Рекомендовано до друку 4 страница

Чему-то (так выходило), он вообще не верил. Быть может очень хотел измениться. А может уже и сам поверил в то, что путь жизни у него другой. И другой это значит не совсем такой как у всех. И даже не такой, какой он видел сам. Хотя, что он сам видел? Ничего. Сеня Коромыслов столь часто менял свою жизнь, что впору было признаться, что он ничего (или мало что) видел вообще в этой жизни. И что уж точно - чтобы не запутаться, он обязан был следовать единому плану. Единожды выработанному плану. Плану, которому придерживался последние годы. А согласно этому плану - был он Томасом Вульфом. Австрияком.

...........................................................................................................

Конечно, он мог бы заметить, что все когда-то пошло не так, как вероятно это он с самого начала предусматривал. Однако так можно было бы сказать, если бы он что-то действительно предусматривал. Тогда как о подобном скорее всего говорить было или рано, или может даже и просто не нужно. Ну, хотя бы потому, что Томас сам подозревал, что все это становилось способным излишне увести его в сторону. В сторону понимания той действительности, к которой он все это время столь яростно стремился. Стремился понять, достигнуть, стремился сделать все таким образом, чтобы как бы уже ничто не мешало когда-нибудь, когда действительно наступит соответствующий момент. После чего станет ясно, что уже вроде как действительно пора. Пора, чтобы все произошло именно так. Пора, чтобы ничто уже не мешало в последующем сделать все как-то иначе. Да и как иначе? Томас знал, что нельзя, чтобы даже видение какое было, противоречащее единому пониманию. Нельзя.

И он знал, что должен исключить любую ошибку.

Глава 4

Он мог бы сказать, что ему по плечу было многое.

Не удосуживаясь более-менее проверить собственные выводы, Валентин Петрович еще раз пробежал глазами собранные в папку листы, аккуратно сложил их, прикрепил скрепкой, положило обратно в папку, и только сейчас задумался о том, что же он на самом деле наворотил.

Валентин Петрович Беговой был член-корреспондент академии наук. Было ему 67 лет. Высокий и грузный (по центнер весом) Валентин Петрович был человеком достаточно принципиальным, чтобы сникать перед какими трудностями, или не идти до конца в собственных размышлениях.

Размышления, иной раз, запутывали его самого. Тогда он на какое-то время давал себе поблажку. А после - вновь погружался в работу. Зная, что его ничто не остановит на пути к истине.

И эту истину Валентин Петрович искал всю жизнь. Вернее - это для других он ее еще искал. На самом деле уже лет как десять нашел. Но Беговой никому не доверял. Он даже не то что знал, а подозревал, что кругом враги. Причем,-- как знал Беговой,-- враг иной раз может притаиться до времени. А то и выдавать себя за друга. Чтобы потом - нанести удар в спину.

От подобных мыслей Беговому вскоре становилось тошно.

И он старался от них избавиться.

Получалось плохо.

Лучше стало получаться, когда Томас Вульф (Вульф - старинный приятель Бегового), познакомил Валентина Петровича с одним из своих товарищей. У этого товарища было какое-то сложное психотическое заболевание, которое он умело маскировал под специфику характера. И самое любопытное оказалось, что у этого товарища Вульфа тоже были враги. Вернее - ему казалось, что кругом враги.

Сопоставив портрет товарища и себя, Валентин Петрович избавился от идей о тайных врагах. И мог теперь смотреть на мир иначе. Лучше, чем раньше. Потому как вдруг заметил в этом мире то, на что раньше просто не мог обратить внимание в силу различных обстоятельств...

..............................................................................

Можно было конечно сказать, что он ошибался.

Да вот только вопрос в том, что в своем новом времени он договорился с собой - не критиковать себя. И даже если предположить, что нечто такое осталось у него, в его психике, что он мог бы еще как-то уподобить какому пониманию, то что уж точно - это было бы не совсем верно и правильно. Ну хотя бы потому, что Ивану Мирбаху уже давно надоело все наносное и не настоящее. И если что он на самом деле хотел...

Впрочем, о том, что хотел Мирбах, говорить было рано.

Но что точно, он мог предположить, что в самое ближайшее время все в его жизни изменится.

При том что изменялось оно уже на протяжении почти десятилетия. А значит...

Что будет дальше, он пока не загадывал. Он только знал, что по-прежнему находится на пути к выполнению задачи, к которой все время стремился. И если допустить, что все его нынешние размышления есть суть одного (то есть, например, выполнение схематических и в какой-то мере обязательных действий в рамках психического состояния), то тогда быть может и вовсе особого внимания на него можно было не обращать. Чем весьма польстили бы ему, так как Мирбах не очень жаловал излишнее внимание к себе. Одиночество предпочитая больше, чем шум.

Вообще, конечно, был он престранной личностью. Можно даже сказать - зная это - предпочитал не только оставаться именно таким, но и находил в этом, видимо, какую-то свою пользу. Пользу от подобного поведения. По крайней мере лицо его иной раз принимало совсем загадочное выражение. И даже если предположить, что он хотел чтобы это не было так-то уж заметно, скорей всего так это на самом деле не было. Хотя - в его деле всегда было больше чего-то загадочного, чем можно было отыскать какие-то ответы. Причем, быть может, и вины-то его особой не было. А все больше была ваша проекция. Проекция вашей психики. Ну а уже сознание подчинялось такому положению. И становилось по настоящему трудно что-либо решать...

Дата добавления: 2014-11-06