Третьего условия я не буду касаться, так как относительно его мы не имеем 16 страница

капсулу16 и предназначенные для выполнения определенных форм движения, берут

начало в тех же местах коры, которым лучистые системы зрительного бугра

доставляют иннервацион-ные ощущения тех же форм движения. Координирующие

кортикальные пути изощряют, варьируют эти движения. Для того чтобы допустить

такое обратное совершенствующее действие коры на отправления зрительного бугра,

мы должны были бы признать и для го-

16 Внутренней капсулой называют белое мозговое вещество, ограничивающее с

внутренней стороны чечевицеобразное тело.

ловкого мозга факт двойной проводимости, доказанный Дюбо на вырезанных нервах.

Подобная способность проводить в двух противоположных направлениях, несомненно,

существует в пределах переднего мозга, именно в ассоциационных путях: из двух

образных воспоминаний, соединенных ассоциационной дугой, одно будит другое как в

одном, так и в другом направлении. Я не вижу, почему не признать такой же

двойной проводимости в проекционных системах зрительного бугра, доставляющих

коре иннервационные ощущения; те же пути могли бы функционировать в обратном

смысле и доставить зрительному бугру формы движения, более усовершенствованные в

корковом координационном аппарате".

С помощью этих допущений мы легко можем объяснить и второе из указанных выше

предположений моторной теории внимания, т. е. каким образом усиление

двигательного элемента в некотором комплексе воспоминаний может повести к

усилению всего этого комплекса. Физиологически именно этот процесс может иметь

следующий характер. Антецедентом волевого внимания, как мы видели, служит

интересная группа воспоминаний о предмете А, но группа, состоящая из бледных,

схематических или значковых воспоминаний этого предмета. В этом воспоминании,

как мы предполагаем (и докажем впоследствии), есть некоторый двигательный

элемент, т. е. воспоминания о некоторых движениях, служивших для восприятия

предмета А в предыдущих его наблюдениях. Такое бледное воспоминание с его

моторным элементом есть функция кортикального процесса, т. е. соответствует

возбуждению некоторых частей коры большого мозга. Этот моторный импульс

распространяется от коры (по пирамидальным путям) и порождает сокращение

соответствующих мышц. Но на этом дело не останавливается: это сокращение нами

ощущается, во-первых, как реальное мускульное сокращение, как мышечное ощущение

(muskelsium в широком смысле термина), а во-вторых, этот импульс, возбуждая

соответствующий рефлекторный центр, распространяется от него на thalamus opticus

и порождает в последнем иннервационное ощущение. Наконец, совокупность этих двух

раздражений переходит по проекционной системе первого порядка на кору и

порождает здесь вновь, как всякое центростремительное раздражение,

ассоциационный процесс, т. е. возбуждает ряды воспоминаний. Среди этих

воспоминаний, по указанному выше условию, находится и вся группа представлений о

предмете А, которая благодаря этому новому импульсу, приходящему от перцепции,

усиленно возникает в сознании. Физиологическую сторону этого процесса усиления

воспоминаний через волевые движения можно изобразить (вполне схематически)

следующим образом (рис. 2).

М

На этом чертеже М изображает центр моторных воспоминаний, S, и S2 -два центра

сенсорных воспоминаний, локализованных в коре большого мозга; эти центры

соединены между собой ассоци-ационными волокнами; R есть низкий рефлекторный

центр движения, соответствующего представлению М; С,, С2, С3 суть ряд сенсорных

центров разных порядков, передающих к коре возбуждение мышечного чувства; Р есть

группа поперечно-полосатых мышц, расположенная на периферии нервной системы; Т -

thalamus

opticus. Итак, представим, что существует некоторое возбуждение в М, S, и S2, т.

е. в сознании присутствует ряд воспоминаний о предмете А. Моторное возбуждение М

распространяется до центра R и через него произведет сокращение мускулов Р; это

сокращение, представляющее тоже чувственное раздражение, распространяется через

ряд центров С,, С2, С3 и усиливает моторное воспоминание М. Это же моторное

воспоминание будет усилено и иннервационным ощущением, явившимся в Т через

возбуждение, восходящее от Р. Такое двойное усиление М должно распространиться

по ас-социационным путям коры и повести к усилению раздражения S, и S2, иными

словами, весь комплекс воспоминаний о предмете А получит в нашем сознании

большую интенсивность17.

Рис. 2

Из этой схемы видно, что существование ощущений в субкортикальных центрах, и

особенно в thalamus opticus, которое мы приняли на основании вышеизложенных

аргументов, не есть безусловно необходимое предложение в нашей моторной теории

усиления воспоминаний. Если бы это предположение оказалось ложным, то тогда

схема осталась бы прежней, только пришлось бы из нее выкинуть путь от Р через Т

до М и вторичное возбуждение М оказалось бы зависящим от периферического

раздражения, идущего от Р через С,, С2, С,. В таком случае нам пришлось бы

локализовать ощущения в коре и мы могли бы отличать в самой коре области

восприятий от областей воспоминаний.

Такой физиологический процесс вполне соответствует психологическим фактам. В

этом отношении мы должны особенно отметить три обстоятельства: во-первых,

иллюзорный характер внимания, во-вторых, то, что почти всякий акт внимания

состоит из ряда следующих друг за другом стадий, и, наконец, в-третьих, то, что

волевое внимание сопровождается чувством усилия.

1. Выше нам приходилось говорить об иллюзорном характере волевого внимания. Эта

иллюзорность состоит в том, что мы вносим в реальное восприятие элемент

воспоминаний и притом этот субъективный элемент не отделяем от объективного

ощущения. Само собой разумеется, что этот иллюзорный характер составляет не

недостаток, но, напротив, ценную сторону внимания как апперцепции, ибо как

всякое воспоминание он основан на предыдущих опытах, т. е. имеет реальное

основание. Конечно, могут быть случаи, когда внимание вводит нас в заблуждение,

именно когда воспоминание не соответствует впечатлению, но это только

показывает, что и внимание, как и вся психическая жизнь, не есть какая-нибудь

абсолютная сила, но обусловлено границами опыта.

Нелегко было бы объяснить этот иллюзионный и даже галлюцинаторный характер

внимания, т. е. то, что в нем наше воспоминание получает вид реального

впечатления, не признавая вышеизложенной теории моторного усиления воспоминания;

признав же ее, мы объясним этот факт крайне просто. Действительно, из

вышеизложенной схемы вполне понятно, как чистое воспоминание переходит отчасти в

ощущение движения, а вместе с тем все прочие (недвигательные) элементы

воспоминания получают особое усиление вследствие нового, идущего от

субкортикальных центров возбуждения. Иными словами, в этом моторном усилении

воспоминания мы имеем не только действительное усиление воспоминания, но и

реальный процесс ощущения. Естественно поэтому, что результатом такого процесса

может быть полная иллюзия.

Как известно, между чистыми образами воспоминания, бледными и значковыми, и

чистыми перцепциями существует целый ряд посредствующих явлений. Сюда должно

отнести те явления, которые были с таким исключительным талантом описаны Фех-

нером в XLIV главе "Элементов психофизики" под названием зрительных

Errinerungsbilder. Эти Errinerungsbilder, т. е. лишь на один момент являющиеся

яркие образы воспоминания, которые вызываются волевым усилием18, суть, очевидно,

те самые яв-

Их не должно поэтому смешивать с бледными значковыми образами воспоминаний, о

которых мы раньше говорили.

ления моторного усиления воспоминаний, которые мы здесь изучаем. Сравнивая эти

волевым образом вызываемые Errinerungsbilder с последовательными образами от

ощущений, Фехнер указывает следующие различия между ними:

ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНЫЕ ОБРАЗЫ ЗРИТЕЛЬНЫХ ОЩУЩЕНИЙ

Сопровождаются чувством пассивности;

Кажутся более материальными;

Более отчетливы и ясны; Светлее или темнее, чем темное поле (закрытого глаза);

Цветные; Довольно устойчивы;

Волей не изменяемы;

Видимы легче при закрытых глазах;

Перемещаются при движениях глаза или

головы;

Являются (при закрытых глазах) в темном, плоском (без глубины), ограниченном и

непосредственно близком поле; Являются при внимании, обращенном на то, что

окружает объект; Внимание при последовательных образах сопровождается как бы

чувством напряжения в соответственном органе чувства.

ERRINERUNGSBILDER

Сопровождаются чувством большей или меньшей активности;

Кажутся лишенными материальности, более воздушными; Менее отчетливы и ясны;

Столь темны, что чернее самого темного последовательного образа; Бесцветны;

Крайне мимолетны и требуют постоянно нового усилия для вызова; Волей легко

сменяемы одно на другое; Видимы легче при открытых глазах; По-видимому, не

перемещаются при движении глаза или головы, но обыкновенно совсем при этом

исчезают; Являются как бы в пространстве трех измерений и на любом расстоянии;

Являются при внимании, обращеннои на сам предмет;

Внимание при Errinerungsbilder сопровождается как бы чувством напряжения в

голове.

Наконец, Фехнер замечает еще, что он легко может иметь сразу несколько

последовательных образов ощущения, как и несколько Errinerungsbilder, но не то и

другое вместе.

Всматриваясь внимательно в эту схему, особенно же в те отличия

Errinerungsbilder, мы видим, что они имеют те самые особенности, которые должно

ожидать по моторной теории усиления воспоминаний: они сопровождаются чувством

активности, ибо усилены волевыми движениями; они менее отчетливы, чем ощущения,

ибо слагаются из лишь ассоциационно вызванных воспоминаний (S, и S2 в

вышеприведенной физиологической схеме), но отчетливее, чем обыкновенные

значковые воспоминания, ибо в них входит реальное ощущение движения (М в

вышеприведенной схеме); они крайне мимолетны и, исчезая, требуют нового усилия

для появления, ибо само движение, их усилившее, ощущается лишь мимолетно; они

легко сменяются волей одно на дру-

14. Гиппенрейтер "Психология внимания"

roe, ибо эта смена зависит от волевых движений разного типа, соответствующих

типу воспоминания; при иных движениях (глаза или головы) они, естественно,

исчезают, ибо эти движения им не соответствуют; они проявляются как бы в

пространстве трех измерений, ибо глубина, или третье протяжение, обусловлена и в

восприятии двигательными актами аккомодации и конвергенции глаз; наконец, они,

естественно, проявляются при внимании, обращенном на сам предмет или его

содержание. Таким образом, психологическая картина усиленных образов

воспоминания вполне соответствует принципам вышеизложенной моторной теории.

2. Второй психологический факт, на который мы указывали как на соответствующий

изложенной физиологической схеме, состоит в том, что почти всякий акт внимания

представляет ряд следующих одна за другой стадий. Ранее мы видели, что акт

волевого внимания крайне непродолжителен и, достигнув maximum'a, немедленно

падает; затем было показано, что эти колебания внимания обусловлены колебаниями

в интенсивности соответственных воспоминаний. Теперь, наконец, выясняется

окончательная причина этих колебаний; она состоит в том, что движение,

усиливающее воспоминание, не может быть непрерывным: исполнив движение М (см.

схему), мы получаем моментальное соответственное ощущение и моментальное

усиление ассоциированных с М воспоминаний (S, и S2); затем, с окончанием

движения, опять настает minimum воспоминаний, и требуется новое соответственное

движение и т. д. Иными словами, внимание состоит из ряда следующих друг за

другом стадий.

Обыкновенно, однако, эти сменяющие друг друга maximum и minimum относятся не к

одному и тому же воспоминанию, но к последовательному ряду их. Внимание

начинается с бледного воспоминания об интересном предмете А; с помощью движения

М мы усиливаем это воспоминание; усиленное воспоминание А вызывает по ассоциации

бледное воспоминание о предмете В, которое мы усиливаем движением М(и т. д.

Процесс волевого внимания к известному ряду мыслей протекает именно указанным

путем, т. е. каждый член этого ряда на момент усиливается и в этот же момент

вызывает следующий член ассоциации. Обыкновеннейшим родом движений служит при

этом то, что называется внутренней (про себя) речью (parler interieur); каждый

член ряда фиксируется нами произнесением про себя его имени или соответственного

суждения, и этим моментальным усилением его мы пользуемся для перехода к

следующему члену ряда. В объяснение этого должно предположить, что в ряде

ассоциированных представлений каждый следующий член сравнительно слабее пре-

дыдущего, так что ассоциативный принцип только в том случае возбуждает в

сознании достаточно яркое представление, когда предыдущий его член достаточно

интенсивен; напротив, чем дальше мы отходим от этого исходного яркого

представления, тем ассоциированные представления становятся, вообще говоря,

бледнее. И действительно, мы видим, что воспоминания (идеи), возникающие

непосредственно за ощущением, отличаются наибольшей интенсивностью; чем же

дальше идет ассоциативный процесс, тем труднее уловить его члены. Лишь

могущественная помощь моторного внимания, вливающего, так сказать, в каждый член

ассоциированного ряда силу непосредственного ощущения, обусловливает почти

беспредельное следование членов ряда. Если бы мы не обладали этим своеобразным

инструментом моторного усиления воспоминаний, течение наших мыслей замирало бы,

вероятно, через какие-нибудь две-три ступени и вытеснялось случайным внешним

раздражением. Было бы излишним дальнейшим образом пояснять здесь все значение

этого приспособления для интеллектуального развития человека.

3. Последний психологический факт из тех, которые подтверждают вышеизложенную

физиологическую схему моторного усиления воспоминания, есть чувство активного

волевого усилия, сопровождающее волевое внимание.

Уже выше, в историческом обзоре теорий внимания, мы видели, что волевое усилие в

процессе внимания составляло предмет исследования многих психологов. Одни из них

остановились на простом констатировании этого факта и объявили его непостижимым

и неразложимым основным фактом сознания (Рид, Д. Стюарт, отчасти Вундт, Джемс,

Бальдвин), другие, более проницательные и смелые, указали те психические

обстоятельства, которыми может быть объясняем этот волевой характер внимания.

Две теории заслуживают в этом отношении особенного рассмотрения, так как обе они

заключают, несомненно, справедливые соображения. Одна из этих теорий объясняет

волевой или активный характер внимания тем, что этот процесс является

обусловленным не сменой внешних ощущений, но процессом внутренних ассоциаций и

притом ассоциаций идей с желаниями и приятными состояниями, т. е. интересностью

объекта внимания. Таким образом, в процессе волевого внимания человек

определяется не извне, а, так сказать, изнутри, от себя, своими интересами

(Джемс Милль, Вайтц, Леман и др.). Другая теория справедливо указывает на

источник чувства усилия, именно видит его в мускульных движениях, составляющих,

как мы видели, основу внимания; такого мнения держатся Броун, Бэн, Льюс, Циген и

др.

14*

Мы не будем здесь входить в специальный анализ чувства волевого усилия, так как

этот вопрос будет подробно изучен нами в исследовании "Элементы волевого

движения". Здесь же достаточно будет заметить, что усилие при внимании,

несомненно, обусловлено моторным его элементом, и, таким образом, этот

психологический факт тоже является вполне соответствующим вышеизложенной

физиологической схеме.

В начале этой главы мы поставили себе задачей выяснить, с помощью какого

процесса является интенсивное воспоминание, составляющее необходимый прецедент

волевого внимания. Изложив затем принцип моторной теории усиления воспоминаний,

мы указали, что, прежде чем перейти к изложению ряда фактов, доказывающих, что

почти во всех воспоминаниях есть двигательный элемент, должно разъяснить два

предположения моторной теории, а именно о бледном и схематическом характере

наших объективных воспоминаний о том, что усиление двигательной части комплекса

воспоминаний ведет к усилению всего этого комплекса. Разъяснение первого

предположения повело к рассмотрению учения о психической функции субкортикальных

центров и особенно thalami optici. Разъяснение второго предположения повело к

установлению вышеизложенной физиологической схемы и соответствующих ей

психологических фактов.

О ДЕЙСТВИИ ГАШИША (Психологическая заметка)

Работая над одним вопросом экспериментальной психологии, я был поставлен в

необходимостъ произвести некоторые точные психологические наблюдения над

состоянием человека, отравленного гашишем. Если прием этого вещества не

переходит известных границ, опыт не представляет, вообще говоря, никакой

опасности.

Ввиду этого вечером 21 января 1887 г. я принял 6 гран extr. cannabis indicae.

To, что я испытал в течение следующих трех с половиной часов, представляет,

кажется, довольно общий интерес. Поэтому я сообщу здесь: 1) ряд субъективных

наблюдений, 2) объективные измерения и в заключение укажу на некоторые общие

результаты опыта.

I. Субъективные наблюдения

Первое ощущение, которое я испытал (минут через 5-10 после приема), было легкое

и приятное одурение, сопровождаемое

слабым головокружением. Органические ощущения здоровья и приятной теплоты сразу

возросли. Делать небольшие движения было очень приятно, но направлять их к

какой-нибудь определенной цели становилось уже трудно. Всякое такое действие

требовало сознательного усилия, направленного как бы против овладевшего мною

легкого сна. Активная мысль так ослабела, что я не мог сосчитать своего пульса.

Сосредоточивать внимание на производившихся в это время определениях

продолжительности двигательной реакции было совершенно невозможно: иннер-

вационное напряжение или сразу разрешалось в движение, или вовсе не удавалось.

Следовательно, первыми ослабели воля и активное внимание. Напротив, пассивная

восприимчивость ясно возрастала; краски окружающих предметов стали для меня

ярче, их очертания - резче, воздушная перспектива как бы исчезла. Вместе с тем,

не стесняемые сознательною волею, чувства и волнения совершенно произвольно

ассоциировались со случайными внешними представлениями, не имеющими с ними

никакой реальной связи, например, приятное чувство физической истомы и теплоты

странным образом присоединялось к различным зрительным представлениям, и потому

внешние предметы и их очертания казались мне как-то особенно приятными, т. е.

сознательная мысль уже так ослабела, что мало разделяла объективные причины от

субъективных, однако еще не исчезла совсем, ибо эти субъективные состояния еще

не приобретали предметности в виде галлюцинаций.

При еще увеличившейся слабости воли эмоции стали появляться совершенно

произвольно. Без всякой причины хотелось смеяться. По временам я уже начинал

впадать в бессознательное состояние. За эти моменты счет времени так ослабевал,

что при возвращении сознания мне казалось иногда, будто прошло минут 10, между

тем как промежутки бывали не больше 5 секунд.

Постепенно усиливаясь, субъективные ощущения начали преобладать над

объективными. Образы и воспоминания хотя и могли быть вызваны только с большим

трудом, но, раз вызванные, получали необыкновенную яркость. При закрытых глазах

эти образы заставляли забывать о реальном мире. Вскоре они получили почти

исключительно вид разнообразных геометрических фигур и по своему блеску и цветам

напоминали те фигуры, что мы видим, когда давим на глаз (фосфены). Наконец, эти

образы стали так ярки, что были видны и при открытых глазах, впереди реальных

предметов; нельзя сказать, что я не видел реальных предметов, но я забывал их за

яркостью галлюцинаций. Эти зри-

тельные галлюцинации не имели ничего подобного в следующих периодах сна.

Кажется, они шли периодически: то летели с ужасною быстротой, то исчезали,

оставляя сознание темноты. Воля над мыслями исчезла окончательно. Начинался

"вихрь идей".

В этот момент явились, должно быть, тягостные органические ощущения. По крайней

мере на меня сразу и без всякого внешнего основания напал безотчетный страх. Я

потерял всякую способность относиться к эксперименту по-прежнему. Он начинал

казаться мне страшным. Внезапно явилась мысль о смерти, о вечном безумии, об

отраве. У меня выступил такой сильный пот, что я ощущал его рукой через сукно

сюртука. Голова горела и болела. Руки стали холодны. Сердце билось так сильно,

что я его слышал; дыхание спиралось и становилось почти невозможным.

К этому времени относится замечательное явление: с окончательным ослаблением

воли и активной мысли ослабели нравственные чувства. Дело в том, что я

чувствовал себя очень дурно и был положительно уверен в печальном исходе опыта;

и несмотря на мысль о смерти, у меня явилось самое ничтожное тщеславие: я бредил

-и напрягал все усилия, чтобы сказать в бреду что-нибудь умное или

замечательное; я думал, что умираю,- и меня мучило желание умереть красиво.

Одним словом, с ослаблением воли и активной апперцепции исчезла и нравственная

сдерживающая сила; низшие эмоции -страха, желания жизни, тщеславия -сохранились

и даже усилились, высшие же исчезли.

Но органические страдания все усиливались. Постепенно все мои мысли, все

посторонние чувства исчезли: оставалась одна непрерывная боль, которую я не мог

точно локализовать. Я чувствовал, что нахожусь в каком-то темном и бесконечном

пространстве, наполненном моими же представлениями или, вернее, моими

страданиями. Эти образы быстро скакали один за другим и каждый ударял мне в

сердце. По спинному мозгу пробегали огненные струйки; желудок схватывали

судороги.

По временам я приходил в себя, и мне казалось, что я возвращался из какого-то

страшного странствования по загробной жизни; раз это сознание было особенно

сильно: мне буквально показалось, что я воскрес, и радость реальной жизни

охватила меня с такою силой, что я заплакал от счастья. Но эти моменты

продолжались недолго. Ночь безумия опять охватывала меня, и я опять переносился

в темный, бесконечный, холодный и неопределенный мир. Я часто старался

удерживаться от этого, но активная мысль совершенно ослабела: я не мог ни на чем

сосредоточиться. Только делая какое-нибудь произвольное движение рукою или

ногою, я мог

на несколько секунд оставаться в действительном мире. Вероятная причина этого -

теснейшая связь воли, направляющей движение, с активной апперцепцией.

Обессиленный физическою, а особенно психическою болью (может быть, подобною

меланхолической), я стал, наконец, впадать в сон и забытье. Движения мне были

невыносимы. Меня уложили спать. Сколько времени продолжался сон, я не знал19; я

чувствовал полное утомление; прежние дикие галлюцинации пролетали только изредка

и как бы вдали. Замечательно, что, несмотря на сон, я ясно слышал, как говорили

в соседней комнате, но понимать слов не мог.

Вдруг я проснулся, и все мгновенно изменилось -я был опять совершенно здоровым и

прежним человеком. Этот переход до такой степени удивителен, что я могу пояснить

его только через сравнение. Когда Данте сошел до конца ада, мир внезапно для

него перевернулся: звездное небо было не внизу ада, но над ним; когда я дошел до

конца сна, мир внезапно для меня перевернулся: то, что казалось ужасною

действительностью, стало ничтожною галлюцинацией, занявшей скромное место среди

прочих воспоминаний о пережитом. И это внезапное умаление ужасного было так

странно, что, проснувшись, я прежде всего рассмеялся.

Некоторая слабость мысли сохранилась еще и на следующий день. Я не узнавал дома

и улицы, где жил, забывал все вещи и т. п. Но все это было лишь следствием

душевной усталости и той силы, с которой пережитое во время опыта вновь

привлекало меня. Неприятного или безумного в этом состоянии не было уже ничего.

II. Объективные наблюдения20

В 7 час. 30 мин. вечера Н. Л. принял 8 гран cannabis indicae в пилюлях.

7. 30. Пульс 94 в минуту. Ощущение утомления. Общее состояние-приятное.

7. 38. Определение времени реакции при внимании, обращенном на возможно быстрое

произведение движения21. Хроноскоп показал следующие величины, которые мы

сопоставляем с величинами, полученными при нормальном состоянии (незадолго до

приема гашиша):

19 Как оказалось, всего 15 минут.

20 Эти объективные наблюдения произвели ассистенты проф. Вундта D-r Ludwig

Lange и D-r О. Kulpe. Сюда входят и субъективные замечания, записанные ими с

моих слов во время самого опыта.

21 Так называемая мускульная реакция.

в нормальном состоянии:

142 о22

\

итого:

число опытов 14; среднеарифм. 141; среднее отклонение 11.

\

J

итого:

число опытов 15;

среднеарифм. 113; среднее отклонение?.

7. 40. Все предметы кажутся ближе; они рисуются резче, отчетливее, лучше.

7. 47. Ощущение увеличенной мышечной силы в связи с общим повышением чувства

жизненной энергии.

7. 48. Определяется время реакции, при внимании обращенном на возможно быстрое

восприятие данного внешнего раздражения. Получены следующие величины:

в нормальном состоянии:

254о Л 273 \

256 178

142 220

174 194

170 190

143 итого: 200

254 число опытов 15; 163

180 среднеарифм. 193; 227

217 среднее отклоне- 234

122 ние 40. 205

142 194

169 188

193 174

255 212

233 J 183

199 У

итого:

число опытов 15;

среднеарифм. 202; среднее отклонение 19.

Через а мы обозначаем (по примеру Кеттелла) одну тысячную секунды.

7.50. Чувство равновесия нарушено. Общее состояние продолжает быть приятным.

Внешние предметы кажутся движущимися именно благодаря чрезвычайно усилившейся

восприимчивости к ин-нервационным ощущениям (ощущения движения глаза и головы не

соответствуют более перемещению предметов в поле зрения).

7. 55. При закрытых глазах являются зрительные галлюцинации, а именно в виде

простых геометрических фигур.

8. 3. Определяется длина волн волевого чувственного внимания. Берется предельное

малое зрительное впечатление (крайние полосы на вертящемся массоновском круге),

и Н. Л. со вниманием фиксирует их, благодаря чему эти слабейшие ощущения

являются усиленными. Регистрируя хроноскопом эти последовательные (мнимые)

усиления, определяем длину волн внимания23.

итого:

число опытов 15; среднеарифм. 3,4 среднее отклонение 0,7".

8. 7. Начало чрезвычайно сильных галлюцинаций; они геометрического вида.

8. 15. Начало тягостных ощущений и общего недомогания. Производятся опыты для

определения точности в оценке протяжений по движениям (руки). Н. Л. чертит с

закрытыми глазами ряд линий, которые ему кажутся равными одному русскому дюйму,

причем получаются следующие величины:

в нормальном состоянии:

итого:

число опытов 10; среднеарифм. 23,3; среднее отклонение 1,6.

О волнах внимания и способе их определения см. "Колебания внимания", стр. 314.

3,6" 3,0

4,4 4,1

3,8 2,8

3,8 3,4

4,2 2,5

4,6 2,4

2,7 3,0

(пауза) 2,3

30,5 -шЛ 22,5, nnO

25.5 24,0

25.5 итого: 25,5

22,5 число опытов 10; 20,0

21,0 среднеарифм. 25,3mm 25,0

24,5 среднее отклоне- 26,0

25,5 ние 2, 1mm 22,0

28,0 24,0

23,5 21,0

Дата добавления: 2014-11-06