.

В наше время основными проблемами мировой истории стали такие проблемы, как "война и мир", "человек и природа", "жизнь и смерть", "человек и люди", которые выросли до уровня глобальных проблем, решение которых, тем не менее, до сих пор не нашло убедительного для большинства решения, плана общих действий. Идеалом человека современной эпохи, вновь провозглашающей идеи гуманизма как основной общечеловеческой идеологии, является личность, способная к самореализации в семье, профессии и обществе. Гуманизм – в широком смысле – это исторически изменяющаяся система воззрений, всегда признающая ценность человека как личности, его право на свободу, счастье, проявление и развитие способностей. Гуманизм считает благо человека критерием оценки социальных институтов, а принцип равенства, справедливости, человечности, – желаемой нормой отношений между людьми. Но гуманистический идеал человека остро ставит проблему морально-нравственных и эстетических оснований духовной жизни человека в условиях личной свободы каждого, проблему условий и факторов формирования свободного, но нравственного человека. В условиях широкой свободы личности человек сталкивается с опасностью, исходящей от него самого.

Эстетические ценности

Эстетикой называется отрасль философского знания, занимающаяся исследованием эстетического сознания и деятельности художественного творчества, развития художественной культуры. Первая попытка обоснования эстетических категорий была предпринята еще Сократом и Платоном. На протяжении всей истории философии создавались эстетические концепции, в которых прослеживается явное смещение в сторону интереса к творческой личности. Между тем, эстетические категории имеют непосредственное отношение к бытию человека в целом, к его качественному отличию от животной жизнедеятельности.

Эстетическая теория имеет свой категориальный аппарат. Центральное понятие здесь – "эстетическое". Иногда его отождествляют с понятием "прекрасное". Под эстетическим понимается чувственно воспринимаемая и приносящая наслаждение и удовольствие специфическая сторона бытия человека. Противопоставляется эстетическому (или прекрасному) – неэстетичность бытия (или – безобразное). Представления о прекрасном и безобразном связаны с пониманием гармонии, соответствия частей целому, согласованностью, нравственностью, духовностью и душевностью.

К эстетическим чувствам и ценностям относятся также категории "возвышенное и низменное", "героическое и трусливое", "комическое и трагическое". Эстетические ценности тесно связаны с нравственными ценностями. Так, "возвышенным" или "низменным" в обществе признаются такие мысли, порывы, поступки или отношения людей, которые основаны на представлениях о совершенном, предельном состоянии человеческого бытия, имеющем позитивную или негативную оценку общества. В искусстве низменное может быть представлено как возвышенное, а возвышенное – как низменное, и тогда эти эстетические ценности актуализируются, становятся источником для размышления и самоопределения человека.

Под "героическим" обычно понимается альтруистическая деятельность человека, связанная с самопожертвованием или готовностью к нему с целью принесения пользы другим людям. Героизм может быть не только экстремальным (например, на войне), но и повседневным, обыденным (например, героизм медиков, оперирующих и выхаживающих после травм больных СПИДом; героизм матери, вопреки обстоятельствам внушающей добросердечие своим обездоленным детям ит. п.).

Трагическое и комическое – категории-антиподы: восприятие первого вызывает у человека чувство психологического и физического потрясения, страха, отчаяния, создает эмоциональное напряжение. Эмоциональное напряжение, вызванное переживанием трагического, в искусстве приносит ощущение очищения (катарсис). Комическое, также создавая эмоциональное напряжение, формирует его в положительном ключе, принося удовольствие и смех. Смех – собственно человеческое проявление чувств, не свойственное другим живым существам. Подобно тому, как, страдая, мы внутренне очищаемся, смеясь, мы излечиваемся от собственных несовершенств. Комическое – одна из самых загадочных эстетических категорий (см. лекцию о смехе в элективных темах в данном учебном пособии).

Практической сферой реализации эстетических представлений является эстетическая деятельность в искусстве. Воссоздание и возвышение прекрасного и осуждение безобразного – одна из важнейших функций искусства. Эстетические ценности выполняют в жизни человека роль оснований картины мира и принципов ее структурирования.

Религиозные ценности

Основная ценность религии и одно из основных ее понятий – вера. Исходным определением веры у христиан является определение, приписываемое апостолу Павлу: "Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом". Ректор Киевской духовной академии архимандрит Антоний в 1862 году дал вере следующее определение: "Это суть истины, недоступные опыту и превышающие разум человеческий, чем отличается вера от знания". Таким образом, "вера" – это убежденность в истине того, что недоступно разуму и знаниям. Именно поэтому парадоксальность формулы римского раннехристианского богослова Тертуллиана (160–222): "Credo, quia absurdum" ("верю, потому что нелепо") только кажущаяся. Если человек остро нуждается в знании или некоторой истине, но не имеет объективной возможности это знание получить, ему остается только верить в наличие искомого знания или в бездоказательную истину. Например, человек не может смириться со смертью близкого человека и он нуждается в знании того, что и после смерти возможна встреча с любимым. Но такое знание получить объективно невозможно. Тогда человек обращается к вере в загробную жизнь, и ему становится легче: ведь и в земной жизни мы иногда ра

Дата добавления: 2014-01-13